Модуль 7.5. пропасть между взглядами исламского мира

И ЗАПАДНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ

Ислам как религию очень плохо понимают на Западе, этот факт особенно тревожит мусульман, учитывая историческую связь их веры с христианством и иудаизмом. Людей, исповедующих ислам, особенно ранит, когда не предпринимается никаких попыток понять его. Критика иудаизма или христианства не соответствует убеждениям мусульман. Разрешается критиковать западную политику, а не религию (иудаизм и христианство), которые, как считают мусульмане, лежат в основе ислама.

Существует фундаментальное различие между исламским и западным миром во взаимоотношениях между церковью и государством. В большинстве мусульманских стран принята теократия, хотя степень ее варьируется. Так, оскорбление пророка Мухаммеда – это оскорбление всех мусульманских наций и всех мусульман, даже тех, кто не практикует свою веру. Это отношение похоже на отвращение нерелигиозных евреев к антисемитизму, в то время как подобной параллели с христианством провести нельзя, поскольку в нем намного меньше нерелигиозных культурных особенностей, чем в иудаизме или исламе.

Одно из самых основных убеждений в Западной Европе и, особенно в Северной Америке – это разделение церкви и государства, убеждение, чью глубоко идеологическую суть и последствия не совсем верно понимают мусульмане. На Западе неприемлемо, чтобы чьи-нибудь религиозные убеждения препятствовали политической свободе другого человека. Несмотря на то, что это политическое убеждение, оно имеет характер идеологического и даже религиозного, в особенности в США. Более того, западная демократическая традиция свободы слова практически является чем-то вроде религии для большинства людей в Европе и США. Отношение к женщине на Западе стало политическим вопросом, а не религиозным убеждением, несмотря на то, что равенство полов провозглашается во многих западных религиях.

Если для христиан вполне приемлемо мягко шутить об Иисусе, то в исламе существуют строгие запреты на обсуждение личной жизни Мухаммеда. Интеллектуальные дебаты и несогласие с его действиями вполне приемлемо, а все личное и неуважительное – нет. Наконец, ислам не более монолитная религия, чем христианство. Мусульман глубоко оскорбляет, когда СМИ изображают некоторых исламистских террористов как типичных представителей этой конфессии (Easterbrook, 1989).

ПАМЯТЬ О НОВОСТЯХ

Новости дают хороший повод проверить, как действует память людей о реальных событиях (Graber, 1989; V. Price & Czilli, 1996; Reeves, 1989). Репортажи и новости во всех СМИ – как правило, короткие законченные куски. Как и в любом вербальном материале, воспоминание о репортаже зависит от качества первоначального восприятия (Findahl & Hoijer, 1981, 1982). Это восприятие можно изучить. Например, Ларсен (Larsen, 1983) применял модель обработки текста Кинтша и Ван Дийка (1978; см. также: Van Dijk, 1985 а, 1988) для изучения воспоминания о новостях, сообщенных по радио. Ларсен исследовал то, как люди интегрируют свое новое знание в уже имеющуюся в памяти информацию. С. Л. Шнейдер и Лорион (Schneider& Laurion, 1993) изучали метапамять (переходную память) о радионовостях и установили, что люди довольно точно могли оценить, какую именно информацию они запомнили.

В случае с телевидением, однако, информация включала не только вербальное содержание. Одновременное наличие как визуальной, так и слуховой информации способствует тому, что эти два вида информации могут дополнять и мешать друг другу при обработке и воспоминании о содержании новостей. В целом в памяти лучше сохраняются визуальные образы, а не вербальные (Graber, 1990) и все событие запоминается лучше, если аудио- и видеокомпоненты тесно связаны, как в том случае, когда видеоряд иллюстрирует слова репортера. Когда взаимоотношения менее очевидны или когда видео- и аудио- куски вызывают в памяти зрителя различные ассоциации, то страдают понимание новой информации и ее последующее воспроизведение (Grimes, 1990, 1991; Gunter, Berry & Clifford, 1982; Mundorf, Drew, Zilmann & Weaver, 1990). В работах Грабера (Gruber, 1988) и Гюнтера (Gunter, 1987) есть интересные данные о том, как теленовости запоминаются и воспроизводятся в человеческой памяти.

Важным теоретическим и практическим вопросом является взаимодействие и возможное столкновение друг с другом визуальных и аудиоматериалов. Особенно интересным представляется случай, когда аудиоматериал сопровождается эмоционально насыщенными кадрами, которые часто сопутствуют военным репортажам, репортажам о несчастных случаях, голоде и мятежах. Такое сочетание оказывает комплексное воздействие на память. Интенсивный эмоциональный образ обезображенного тела, жертвы войны или несчастного случая в действительности вытесняет из памяти вербальную информацию, представленную до этого кадра (Christianson & Loftus, 1987; Loftus & Burns, 1982; Newhagen & Reeves, 1992). Тем не менее, материал, поданный во время или сразу после яркого образа, запоминается так же или даже лучше, чем материал, не сопровождаемый ярким визуальным образом (лучше материал запоминается, когда он представлен после яркого визуального образа). Большое значение имеет и сама память и ее параметры (Brosius, 1993).

Ньюхаген и Ривз провели эксперимент, манипулируя показом теленовостей с разным количеством ярких визуальных образов. Исследователи обнаружили, что через 6 недель после показа в памяти лучше сохранялась фактическая информация и темы репортажей без ярких эмоциональных образов, а воспоминание о визуальных образах оказалось отчетливее, когда эти образы были эмоциональными и захватывающими (Newhagen & Reeves, 1992). По-видимому, с когнитивной точки зрения интенсивный эмоциональный образ прерывает повторение информации в рабочей памяти, непосредственно ему предшествующей, почти так же, как и не очень сильный ушиб головы приводит к ретроактивной амнезии событий, непосредственно предшествующих удару. Тем не менее, интенсивный образ сам по себе очень хорошо запоминается и может служить организационной схемой для построения в памяти представления о событии. Поэтому редактору теленовостей, решающему, где и когда показать кровавые кадры с жертвами несчастного случая, следует знать, что его решение будет иметь серьезные последствия и повлияет на воспоминания зрителей о репортаже в целом.

ЭФФЕКТЫ ВОЗДЕЙСТВИЯ НОВОСТЕЙ НА АТРИБУЦИИ И ПРИНЯТИЕ РЕШЕНИЙ

Восприятие новостей имеет значение не только для памяти. Сами репортажи и статьи влияют на наше знание данной темы. Например, Гибсон и Зиллман обнаружили, что, когда люди читали новости об ограблении в журнале, они оценивали проблему, о которой говорилось в статье, серьезнее и считали ее более распространенной, если в ней был приведен крайний пример (во время ограбления было совершено убийство), чем в том случае, когда пример был лишен крайностей (жертва слегка или вообще не пострадала) (Gibson & Zillmann, 1994). Н. Р. Браун и Сиглер обнаружили, что освещение СМИ событий в той или иной стране было связано с общими представлениями масс людей о стране и с ее населенностью. Страны, чаще появляющиеся в СМИ, считаются более населенными, чем те, о которых меньше пишут и говорят (Brown & Siegler, 1992).

Еще один интересный вопрос – это воздействие гласности в масс-медиа на вынесение приговора судом присяжных. Тут существуют два основных подхода. В одном рассматривается специфическая гласность до суда. Когда жюри присяжных до суда располагает информацией о данном деле, это, конечно, влияет на вердикт (обзор см.: Carroll et al., 1986). Например, жуткая информация об изнасиловании или убийстве увеличивает вероятность вынесения обвинительного приговора. Призывы судьи не принимать во внимание эту информацию не стирают знание о ней в памяти присяжных. Второй вариант – когда члены жюри до суда располагали общими знаниями о схожих случаях.

Чтобы проверить второй тип воздействия информации, Грин и Вейд (Greene & Wade, 1987) просили студентов прочесть в журнале статью а) об ужасном преступлении – изнасиловании пожилой женщины, б) о судебной ошибке – случайном обвинении невинного мужчины в изнасиловании, в совершении которого позже признался другой человек. Контрольная группа студентов не получила никакой информации. В следующей фазе, которая была представлена участникам как эксперимент, не относящийся к первому, участники исследования действовали в качестве членов суда присяжных, читая отрывки из различных дел и вынося приговоры.

Информация о предыдущем случае действительно влияла на вынесение вердикта. По сравнению с контрольной группой, вдвое большее число людей, прочитавших об отвратительном преступлении (20\% по сравнению с 10\% в контрольной группе), утверждали, что обвиняемый во втором случае «наверняка виновен». Хотя 57\% тех, кто прочитал заранее о случае судебной ошибки, называли нового обвиняемого «вероятно невиновным», всего 25\% назвали его невиновным после чтения информации об ужасном преступлении, скорее всего, из-за того, что в их памяти запечатлелся аналогичный пример (Tversky & Kahneman, 1973). В реальности предварительное ознакомление жюри с такими примерами невозможно проконтролировать, поскольку подобные преступления получают широкий отклик в прессе.

САМОУБИЙСТВА: ПРОВОЦИРУЮТ ЛИ НА НИХ НОВОСТИ?

Совершенно иной подход к изучению эффектов новостей применили социолог Дэвид Филлипс и его коллеги (Bollen & Phillips, 1982; D. P. Phillips, 1977, 1984; D. P. Phillips & Carstensen, 1986). Социологи изучали роль СМИ в доведении человека до самоубийства. В их исследованиях проверялась гипотеза о том, что репортажи о самоубийствах способны подтолкнуть людей к тому, чтобы покончить с собой.

В основе метода Филлипса лежит исследование корреляций репортажей о самоубийствах в СМИ и изменения уровня реальных самоубийств. Например, Филлипс и Карстенсен (1986) рассмотрели возможное существование такой взаимосвязи на протяжении 7 лет (1973–1979), взяв данные о 12585 самоубийствах тинэйджеров и проследив их связь с телерепортажами о самоубийстве в новостях и статьями первых полос газет. Они обнаружили, что число самоубийств значительно возрастало по прошествии 0–7 дней после такой истории в новостях. Это увеличение коррелировало (г=0,52) с количеством программ, передававших репортаж. Такая корреляция имела значение только для подростков, а не для самоубийств взрослых людей и была гораздо сильнее для девочек, чем для мальчиков. Исследователи сделали вывод о том, что репортажи в новостях (сенсационные газетные статьи или телевизионные репортажи о совершении самоубийства) действительно способствуют самоубийствам подростков. В своей статье Филлипс и Карстенсен обсуждали и опровергли несколько возможных альтернативных объяснений своих результатов, несмотря на то, что сами данные неизбежно носят корреляционный характер.

КАК МАСС-МЕДИА ВОЗДЕЙСТВУЮТ НА ВНЕШНЮЮ ПОЛИТИКУ

СМИ, в особенности новости на телевидении, могут даже влиять на внешнюю политику и отношения с иностранными государствами (J. R. Larson, 1986). Поскольку источники новостей транснациональны, то они неизбежно связаны с политикой тех стран, откуда они поступают. Широко распространена практика обмена видеоматериалами и репортажами по международным телеграфным службам новостей. Репортеры из других государств зависят от возможностей и условий стран, в которых они находятся, когда принимают зарубежные новости и транслируют их на родину. Часто журналистам приходится иметь дело с местной цензурой и ее вмешательством в освещение событий. Правительства порой пытаются манипулировать нашими представлениями, ограничивая репортажи и освещение события. Например, Саудовская Аравия во время войны в Персидском заливе мешала репортерам с Запада освещать репрессии в отношении женщин и преследование неисламских религий.

Дипломатические переговоры

Присутствие прессы осложняет ведение тайных переговоров между правительствами. Дипломаты во время обсуждения секретных тем должны учитывать скрытое присутствие «третьей стороны» – общественного мнения. С приходом телевидения стало особенно трудно делать тайные переговоры действительно тайными. Несмотря на то, что пристальное внимание прессы сдерживает проявления коррупции и других нарушений закона, вполне легитимные секретные переговоры, которые дипломаты проводят во имя общественного блага, все труднее держать в тайне от публики.

Яркие образы

Наличие релевантных и подходящих видеоматериалов влияет на выбор репортажей. Это, очевидно, приводит к излишне подробному освещению фотогеничных тем и недооценке и недостаточному освещению других событий, поэтому вся программа новостей скрытно смещается в сторону более ярких образов. Также чаще показывают репортажи из тех стран или мест, где телекомпания располагает своими корреспондентами или бюро, например, в США чаще показывают Западную Европу, а все другие страны получают освещение в прессе лишь в том случае, если в них возникает кризис (J. F. Larson, 1984).

Особенно яркий визуальный образ может пробудить общественное мнение и вызвать живую реакцию зрителей. Фотография одинокого беззащитного человека, стоящего перед линией танков на площади Тяньаньмынь в 1989 году вызвала во всем мире негодование действиями китайского правительства, подавляющего демократическое движе­ние. В конце 60-х годов фотографии застреленного в голову заключенного во вьетконговской тюрьме и маленькой обнаженной девочки, спасающейся от американских бомбардировок, помогли обратить общественное мнение против продолжения войны во Вьетнаме.

Более недавний случай: некоторые считают, что политика ООН, посылавшей в 1992–1993 году войска для контроля распределения гуманитарной помощи в Сомали, – прямое следствие реакции публики на яркие образы умирающих от голода детей, показанных в телепередачах по всему миру. Хотя такие образы, вероятно, играли большую роль, Стробел (Strobel, 1997) считал, что масс-медиа скорее следуют за программой правительства, а не устанавливают ее. Несмотря на то что СМИ, особенно телевидение, обладает влиянием и способно передавать эмоции и ощущение близости, необходимое для дальнейших действий правительства и общества, самого по себе телевидения недостаточно, если правительство не принимает соответствующего решения. Правительство США, по-видимому, посылало в Сомали военные отряды, именно реагируя на заявления в прессе и тревогу общественности, однако не менее ужасные кадры из Боснии, заснятые осенью 1992 года, и из Руанды весной 1994 года не привели к военной интервенции США. Стробел считал, что в этих случаях существовала твердая политика правительства против интервенции, а в случае с Сомали такой позиции не было, и таким образом освещение в прессе не имело политических последствий.

СМИ и правительство

В действительности крупные телекомпании и ведущие телеграфные агентства обычно действуют в соответствии с линией правительства или подкрепляют правительственную политику, по крайней мере, скрытно (J. F. Larson, 1984). Это происходит не из-за сознательной рабской приверженности СМИ официальной политике, но в первую очередь потому, что правительство располагает многими источниками информации. Помимо этого, поскольку для новостей нужны значительные личности, то репортеры, как правило, стремятся взять интервью у политиков, а не выясняют тенденции явления или его причины сами. Например, совещания мировых лидеров на высшем уровне подробно освещаются в прессе и на ТВ, даже когда известно заранее, что на них не будут решаться существенные вопросы.

Порой СМИ все же принимают участие в проведении внешней политики, когда непосредственно являются каналами связи между правительственными чиновниками разных стран или политической элитой. Ведущий новостей телекомпании Си-би-эс Уолтер Кронки играл решающую роль в переговорах между Бегином (Израиль) и Садатом (Египет) в 1978 году телеведущий буквально усадил политиков за стол переговоров (см. модуль 7.4). В некоторых кризисных ситуациях масс-медиа могут действительно знать больше, чем правительства, и могут поворачивать поток новостей от правительства к СМИ в обратную сторону. Во время войны в Персидском заливе в 1991 году и президент США Джордж Буш и лидер Ирака Саддам Хуссейн регулярно смотрели Си-эн-эн, чтобы узнать, что происходит на войне. Более того, они оба использовали телекомпанию, чтобы передавать послания противоположной стороне, поскольку телевидение в тот момент было самым быстрым и надежным средством коммуникации.

Недостаточное внимание прессы к развивающимся странам может создавать или обострять в них политические проблемы. Пресса мало рассказывает об основных изменениях в обществе и культуре этих стран. Давно известно предвзятое отношение США к освещению новостей: больше говорят и пишут о развитых странах и странах, представляющих для США геополитический интерес. Подробно освещаются события в Западной Европе, Японии и России, а Африка,

Латинская Америка и большинство стран Азии скрыто от телекамер и репортеров. (J. L. Larson, McAnany & Storey, 1986; McAnany, 1983). Только в период кризиса или когда события вызывают ответную реакцию правительства США, фокус внимания СМИ перемещается на эти страны, как это было в Иране в 1979 году (см. модуль 7.6), Ираке в 1990–1991, Сомали в 1992, Боснии в 1993 или Руанде в 1995 году. Так что представления телезрителей лишаются истории, и для понимания запутанных событий настоящего массовой аудитории не предоставляется никаких исходных данных.

Вьетнамская война

СМИ все же могут изменить представления общества о событиях за рубежом, в особенности когда передается новая визуальная информация или когда информация постоянно повторяется на протяжении длительного периода времени. Самый драматичный пример, пожалуй, изменение американского общественного мнения о войне во Вьетнаме в 1965–1969 годах. Война во Вьетнаме была не только первой войной, проигранной США, этот конфликт был еще и войной телевизионной. Невиданное прежде отсутствие популярности войны среди американцев иногда обосновывают именно этой причиной: каждый вечер за ужином люди видели по телевизору подлинные ужасы и жестокости этой войны. В сердцах телезрителей не оставалось места традиционным романтическим идеалам, вдохновляясь которыми солдаты отправлялись бы на войну. Эта война (как и все другие) была адом, но на этот раз каждый видел ее непосредственно. Тема подробного освещения войны и привнесения ее в наши гостиные – предмет горячих споров. У Камингса (Cumings, 1992) и Стробела (Strobel, 1997) есть рассуждения на эту тему. Некоторые (мнение Стробела излагается в этой главе ниже) считают, что роль масс-медиа в изменении общественного мнения о Вьетнаме была вовсе не столь значительной, как многие обычно полагают.