3. о действенности моральных норм в международных отношениях

Ответ на поставленный выше вопрос отнюдь не очевиден. В самом деле, как мы могли убедиться, в основе международной морали лежит признание ценности как универсалий — общече­ловеческих принципов взаимодействия социальных общностей и индивидов, — так и частных интересов, определяющих оценку последствий поведения международных акторов. Другими слова­ми, в международных отношениях, как и в общественных отно­шениях в целом, всегда существует дистанция между должным и сущим, а следовательно, и разрыв между этикой долга и этикой обязанностей. Действительно, может ли мораль выполнять регу­лирующую функцию в международных отношениях, если сами ее критерии имеют здесь двойственный характер?

В поисках ответа на этот вопрос следует учитывать, что про­цесс социализации международных отношений не вышел за рамки сосуществования «двух миров», о которых говорит Д. Розенау, — мира государств и мира акторов «вне суверенитета», первый из которых значительно превосходит второй по своему общему по­тенциалу воздействия на характер общения на международной арене. Поэтому об уважении принципов и норм международной морали может идти речь только в рамках конкретных социокуль-турных общностей, и чем более глубоким является разрыв между ними, тем больше вероятность несоблюдения указанных норм. Нормы и установки международной морали вполне конкретны. Они зависят от обстоятельств: места — той социокультурной среды,

238

в которой находятся акторы; времени — характерных именно для данного момента общепризнанных международных принципов;

и ситуации — имеющихся в распоряжении акторов вполне опреде­ленных политических, экономических, технических и иных средств и возможностей реализации нравственных целей и ценностей.

Ясно, что, во-первых, разные международные акторы исхо­дят в своих действиях из различающихся между собой нравствен­ных установок и норм: так, то, что является сегодня добром и справедливостью в вопросе о судьбе Черноморского флота быв­шего СССР с точки зрения украинских руководителей, иначе вос­принимается российскими политиками; позиции же самих моря­ков или администрации Севастополя (вынужденного считаться с дестабилизирующей социально-политической ролью нерешеннос-ти указанного вопроса) имеют собственные оттенки.

Социологическое измерение рассматриваемой проблемы имеет дело с дилеммой «социального адреса»: справедливость для кого? Для государств? Для их руководителей? Для их граждан (или для граждан одного из них)? Для регионального (или для мирового) сообщества? Политическое измерение сталкивается с еще более жесткой дилеммой: из чего исходить при решении проблемы об­щепризнанных принципов международной морали — невмеша­тельство, соблюдение договоров, сохранение мира, права челове­ка и т.п. или из национальных интересов? Но интерпретация пер­вых зависит от социального контекста, а определение вторых никогда не может быть свободным от субъективизма и идеоло­гии. Вот почему нельзя абсолютизировать ни то, ни другое. Как отмечают крупные авторитеты международно-политической на­уки, необходимо сочетание вечных общечеловеческих нравствен­ных норм и интересов конкретной социальной общности, учета культурных особенностей международных акторов и рациональ­ного поведения, предусматривающего возможные последствия международных акций, использования всех резервов разума и ос­торожности во взаимодействии на международной арене. Конеч­но, и такое сочетание не избавляет от проблем. Так, резюмируя свою позицию в данном вопросе, С. Хоффманн, настаивая на том, что международная мораль (в данном случае мораль госу­дарственного деятеля) должна основываться на трех главных эле­ментах — целях, средствах и умеренности, — подчеркивает, что ни один из них и даже все они вместе взятые не дают оконча­тельной гарантии нравственной политики.

Действительно, цели международного актора должны быть нравственными, ибо они зависят от его моральной позиции. Од­нако последняя никогда не бывает простой: во-первых, остаются

239

открытыми вопросы о том, кто судит о моральности целей, или как определить, какие из них являются «хорошими», а какие «пло­хими». Во-вторых, намечаемым целям должны соответствовать и избираемые средства: они не должны быть чрезмерными, то есть хуже, чем то зло, которое предстоит исправить или не допустить (так, вступив в вооруженный конфликт с Азербайджаном за са­моопределение Нагорного Карабаха, не принесли ли его руко­водство и политики Армении еще большее зло защищаемому ими народу?). Неверно избранные средства способны разрушить саму цель (так, попытка членов ГКЧП спасти СССР путем введения чрезвычайного положения стала одной из причин, ускоривших его развал). Поскольку же, кроме того, международные акторы никогда не могут быть абсолютно уверенными, что избранные ими средства приведут к намеченной цели, постольку они долж­ны руководствоваться моралью умеренности, которая, в конеч­ном счете, означает «просто необходимость принимать во внима­ние моральные требования других» (см.: 6, р. 46). Иначе говоря, этика международных отношений требует от их участников взве­шенности в определении целей, отказа от категоричности в вы­боре средств, постоянного соотнесения своих действий как с их возможными последствиями для данной социальной общности, которую они представляют, так и с общечеловеческими нравствен­ными императивами; опора на интересы, не ограниченные сооб­ражениями собственной силы и безопасности при учете потреб­ностей и интересов других акторов и международного сообщест­ва в целом. Большего от нее ожидать нельзя. Нравственное пове­дение международного актора — это не действия на основе неко­его незыблемого свода правил, сформулированных для него кем-то внешним, однажды и навсегда (как бы хороши ни были эти правила). Скорее, это действия на основе разумного эгоизма, возможности которых зависят от данного социального контекс­та. Именно из этого следует исходить при оценке регулирующей функции международной морали: ее нельзя переоценивать, но невозможно и отрицать. Нарушение нравственных принципов и требований справедливости противоречит не только нормам меж­дународного права, но и интересам тех, кто пренебрегает этими принципами и требованиями, ибо подрывает их международный престиж, а следовательно, уменьшает возможности достижения целей, или же делает более сложными и дорогостоящими средст­ва, ограничивая их выбор.

Подводя итоги, подчеркнем еще раз, что проблема мораль­ных ценностей и норм в международных отношениях является одной из наиболее сложных и противоречивых. Однако, при всей

240

относительности их роли в регулировании взаимодействия акто­ров на мировой арене, в социализации международных отноше­ний, в преодолении присущей им некоторой аномии, указанная роль, несомненно, возрастает.

Подтверждение данного вывода можно найти, помимо ска­занного выше, и во все более настойчивых поисках учеными и политиками эффективных путей сотрудничества, преодоления конфликтов, интеграции международных отношений. Именно этим проблемам и посвящена следующая глава.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Sadie В. Culture et politique. — Paris. 1993, p. 100—103.

2. Senarclens P. de. La politique intemationale. — Paris, 1992, p. 166.

3. Base Я. Sociologie de la paix. — Paris, 1965, p. 153—155.

4. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма// М. Вебер. Из­бранные произведения. — М., 1990, с. 150—157.

5. Вебер М. Политика как призвание и профессия// М. Вебер. Из­бранные произведения. — М., 1990, с. 696.

6. Hoffmann S. Duties Beyond Borders: On the Limits and Possibilities of Ethical International Politics. — New York, 1981, p. 25—28.

7. Woffers A. Discord and Colloboration; Essays on International Politics. — Baltimore, 1962, p. 50.

8. См.: Zorgbibe Ch. Les politiques etrang, res des grandes puissances. — Paris, 1984, p. 11.

9. См. об этом: История дипломатии. Том третий. М., 1945, с. 639— 643; Pacteau В., Mougel F.-C. Histoire des relations Internationales (1815— 1889). - Paris, 1990, p. 75-78.

10. Mofgenthau G. Politics among nations. The Struggle for Power and Peace. - N.Y., 1948.

11. Aron R. Paix et Guerre entre les nations. — Paris, 1984, p. 572.

12. Samuel A. Nouveau paysage international. — Bruxelles; Lyon, 1990, p. 211-215.

13. Aron R. Une sociologie des relations intemationales. — Revue Fran^aise de Sociologie. 1963, Vol. IV, № 3, p. 321.

14. Holsti K.J. International Politics. A Framework for Analysis. — N.Y., 1967, p. 432.

15. Badie В., Smouts M.-C. Le retoumement du monde. Sociologie de la scene intemationale. — Paris, 1992, p. 114.

16. Braillard Ph., Djalili M.-R. Les relations intemationales. — Paris, 1988, p. 103.

17. Tenyr N. La politique. — Paris, 1991, p. 61.

241