Общая экономическая теория (политическая экономия) - Учебное пособие (Елецкий Н.Д.)

2.4. функции политической экономии

Сущностная природа общей экономической теории, важней­шие черты которой были охарактеризованы выше, реализуется через ряд внешних проявлений, получивших название функций теории (под функцией вообще, в широком смысле этого общена­учного термина, понимается направленность проявления свойств какого-либо объекта в некоторой системе отношений). Вопрос о принципиальной необходимости анализа функций теории, об их количестве и содержании является дискуссионным; наиболее аргу­ментированной в современной литературе является позиция, в соответствии с которой выделяются познавательная, методологи­ческая и идеологическая функции политической экономии.

Познавательная функция. Формулировка данной функции ис­ходно представляется тавтологичной: очевидно, что познание - это функция науки[84]. Однако анализ содержания и структуры, а также предметно-отраслевой специфики познавательной функции выявляет необходимость ее теоретического осмысления.

Познание осуществляется в различных формах и на разли­чных уровнях. Существует научное и обыденное, индивидуальное и социальное, чувственное и рациональное, эмпирическое и теорети­ческое, логическое и интуитивное, художественное и эстетическое и другие формы познания. Так, нечто новое для отдельного человека может отнюдь не являться таковым для других людей; социальное познание, в свою очередь, может относиться не только к сфере сущ­ности, но и к сфере явления, отражать внешние, случайные, еди­ничные феномены и т.д. Познавательная же функция науки обу­словливает происходящее посредством теоретических исследований приращение социально нового знания, причем знания о сущности, о внутренних закономерностях объектов (систем). В данной функ­ции реализуется синтез различных аспектов процесса познания, например, диалектическая взаимосвязь индивидуального и общест­венного познания, всеобщность его результатов: полученные отдель­ным исследователем или группой ученых результаты становятся, как правило, элементом общественного сознания.

Познавательная функция политической экономии структур­но конкретизируется через объяснение сущности и закономернос­тей предшествующих и современного состояний производствен­ных отношений; прогнозирование их будущего развития и разработку оптимальных моделей их состояний. Иногда (особенно в зарубежной литературе) первые два отмеченных момента объединяются под названием "позитивной функции" науки (или просто - "позитивной науки"); последний именуется "нормативной" функцией.

Действительно, объяснение и прогнозирование тесно связаны друг с другом[85]. На основе познания сущности предшествующих и про­исходящих в настоящее время в той или иной экономической сис­теме процессов, определения тенденций их развития, становится возможным построение гипотетических моделей будущего состояния системы и, тем самым, составление прогнозов, обеспечива­ющих, с той или иной степенью вероятности, научное предвидение предстоящих событий. “Генеральное направление в развитии науки наступившего столетия будет связано с повышением эффективности её прогностической функции (… научное прогнозирование и такие известные его методы, как гипотеза, экстраполирование, интерполирование, мысленный эксперимент, научная эвристика и другие)… Естественно, для этого потребуется новый, более совершенный научный инструментарий”[86].

Наибольшие споры вызывает проблема необходимости, форм и границ разработки возможных, с точки зрения субъекта позна­ния, моделей оптимального состояния производственных отно­шений, то есть попытки определить "как должно быть". Прошлое и настоящее состояния экономической системы эта попытка из­менить не может, и в их отношении она имеет лишь историко-теоретический интерес ("как должно было быть"), но на будущее разработка оптимальной модели может оказать (в зависимости от форм связи теории и практики в данном обществе) самое непо­средственное влияние. Вот тут-то и возникают основные разно­гласия (хотя часто они относятся и к прошлому), поскольку пред­ставления о "лучшем" у разных субъектов различны.

Данная проблема отражает глубинное диалектическое проти­воречие между индивидуальным и социальным познанием: отдель­ный субъект вырабатывает общезначимый научный результат, но делает он это индивидуально. Объективный результат не может появиться иначе как в субъективной форме. Субъект не может (даже если бы захотел) не иметь собственного отношения к выраба­тываемому результату его научной деятельности, что проявляется в так называемых "оценочных суждениях" (хорошо - плохо, пра­вильно - неправильно, справедливо - несправедливо, нужно - не нужно, полезно - вредно и т.д.)[87]. В объяснениях и предсказаниях оценочная составляющая может быть явно не выражена, скры­та за внешне нейтральной характеристикой того, что фактически было, есть и может быть. Но нормативные суждения по своей природе оценочны, а представления отдельных исследователей о том, "как должно быть", что хорошо, а что плохо - могут оказаться не только различными, но и диаметрально противоположными.

Ряд исследователей (М. Вебер, В. Зомбарт и др.) выступали с идеей о необходимости полного исключения оценочных суждений из корпуса научной теории. Эта идея нашла множество как сто­ронников, так и противников, в том числе и среди представителей политико - экономической науки[88]. Сторонники обоих подходов столкнулись со значительными трудностями логического и практи­ческого свойства; каждая из позиций не могла уйти от противоре­чий. ("Эти вопросы не перестают волновать социальные науки во­обще и социальную экономию в частности... И это вполне понят­но. С одной стороны, принятие категории должного вызывает величайшие теоретико-познавательные и методологические сомне­ния, с другой - глубочайшие силы постоянно привлекают человека к ней, навязывают ему ее... Человек не только и не столько познает сущее, но он еще действует, ставит себе практические цели, вы­двигает идеалы своих стремлений... И эта двойственная природа человека при явном преобладании его практических устремлений является той неистощимой почвой, на которой держится его по­стоянная склонность рассматривать предмет, прежде всего, ... под точкой зрения категории должного... Научных суждений ценности как суждений, утверждающих ту или иную высшую норму и идеал, быть не может. Поэтому такие суждения не могут быть и элемен­том науки. Но науку создают люди, а люди... по самому существу своему склонны к выражению суждений ценности. Поэтому суж­дения ценности постоянно проникают и в науку" [89] и т.д.).

Попытками внешнего разделения данного, по-видимому, не­устранимого внутреннего гносеологического противоречия, явля­лись предложения о разделении политической экономии как "науки и   как искусства", о создании теоретической и практической политической экономии, абстрактной и конкретной[90], общей и прикладной, позитивной и регулятивной; крайние позиции тре­бовали отказа от политической экономии, отождествления ее с экономической политикой, с математическими моделями рынка и т.п. Особый феномен составило требование наличия в любом политико-экономическом исследовании узкопрагматически пони­маемых "практических выводов и предложений"[91]. Дискуссии по данной проблеме продолжаются.

Методологическая функция. Методологическая функция по­литической экономии обусловлена ее ролью в качестве социаль­но-экономической философии, философии хозяйствования и тео­ретико-экономической философии истории[92]. Данная функция за­ключается в разработке, результативном применении и научном обосновании способов и средств познания экономических про­цессов. При этом общая экономическая теория выполняет методологическую функцию относительно частноэкономических наук, а последние разрабатывают методологический инструментарий для эффективной деятельности в сфере хозяйственной практики. Осо­бое значение данная функция имеет для хозяйствующих субъек­тов, общественных и государственных органов и институтов, при­нимающих управленческие решения[93].

Влияние разрабатываемого политической экономией методо­логического аппарата проявляется в различных аспектах социаль­но-экономической деятельности, и чем ближе эти аспекты к не­посредственной хозяйственной практике, тем сильнее проявляется методологическое значение не специальных исследований о методе науки, а ее теоретических положений, приобретающих роль средства, инструмента для осознания целей хозяйственной дея­тельности и путей их достижения. Важно, что получающие широ­кую известность политико-экономические идеи (особенно по про­блемам собственности и управления) могут прямо, без посредст­вующих звеньев, оказывать методологическое воздействие на поведение экономических агентов.

Сколь бы ни велика была, скажем, власть того или иного го­сударственного руководителя, управляющего экономическими про­цессами, его деятельность, тем не менее, всегда отражает опреде­ленный методологический подход;  она обусловлена теоретико-эко­номическими концепциями, используемыми как средство позна­ния и изменения практики; иллюзией было бы представление об этой деятельности, как о чем-то полностью самостоятельном, имеющем автономную сущность. Крупнейший ученый-эконо­мист XX века Дж. М. Кейнс отмечал: "Идеи экономистов... - и когда они правы, и когда они ошибаются - имеют гораздо большее зна­чение, чем принято думать. В действительности только они и правят миром. Люди практики, которые считают себя совершенно не­подверженными интеллектуальным влияниям, обычно являются рабами какого-нибудь экономиста прошлого"[94].

Если методологическая роль науки на уровне управления на­родным хозяйством в целом предстает достаточно очевидной, то в связи с деятельностью отдельных хозяйствующих субъектов дан­ная зависимость проявляется в более сложных формах. В архаи­ческих обществах, где производственные процессы были обуслов­лены почти не меняющимися природными факторами, хозяйство велось традиционными методами, в соответствии с представле­ниями и опытом, освященными вековыми обычаями. По мере возрастания степени динамизма общественного, и прежде всего экономического развития, усиливается и воздействие научных представлений на методы хозяйственной деятельности отдельных индивидов. Высокоразвитая система экономической органи­зации предполагает и объективно требует существования развернутой экономической теории, отражающей движение материаль­ных интересов различных участников хозяйственного процесса в  зависимости от их места в этом процессе. "Монополист может извлекать практические указания из ис­следований о монопольной ценности, фабрикант - из исследова­ний о перепроизводстве и о промышленных кризисах; банкир - из исследований о тех условиях, при которых кризисы стремятся стать периодическими; член рабочего союза - из анализа условий, благоприятных для успеха стачки"[95].

В условиях современного мира методологическая роль эконо­мической теории возрастает, что предопределено общецивилизационной тенденцией усиления начал сознательного управления движением социальных процессов, их глобализацией. Усложне­ние экономических процессов на народнохозяйственном и гло­бальном уровнях, необходимость предвидения многообразных пос­ледствий принимаемых решений, учет той "цены", которую при­ходится за каждое из них платить, - требуют совершенствования методов познания и методов действий, углубления теоретико-экономических исследований, расширения круга изучаемых фак­тов и взаимосвязей, более полного учета и использования выво­дов и рекомендаций экономической науки в хозяйственной прак­тике, в системе управления. Наука, ее методы превращаются в непосредственную производительную силу, и это относится не только к ее естественным и техническим отраслям, но и к эконо­мической теории.

Всеобщая экономическая грамотность, политико-экономическая культура,   овладение элемента­ми научной методологии, "экономизация мышления" каждого члена общества становятся атрибутивными качествами современ­ной цивилизации[96].

Идеологическая функция. Данная функция, характеристика которой также вызывает много споров, выступает, с одной сторо­ны, как частнонаучная конкретизация нормативных свойств об­ществоведческой теории; с другой - как отражение сущностной природы предмета политической экономии. Оценочные сужде­ния познающего субъекта приобретают в политической экономии особую остроту, поскольку затрагивают материальные интересы отдельных людей, групп, классов, государств. "В области полити­ческой экономии свободное научное исследование встречается не только с теми врагами, с какими оно имеет дело в других облас­тях. Своеобразный характер материала, с которым имеет дело по­литическая экономия, вызывает на арену борьбы против свобод­ного научного исследования самые яростные, самые низменные и самые отвратительные страсти человеческой души - фурий част­ного интереса. Так, высокая англиканская церковь скорее про­стит нападки на 38 из 39 статей ее символа веры, чем на 1/39 ее денежного дохода. В наши дни сам атеизм представляет собой... небольшой грех по сравнению с критикой традиционных отно­шений собственности"[97].

Идеологическая функция политической экономии обусловле­на воздействием научных концепций на формирование общест­венного сознания и общественной психологии, на выработку со­циальных мировоззренческих установок (идеология вообще - это "совокупность общественных идей, теорий, взглядов, которые отражают и оценивают социальную действительность ... и направ­лены на утверждение либо изменение, преобразование существу­ющих общественных отношений... Наука является преимущест­венно формой познания, а не идеологии, но испытывает влияние идеологии, ибо научные открытия осмысливаются в различных формах идеологии, а фундаментальные теории общественных наук носят идеологический характер[98]"). Особую значимость идеологи­ческая функция приобретает в условиях социально неоднородного (и прежде всего - классового) общества, так как в таком обществе неизбежно возникают различные идеологические системы, по-раз­ному оценивающие фактическое состояние и перспективы развития экономики в зависимости от материальных интересов тех или иных социальных групп и классов.

Важно при этом, что выводы научных исследований могут ис­пользоваться в идеологических целях, но сами по себе исследова­ния должны быть в максимально возможной степени освобождены от идеологического воздействия. В противном случае возможно превращение науки в апологетику, когда под видом теоретических положений дается предвзятая защита тех или иных интересов. Между тем, задачей науки является не оправдание или осуждение объек­тивных процессов, а познание их сущности, причин и степени не­обходимости[99].

В то же время, следует помнить об объективных границах деидеологизации. Полная деидеологизация невозможна в принципе, так как требует отсутствия у познающего субъекта всякого соци­ального мировоззрения. Такие субъекты не существуют;  важно, чтобы исходное социальное мировоззрение ученого не превраща­лось в препятствие на пути поиска научной истины, не мешало исследованию объективной сущности экономических феноменов. Разумеется, это сложная и не всегда выполнимая задача.

Что же касается практики политических кампаний по деидеологизации, то они, как правило, имеют отвлекающе-маскировоч­ный характер и, в действительности, преследуют цели переидео­логизации в связи с изменением соотношения сил или иными обстоятельствами борьбы за обеспечение интересов отдельных социальных групп (классов). Именно так произошло в свое время с переименованием в англоязычной литературе "политической эко­номии" в "экономикс". Растущая популярность в конце Х1Х в. марксистской политической экономии, имевшей резко выражен­ный классово-идеологический и революционный характер, заста­вила идеологов буржуазии, в поисках контрмер, заговорить о яко­бы насущной необходимости деидеологизации экономической науки, о создании идеологически нейтральной, аполитичной эко­номической теории. Английский экономист У. Джевонс, в целях и с точки зрения буржуазной идеологии, деидеологизировал, "ус­пешно освободил политическую экономию от слова "политическая" и превратил экономику в науку, изучающую поведение ато­мистических индивидуумов, а не поведение общества в целом"[100].

В настоящее время политическая и идеологическая ситуация изменилась; исчезла и острота противопоставления политической экономии и "аполитичной", "неполитической" экономикс[101]. Не случайно термин "политическая экономия", стал активно исполь­зоваться в зарубежных учебниках, а в научной литературе даже появился своеобразный "гибридный" термин "политическая эко­номикс", разрабатываются идеи так называемой "новой полит­экономии" и т.д. «На страницах самого популярного учебника "Экономикс" последняя превращается в некогда отвергаемую и опровергаемую ее сторонниками политическую экономию... Воз­врат к термину "политическая экономия..." - это уже попытка приспособиться к новым условиям»[102].  В последние годы в веду­щих странах мира растет и количество периодических изданий на международном, государственном и региональном уровне, содер­жащих уже в названии термин "политическая экономия".

В нашей стране причины ограничения в последние годы по­литико-экономических исследований и ликвидации политической экономии в качестве учебного курса аналогичны рассмотренным выше. Криминально-компрадорский капитал не заинтересован в объективных исследованиях собственности; для идеологического прикрытия того факта, что личное обогащение достигается посред­ством разрушения отечественной экономики, гораздо больше под­ходят идеологически якобы "нейтральные" курсы экономикс[103