16.2. этапы и результаты реформирования российской экономики

      Основные этапы реформ. Социальные силы, инициировавшие преобразования в российской экономике, первоначально предполага­ли завершить трансформационный переход в рамках двух относительно непродолжительных этапов: на пер­вом осуществить быстрое и кардинальное реформирование собственности и хозяйственного механизма, на втором - столь же быстрое «включение» рыночных стимулов, почти немедленно и автоматически приводящее к подъему эко­номики и росту уровня жизни. Высказывались многочисленные прогнозы и вы­давались обещания, что кардинальные перемены можно осуществить за несколь­ко месяцев, за «500 дней», что преодоление спада и улучшение условий жизни произойдет к «ближайшей осени» и так далее.

В действительности, трансформационные перемены в экономике России протекали в гораздо более сложных формах и в рамках более длительных периодов. На пер­вом этапе (1987-1991 гг.) преобразования рассматривались как реформирование социа­листической экономики, поиск ее наиболее эффективной модели. В этот период были существенно расширены хозяйственные права государственных предприятий, осуществлялся их перевод на полный хозрасчет, получили развитие кооперативные, подрядные и арендные формы хозяйствования, в аграрном секторе появились фер­мерские хозяйства. В развитии экономики наметились позитивные тенденции, од­нако они не получили дальнейшей реализации, главным образом, по политическим причинам, вследствие нерешительности, непоследовательности тогдашнего руко­водства страны, отсутствия у него политической воли, ясного понимания целей и ориентиров реформы, пассивного и примиренческого отношения к антигосударст­венным и антисоциальным силам, которые, воспользовавшись атмосферой неста­бильности и неопределенности, стремились ввергнуть страну в хаос и разрушить государство. Имевшие ключевое значение хозяйственные реформы оказались, в дей­ствительности, на втором плане в условиях разгула национализма, сепаратизма и других форм преступности. Криминальный капитал поставил под свой контроль зна­чительную часть кооперативных предприятий и использовал их как инструмент «отмывания» накопленных преступными методами денег и имущества; в этих целях боль­шинство кооперативов приобрело не производственную, а торгово-посредническую ориентацию. Идея реформ стала эксплуатироваться для достижения ничего не имевших с ней общего политических целей (разрушение, под предлогом конверсии, наиболее конкурентоспособных на мировом рынке высокотехнологичных отраслей ВПК, концепция «регионального хозрасчета» в Прибалтике и т.д.).

      В 90-е годы трансформация хозяйства осуществля­лась уже в условиях постсоветских экономических и политических реалий. Главным элементом предпринятых на этом этапе мер стала приватизация (преимущественно в чековой форме), в результате которой доля принад­лежащих государству основных фондов снизилась с 91 \% (на начало 1992 г.) до 42 \% (в 1995 г.); в акционерном капитале доля государства в середи­не 1995 г. составила 11 \%. В ходе изменения системы экономического уп­равления и хозяйственного механизма была реализована идея «отсечения» государства от экономики. Роль господствующей экономической идеоло­гии приобрели заимствованные из-за рубежа концепции монетаризма, ог­раничивающие функции государства регулированием денежной массы в об­ращении (концепции эти были разработаны применительно к условиям вы­сокоразвитой рыночной экономики с хорошо отлаженным денежно-кредит­ным механизмом и долговременными тенденциями экономического роста). На практике российский вульгаризированный псевдомонетаризм привел к хаосу в экономике, возникшему в результате шоковой «либерализации» цен и последовавшей гиперинфляции (за январь 1992 г. потребительские цены выросли на 245 \%, к концу 1992 г. в 26 раз, затем в течение 1993г. - еще в 4 раза, в 1995 г. - в 2,3 раза). Крушение национальной валюты привело к долларизации экономики. Фактически была осуществлена инфляционная конфискация сбережений населения и инфляционное перераспределение общественного богатства, что в сочетании с почти бесплатной раздачей государственного имущества новым собственникам (денежная оценка фон­дов предприятий оказалась многократно занижена относительно их реаль­ной стоимости, иногда - во многие тысячи раз) и инфляционно-льготным кредитованием коммерческих банков - привело к осуществлению некоего исторического аналога первоначального накопления капитала. Ограбле­ние населения было продолжено далее посредством криминальной деятель­ности частных «фондов», банков и «финансовых пирамид».

На данном этапе произошла консолидация тех социальных сил, в чьих интересах были осуществлены перемены в экономике. Это номенклатурное чиновничество, количественно выросшее в 2 раза и осуществившее «конвертацию власти в собст­венность», администрация предприятий (в среднем составившая 5 \% занятых на пред­приятиях) и криминальные круги.

    Во второй половине 90-х гг. про­должалась приватизация (в основном, в денежной форме), и перераспределение собственности приватизированных предприятий, представленной в фондовом капи­тале. Уже к середине 1996 г. доля государства в акционерном капитале приватизи­рованных предприятий снизилась до 4 \%; к началу 1997 г. на государственную соб­ственность приходилось 9,5 \%, на муниципальную - 7,4 \% от общего количества предприятий, в то время, как частную собственность представляли 68 \% предприя­тий. В акционерном капитале приватизированных предприятий, наряду с уменьше­нием доли государства, устойчиво снижалась также доля трудовых коллективов при столь же устойчивом росте доли администрации и внешних держателей акций, осо­бенно крупных. В системе экономического управления были предприняты некото­рые попытки смягчения крайностей псевдомонетаризма, но по-прежнему функции государства почти полностью сводились к регулированию объема денежной массы, лишь «с обратным знаком»: главной задачей была объявлена борьба с инфляцией, в связи с чем проводилась политика «сжатия» денежной массы. В результате, коэф­фициент монетизации ВВП составил в 1998 г. примерно 12,5 - 12,7 \%, что пример­но в 3-4 раза ниже, чем в среднем по развитым странам. Инфляция, по сути дела, была переведена из открытой в скрытую форму, симптомами чего являлись факты систематического невыполнения обязательств госбюджета, массовые неплатежи, невыплаты зарплаты, пенсий и т.д. Углубился разрыв между реальным и финансово-спекулятивным секторами экономики, при одновременном возрастании зависимос­ти последнего от международного спекулятивного капитала, что привело к много­миллиардным потерям во время  финансовых кризисов в 1997 и 1998 г.г.

    В течение рассматриваемого этапа углубился инвестиционный кризис, и выяви­лась настоятельная необходимость всестороннего реформирования налоговой сис­темы. В то время, как никакие чрезвычайные меры не смогли пресечь уклонения наиболее бо­гатых слоев населения от уплаты налогов, продолжалось фактическое «удушение» предприятий реального сектора экономики завышенными и громоздко организован­ными налогами.  Обострились социально-экономические противоречия, которые стали принимать остроконфликтные формы (акции шахтеров, действия профсоюзов по организации забастовок в общегосударственных масштабах и т.д.). Порочность денежной и кредитной политики, нарастание разрыва между реальным и паразитически-спекулятивным секторами экономики привели в августе 1998 г. к финансовому краху.

      После финансового краха в августе 1998 г. было объявлено о необходимости существенной корректировки методов реформирования, о расширении функций государства как субъекта управления реформационными процессами, об усилении  внимания к реальному секто­ру экономики и к проблемам социальных факторов преобразований.  Начался новый этап социально-экономических преобразований. Предпринятые меры, в сочетании с эффектом девальвации,  способствовали некоторому оживлению экономики в 2000-2003 г.г., но, главным образом, за счёт благоприятной внешнеэкономической конъюнктуры. Из 6-7\% прироста ВВП в эти годы на долю развития реального сектора экономики приходилось, по оценкам экспертов, не более 1\%. Уже в 2004-2005 гг., по мере преодоления эффекта девальвации,  темпы роста вновь стали снижаться; зависимость экономического благополучия страны от экспорта энергоносителей не только не снизилась, но, напротив, возросла. В 2006-2007 гг. наметилось усиление внимания к социальным аспектам реформ и к активизации социальных функций государства в связи с установками на необходимость реализации приоритетных национальных проектов[637]. В 2007-2008 гг. в СМИ и в некоторых научных публикациях появились формулировки о «постпереходной», «посттранзитивной» экономике. Официально было заявлено о том, что объём ВВП достиг дореформенного  уровня.

Укрупнённо ход  преобразований в российской экономике можно свести к двум основным этапам: первый – с рубежа 80-90-х гг. до 1998 г., когда происходил демонтаж прежней хозяйственной системы, были осуществлены основные меры по приватизации и сформировался класс новых собственников в условиях «отсечения» государства от экономики; и второй – с 1998 г. по настоящее время, когда были усилены позиции государства в лице чиновников госаппарата и  на смену монопольному экономическому и политическому господству олигархии пришёл режим олигархически-чиновного двоевластия. С точки зрения же существа социально-экономической трансформации, основные меры переходного периода были осуществлены уже к середине 90-х гг., когда сформировались ключевые элементы колониально-сырьевой экономики и господствующий слой криминально-компрадорской олигархии. Переход от командной экономики к экономике «дикого капитализма» по главным параметрам был совершён уже в эти годы; последующие изменения имели второстепенный характер и не меняли существа сформировавшейся социально-экономической системы и механизмов её воспроизводства.

    Результаты изменений в российской экономике. За период трансформационных преобразований в народном хозяйстве страны произошли определенные позитивные изменения. Достигнуто насыщение по­требительского рынка, значительно повысилась степень компьютеризации, получи­ла развитие сфера услуг, возникли некоторые элементы рыночной инфраструктуры. Расширились возможности для проявления хозяйственной инициативы и предпри­нимательской деятельности. В последние годы растут золотовалютные резервы, которые в первой половине 2008 г. достигли 520 млрд. долл. Однако данные позитивные сдвиги оказались обесце­нены прогрессирующим разрушением производственного, научно-технического и, в целом, - цивилизационного потенциала страны.

      За период «реформ» произошло более чем двукратное (по официальным данным) падение объёмов производства, а в конкурентоспособных на мировом рынке высокотехнологичных на­укоемких отраслях оно снизилось в 6 - 8 раз. Наряду с уменьшением объемных показателей, резко снизилась эффективность экономики: в полтора-два раза упа­ла энерго-, фондо- и материалоотдача производства при полуторакратном сниже­нии производительности труда. Продолжается абсолютное сокращение населения (несмотря на приток значительного количества беженцев и мигрантов), уменьшается средняя продолжительность жизни. К  2000 г. доходы более чем 50\% населения не достигали уровня прожиточного минимума; этот уровень в несколько  раз превышал размер минимальной заработной платы. В последующие годы ситуация несколько улучшилась, но доля населения с доходами ниже прожиточного уровня находилась на уровне 20-40\%.

       Криминальная приватизация не привела к возникно­вению того «эффективного собственника», задача создания которого была провоз­глашена в качестве приоритетной на начальном этапе реформ. Напротив, новые соб­ственники безоговорочно взяли курс на паразитическое обогащение через расхище­ние результатов труда предшествующих поколений и ограбление поколений буду­щих посредством демпинговой распродажи невозобновляемых природных ресур­сов. В то время, как объем инвестиций в народное хозяйство только за 1992-1996 г. сократился в 4 раза и продолжал снижаться до 1999 г., нелегальный вывоз капитала за рубеж только за первое десятилетие «реформ» превысил 700 млрд. долл. (а к настоящему времени – свыше 1 трлн. долл.).   Незаконным путем из России вывозилось 20\% нефти и 33\% минеральных ресурсов; внутри страны расхищалось около трети добычи драгоценных металлов.  Ежегодно страна теряла десятки миллиардов долларов  в связи с «обслуживанием» внешнего долга.

 За период 1991-2000 г.г. численность персонала в сфере научных исследований и разработок снизилась на 45 \%; более чем в два раза уменьшилось число патент­ных заявок. По оценкам экспертов ООН, только прямые ежегодные потери России вследствие «утечки умов» можно оценить в 3 млрд. долл., а с учетом упущенной выгоды - в 50-60 млрд. долл. В то же время, США за счет «импорта» ученых и специалистов получают ежегодно до 100 млрд. долл. дополнительного прироста ва­лового продукта; половина прироста численности американских специалистов в об­ласти программного обеспечения осуществлялась в 90-е гг. за счет эмигрантов из бывшего СССР. В течение этого  десятилетия совокупные расходы на научно-технические разработки уменьшились в 20 раз. Сокращение финансирования сфер образования и здравоохранения поро­дило тенденции деградации этих сфер; их коммерциализация привела к росту соци­альной напряженности.  Потребности  сферы образования в ресурсах обеспечи­вались  меньше чем на 50 \%; два миллиона детей школьного возраста не посящали школу.  Расходы госбюджета на нужды здравоохранения со­ставляли в России в расчете на одного человека 50 долл. в год, в то время, как в США - 3 тыс.; в Западной Европе - 1,5 тыс. долл. в год.

Было разрушено сельское хозяйство и утеряна продовольственная безопасность стра­ны; доля импорта в продовольственных товарах превысила 60 \%. Только за первую половину 90-х годов поставки грузовых автомобилей сельхозпредприятиям умень­шились в 36 раз; зерновых комбайнов - в 1000 раз. За тот же период были почти повсеместно ликвидированы крупные сельскохозяйственные предприятия и разори­лось более 44 тыс. фермеров; оставшиеся фермеры, владея 5,2 \% земельных уго­дий, производят лишь 1,9 \% товарной продукции сельского хозяйства. В течение десятилетия с 1991 по 2001 г. производства зерна сократилось в 1,8 раза, молока – в 1,7, сахарной свеклы  - в 2,3 раза;  подушевое потребление молока уменьшилось с 382 до 226 литров в год, мяса – с 75 до 48 кг, рыбы – с 20 до 9 кг. Российский продовольственный рынок стал местом сбыта недоброкачественной зарубежной продукции; действующим в России стандартам качества не соответствовали 36\% импортной цельномолочной продукции, 54\% мясопродуктов, 72\% консервов. В 2000-2008 г.г. к уровню сельскохозяйственного производства пятнадцатилетней давности смогли приблизиться лишь регионы, которые сумели сохранить степень концентрации аграрного производства, соответствующую современным производительным силам

Острой социальной проблемой стала социально-экономическая дифференциа­ция населения. Сто самых богатых людей России получают доходы, превышающие доходную часть бюджета страны. РФ вышла на второе место мире (после США) по числу  долларовых миллиардеров; только за 2007 г. их количество выросло на 40\%. Децильный коэффициент, т.е. отношение доходов 10\% наиболее обеспеченного населения к доходам 10 \% наименее обеспеченной его части, коле­бался в 90-е и 2000-е годы, по официальным оценкам, в интервале от 16 :1 до 14 :1. Даже эти, явно заниженные по мнению многих экспертов, цифры свидетельствуют о том, что степень социально-экономической диффе­ренциации в России значительно превышает зарубежные показатели (в США децильный разрыв составляет, по разным оценкам, 8-10 :1; в Западной Европе - 5-6 : 1; в Швеции и Китае - 3-4:1; социально опасным считается превышение этим коэффициентом уровня 10 : 1).  В 2001-2007 гг. на долю 10\% самых богатых жителей России приходилось (также по официальным данным) более 33\% всех денежных доходов, на долю же 10\%  наименее обеспеченных – лишь 2,4\%.  В настоящее время различия в оплате труда рабо­чих и администрации достигают не менее 20-30 раз, отраслевые различия - 10 раз, региональные - 11 раз; в значительной мере  утрачена зависимость доходов от реального трудового вклада. Возросла численность армии чиновников, достигшая к началу 2000 года 1340 тыс. человек, что более чем вдвое превышает соответствующий показатель по всему Советскому Союзу (в середине 80-х годов – примерно 640 тыс. чел.). За  2000-2008 г.г. количество чиновников возросло ещё на несколько сот тысяч человек, при этом расходы на содержание государственного аппарата только с 1995 по 2001 г. увеличились почти в десять раз (с 4,4 до 40,7 млрд. руб.).

      По интегральному индексу развития человеческого потенциала Россия к настоя­щему времени оказалась в шестом десятке стран мира. Демографический кризис стал приобретать черты демографической катастрофы. Население России ежегодно сокращалось на 800 тыс. человек; значительно уменьшилась средняя продолжительность жизни, что, в первую очередь, обусловлено социально-экономическими факторами. Очевидна не­обходимость кардинальной корректировки  курса экономических реформ.

Для сравнения рассмотрим, как задачи социально-экономической трансформации  решались в Китае.

        Принципы, ход и результаты социально-экономических реформ в        Китае. В течение двух последних десятилетий ХХ в. и в начале XXI в.  экономика Китая относилась к числу самых динамичных в мире. В 60-70-е гг. в мире говорили о западногерманском и японском «экономическом  чуде»; в 80-90-е гг. ещё более впечатляющим стало «китайское экономическое чудо», тем более, что огромные успехи в хозяйственном развитии  были достигнуты страной с миллиардным населением. В отличие от большинства стран с переходной экономикой, Китаю удалось избежать системного кризиса и трансформационного спада; более того – в течение трёх десятилетий, начиная с рубежа 70-80-х гг., объёмы производства нарастали и среднегодовой прирост валового продукта составил примерно 10\%. Ключевой предпосылкой для этого стал принцип разделения экономических и политических проблем в процессе реформирования; в качестве фундаментального условия успеха реформ была определена преемственность и стабильность политической власти и всех властных структур. Сохраняется официальная установка на построение социалистического общества и политическая монополия коммунистической партии, хотя в содержательном отношении происходит качественная трансформация общественной системы, и многие прежние термины и лозунги имеют ныне лишь ритуальный характер[638]. Тем не менее, подобный подход позволил сохранить в стране внутреннее политико-идеологическое единство и обеспечил укрепление государства, ощутимый рост его международного влияния, а также значительный приток иностранных инвестиций, привлекаемых стабильностью экономических и политических отношений.

Наряду с разделением экономических и политических аспектов реформ, в Китае был избран принцип постепенности, эволюционного характера преобразований (что, как отмечено выше,  получило в теории переходной экономики название «градуализма»). Была высказана точка зрения, что переходный период должен продолжаться не менее ста лет (в отличие от России, где в начале 90-х гг. велась речь об осуществлении основной части преобразований «к ближайшей осени», за «500 дней» и т.п.). Если   отвлечься от терминологической стороны дела, то целью преобразований фактически избрано формирование современного рыночного хозяйства, однако переход к нему предполагается осуществить не посредством разрушения ранее существовавшей хозяйственной системы и катастрофических социальных потрясений, а в ходе постепенного естественного развития, «вызревания» рыночных элементов. При  этом вполне допустимым считается и отказ от некоторых рыночных мер и механизмов, если выявляется их неэффективность, практикуется перенос некоторых мер на более поздние сроки (по принципу «два шага вперёд, шаг назад»). Обязательно учитываются социальные последствия осуществляемых преобразований, предпринимаются меры к тому, чтобы эти преобразования не вели к ухудшению жизни населения. В хозяйственной практике допускается существование значительного количества переходных и смешанных форм.

В Китае избрана модель двухсекторной переходной экономики – сохраняется централизованно-плановый государственный сектор и формируется частно-рыночный. При этом происходит сближение и пересечение элементов их хозяйственных механизмов, организационных и регулирующих параметров. В государственном секторе повышается степень коммерциализации; в рыночном секторе совершенствуются механизмы регулирования, в том числе государственного, усиливаются начала планомерности и социальной ориентированности. Государство, кроме того, осуществляет и административное перераспределение ресурсов в целях структурных преобразований экономики и преимущественного развития новейших отраслей. Подобный подход представляет собой, по существу, применение и развитие в современных условиях опыта российского НЭПа и свидетельствует о тех потенциальных возможностях, которые имелись, но не были реализованы в нэповской модели советской экономики.

Большое внимание уделяется правовому и идеологическому обеспечению реформ. Создана, постоянно эволюционирует и совершенствуется законодательная база реформирования. Важно, что значительное внимание уделяется не только принятию законов, но и контролю за их исполнением. Практика хозяйственных преобразований в Китае убедительно опровергает взгляды некоторых российских апологетов криминальной олигархии  о неизбежности «криминального этапа» реформ. Распространение рыночных механизмов, разумеется, способствует росту удельного веса тех преступлений, которые просто не могли быть совершены в условиях командного хозяйства, но государство не снимает с себя ответственности за подавление экономической, политической и общеуголовной преступности. Наиболее решительно пресекаются попытки дестабилизации политической обстановки в стране, тенденции сепаратизма, действия «агентов влияния» внешних сил, ведётся настойчивая борьба с коррупцией, в том числе в системе государственного аппарата. Идеологическое обеспечение реформ характеризуется постепенным переносом центра тяжести с проблем «совершенствования социализма» на установки патриотической направленности. Решения о необходимости тех или иных экономических мер, о целесообразности сохранения, изменения или создания хозяйственных форм и механизмов  принимаются  не по критерию их идеологической вывески, а по реальной эффективности (в соответствии с установкой, приписываемой Дэн Сяо Пину: «не важно, какого цвета кошка, важно, чтобы она ловила мышей»).

Системная трансформация хозяйственного механизма в Китае началась с аграрного сектора экономики, в котором и поныне занята большая часть населения этой страны. На  рубеже 70-80-х гг. произошла фактическая ликвидация «коммун», существовавших со времени осуществления в 50-е гг. китайского варианта коллективизации сельского хозяйства. Преобразования осуществлялись посредством развития системы семейного подряда; сроки аренды вначале были определены на 3-5 лет, а затем – до 15 лет и больше. В 1980 г. система семейного подряда охватывала пятую часть крестьянских хозяйств, а уже во второй половине 80-х гг. – свыше 98\%. За первое десятилетие реформ валовой сбор зерна увеличился в полтора раза и достиг к концу 80-х гг. 450 млн. т.  К началу 90-х гг. впервые за всю историю Китая была решена проблема нехватки продовольствия, между тем как к началу реформ не менее 25\% населения не могло обеспечить себя достаточным количеством продуктов питания.

Реформирование сельскохозяйственного производства сочеталось с развитием особой формы индустриализации – созданием большого количества мелких и средних «поселковых предприятий». Формирование системы поселковых предприятий позволило решить сразу несколько проблем, возникших в переходный период: обеспечить занятость избыточных для села трудовых ресурсов, уменьшить масштабы миграции крестьян в города, обеспечить условия для общего подъёма   экономики, реформировать отношения собственности. Общее число поселковых предприятий, составлявшее в начале 80-х гг. 3-4 млн. возросло к настоящему времени до более чем 30 млн.; количество занятых – с 40-45 млн. чел. до более чем 180 млн. чел., что превышает 60\% избыточной сельской рабочей силы. Продукция, произведенная на поселковых предприятиях (а это, прежде всего, трикотаж и шёлковые ткани, обувь, стройматериалы), стала одним их основных структурных элементов товарного экспорта страны; удельный вес этой продукции в экспорте увеличился с 5\% во второй половине 80-х гг. до более чем 40\% в настоящее время.

По правовому статусу поселковые предприятия могут являться объектами различных форм собственности, что отражает общую эволюцию системы отношений собственности в Китае. В настоящее время существуют государственные, коллективные, индивидуально-частные, акционерные предприятия; предприятия смешанных форм собственности, полностью или частично принадлежащие иностранному капиталу. В целом, доля негосударственных секторов в производстве промышленной продукции  постоянно возрастает: в начале 80-х гг. она немногим превышала 20\%, а к настоящему времени составляет примерно три четверти. Именно за счёт этих секторов был обеспечен основной прирост промышленного производства: темпы роста негосударственных секторов в 3-5 раз опережали темпы роста государственной промышленности. В то же время, в составе государственного сектора продолжается функционирование более 300 тыс. промышленных предприятий, в этом секторе  занято более 120 млн. чел. Сохраняется макроэкономическая роль примерно 8-10 тыс. крупных предприятий, особенно в металлургии, нефтедобыче и нефтепереработке, машиностроении, химической промышленности, в отраслях ВПК. Продолжается реформирование государственного сектора: расширяются границы хозяйственной самостоятельности госпредприятий, их права в ценообразовании, в сбыте сверхплановой и части плановой продукции, в выборе хозяйственных контрагентов. Относительно более низкая экономическая эффективность предприятий госсектора обусловливает необходимость дальнейшего реформирования отношений собственности:  предполагается развитие системы акционирования, особенно крупных и средних предприятий, и изменение правового статуса десятков тысяч   малых государственных предприятий. В рамках государственного сектора намечено оставить не более 2-3 тыс. предприятий, имеющих стратегическое значение для макроэкономического воспроизводства, функционирования хозяйственной инфраструктуры и обеспечения обороноспособности страны.

Особую роль в реформировании хозяйственного механизма в Китае сыграло создание свободных экономических зон. Их формирование началось в первой половине 80-х гг., в прибрежных регионах на юго-востоке страны; первые зоны были ориентированы на развитие экспортных отраслей промышленности. Затем география, организационные формы и функциональная ориентация зон стали расширяться; в их состав начали включаться и достаточно обширные сельские территории, увеличилось число фирм, оказывающих финансовые и туристические услуги. В 90-е гг. ведущая роль стала переходить к так называемым «зонам высоких технологий», которых было создано более 50; увеличилось и количество свободных таможенных зон  («зон свободной торговли»), в рамках которых развивается система посреднических экспортно-импортных операций. СЭЗ  выполняют роль «локомотива» современной китайской экономики и процессов хозяйственного реформирования; они являются основными регионами привлечения частных зарубежных инвестиций. Если государство предпочитает обращаться, преимущественно, к наиболее авторитетным международным институциональным кредиторам (МБРР, Азиатский банк развития), то СЭЗ стали основным местом приложения капиталов так называемых «хуацяо» - этнических китайцев, проживающих в других странах, и, прежде всего,  - в странах Юго-Восточной Азии. На долю «хуацяо» в 80-90-е гг. приходилось более две трети прямых инвестиций в народное хозяйство Китая. Общий внешний долг Китая к 2000г. составлял примерно 135 млрд. долл., при этом коэффициент обслуживания долга (определяемый как отношение суммы текущего  погашения долга и процентов  к общему объёму экспорта товаров и услуг)  не превышал 10\%, что значительно меньше величины (20-25\%), считающейся порогом допустимости с точки зрения стабильности экономического развития страны и её надёжности как заёмщика на международных кредитных рынках.

К числу наиболее важных результатов избранной модели социально-экономических преобразований относится увеличение за прошедшие 30 лет реформ величины валового продукта  Китая примерно в восемь раз, экспортной квоты – с 4 до 25\%, объёма внешней торговли – в 28 раз. С середины  90-х гг. на первое место в структуре экспорта вышла продукция машиностроения и электроники, удельный вес которой в экспорте КНР ныне превышает третью часть. Объём золотовалютных резервов к началу 2008 г. превысил 1,3 трлн. долл., к маю 2008 г. – 1,6 трлн. долл.[639]; по этому показателю Китай значительно опережает другие страны  мира (на втором месте Япония – около 900 млрд. долл., на третьем – Россия – 520 млрд. долл. к маю 2008 г.) . Значительно укрепились международные экономические и политические позиции Китая, усилилось его военное могущество и глобальное влияние. Разрабатываются новые амбициозные технологические, военные и космические проекты, которые предполагается использовать для достижения гегемонии Китая в мире, с учётом того, что в 2015-2020 гг. валовой продукт этой страны должен превзойти ВВП США.