Введение в теорию человеческого капитала - Учебное пособие (Корицкий А.В.)

1.2. обзор дискуссии среди экономистов х1х-хх веков по теоретическим подходам к анализу человеческого капитала

 

Дж.Р. Маккуллох (J.R. McCullosh) ясно определил человеческие существа как капитал: "Вместо того, чтобы понимать капитал как часть продукции промышленности, несвойственной человеку, который мог бы быть сделан применимым для его поддержки и способствовать производству, кажется, не существует каких-либо обоснованных причин, по которым сам человек не мог бы им считаться, и очень много причин, по которым он может быть рассмотрен как формируемая часть национального богатства"[16].

Кроме того, он отмечает существование тесной аналогии между общепринятым и человеческим капиталом, считая, что инвестиции в человеческие существа должны иметь темп оборота, согласующийся с темпом оборота других инвестиций, плюс нормальный темп оборота, определенный рыночной процентной ставкой в течение возможной жизни индивидуума[17].

Нассау Сениор (Nassau Senior) предполагал, что человеческие существа могут успешно трактоваться как капитал. В большинстве своих рассуждений на эту тему он брал в этом качестве мастерство и приобретенные способности, но не самого человека[18]. При случае, тем не менее, он трактовал сами человеческие существа как капитал с затратами на содержание, вкладываемыми в человека с ожиданием получения выгоды в будущем[19].

Он утверждал, что существует очень маленькая разница между рассуждениями о ценности раба и ценности свободного человека. Принципиальная разница заключается в том, что свободный человек продает самого себя на определенный период времени и только в определенном отношении, в то время как раб продается на всю его жизнь.

Генри Д. Маклеод рассматривал производящего человека как фиксированный капитал. С его точки зрения, если этот человек не является продуктивным, то не подвержен экономическому анализу[20]. Это мнение резко противоречит мнению Леона Вальраса, который включал все человеческие существа в капитал. А ценность, или цена, этих человеческих существ, говорил Вальрас, определяется подобно другим капитальным товарам[21].

Кроме того, Вальрас был лишен внутреннего нежелания, подобно некоторым экономистам, рассматривать человеческие существа как капитал. Он доказывал, что чистой теории "присуще полное абстрагирование от рассмотрения справедливости и практической целесообразности”, и призывал “рассматривать человеческие существа исключительно с точки зрения меновой стоимости"[22].

Иоганн Г. фон Тюнен (J.G. Von Thunen) также отмечал нежелание отдельных экономистов оценивать человеческие существа в деньгах. Но из этого нежелания, говорил он, "проистекает недостаток ясности и путаность понятий в одной из наиболее важных областей политической экономии"."Более того, может оказаться, что свобода и достоинство людей могли бы быть успешно обеспечены, если бы они были субъектами законов о капитале"[23].

Фон Тюнен предполагал, что многие социальные институты могли быть отменены, если бы затраты, которые увеличивают производительность труда, рассматривались в аналитической схеме человеческого капитала. Капитализированная ценность этих расходов, кроме того, должна быть включена как часть в агрегированный запас капитала[24].

Интересно отметить, что как в этом случае, так и в ряде других в последующем наличие этой идеи присуще сентиментализму, хотя многие современные авторы утверждают отсутствие понятия человеческого капитала в главном потоке экономического мышления в сентиментализме.

Хотя Альфред Маршалл допускал, что оценки капитализированной стоимости человека могут быть полезными, и рассматривал их в явном виде по методу капитализации чистого заработка (потребление вычиталось из заработка до капитализации), он отбросил это понятие как "нереалистическое", поскольку человеческие существа не продаются на рынке[25].

Человеческие существа включались Ирвином Фишером (Jrving Fisher) в определение капитала. Капитал, как он утверждал, является "полезным предназначенным материальным объектом", и, следовательно, поскольку человеческие существа обладают этой характеристикой, последовательность в рассуждениях требует их включения в понятие капитала[26]. Более того, мастерство индивидуума не является капиталом - добавкой к самому индивидууму. Существует, говорил И. Фишер, обученный индивидуум, который должен быть включен в понятие капитала.

Все это выдвигает интересный вопрос: является одним и тем же стоимость мастерства и полезных способностей и стоимость самого индивидуума? Эдвард Денисон (E. Denison) предполагает, что говорить о технологическом прогрессе, воплощенном в физическом капитале, значит просто ссылаться на изменения в качестве основных фондов (капитальных товаров) [27]. Такая аналогия может быть применена и к человеческим существам. Мастерство и приобретенные способности воплощены в человеческих существах и, предположительно, увеличивают их качество, как производительных единиц. Следовательно, их мастерство и способности являются неотъемлемыми от индивидуумов. И сомнительно, можно ли говорить о них отдельно от человека как о капитале; существует, если принята эта точка зрения, обученный индивидуум, который и является капиталом.

Предполагается, тем не менее, что ответ на этот вопрос дается в зависимости от определения экономической ценности.

Если ценность определяется как "чистая прибыль" для общества, где превышение валового выпуска над валовым потреблением даёт чистую прибыль, сумма мастерства или полезных способностей будет увеличивать прибыль, в то время как добавление к ним индивидуума увеличивает не только выпуск, но и потребление. Ценность мастерства и полезных способностей и ценность индивидуума, если и то и другое измерено величиной чистой добавленной прибыли, в этом случае может быть различной[28].

Так или иначе, берутся ли только мастерство и приобретенные способности или их владелец, для определения человеческого капитала это является относительно неважным. Однако в некоторых случаях различие между мастерством и приобретенными способностями, с одной стороны, и человеком, с другой, важно, например, для целей налогообложения, что отмечает Б.Ф.Кикер[29].

Человеческий капитал, по С.С. Хюбнеру, может иметь такое же научное толкование, какое имеет обычный капитал. Его операционное определение может быть получено "капитализацией стоимости человеческой жизни с помощью облигаций, придав им пожизненную ренту (для данной рабочей силы) и обращаемость (как источнику кредита), рассматривая их по принципу обеспечения и используя метод амортизационных фондов для обеспечения реализации рассматриваемого объекта, если только человек имеет перспективу будущей деловой активности, а его семья - обязательства перекрыть существующий риск неопределенности длительности человеческой жизни”[30].

В теории общего равновесия с постулированными краткосрочными договорами предприниматели не заинтересованы в инвестициях в рабочую силу. Но в последнее время факторы долгосрочного роста широко признаются в качестве доминирующих в регулировании деловой активности. Как отмечают некоторые западные экономисты, предприниматели все лучше осведомлены о важности инвестиций, которые становятся "интегрированной частью человека", и это осознание приводит к освобождению роста инвестиций в человеческие существа[31].

Следовательно, симметричное рассмотрение приобретенных способностей человека и обычного капитала привычно для многих экономистов.

Вудс и Метцгер показали, что симметричность в рассмотрении как человеческого, так и обычного капитала достигается только при условии использования категорий "обесценения", "сохранения" и "выбытия". Затраты на сохранение учитываются, когда затраты на потребление вычитаются из заработка, а обесценение с выбытием учитываются способом, в котором оценивается средний заработок: "этот фактор (обесценение и выбытие) вводится в рассмотрение подсчетом средней ежегодной зарплаты рабочих, которая включает низкую заработную плату старых рабочих наряду с высокой зарплатой более эффективных производителей. Первые, естественно, получают меньшие оклады и заработную плату, чем здоровые и производительные рабочие в первую половину своей жизни, но заработки последних разбавляются в "среднем" более низкими заработками первой группы и тех очень молодых рабочих, которые еще не имеют квалификаций"[32].

В результате эти учёные делают вывод, что денежная стоимость населения является наибольшим активом страны и что “общест­венно-заинтересованные в национальном благосостоянии граждане и студенты активно поддерживают прогресс, способствующий сохранению человеческой жизни и наслаждению имеющимся здоровьем, с тем, чтобы жизнь производительных индивидов была продлена и, следовательно, прибавлена к благосостоянию общества"[33].

Этому заключению противоречат мнения некоторых современных экономистов, которые утверждают, что дальнейшее возрастание затрат на здравоохранение в развитых странах "будет производить здоровье, но не благосостояние и, следовательно, в экономическом смысле, будет не вполне продуктивно"[34].

Некоторые авторы использовали оценки капитальной стоимости человека при оценке потерь в первой мировой войне[35]. "Человек - это капитал, - говорил Ив Гийот, - и общество должно быть заинтересовано в уменьшении смертей не только по гуманитарным, но и по экономическим причинам"[36]. Эрнст Богарт утверждал, что оценка денежной стоимости человеческих жизней, потерянных в войне, является "методом сомнительной статистической уместности", тем не менее, он считал, что только денежная оценка этих потерянных в войне жизней может помочь осознать их громадную экономическую важность[37].

Гарольд Боаг рассматривал вопрос о том, корректно ли "включать в оценки уменьшения капитала, как стоимости войны, потери человеческих жизней"[38]. Он сделал вывод, что это правильно, так как имеется тесная аналогия между "материальным и человеческим" капиталом[39]. Более того, Боаг сформулировал несколько важных вопросов, относящихся к оцениванию человеческого капитала: первый - метод оценивания должен зависеть от целей, для которых оценки будут использоваться; второй - должна соблюдаться осторожность в проведении расчетов по статьям как для человеческого, так и для обычного капитала; третий - должно быть принято во внимание взаимовлияние стоимостей обычного и человеческого капитала [40].

Боаг также отмечал, что метод капитализации заработков в оценивании человеческого капитала является более предпочтительным, поскольку с его помощью оценивается стоимость материальных вещей, в то время как метод стоимости производства может включать затраты на индивидуума в отрыве от их влияния на увеличение его способности зарабатывать. "Валовой" метод, с его точки зрения, является более предпочтительным в случае оценивания денежных потерь в результате войны: "в расчетах материальных потерь потери дохода обычно сравниваются с общим национальным доходом, а не с национальными сбережениями, и, следовательно, часто лучше рассматривать капитализированную стоимость уменьшения валового дохода, а не прибавочного"[41].

Хотя Нассау Сениор ранее отмечал это, Гарольд Боаг был первым, кто четко определил одну из трудностей, связанных с методом оценки человеческого капитала по стоимости производства: явно невозможно определить, как много затрат на образование, содержание и т.п. точно необходимо для производства получателя дохода, рассматриваемого отдельно от его способностей "любить, наслаждаться, восхищаться, которые могут не сопутствовать производству материального богатства"[42].

Аналитическая схема человеческого капитала используется западными экономистами для тех же самых целей, что и обычный капитал, а именно для показа экономической выгодности миграции, инвестиций в здоровье, предотвращение преждевременных смертей, в образование и т.п.

Интересная дискуссия произошла в США в конце прошлого века о денежной ценности иммигрантов для Соединенных Штатов.

Существовало всеобщее мнение, что иммиграция экономически выгодна для США, и это находилось в соответствии со свойствами концептуальной схемы человеческого капитала. Существовали, тем не менее, некоторые вопросы, касающиеся степени выгодности и методов исчисления денежной ценности иммигрантов.

Фридрих Капп (Fridrich Kapp) использовал метод стоимости производства Энгеля без учета обесценения и затрат на содержание человека для оценки капитальной стоимости иммигрантов, прибывающих в США. Он заключил, что если уровень иммиграции останется прежним, то страна будет получать примерно миллион долларов в день в стоимости человеческого капитала[43].

Чарльз Л. Брейс критиковал подход Каппа к оценке иммигрантов[44]. Он указывал, что капитальная стоимость объекта не определяется исключительно стоимостью его производства, но определяется также спросом на него, следовательно, каждый иммигрант имеет ценность для страны, равную капитализированной разнице между его вкладом в производство и затратами на свое содержание.

Мейо-Смит применял процедуру Фарра капитализации чистых заработков и считал, что иммигрант, имеющий способности и ищущий возможность их применить, обладает денежной ценностью, не меньшей затрат на его производство, для страны, в которую он приезжает. Вместе с тем он отмечал, что этот метод дает ошибки, так как капитализированная стоимость будущих заработков иммигрантов зависит от существующих возможностей получить работу, не лишая её других рабочих. Иначе, считал он, запас человеческого капитала в стране, принимающей иммигрантов, не будет возрастать[45].

В первой четверти двадцатого века появилось несколько работ, авторы которых использовали аналитическую схему человеческого капитала в попытках определить денежные потери из-за могущих быть предотвращенными болезней и смертей[46]. Их мысль сводится к тому, что болезни и преждевременные смерти приводят к потерям человеческого капитала и что эффект от его накопления может быть увеличен путем предупреждения и отсрочки болезней и смертей в той степени, в какой это возможно.

Рассматривая проблемы образования, Дж.Р. Уолш отметил: "Со времен сэра Вильяма Петти многие экономисты включали человека в категорию фиксированного капитала, поскольку подобно капиталу человек требует затрат на создание и служит для возвращения этих затрат с прибылью. Это заключение, тем не менее, выводится в общих понятиях, отношение устанавливается для всех людей, как к капиталу, и для всех видов расходов на воспитание и обучение, как его стоимости"[47].

Уолш особенно интересовался вопросами экономического значения высшего образования, изучаемыми в последние десятилетия Т.В. Шульцем, Г. Беккером и другими западными экономистами.

Уолш проверял, являются ли затраты на образование человека для его профессиональной карьеры инвестициями в капитал, производимыми с целью получения прибыли, с установлением рыночного равновесия и являются ли они откликом на те же мотивы, которые приводят к инвестициям в обычный капитал. Он утверждал, что они являются таковыми. Для проверки своей гипотезы он взял данные о заработках людей с разными уровнями образования. Их капитальная оценка была получена с помощью метода капитализации заработков для каждого уровня возрастов, при которых заканчивается образование.

Стоимость различных уровней образования Уолш вычислил методом стоимости производства и затем сравнивал эту стоимость и капитальную ценность, предполагая, что они стремятся друг к другу[48].

Уолш нашел, что ценность образования в колледже превосходит стоимость его приобретения. Он вычислил также капитальную ценность и стоимость профессионального обучения и нашел, что стоимость превосходит ценность для людей, имеющих научные степени магистра, доктора и т.д.

Причину Уолш видел в том, что рассматривается только денежный оборот, а ученые с этими степенями получают особое удовлетворение и потребительские ценности, например, возможность путешествовать, длительные отпуска и каникулы, разного рода услуги. Учет этих факторов будет увеличивать капитальную ценность и приближать оценку ценности к стоимости. Ценность превосходит стоимость для инженеров, людей со степенью бакалавра и юристов, так как имеет место краткосрочное превышение спроса на эти профессии над их предложением и со временем, по мере подготовки специалистов по данным профессиям будет обучено больше людей и ценность станет равной стоимости.