18.2. экономический прогресс и экономическая свобода

Проблемы политико-экономического анализа свободы. Идеи взаимосвязи прогресса, справедливости и свободы, представле­ния о том, что социальный прогресс есть, в своей сущности, не что иное, как развитие свободы общества и отдельной личности, разрабатываются в обществоведческой литературе давно. "Всемир­ная история есть прогресс в сознании свободы - прогресс, кото­рый мы должны познать в его необходимости..., - писал Гегель. - Всемирная история представляет собой ход развития принципа, содержание которого есть сознание свободы"[716].

Взаимосвязь экономического прогресса и экономической сво­боды, так же, как и справедливости, на исходном абстрактном уровне обнаруживает два аспекта: первый из них отражает отно­шения между обществом и природой; второй - внутриобщественные отношения. Всеобщим основанием социальной свободы, ее развития является экономический прогресс, воплощающийся в развитии производительных сил, обусловленное им возрастание степени независимости общества от природных факторов. "Люди завоевывали себе свободу всякий раз постольку, поскольку это диктовалось им и допускалось не их идеалом человека, а сущест­вующими производительными силами"[717], а "сознание свободы", о котором пишет Гегель, лишь отражало возрастание степени со­циальной свободы по мере развития производительных сил. В этом разрезе прогресс воплощается в повышении степени автономнос­ти, независимости общества, социальной формы движения от других форм движения. Он связан также с повышением уровня и совер­шенствованием форм потребления благ обществом в целом на основе развивающегося производства. "Нельзя освободить лю­дей, пока они не будут в состоянии полностью обеспечить себе пищу и питье, жилище и одежду"[718].

Политико-экономическая конкретизация проблем внутрисоциальной связи прогресса и свободы предполагает, в контексте основного вопроса науки, анализ этой связи в системе отноше­ний непосредственных производителей благ и собственников. Сама идея экономической свободы прошла, как известно, длительный путь исторического развития, который отразил как развитие ма­териальной субстанции свободы, так и специфику отдельных спо­собов производства. Для концепций свободы, разрабатывавшихся в эпохи до возникновения "политической экономии труда", ха­рактерно фактическое исключение представителей трудящихся классов из круга субъектов отношений свободы, а также нечет­кость соотношения понятий "свобода общества" и "свобода индивида", под которым всегда явно или неявно подразумевался представитель господствующего класса. В антагонистических об­ществах личная свобода "существовала только для индивидов, раз­вившихся в рамках господствующего класса, и лишь постольку, поскольку они были индивидами этого класса... Свободное время одного класса создается посредством превращения всей жизни масс в рабочее время"[719]. Были распространены гипертрофирован­но-абстрактные и неисторические концепции (идеи о "свободе вообще", "естественной свободе", о свободе, обусловленной "при­родой человека" и т.п.); типичным был также отрыв политичес­кой и духовной свободы как "идеи" от экономической[720].

В эпоху перехода к капитализму экономическая свобода стала сводиться, преимущественно, к свободе буржуазного предприни­мательства. Так, А.Смит, например, полагал, что по мере разви­тия общества "утверждается простая и незамысловатая система естественной свободы. Каждому человеку, пока он не нарушает законов справедливости, предоставляется совершенно свободно преследовать по своему разумению свои интересы и конкуриро­вать своим трудом и капиталом с трудом и капиталом любого дру­гого лица и целого класса[721]". Однако достаточно быстро выясни­лось, что А.Смит значительно преувеличивал как степень "про­стоты и незамысловатости" данной проблемы, так и "естественность" форм ее решения; обнаружилось и обострилось то проти­воречие, в соответствии с которым, по формулировке А. Лин­кольна, «для одних слово "свобода" означает, что каждый чело­век по своему усмотрению распоряжается собой и продуктами своего труда; для других свобода - это свобода одних людей по своему усмотрению распоряжаться другими людьми и продуктами чужого труда»[722].

Противоречивый характер проявлений общественного прогрес­са обусловливает в ходе политико-экономического изучения про­блемы взаимосвязи прогресса и свободы особую значимость того аспекта свободной жизнедеятельности, который характеризуется объективными возможностями осуществляемого субъектом эко­номического выбора. Очевидно, что в определяемых подобным образом рамках социальных отношений свободный характер не­посредственно присущ экономической деятельности собственни­ков. Собственники свободны относительно работников в выборе форм организации функционирования условий производства, в управлении непосредственным процессом труда, в использовании его результатов. Варианты же выбора способов экономического поведения работниками не просто более ограничены, но и имеют объективную ориентацию (применительно к "горизонтальным" ста­диально-историческим "срезам") на предельно-вырожденную форму, когда "выбор" в рамках социальных отношений сводится к единственной возможности, действительной альтернативой для которой выступает прекращение биологического существования[723]. В разрезе политико-экономического подхода на второй план от­ступает тот факт, что сами собственники в выборе форм экономической деятельности также ограничены внешними условиями, природными и социальными необходимостями. Однако для внутрисоциальных отношений ведущее значение имеет тот уровень свободы, на котором реализуется принцип: "Свобода противопо­ложна не необходимости, а принуждению"[724]. Свобода в противо­поставлении с социальным принуждением в системе отношений труда и собственности и выступает как объект политико-эконо­мического исследования.

В связи с этим, экономический прогресс предстает как про­цесс повышения степени социальной свободы субъектов труда в их отношениях с собственниками и соответствующее сокращение сферы социального принуждения работников к трудовой деятель­ности в интересах собственников. Поскольку субстанцией жизне­деятельности человека является труд, то экономическая свобода - это, прежде всего, свобода труда и, в частности, свобода выбора форм трудовой деятельности и преодоление отчуждения работни­ка от организации и результатов производства. Исторический про­цесс развития свободы труда - вот в чем состоит суть экономичес­кого прогресса с политико-экономической точки зрения.

В этом отношении особую значимость приобретают сущност­ные связи, отражаемые закономерностью формационного возрас­тания экономической свободы непосредственных производителей. Данная закономерность отражает также обратную зависимость эко­номического прогресса от возрастания степени свободы труда. Общая историческая линия движения общественного производ­ства демонстрирует зависимость развития производительных сил, роста производительности труда, повышения эффективности хо­зяйствования от возрастания степени экономической свободы в системе трудовых отношений.

Логическим завершением ограничения возможностей собст­венников осуществлять принуждение при одновременном росте их свободы (и свободы общества в целом) относительно досоциальных форм движения является достижение обществом состоя­ния, когда гарантировано производство не только необходимого продукта, но и прибавочного в размерах, обеспечивающих воз­можность полного гармоничного развития способностей каждого члена общества. При этом непосредственные субъекты труда становятся свободны, осуществляя производственную деятельность, в использовании условий производства, в организации процесса труда и в присвоении его результатов; уровень социальной свобо­ды работников достигает уровня свободы собственников; качест­ва непосредственного производителя благ (меняющих свое содер­жание и социальную природу в условиях постиндустриального общества) и собственника отождествляются в едином социальном качестве члена общества.

Достижение субъектами труда уровня свободы, адекватного социальному качеству собственников, означает достижение пре­дела развития свободы в рамках ее политико-экономической оп­ределенности. Далее экономический прогресс объективно пред­полагает развитие свободы принципиально иного качества, свя­занного не с соотношением степени свободы работников и собст­венников во взаимно противоречивом воздействии, а с развитием свободы как субстанции социальной формы движения. "Царство свободы начинается, в действительности, лишь там, где прекра­щается работа, диктуемая нуждой и внешней целесообразностью, следовательно, по природе вещей оно лежит по ту сторону сферы собственно материального производства"[725].

Тем самым, экономический прогресс и социальное освобожде­ние индивида приводят к превращению труда из средства в цель, а мерой богатства и свободы становится не продукт, а полное гармо­ничное развитие человеческих способностей. Каждый член обще­ства осуществляет свободный выбор форм реализации и развития своих способностей, определяет цели своей жизнедеятельности и пути их достижения. Ясно, что соответствующая система социаль­ных отношений находится за пределами исторического существования противоречия между собственностью и трудом[726]. Важным этапом общественного развития в данном направлении объектив­но является постиндустриальное (социалистическое) общество. Роль базисных отношений в системе социальных взаимосвя­зей определяет собой и особую значимость политико-экономи­ческого анализа свободы и исследования экономической свободы как базиса для развития иных внутрисоциальных форм свободы (политической, юридической, духовной и т.д.).

Противоречия свободы и институциональная структура обще­ства. Свобода как социальный феномен имеет двойственную со­держательную природу, проявляющуюся в отрицающем ("свобода от") и позитивно-созидательном ("свобода к") аспектах. Их проти­воречивое взаимодействие выражается, применительно к эконо­мической свободе, в диалектике преодоления отчуждения труда, с одной стороны, и в создании и совершенствовании объективных условий для развития способностей личности посредством труда - с другой. В современных условиях проблема заключается в фор­мировании равных возможностей для включения в свободную тру­довую деятельность и для присвоения необходимого и элементов прибавочного продукта, которое по количественным и качествен­ным параметрам обеспечивает максимально возможное на данном этапе общественного развития удовлетворение потребностей, а также создание экономических предпосылок для реализации по­тенциальных способностей личности. Данные формы равенства и свободы выбора и обусловленная ими зависимость меры потреб­ления от меры труда отражают специфику достигнутого общест­вом уровня производительных сил, позволяют преодолеть соци­альную несправедливость, присущую антагонистическим спосо­бам производства, хотя и не обеспечивают еще достижение той степени социальной гармонизации, которая станет возможна при завершении перехода от предыстории к действительной истории человеческого общества.

Необходимо также учитывать внутреннюю противоречивость экономической свободы в условиях рыночного хозяйства, что свя­зано, в частности, с внутренними сущностными противоречиями товара. Интересы общества, воплощающиеся в функциях инсти­туциональных структур, трансформируются в систему равновесия интересов всех участников рыночных отношений, осуществляю­щих общественно-полезные экономические действия, и предпо­лагают корректировку рыночных механизмов достижения указан­ного равновесия, создание системы социальной защиты для чле­нов общества, не способных по причинам объективного порядка эффективно включаться в рыночную конкурентную борьбу. Акту­ален опыт стран, в которых успешно реализуется политика огра­ничения тенденций монополизации и функционируют механиз­мы защиты интересов потребителей.

Обеспечение интегрированных аспектов и ориентации эко­номической свободы всех участников рыночных отношений в некоторых случаях оказывается связанным, как отмечено в гл. 9, с необходимостью подчинения деятельности отдельных рыночных субъектов совокупным интересам методами государственного ре­гулирования. Атрибутивной функцией государства является так­же борьба с экономической преступностью, пресечение всех форм частного и группового произвола, тенденций беззакония и анар­хии. Поддержание государством социальной и, в частности, по­литической стабильности - необходимое условие свободного раз­вития рынка.

При этом обнаруживается та сторона внутренней диалектики свободы, которая воплощает невозможность ее реализации ина­че, как посредством объективных и институциональных ограниче­ний. Свобода - это тонко организованный, "хрупкий" социаль­ный феномен, обладающий свойством быстрой и не всегда замет­ной трансформации в свою противоположность[727]. Свобода отдель­ных социальных субъектов за некоторыми, весьма сложно форма­лизуемыми, границами превращается в произвол, в несвободу для других субъектов[728]; государственная же защита интересов этих пос­ледних очень легко может переродиться в бюрократически-чи­новничий произвол, в несвободу общества, в подчинение его го­сударственному аппарату.

Модификация современных границ «коридора свободы» связана с ускоренным развитием  элементов технологического базиса, способствующих формированию «прозрачного общества», в условиях которого потенциально возможным становится существенное расширение возможностей как государства, так и любых иных социальных сил, имеющих доступ к информационным базам данных,  отслеживать и контролировать все стороны жизнедеятельности граждан. Важнейшей проблемой информационного общества становится противоречие между расширением потенциала свободного творческого труда и развития личности на базе информационных форм богатства, с одной стороны, - и возможностями ограничения прав человека, вмешательства в частную жизнь, - с другой.  Общеизвестны факты последнего времени о распространении баз данных по банковским должникам, о выявлении и попытках судебного преследования людей, высказывавших в Интернете критические замечания в адрес чиновников и т.п. На «чёрном», хотя и вполне открытом рынке предлагаются базы данных налоговых органов, милиции, других властных и контролирующих инстанций – и это только «верхушка айсберга». Фактически, исчезает конфиденциальность информации о личности. Появляются новые формы социального неравенства и ограничений свободы  – обладание финансовыми или административными ресурсами существенно облегчает доступ к информации разного рода, в том числе – к различным данным личного характера.

Нельзя не отметить и наличие в этом процессе одной весьма очевидной положительной черты – это возможность усиления контроля за криминальным миром, за попытками подготовки преступлений, а тем самым – и возможность предотвращения преступлений, что приобретает особую значимость в условиях нарастания  угроз терроризма. Проблема же заключается в том, что технологический базис информационного общества индифферентен относительно конкретного содержания и целей получения информации. Не существует никакой технологической границы между информационным контролем за преступниками со стороны правоохранительных органов - и несанкционированным (а то и криминальным) вмешательством в частную жизнь[729]. Граница здесь может иметь лишь сугубо социальный, а конкретнее – юридический характер. Возникает проблема прав человека на получение информации и  на информационную безопасность, причём эти права нуждаются в защите как в контексте предотвращения чрезмерных и несанкционированных вмешательств в  жизнь граждан со стороны государственной власти, так и защиты от незаконных посягательств со стороны частных лиц, организаций и криминальных элементов. В обобщённом плане такая защита требуется в отношении не только отдельных людей, но и всех социальных субъектов – организаций, учреждений, фирм, объединений граждан и т.д., тем более, что развитие информационных технологий само порождает новые формы преступности – хакерство, нарушения прав интеллектуальной собственности и др.   Ситуация  усложняется быстрыми изменениями и качественными скачками в развитии микроэлектроники, компьютерных и иных информационных технологий. По прогнозам, уже в ближайшие годы  распространение нанотехнологий и квантовых компьютеров приведёт к фактической ликвидации всех сложившихся к настоящему времени систем информационной защиты. («Квантовый компьютер, который никто не собирается засекречивать, моментально сделает легковесной всю современную криптографию, все кодовые системы, что вызовет хаос в областях, связанных с безопасностью и конфиденциальностью»[730].)

Формальная мера свободы фиксируется законом, но при этом необходимо иметь в виду как специфику политической и юриди­ческой систем в антагонистических формациях, так и современ­ную модификацию государственности. Традиционную антитезу свободы и государства[731] не следует абсолютизировать. Проявляю­щаяся в "точках роста" цивилизации объективная тенденция под­чинения деятельности государства целям создания экономи­ческих и социальных условий для развития каждой личности от­ражает изменение прежнего соотношения между обществом и государством в условиях прогрессирующей общесистемной соци­ализации. "Свобода состоит в том, чтобы превратить государство из органа, стоящего над обществом, в орган, этому обществу все­цело подчиненный"[732]. Данное ключевое методологическое положение позволяет обнаружить серьезные слабости в логике концепций, рассматривающих абсолютную "деэтатизацию" в ка­честве необходимого условия экономической свободы. Система государственности как гарант, а конкретные государственные ин­ституты - как организационные инструменты поддержания и рас­ширения сферы экономической свободы - такова прогрессивная ориентация современных политико-правовых структур.

Социальная форма движения приобретает в настоящее время новое качество, связанное с достижением более высокой степени экономической справедливости и свободы. Существенно сокра­щается сфера стихийности в движении социальных отношений, "общественные причины" все в большей степени переходят под сознательный контроль и регулирование. Но на начальных этапах подчинения любых форм движения сознательному регулированию, пока не накоплен и не осмыслен достаточный опыт, возможны и весьма вероятны отрицательные последствия, вызванные ошибоч­ными и неумелыми действиями людей. Причем, поскольку сохра­няется система государственной организации общества, именно государство остается главным, инструментом сознательного регулирования социальных процессов. Трагедия России показала, ка­ковы могут быть последствия неправильного использования этого инструмента, - при осуществлении деятельности, объективно не адекватной ориентациям общественного прогресса. Последние, в действительности, при достигнутом уровне производительных сил и возможностей сознательного управления социальной формой движения, предполагают расширение сферы свободы общества и личности, степени социальной справедливости, в том числе и по­средством государственного воздействия на общественные (в част­ности, экономические) процессы[733]. Свобода управления движением общества не должна порождать новых форм несвободы личности. В современных условиях всестороннего изучения заслужива­ет также проблема активизации роли независимых общественных объединений в обеспечении экономической свободы. Совершен­ствование институциональных структур, способствующих расши­рению свободы выбора форм экономической жизнедеятельности, - важный фактор прогрессивного развития современной эконо­мики