16.1. теоретическая модель переходной экономики

   Понятия и основные проблемы переходной экономики и переходного периода. Неудачи мер частичного реформирования командной экономики обусловили необходимость кардинальной трансформации хозяйственной системы. Трансформационные процессы усложняются противоречивым взаимодействием экономических и надстроечных факторов, внутренних и внешних тенденций и закономерностей развития. Перед странами, поставившими задачи преодоления недостатков командной экономики и создания современной высокоэффективной хозяйственной системы, возникает, по крайней мере, четыре группы сложных проблем социального реформирования.

     Во-первых, это ускорение развития производительных сил и переход от аграрно-индустриального к постиндустриальному технологическому базису. Во-вторых, в сфере производственных отношений и хозяйственного механизма, - это реформирование собственности и переход к современному социально-ориентированному рыночному хозяйству. В-третьих, это преодоление относительной замкнутости хозяйственных систем и интеграция в мировой рынок с учётом современных тенденций глобализации и их противоречивости. В-четвёртых, в сфере надстроечных и социальных отношений, это переход от тоталитарного к демократическому обществу, формирование правового и социального государства, гуманизация общественных отношений.

     Очевидно, что решение столь сложных задач, особенно с учётом современного динамизма глобального социума и, прежде всего, высокоразвитых стран, требует научно обоснованной и достаточно продолжительной во времени системы направлений, методов и механизмов реформирования. Возникает феномен переходного общества и соответствующей ему переходной (транзитивной) экономики. Переходная экономика представляет собой особую разновидность социально-экономической и хозяйственной системы, основная черта которой – её трансформационный характер, доминирование в общественной жизнедеятельности процессов разработки и осуществления экономических реформ. Исторический интервал, в течение которого должны быть решены задачи, объективно стоящие перед странами с переходной экономикой, приобретает характер переходного периода. В его рамках в течение определённого времени сохраняются элементы ранее существовавших экономических, политических, правовых и идеологических отношений, психологических норм и установок, традиций, которые с разной степенью интенсивности уступают место новым общественным явлениям, тенденциям и закономерностям. Переходному периоду присущи объективные противоречия, требующие анализа и учёта в практике социального управления, корректировки, в случае необходимости, хода и методов реформ.

     Сами понятия переходной  экономики и переходного периода вообще могут быть соотнесены с различными историческими эпохами, когда происходили меж- и внутриформационные преобразования. Анализ современной переходной экономики требует учёта как общих закономерностей  и механизмов, присущих любым переходным социальным системам,  так и особенностей, характерных лишь для современных процессов трансформации командной экономики в рыночную в условиях глобальной постиндустриальной и посткапиталистической эволюции. В отличие от переходных экономических систем в предшествующие эпохи, как правило, возникавших и функционировавших стихийно, современная переходная экономика может успешно формироваться и решать стоящие перед ней задачи лишь в условиях планомерного сознательного регулирования и корректировки хода реформ на основе научно обоснованных методов социально-экономического управления.

В течение двух (а для Китая – трёх) десятилетий преобразований в мировой практике проявили себя различные принципы и методы реформирования. По темпам и характеру соотнесения с ранее существовавшими экономическими структурами основную роль сыграли две модели реформирования. Первая получила название «шоковой терапии»; она предполагает быстрое разрушение прежней системы и столь же быстрое «включение» рыночных стимулов и рычагов; при этом важным условием успеха преобразований является значительная  финансовая помощь извне. Данная модель была реализована в бывшей ГДР, Польше, Чехии и официально заявлена в большинстве стран СНГ – однако в этих странах она оказалась неэффективна вследствие столь же «шокового» разрыва тесных производственных связей на территории бывшего СССР, переплетения экономических, политических, национальных противоречий, криминализации экономики, неэффективности и коррумпированности государственного аппарата, ограниченности внешней экономической помощи (кроме стран Прибалтики, которым эта помощь была предоставлена в достаточных объёмах по геополитическим соображениям). В результате для стран СНГ данная модель оказалась «шоком без терапии»; в частности, в России объёмные показатели народного хозяйства уменьшились, в среднем, более чем вдвое (а в высокотехнологичных конкурентоспособных на мировом рынке отраслях – в 6-8 раз), проявили себя тенденции деиндустриализации и деградации экономической системы, произошло обнищание основной части населения, демографический кризис принял форму демографической катастрофы. В восточноевропейских странах вплоть до середины 90-х гг. продолжался экономический спад, они до сих пор не вышли на докризисные количественные показатели хозяйственного развития; в мирохозяйственной системе эти страны зафиксированы на периферии мирового рынка в качестве второстепенных и зависимых элементов.

Вторая модель реформирования предполагает глубокие качественные преобразования социально-экономической системы, но осуществляемые постепенно, посредством ряда шагов и этапов, со своевременной корректировкой предпринимаемых мер, а в случае необходимости – и с отказом  от тех из них, которые явно продемонстрировали свою неэффективность. Данная модель получила название «градуализма»; она наиболее последовательно реализуется в Китае, а также во Вьетнаме. Данная модель предполагает формирование «двухсекторной» переходной экономики – при этом государственный сектор не ликвидируется, а постепенно реформируется на основе его коммерциализации; одновременно формируется рыночный сектор, эффективные элементы которого либо вытесняют со временем, либо просто «перерастают» в количественном и качественном аспектах нереформируемые элементы государственного сектора. Длительность процесса реформирования в этом случае предполагает стабильность  и преемственность политико-правовых структур[622]; в отличие от большинства стран с переходной экономикой, в Китае и во Вьетнаме  прежняя политическая система не была разрушена, она сумела не только приспособиться к новым условиям, но и возглавить ход реформ. Известны и результаты данного варианта реформирования – Китай вышел на второе место в мире по объёмным показателям экономики, значительно повысились качественные характеристики хозяйственного развития, уровень жизни населения, возросла роль и доля этой страны на мировом рынке, укрепилось государство и его геополитические позиции.

Трансформация отношений собственности. Разгосударствление и приватизация. Кардинальное реформирование отношений собственности – ключевое условие трансформационных преобразований, основа формирования системы смешанной экономики в условиях  переходного периода. Неудачи попыток частичного реформирования командной экономики во многом были предопределены непоследовательностью, половинчатым характером мер по изменению хозяйственного механизма, которые не подкреплялись действительными преобразованиями системы отношений собственности; глубинные основы этих отношений не менялись и сохраняли прежнюю номенклатурно-бюрократическую сущность.

      Успех преобразований во многом зависит от понимания того факта, что  сознательное реформирование отношений собственности лишь в том случае может быть успешным, если осуществляемые меры соответствуют объективным закономерностям развития этих отношений, тенденциям развития производительных сил. Решающим критерием необходимости поддержки тех или иных форм собственности может быть в условиях перехода к рынку лишь критерий социально-экономической эффективности. В максимально возможной степени должно быть ослаблено влияние неэкономических мотиваций, отдающих предпочтение тем или иным формам собственности по политико-идеологическим и психологическим причинам.

      Трансформация отношений собственности приводит на уровне хозяйственного механизма к становлению системы реальных рыночных субъектов, действующих в целях реализации экономических интересов. Рыночные хозяйствующие субъекты могут быть и непосредственными субъектами собственности, и выступать в качестве представителей интересов собственников. Ключевое значение имеет преобразование отношений собственности в таких направлениях и формах, которые способствуют утверждению и воспроизводству рыночной экономической среды, подчинению деятельности хозяйствующих  субъектов закономерностям товарно-денежного производства и обращения, взаимодействия субъектов на основе принципов конкуренции и рыночной эффективности. Разнообразие форм собственности и укладов и соответствующих им типов рыночных хозяйствующих субъектов – фундаментальное условие формирования и эффективного развития рыночного хозяйственного рыночного хозяйственного механизма в условиях современной переходной экономики.

      Кардинальное реформирование отношений собственности предполагает как автономное возникновение и распространение индивидуальных, кооперативных и частнокорпоративных предприятий, так и, главным образом, трансформацию государственной собственности. Одной из основных причин неэффективности командного хозяйства была формализация товарно-денежных отношений в условиях тотального огосударствления экономики. Переход к рынку, осуществляющийся посредством трансформации собственности и формирования системы реальных рыночных субъектов, предполагает необходимость разгосударствления экономических отношений, т.е. преодоления государственного хозяйственного монополизма, бюрократического централизма, вмешательства государственных органов и чиновников в оперативно-хозяйственную деятельность экономических единиц и комплексов и в рыночные взаимодействия. Результатом разгосударствления является коммерциализация хозяйственной деятельности экономических единиц, повышение степени их экономической свободы и ответственности до уровня, на котором «включаются» конкурентно-рыночные механизмы ориентации на повышение эффективности хозяйствования.

    Ключевое значение в ходе разгосударствления имеет процесс трансформации государственной собственности, на основе которого в целом меняется роль государства в системе общественного воспроизводства, происходит более чёткое вычленение государственных средств и имущества в составе элементов общественного богатства; меняются механизмы формирования доходов госбюджета и расходования его средств; ценообразование и товарно-денежное обращение (в том числе, объём денежной массы) становятся обусловлены действием объективных законов рыночной самоорганизации; качественно возрастает роль рыночных факторов в формировании макроэкономической структуры и пропорций.

      Необходимо отметить принципиальную возможность двух основных типов разгосударствления; первый предполагает реальную коммерциализацию и развитие рыночных отношений в рамках государственного сектора, второй – коммерциализацию посредством передачи хозяйственных объектов из государственной – в частную собственность, т.е. посредством приватизации.

      Главными разновидностями первого типа разгосударствления экономики являются; утверждение полного хозяйственного расчёта производственных единиц в рамках государственного сектора; развитие системы госзакупок и госзаказов, - как правило, размещаемых в рамках данного сектора экономики на конкурсных началах; распространение принципов подрядных отношений на всех уровнях хозяйствования; внедрение различных форм аренды госимущества. Все отмеченные варианты разгосударствления требуют разграничения полномочий и ответственности между институтами государственной власти и хозяйственными единицами, юридически остающимися в рамках государственной собственности, а также соответствующего договорного оформления отношений между ними. Это же относится и к иным направлениям и аспектам разгосударствления экономики – например, к разгосударствлению хозяйственных функций центральных и региональных органов власти. Как показывает зарубежная практика, действительная реализация принципов рыночного хозяйствования применительно к государственным предприятиям позволяет им достигать уровня экономической эффективности, однопорядкового с уровнем эффективности частнохозяйственных предприятий.

       В России потенциальные возможности разгосударствления на основе полного хозрасчёта, госзакупок и госзаказов, подрядных и арендных отношений, получивших некоторое распространение во второй половине 80-х гг., далее не были реализованы, несмотря на имевшиеся положительные результаты. Между  тем, данный тип разгосударствления экономики позволил бы осуществить кардинальную трансформацию отношений собственности и переход к рынку без сокращения объёмов и падения эффективности производства, а также без социально-политических потрясений. Вице-президент Всемирного банка Дж. Стиглиц отметил: «Если  государственные предприятия начинают действовать в конкурентной среде, различия в функционировании государственных и частных предприятий уменьшаются. Китай расширил сферу конкуренции без приватизации государственных предприятий. В России же большая часть экономики была приватизирована, при этом специальных мер по стимулированию конкуренции не предпринималось. Трудно себе представить больший разрыв в объёмах производства – Россия скатилась на уровень десятилетней давности, в то время как в Китае на протяжении почти двух десятилетий поддерживаются двузначные темпы экономического роста»[623]. Следует помнить и о том, что условия долгосрочной  аренды, как правило, предполагали последующий выкуп государственного имущества и переход его в собственность трудовых коллективов, т.е. приватизацию. Однако данный вариант приватизации также не получил распространения, и объясняется это не экономическими, а политико-идеологическими причинами.

      Различные исторические формы приватизации известны с древнейших времён. Особо важную роль  приватизация сыграла на ранних этапах развития капитализма, в связи с превращением условно-феодальной собственности в частнобуржуазную, и позже – в системе государственно-монополистического капитализма, когда сменявшие друг друга «волны» национализации и приватизации отражали эволюцию этапов, форм и механизмов поддержки государством частного бизнеса. Последние два десятилетия ХХ века прошли в высокоразвитых странах под знаком новой волны приватизации, связанной с усложнением форм взаимодействия частного и общественного труда в условиях информатизации и сопряжённой с нею «предпринимательской революции»; вместе с тем, в течение последних трёх-четырёх лет усиливается внимание к совершенствованию форм государственного регулирования экономики и к использованию модифицированных кейнсианских методов управления динамикой макроэкономического равновесия.

        Приватизация, осуществляемая в экономически необходимых масштабах и формах, на основе тщательной проработки её механизмов, этапов и границ, объективно предполагает в качестве результатов формирование эффективной структуры собственности, увеличение доходов государственного бюджета за счёт продажи приватизируемого имущества и расширения налогооблагаемой базы, развитие хозяйственной инициативы и  предпринимательства. На практике далеко не во всех странах с переходной экономикой удалось реализовать объективные цели приватизации. Будучи сложным и противоречивым процессом, затрагивающим интересы различных групп населения, приватизация может претерпевать многообразные деформирующие воздействия и в ряде случаев (в частности, так произошло в российской экономике) не достигла тех результатов, которые предполагались и были возможны посредством трансформации отношений собственности.

Конкретными формами приватизации в России стали   «номенклатурная», «директорская» и «бандитская».   Чиновники прежнего режима, ранее уже превратившиеся в фак­тических собственников, закрепили  свою собственность юридически[624]. В состав нового класса собственников интегрировались также хозяйственные руководители и представители криминального капитала. Основной формой паразитического псевдо­предпринимательства стало расхищение национального богатства - невозобновимых природных ресурсов и результатов труда пред­шествующих поколений. ("Мы не против приватизации как тако­вой, но против закрепления собственности за совбурами, нажив­шими миллионные состояния за счет народа. Приватизация... может нанести серьезный ущерб интересам народа, если она бу­дет проводиться бесконтрольно"[625]. «30 процентов главарей банд­формирований числятся генеральными директорами АО, ТОО и т.п…  Более 60 процентов ка­питала в экономике и более 80 процентов акций уже перешли в руки криминальных групп и иностранцев. 51 процент акций Уралмаша скуплен одним лицом. 40 депутатов Госдумы представляют банковский капитал. Трудно представить, что госслужащий в ци­вилизованной стране приобретет дорогую вещь, а когда у него поинтересуются, откуда деньги, он пошлет куда подальше. Есть целый ряд вполне "цивилизованных" моментов, которые призна­ет весь мир, но не признают наши правозащитники. Мол, навре­дим рыночным отношениям, посягнем на права человека»[626].)

Роль государства в формировании рыночной экономики. Вопрос о роли государства     в переходной экономике является одним из наиболее сложных и противоречивых. Необходимость разгосударствления, преодоления то­тальной бюрократизации экономики, о чем шла речь в предыдущем параграфе, - это лишь одна из сторон многоаспектного процесса социально-экономической транс­формации в переходный период. Его объективная противоречивость проявляется, в частности, в том, что наряду с разгосударствлением и во взаимодействии с ним, необходимостью становится одновременный процесс расширения и усложнения функций государства, появления в них новых сторон и элементов, обусловленных задачами становления рынка. В сущности, ключевая проблема, «главный нерв» со­временных трансформационных процессов - это поиск наиболее эффективных, оп­тимальных способов сочетания, взаимодействия государственного регулирования экономики и частной инициативы, предприимчивости, инновационной активности.

Практика рыночных реформ во многих странах убедительно показала, что одной из наиболее серьезных ошибок в переходный период может быть отождествление задач разгосударствления с уходом государства из экономики вообще, с «отсечени­ем» государства от рыночных преобразований. Результатом подобной установки, и это, к сожалению, подтверждается, прежде всего, российской практикой, может быть лишь нарастание тенденций хаоса, резкой народнохозяйственной диспропорциональнос­ти, разрушения производственного потенциала и обострения социальных конфлик­тов[627]. И, напротив, опыт стран, сумевших успешно осуществить переход к современ­ному эффективному рыночному хозяйству, доказывает необходимость государствен­ного управления переходными процессами; во всех этих странах рыночная транс­формация осуществлялась на основе научно разработанных, планомерно реализо­ванных и оперативно корректируемых государственных программ. Рынок современ­ного типа не может возникнуть стихийно, сам по себе; его формирование, функцио­нирование и корректировка возможны лишь посредством государственного регули­рующего воздействия.

Практика реформ и ее теоретические обобщения показывают, что в переходный период особое значение приобретают следующие функции государства:

-определение стратегических целей и тактических методов реформирования эко­номики;

-разработка и осуществление программ хозяйственных преобразований;

                формирование институциональной структуры рынка, и, прежде всего, конкурентной среды и рыночной инфраструктуры;

-перестройка макроэкономической структуры и стимулирование  экономического роста;

-координация соотношения внутри- и внешнеэкономических параметров реформ;

-решение задач эффективного включения национального хозяйства в мировой рынок;

-активная социальная политика; ориентация экономических преобразований в направлении формирования социального рыночного хозяйства;

-контроль за возникающими в переходный период социально-экономическими противоречиями, поиск оптимальных способов их разрешения;

-корректировка, в случае необходимости, хода реформ.  

      Необходимо подчеркнуть особую значимость роли государства в верном определении стратегии реформ и соотношения стратегических целей с тактическими методами. В настоящее время всё более явным становится тот факт, что сам по себе переход к рынку – это не цель, а одно из средств социально-экономической трансформации. Стратегической же целью реформ является выход на новый цивилизационный уровень, обеспечивающий эффективное усвоение и динамичное развитие технологических, экономических  и социальных достижений постиндустриального общества; рыночные реформы выступают как средство достижения указанной цели. Конкретно в нашей стране, как показано в научных исследованиях проблем переходной экономики, «суть новой социально-экономической стратегии и стержень концепции реформирования – в постепенном, поэтапном движении России к собственному варианту общества постиндустриального типа с современными характеристиками качества жизни народа и среды обитания на основе формирования нового технологического способа производства и многоукладной, социально ориентированной, динамичной рыночной экономики при значительной регулирующей роли государства»[628].

      Важнейшее значение для создания институциональной базы реформ имеет деятельность государства в правовой и иных надстроечных сферах. Перестройка системы законодательства, своевременная разработка и корректировка законов, регулирующих рыночные отношения, юридическое обеспечение контрактных взаимосвязей субъектов рынка, борьба против экономической преступности – ключевые аспекты системы государственного управления развитием общества в переходных условиях. При этом требуется учитывать влияние объективного противоречия между необходимостью стабильности правовой системы, с одной стороны, и её динамизмом – с другой. Стабильность законодательства (и, в частности, налогового) – обязательное условие активизации предпринимательской деятельности, уверенности хозяйствующих субъектов в возможности реализации их экономических интересов, ориентации на легальные формы хозяйствования. Но переходная экономика по своей природе высокоизменчива, в ней неизбежно велика степень экономической неопределённости; происходящие изменения требуют корректировки правовой системы. Что касается механизмов налогообложения, то противоречие между принципами их стабильности и динамизма дополняется типичным для переходной экономики противоречием между фискальной и стимулирующей функцией налогов.

      Сложные задачи возникают перед государством и в связи с необходимостью перестройки общественной идеологии и психологии, менталитета, с проблемами формирования нового экономического мышления, нового типа «экономического человека». Требуется преодоление как установок иждивенчества, привычки к малонапряжённому труду, так и аморализма, эгоистических и криминальных устремлений к увеличению доходов любыми методами.  Современный рынок эффективен лишь при условии «экономизации» и «юридизации» мышления всех членов общества.

Социальная политика в условиях переходного периода. Возрастание роли социальных факторов в экономике - одна из наиболее заметных тенденций в мирохозяйственном развитии конца XX века. Социаль­ные параметры становятся решающими факторами в повышении экономичес­кой эффективности; в ряде случаев к ним даже переходит приоритет сравни­тельно с «чисто» экономическими. Так, общепризнано, что в высокоразвитых странах наиболее рентабельными являются инвестиции в «человеческий капи­тал»; экономический процесс воспроизводства рабочей силы становится про­изводным, вторичным соотносительно с социальным процессом воспроизвод­ства личности, реализации богатства личностного потенциала, которым опре­деляются собственно производственные качества работника. На первый план выдвигаются не формальные показатели уровня жизни, а интегральные крите­рии качества и образа жизни, «индексы  развития человеческого потенциала», отражающие комплекс условий социальной жизнедеятельности, степень ее совершенства и гармоничности.

В условиях переходной экономики социальная политика является важнейшей составляющей трансформационных процессов, призванной обеспечить соответст­вие реформ прогрессивным тенденциям развития мировой цивилизации, ориента­цию осуществляемых хозяйственных преобразований в направлении создания сис­темы социальной рыночной экономики гуманного демократического общества. Со­циальная политика призвана учитывать сложность объективных противоречий пере­ходного периода и находить приемлемые формы их разрешения.

Основным субъектом социальной политики является государство; но активную деятельность, затрагивающую социальные стороны реформ, осуществляют и другие общественные силы - классы и группы населения, их общественные объединения, партии, профсоюзы, избирательные блоки, лоббистские группировки и т.д. Весо­мое значение имеет социальная политика фирм и регионов.

Посредством верно избранной социальной политики общество может и долж­но не только смягчить неизбежные издержки трансформационного перехода, но и, в последующем, избежать экономических и политических потрясений, порождаемых известными «провалами» (или «фиаско») рынка. И, напротив, пренебрежение к социальным параметрам реформ, недооценка их значимости, идеология и прак­тика «остаточного» отношения к ним, запаздывающая и ошибочная социальная по­литика могут способствовать стихийной ориентации преобразований в направле­нии «дикого капитализма», неэффективной коррумпированной, криминальной, ко­лониально-зависимой экономики и даже разрушению хозяйства и интеллектуального потенциала нации. Учет взаимообусловленности экономических и социальных факторов, возрастания стратегической значимости социальных аспектов  экономического развития - необходимое условие успешности хозяйственных реформ. Недоучёт роли этих факторов – одна из важнейших причин социально-политических конфликтов в России в 90-е гг.; эти проблемы вновь заметно обострились в последние годы в связи с ростом социально-экономической дифференциации, непродуманными мерами по поводу так называемой «монетизации льгот» и высоким уровнем инфляции.

Достаточно часто под социальной политикой в условиях перехода к рынку пони­мают лишь государственную поддержку малоимущих слоев населения, выплату по­собий по безработице и т.п. Это, безусловно, необходимые аспекты социальной по­литики, но ими она далеко не ограничивается. В действительности, социальная по­литика включает в себя широкий спектр действий субъектов общественных отношений и реализуется по следующим направлениям:

•              создание и расширение социальной базы реформ, стимулирование сближения социальных качеств труда и собственности;                        

•              регулирование отношений между предпринимателями и наемным персоналом; смягчение и разрешение социальных конфликтов;

•              поддержка сфер, обеспечивающих развитие личности и совершенствование каче­ства жизни (здравоохранение, образование, наука, культура, досуг);

•              смягчение негативных последствий реформ для групп населения, объективно не способных включиться в рыночно-конкурентные отношения; развитие систем соц­иального обеспечения и страхования; осуществление политики занятости и пере­подготовки рабочей силы;

•              борьба с экономической преступностью;

•              обеспечение экологической ориентации экономики.

Успех реформ невозможен без широкой социальной базы, без поддержки со сто­роны имеющих весомое влияние в обществе и количественно значительных групп населения. Очевидно, что эта поддержка будет устойчивой лишь при условии улуч­шения социально-экономического положения этих групп по ходу реформ. Должны быть официально, на уровне высших институтов государственной власти,  сформу­лированы стратегические цели реформ, предполагаемые методы и этапы их  достижения. Цели преобразований и средства их достижения, социальные и экономичес­кие издержки их осуществления, трудности и противоречия, возможные и в какой-то степени неизбежные в переходный период, должны быть понятны всем членам об­щества. Важным условием формирования социальной базы реформ является обще­ственное доверие и утверждение в массовом сознании идеи необходимости прини­маемых мер. Значительный вред могут принести невыполнимые обещания, дезин­формация, непредсказуемые действия, нестабильность и необоснованность эконо­мической политики; следует избегать мер, порождающих вначале завышенные ожи­дания, а затем - разочарование и недоверие.

В современных концепциях переходной экономики получило распространение представление о том, что формирование социальной базы рыночных реформ свя­зано с количественным расширением и укреплением позиций так называемого «сред­него класса». Под средним классом понимаются широкие социальные круги, пред­ставители которых, как правило, сочетают трудовую деятельность с теми или ины­ми качествами собственников и имеют возможность получать доходы, обусловлен­ные как трудом, так и собственностью, причем доходы эти обеспечивают и образ жизни в соответствии с современными стандартами благосостояния. В связи с этим, к среднему классу относят средних и мелких предпринимателей, научно-техничес­кую и творческую интеллигенцию, лиц «свободных профессий», наемных работни­ков, получающих, помимо заработной платы, ощутимые доходы в форме «участия в прибыли» и дивидендов по акциям. Предполагается, что представители интелли­генции и «свободных профессий» приобщены к собственности посредством инди­видуализированного «интеллектуального капитала». Как отмечено в предыдущих главах, во многих странах производится целенаправленная государственная политика поддержки и расширения среднего класса. В США предоставляются налоговые льготы фирмам, реализующим програм­му ESOP (план наделения наемных работников акциями); во Франции существен­ные финансовые привилегии получают фирмы, осуществляющие выплаты рабочим из прибыли. Между тем, в России во второй половине 90-х гг. к среднему классу могло быть отнесено не более 9-14\% населения, затем, после дефолта 1998 г., эта доля снизилась, косвенным отражением чего может служить, в частности, факт поражения правых партий на выборах в Государственную Думу в  2003 и 2007 гг.

Социальная база рыночных реформ может расширяться при распростране­нии частной собственности и частного капитала, если это ведёт к улучшению социально-экономического положения наемных работников. За­дачей социальной политики, помимо приобщения работников к собственности, является регулирование их отношений с предпринимателями, смягчение и пре­дотвращение конфликтов. Необходима разработка трудового законодательст­ва, обеспечение безопасности труда, гарантий его оплаты и других прав работ­ников. Возрастает роль трудовых договоров, в том числе коллективных; во все­мерной государственной поддержке нуждается социальная деятельность проф­союзов.

Стратегически важным аспектом социальной политики является расшире­ние инвестиций в «человеческий капитал». Известно, например, что в США уве­личение, в среднем, продолжительности образования на один год приводит к росту ВВП на 5-15\%. Для многих стран, осуществляющих переход от команд­ной к рыночной экономике, качество «человеческих ресурсов» является, по су­ществу, единственным фактором, потенциал которого способен обеспечить выход из системного кризиса и обеспечить впоследствии достойное место в системе мирового рынка. В то же время, известно, что рыночная трансформация болезнен­но сказывается на функционировании находившихся ранее под государствен­ным патронажем сфер здравоохранения, образования, науки и культуры. Здесь наиболее очевидна необходимость корректирующей социальной политики. Ведь развитие платных форм здравоохранения и образования, на фоне деградации ранее существовавших систем, способно лишь усилить социальную дифферен­циацию и напряженность. Недопустимо также свертывание социальных программ поддержки семьи (на уровне как государства, так и предприятий), детских уч­реждений и т.д. Крупней­шие зарубежные экономисты-теоретики Дж. К. Гэлбрейт и Р. Коуз одной из глав­ных ошибок реформ в России считают разрушение институциональной структу­ры ранее существовавшей системы социального обеспечения[629].

Социальная политика призвана также, как отмечено выше, обеспечить под­держку малоимущих слоев населения, смягчить трудности переходного перио­да для пенсионеров, нетрудоспособных, многодетных семей. Сложной проблемой переходного периода является перестройка струк­туры совокупной рабочей силы, формирования рынка труда и появление безра­ботицы. Необходимостью становится не только создание механизма выплаты пособий по безработице, но и, прежде всего, всемерное стимулирование раз­вития системы переподготовки кадров, переориентация рабочей силы на заня­тость в перспективных отраслях экономики, распространение самозанятости, особенно в связи с расширением сферы информационных технологий, с воз­никновением компьютеризированных рабочих мест на дому. Мировая практика доказывает, что важнейшим фактором роста занятости является распростране­ние малого предпринимательства, обеспечивающего значительную, а во мно­гих странах - и большую часть прироста новых рабочих мест.

Одной из наиболее острых проблем переходной экономики является экономи­ческая преступность. Следует отметить, что существует ряд объективных факто­ров, способствующих ее распространению. Прежде всего, это сформировавшийся еще в условиях командной экономики правовой нигилизм. Так, частнопредприни­мательская деятельность официально преследовалась по закону; между тем, в Со­ветском Союзе уже к середине 80-х годов не менее 20 млн. человек, т.е. порядка 15\% совокупной рабочей силы, было включено в различные виды трудовой и пред­принимательской деятельности, позволявшей получать не учитываемые официально доходы. В переходный период социальная нестабильность, неопределенность, от­каз от прежних экономико-психологических установок, норм социального поведе­ния как бы провоцируют и даже оправдывают практику нелегального извлечения доходов. Сказывается, в какой-то степени, и несовершенство формирующейся пра­вовой системы, отставание эволюции ее отдельных элементов от быстроменяю­щейся хозяйственной практики. Кроме того, ослабление государственности в це­лом способствует широкому распространению коррупции.

      Однако наличие отмеченных объективных факторов ни в коей мере не оп­равдывает пассивной государственной политики в отношении преступности, а тем более - идей о неизбежности «этапа криминальной экономики». Общест­во, государство и экономика не могут ждать, пока «внуки бандитов станут циви­лизованными предпринимателями»; эффективность рыночных преобразований уже с первых этапов их осуществления зависит от развития легального пред­принимательства, обеспечивающего не перераспределение общественного бо­гатства в пользу паразитического криминалитета и чиновничества, а развитие системы производительного труда, рост общественного богатства и реализацию интересов всех участников общественного производства. Не только нормальным, но и обязательным условием эффективного развития рыночной экономики является государственный контроль за источниками доходов и, тем самым, - за условиями и формами потребления. Достаточно напомнить, сколь жё­стко в США государство следит за уплатой подоходных налогов. В России же криминализированная верхушка общества, подчинив себе государственный аппарат,  утвердила нерыночные механизмы распределения и потребления, способствующие паразитическому расхищению общественного богатства.

      Одной из форм криминального псевдопредпринимательства в переходный пе­риод является деятельность, направленная на расхищение природных богатств и нанесение ущерба природной среде. Одним из направлений государственной соци­альной политики, в связи с этим, является контроль за экологическими параметра­ми хозяйственной деятельности и пресечение попыток обогащения за счет хищниче­ской эксплуатации природных ресурсов, изъятие сверхдоходов («природной ренты») и направление части полученных вследствие этого средств  для осуществления природоохранных мер.  Задачи постиндустриальной трансформа­ции требуют высокой экологической культуры производства, совершенствования та­ких параметров качества жизни, как состояние окружающей среды. Между тем, как известно, рыночные механизмы безразличны к экологической стороне хозяйствова­ния; они объективно воспринимают все ресурсы как бесконечно воспроизводимые, а окружающую среду - как пространство, способное бесконечно и безболезненно утилизировать отходы производства. Преодоление неэкологической производствен­ной парадигмы, формирование системных элементов «экологической экономики» могут быть результатом лишь целенаправленной социальной политики, чем предо­пределяется еще одна сторона необходимости ее активизации в условиях переход­ной экономики.

Теории современной переходной экономики. Проблема возникновения и развития переходной экономики не сразу была осознана в качестве новой и самостоятельной проблемы мировой экономической теории и практики. Многие теоретики – как зарубежные, так и, под их влиянием, отечественные, - вначале полагали, что переход к рынку может быть осуществлён быстро и безболезненно – достаточно лишь «отсечь» бюрократизированное государство от экономики, «включить» рыночные инструменты, и вскоре их действие, на основе принципов стихийного автоматического саморегулирования, сформирует систему рыночного хозяйства. Проповедывались идеи о том, что  "ничего не надо строить, надо просто жить"; пред­полагалось, что, как только будут разорваны путы тоталитарной регламентации, естественные (то есть рыночные) закономернос­ти заработают сами собой, в автоматическом режиме и переведут экономику в состояние эффективного рыночного саморегулиро­вания. Задача же науки при этом сводится к нехитрому принципу "что вижу - то пою": надо "просто наблюдать" за естественными процессами, выявлять ростки наиболее эффективных преобразо­ваний и способствовать их распространению.

Подобные представления были тесно связаны с теоретическими идеями и практикой так называемого «Вашингтонского консенсуса», включавшего систему рекомендаций (преимущественно для слаборазвитых стран) по вопросам формирования и функционирования рыночной экономики в духе концепций экономического либерализма и «неоконсервативной революции».  Ключевыми элементами «Вашингтонского консенсуса» являлись установки на максимальное ограничение экономических функций государства и, особенно, на сокращение государственных социальных программ под предлогом борьбы с инфляцией и необходимости сокращения дефицитности государственного бюджета.

      Теоретики социальных сил, пришедших к власти в России в 90-е гг., руководствовались сходными представлениями; следуя «рекомендациям» МВФ,  они полагали, что главная функция государства в экономике, в том числе, в переходной экономике, - «не мешать», т.е. не вмешиваться в «свободную игру рыночных сил».  Под лозунгами экономического либерализма была навязана  концепция «шоковой терапии», которая на практике приняла форму стихийного разрушения производительных сил, гиперинфляции, криминальной приватизации и расхищения национального богатства страны. За 90-е гг. из России было вывезено материальных богатств и капиталов на сумму от 300 до 700 млрд. долл. Рецепты  «Вашингтонского консенсуса», далеко не безупречные и в отношении слаборазвитых стран, продемонстрировали своё полное несоответствие условиям позднеиндустриальных экономических систем, сформировавшихся в рамках командного хозяйства советского образца. Явно обнаружилась ложность иллюзий псевдореформаторов о возможности стихийного возникновения и эффективного функционирования на базе современных производительных сил свободно-конкурентного  («смитианского») рынка, о безусловных внеисторических преимуществах частной собственности в сравнении с общественной, о быстроте, лёгкости и безболезненности рыночных преобразований. Одним из наиболее негативных следствий этих теоретических ошибок стало форсированное разрушение наукоёмких, высокотехнологичных отраслей и предприятий, производивших конкурентоспособную на международных рынках продукцию, и превращение российской экономики в сырьевой придаток мирового хозяйства.

      Коренной порок подобных представлений заключается в непонимании природы современного этапа экономической циви­лизации со свойственным ему значительным возрастанием роли сознательного планомерного управления социальными, в том числе - хозяйственными процессами. Автоматизм рыночного саморегу­лирования имеет в современных условиях достаточно ограничен­ную сферу реализации; без планомерного целеполагания и воз­действия на макроэкономические пропорции неизбежным ста­новится нарастание тенденций хаотического разрушения хозяй­ственной системы. Ограничение же роли науки комментаторством, с одной стороны, воспроизводит практику тоталитаризма, с той лишь поправкой, что место партийных решений занимают рыночные гармонии, а с другой - находится в разительном кон­трасте с опытом стран, успешно осуществивших переход к совре­менному рыночному хозяйству, поскольку все они без исключе­ния смогли осуществить этот переход посредством научно обо­снованных стратегических программ при ведущей роли госу­дарственного управления трансформационными процессами[630].

Не менее ошибочной теоретически и еще более вредной прак­тически оказалась установка на применение к России рецептов разработанных для стран, переходящих к рынку от хозяйствен­ных систем докапиталистического типа и включаемых в мировое хозяйство в качестве периферийных подчиненных элементов. В сочетании с примитивно-эпигонски истолкованными концепциями монетаризма, эффективность которых сомнительна даже в отно­шении хозяйственных систем тех стран, где эти концепции были разработаны, практическая реализация указанных установок при­вела к "шоку без терапии", к катастрофическим последствиям для отечественной экономики, то есть к результату, который, по-ви­димому, и планировался зарубежными "советчиками". ("В фор­мировании рыночной экономики обращает на себя внимание край­не слабая задействованность отечественной науки и неоправдан­но большое доверие к зарубежным специалистам, советчикам, не понимающим особенностей нашей страны, а, возможно, и не за­интересованным в успехах развития у нас сильной и эффектив­ной экономики"[631]. В стране орудует "20-тысячная орда так назы­ваемых советников, проедающих 80\% средств, что выделяются России по программе развития!"[632]).

Разумеется, действительное движение к рынку не имеет ни­чего общего с разрушением отечественной экономики, с воспро­изводством антагонизмов "дикого капитализма" и с превращени­ем страны из социального субъекта глобального масштаба в объ­ект манипуляций внешних сил[633]. Ориентация на колониально-сырьевой вариант развития ведет к ограничению возможностей фор­мирования современного рынка, а не приближает к нему. Ситуация  значительно осложнена тем, что этот вари­ант "логично вытекает из тенденций прошедших лет реформиро­вания экономики на базе принципов либеральной политики про­стых решений... Регулирование экономики колониального роста осуществляется практически целиком за ее пределами... Помимо собственно добычи, весьма эффективной сферой приложения ка­питалов в данном варианте является и первичная переработка - особенно экологически вредная... Очень эффективная схема для наших внешних контрагентов - они таким образом получили в свое распоряжение готовые перерабатывающие мощности без ка­ких бы то ни было инвестиций с их стороны и сбросили все вред­ное производство подальше от своих домов"[634].

Грубейшей методологической ошибкой псевдореформаторов[635] явилось забвение принципа конкретности истины, приведшее к непониманию того факта, что проблема трансформации командной экономики позднеиндустриального технологического типа в ры­ночную - это новая для мировой цивилизации проблема. Ее реше­ние возможно на базе вновь возникающих теоретических разра­боток, составляющих особое направление мировой экономичес­кой мысли, а не посредством механического воспроизведения концепций перехода от феодализма к капитализму, или некрити­ческого восприятия рецептов, разработанных для слаборазвитых стран с целью усиления их зависимости[636], либо копирования форм регулирования, пригодных для развитого рынка, являющегося ре­зультатом многих столетий эволюции. Одним из проявлений узости методологического и, в целом, научного кругозора псевдорефор­маторов явилось восприятие рынка как самоцели, установка да форсированный переход к вульгарно-упрощенно понимаемомурынку "любой ценой".

     На принципиально иных теоретических посылках основана концепция «градуализма», предполагающая постепенные и поэтапные, но, вместе с тем, глубокие качественные преобразования экономической системы, при сохранении в рамках переходного периода преемственности и стабильности политической власти. Однако негативной особенностью соотношения экономической теории и практики в России является тот факт, что институты исполнительной власти продолжают руководствоваться идеями либеральных псевдореформаторов, не имеющими серьёзного научного обоснования и доказавшими свою полную практическую несостоятельность, в то время, как научные исследования проблем переходного периода имеют лишь теоретическое значение и остаются ограничены рамками академических дискуссий.. Ошибочность  рекомендаций зарубежных «экспертов» и их отечественных эпигонов, выражающих интересы компрадорского криминалитета, недопустимость отождествления понятий «реформы» и «разрушение экономического потенциала страны» неоднократно отмечалась в работах таких авторитетных российских учёных, как Л.И.Абалкин, С.А.Дзарасов, Д.С.Львов, Б.С.Хорев, С.Ю.Глазьев и др. Необходимость кардинальной корректировки курса реформ аргументированно обосновывалась в публикациях журналов «Вопросы экономики», «Российский экономический журнал», «Экономист».

     Ключевой проблемой переходной экономики российские учёные считают трансформацию экономических функций государства, противоречивое взаимодействие процессов разгосударствления хозяйства и, в то же время, расширения функций государства по формированию рыночной инфраструктуры, политико-правовому обеспечению реформ и решению возникающих в ходе их осуществления социальных проблем (исследования А.А.Пороховского, В.А.Пешехонова, учёных Института Экономики РАН, С.-Петербургского государственного университета и др.). Большое теоретическое, а  потенциально – и практическое значение имеет изучение и обобщение предшествующего опыта реформ в российской истории, анализ их предпосылок, логики, алгоритмов, причин успехов и неудач (работы В.Т.Рязанова, С.Н.Максимова). Не менее важным является анализ зарубежного опыта реформирования, возможностей и границ его применимости в России; особенно это относится к опыту Китая, наиболее успешно осуществляющего хозяйственные преобразования. Причины этих успехов анализируются, в частности, в работах Е.Ф.Авдокушкина, Л.Д.Широкорада, Г.А.Ганшина, В.Я.Портякова, А.И.Салицкого.