Международные отношения - Учебное пособие (Цыганков П.А.)

2. типы и структуры международных систем

Раньше уже упоминалось о том, что разные подходы к сис­темному изучению международных отношений обусловливают многообразие различных типологий международных систем. Дей­ствительно, в зависимости от пространственно-географических характеристик выделяют, например, общепланетарную междуна­родную систему и ее региональные подсистемы-компоненты, эле­ментами которых, в свою очередь, выступают субрегиональные подсистемы.

Так, Ф. Брайар и М.-Р. Джалили считают (см.: 19), что сущес­твование планетарной международной системы, накладывающей свой отпечаток на всю международную жизнь, стало бесспорной политической реальностью уже в годы начала глобального проти­воборства между СССР и США, приобретя новые существенные черты с возникновением на политической карте мира в качестве самостоятельных международных акторов постколониальных го­сударств. В результате планетарная международная система вплоть до начала девяностых годов характеризовалась наличием двух глав­ных конфликтных линий, или «осей», разделяющих, с одной сто­роны, Запад и Восток (идеологическое, политическое, военно-стратегическое противоборство), а с другой — Север и Юг (т.е. экономически отсталые и развитые страны). Однако, несмотря на относительную целостность планетарной международной сис­темы, в ней неизбежны и определенные разрывы, обусловленные тем, что ряд международных взаимодействий не вписывается в нее, обладает своей автономией. Таково следствие региональных подсистем — «совокупности специфических взаимодействий, в основе которых лежит общая географическая принадлежность» (см.: там же, р. 88). Ф. Брайар и М.-Р. Джалили стремятся вы­явить и описать факторы, оказывающие влияние на особенности таких взаимодействий в европейской, панамериканской, афри-

135

канской и азиатских (южно-азиатской, ЮВА, ближневосточной) подсистемах, в карибской и, отчасти, западноевропейских субре­гиональных подсистемах.

Авторы книги «Система, структура и процесс развития совре­менных международных отношений» рассматривают региональ­ные (а также групповые и двусторонние) аспекты взаимодейст­вий государств как структурные уровни межгосударственной сис­темы. По сравнению с вышеприведенной типологией, такой под­ход выглядит более логичным, так как, обозначая место такого рода системы в общей системе международных отношений, он позволяет не сводить последнюю к межгосударственной системе. Впрочем, в любом случае, основным недостатком регионального подхода остается отсутствие достаточно четких критериев для выделения того или иного региона как объекта изучения, что может иметь негативные последствия для общего понимания происхо­дящих в них международно-политических процессов (20).

В качестве относительно самостоятельной — функциональ­ной системы — в литературе нередко рассматриваются виды международных (межгосударственных) отношений: экономичес­кая, политическая, военно-стратегическая и т.п. системы (см., например: 12).

В зависимости от целей исследования, его объектом могут выступать и такие типы международных систем, как стабильные и нестабильные (или революционные, по определению С. Хоф-фмана), конфликтные и кооперативные, открытые и закрытые и т.п.

В то же время многообразие типологий международных сис­тем не должно вводить в заблуждение. Практически на любой из них лежит заметная печать теории политического реализма: в основе их выделения, какими бы внешними критериями оно не руководствовалось, лежат, как правило, определение количества великих держав или сверхдержав, распределение власти, межго­сударственные конфликты и т.п. понятия из словаря традицион­ного направления в науке о международных отношениях. В са­мом деле, вернемся, например, к работе Ф. Брайара и М.-Р. Джа­лили. Ее авторы, хотя и не разделяют позиций политического реализма, а скорее относятся к французской историко-социоло-гической школе, в качестве основных детерминант, обусловлива­ющих функционирование и изменение выделяемых ими между­народных систем, рассматривают именно упомянутые критерии:

так, развитие ЮВА в качестве субрегиональной подсистемы зави­сит от региональных квази-сверхдержав — Японии (с экономиче-

136

ской точки зрения) и Китая (с точки зрения демографического потенциала). В южно-азиатском субрегионе международная систе­ма определяется бесспорным преобладанием Индии и ее соперни­чеством с другим полюсом данной системы — Пакистаном и т.д.

Именно политический реализм стал основой таких широко известных понятий, как биполярная, мультиполярная, равновес­ная и имперская международные системы. Напомним, что в би­полярной системе господствуют два наиболее мощных государст­ва. Если же сопоставимой с ними мощи достигают другие держа­вы, то система трансформируется в мультиполярную. В равно­весной системе, или системе баланса сил, несколько крупных государств сохраняют примерно одинаковое влияние на ход со­бытий, взаимно обуздывая «чрезмерные» претензии друг друга. Наконец, в международной системе имперского типа господствует единственная сверхдержава, далеко опережающая все остальные государства своей совокупной мощью (размерами территории, уровнем вооружений, экономическим потенциалом, запасом при­родных ресурсов и т.п.).

Исходя именно из такого понимания строит свою знамени­тую типологию международных систем М. Каплан. Она включа­ет шесть типов систем, большинство из которых (за исключени­ем двух) носит гипотетический, априорный характер.

Первый тип — это «система единичного вето», в которой каж­дый актор располагает возможностью блокировать систему, ис­пользуя определенные средства шантажа. В то же время каждый способен и энергично сопротивляться подобному шантажу, ка­ким бы сильным ни было оказывающее его государство. Любое государство способно защитить себя от любого противника. По­добная ситуация может сложиться, например, в случае всеобщего распространения ядерного оружия.

Второй тип — «система баланса сил» — характеризуется муль-типолярностью. По мнению М. Каплана, в рамках такой системы должно существовать не менее пяти великих держав. Если же их число будет меньше, то система неминуемо трансформируется в биполярную.

«Гибкая биполярная система» представляет собой третий тип. В ней сосуществуют акторы-государства и новый тип акторов — союзы и блоки государств, а также универсальные акторы (меж­дународные организации). В зависимости от внутренней органи­зации двух образующих ее блоков, существует несколько вариан­тов гибкой биполярной системы. Она может быть сильно иерар-хизированной и авторитарной, когда воля главы коалиции навя­зывается ее союзникам. И она может быть неиерархизирован-

137

ной, если линия блока формируется путем взаимных консультаций между относительно автономными друг от друга государствами.

Четвертый тип представлен «жесткой биполярной системой». Для нее характерна та же конфигурация, что и для предшествую­щего типа, но, в отличие от него, оба блока организованы здесь строго иерархизированным образом. В жесткой биполярной сис­теме исчезают неприсоединившиеся и нейтральные государства, которые существовали в мягкой биполярной системе. Универ­сальный актор играет здесь весьма ограниченную роль и не в состоянии оказать давление на тот или иной из блоков. В рамках обоих полюсов осуществляется эффективное урегулирование кон­фликтов, формирование направлений дипломатического поведе­ния, применение совокупной силы.

«Универсальная система» как следующий тип фактически со­ответствует федерации. Она выражает преобладающую роль уни­версального актора. Такая система предполагает значительную степень политической однородности международной среды и ба­зируется на солидарности национальных акторов и универсаль­ного актора. Например, она соответствует ситуации, в которой была бы существенно расширена в ущерб государственным суве­ренитетам роль ООН. Организация Объединенных Наций, в час­тности, имела бы в этих условиях исключительную компетенцию в урегулировании конфликтов и поддержании мира. Такая систе­ма предполагает наличие хорошо развитых систем интеграции в политической, экономической и административно-управленчес­кой областях. Широкие полномочия в ней принадлежат универ­сальному актору, которому принадлежит право определять статус государств и выделять им ресурсы. Международные отношения функционируют на основе правил, ответственность за соблюде­ние которых лежит именно на универсальном акторе.

Наконец, еще одним типом международной системы является «иерархическая система», которая, по сути, представляет собой мировое государство. Национальные государства утрачивают в ней свое значение, становясь простыми территориальными единица­ми, а любые центробежные тенденции с их стороны немедленно пресекаются.

Как уже говорилось, концепция М. Каплана оценивается в специальной литературе достаточно критически — прежде всего за ее умозрительный, спекулятивный характер, оторванность от реальной действительности и т.п. Вместе с тем признается, что это была одна из первых попыток серьезного исследования, спе­циально посвященного проблемам международных систем с целью выявления законов их функционирования и изменения.

138

3. Законы функционирования и трансформации международных систем

Одна из главных идей, на которых базируется концепция М. Каплана, — это идея о той основополагающей роли, которую играет в познании законов международной системы ее структура. Эта идея разделяется абсолютным большинством исследователей. Согласно ей, нескоординированная деятельность суверенных го­сударств, руководствующихся своими интересами, формирует международную систему, главным признаком которой является доминирование ограниченного числа наиболее сильных госу­дарств, и структура которой определяет поведение всех междуна­родных акторов. Как пишет американский неореалист К. Уолц, все государства вынуждены нести военные расходы, хотя это не­разумная трата ресурсов. Структура международной системы на­вязывает всем странам такую линию поведения в экономической области или в сфере экологии, которая может противоречить их собственным интересам. Структура позволяет понять и предска­зать линию поведения на мировой арене государств, обладающих неодинаковым весом в системе характеристик международных отношений. Наподобие того, как в экономике состояние рынка определяется влиянием нескольких крупных фирм (формирую­щих олигополистическую структуру), так международно-полити­ческая структура определяется влиянием великих держав, кон­фигурацией соотношения их сил. Изменения в соотношении этих сил могут изменить структуру международной системы, но ее природа, в основе которой лежит существование ограниченного числа великих держав с несовпадающими интересами, останется неизменной (см.: 21, р. 32).

Таким образом, именно состояние структуры международной системы является показателем ее устойчивости и изменений, ста­бильности и «революционности», сотрудничества и конфликтное™ в рамках системы; именно в ней выражаются законы функцио­нирования и трансформации системы. Вот почему в работах, по­священных исследованию международных систем, анализу этого состояния уделяется первостепенное внимание.

Так, например, Р. Арон, выделял по крайней мере три струк­турных измерения международных систем: конфигурацию соот­ношения сил; иерархию акторов; гомогенность или гетероген­ность состава. Главным измерением, в полном соответствии с традицией политического реализма, он считал конфигурацию со­отношения сил, отражающую существование «центров власти» в международной системе, накладывающей отпечаток на взаимо-

139

действие между ее основными элементами — суверенными госу­дарствами. Конфигурация соотношения сил, зависит, как уже отмечалось ранее, от количества главных акторов и характера отношений между ними. Два основных типа такой конфигура­ции — биполярность и мультиполяриость.

Иерархия акторов отражает их фактическое неравенство, с точки зрения военно-политических, экономических, ресурсных, социокультурных, идеологических и иных возможностей влия­ния на международную систему.

Гомогенный или гетерогенный характер международной сис­темы выражает степень согласия, имеющегося у акторов относи­тельно тех или иных принципов (например, принципа полити­ческой легитимности), или ценностей (например, рыночной эко­номики, плюралистической демократии): чем больше такого со­гласия, тем более гомогенной является система. В свою очередь, чем более она гомогенна, тем больше в ней умеренности и ста­бильности. В гомогенной системе государства могут быть про­тивниками, но не политическими врагами. Напротив, гетероген­ная система, разрываемая ценностным и идеологическим антаго­низмом, является хаотичной, нестабильной, конфликтной.

Еще одной структурной характеристикой международной сис­темы считается ее «режим» — т.е. совокупность регулирующих международные отношения формальных и неформальных прин­ципов, норм, соглашений и процедур принятия решений. Это, например, правила, господствующие в международных экономи­ческих обменах, основой которых после 1945 г. стала либераль­ная концепция, давшая жизнь совокупности таких международ­ных институтов, как МВФ, Мировой Банк, ГАТТ и др.

Ж.-П. Дерриеник называет шесть типов принуждений (то есть структурных характеристик) международных систем:

1) число акторов;

2) распределение силы между ними;

3) соотношение между конфликтом и сотрудничеством. Сис­тема может быть более конфликтной, чем кооперативной, или наоборот — более кооперативной, чем конфликтной. Если вто­рой тип системы институализируется, то она может трансформи­роваться в «организованную международную систему», и тем са­мым оправдается гипотеза Арона о достижении «мира через за­кон». С другой стороны, тип «иерархической системы» Каплана, где наиболее мощный актор навязывает пределы конфликтам, также может трансформироваться в организованную международ­ную систему, оправдав на этот раз гипотезу Р. Арона о возмож­ности добиться «мира через империю»;

140

4) возможности использования тех или иных средств (силы, обмена или убеждения), допускаемые данной системой;

5) степень внешней централизации акторов, т.е. влияния ха­рактера данной международной системы на их поведение;

6) различие статусов между самими акторами.

По мнению канадского ученого, названные структурные ха­рактеристики, хотя и не дают возможности предвидеть все гипо­тетические типы международных структур (на что претендует концепция М. Каплана), однако позволяют описать структуру любой международной системы, что, конечно, представляет зна­чительную важность, с точки зрения выявления законов их су­ществования и изменения (см.: 10, р. 188—193).

Вышесказанное показывает, что наиболее общим законом международных систем считается зависимость поведения акто­ров от структурных характеристик системы. Этот закон конкре­тизируется на уровне каждой из таких характеристик (или изме­рений), хотя окончательного согласия относительно их количес­тва и содержания пока не существует.

В качестве еще одного наиболее общего закона называется закон равновесия международных систем, или закон баланса сил, позволяющего сохранять относительную стабильность междуна­родной системы (см.: 14, р. 144).

Вопрос о содержании законов функционирования и измене­ния международных систем является дискуссионным, хотя пред­мет таких дискуссий, как правило, един и касается сравнитель­ных преимуществ биполярных и мультиполярных систем.

Так, например, Р. Арон считал, что биполярная система со­держит в себе тенденцию к нестабильности, так как она основана на взаимном страхе и побуждает обе противостоящие стороны к жесткости в отношении друг друга, основанной на противопо­ложности их интересов.

Подобная точка зрения высказывалась и М. Капланом, по мнению которого мультиполярная система содержит в себе опре­деленные риски (например, риск распространения ядерного ору­жия, развязывания конфликтов между мелкими акторами или непредсказуемости последствий, к которым могут привести из­менения в союзах между великими державами). Однако они не идут в сравнение с опасностями биполярной системы. Биполяр­ная система более опасна, так как она характеризуется стремле­нием обеих сторон к мировой экспансии, предполагает постоян­ную борьбу между двумя блоками — то ли за сохранение своих позиций, то ли за передел мира. Не ограничиваясь подобными замечаниями, М. Каплан рассматривает «правила» стабильности для биполярных и мультиполярных систем.

141

Так, по его мнению, существует шесть правил, соблюдение которых каждым из полюсов мультиполярной системы позволяет ей оставаться стабильной:

1) расширять свои возможности, но лучше путем перегово­ров, чем путем войны;

2) лучше воевать, чем не суметь расширить свои возможности;

3) лучше прекратить войну, чем уничтожить великую державу (ибо существуют оптимальные размеры межгосударственного со­общества: так, европейские династические режимы считали, что их противодействие друг другу имеет естественные пределы);

4) сопротивляться любой коалиции или отдельной нации, пытающейся занять господствующее положение в системе;

5) противостоять любым попыткам того или иного националь­ного государства «присоединиться к наднациональным междуна­родным организационным принципам», то есть распространению идеи о необходимости подчинения государств какой-либо высшей власти;

6) относиться ко всем великим державам как к приемлемым партнерам; позволять стране, потерпевшей поражение, войти в систему на правах приемлемого партнера или заменить ее путем усиления другого, ранее слабого государства.

Говоря о законах функционирования гибкой биполярной сис­темы, М. Каплан подчеркивает, что они различаются в зависи­мости от того — являются составляющие ее блоки иерархизиро-ванньши или нет. Когда блоки иерархизированы, функциониро­вание системы приближается к типу жесткой биполярной систе­мы. Наоборот, если оба блока не иерархизированы то практичес­ки речь вдет о правилах функционирования мультиполярной сис­темы. Существует четыре общих правила, применимых ко всем блокам:

1) стремиться к расширению своих возможностей по сравне­нию с возможностями другого блока;

2) лучше воевать любой ценой, чем позволить противополож­ному блоку достигнуть господствующего положения;

3) стремиться подчинять цели универсальных акторов (МПО) своим целям, а цели противоположного блока — целям универ­сальных акторов;

4) стремиться к расширению своего блока, но сохранять тер­пимость по отношению к неприсоединившимся, если нетерпи­мость ведет к непосредственному или опосредованному тяготе­нию неприсоединившихся к противоположному блоку.

Что касается трансформации международной системы, то ос­новным ее законом считается закон корреляции между поляр-

142

ностью и стабильностью международной системы. М. Каплан, например, подчеркивает нестабильный характер гибкой биполяр­ной системы. Если она основана на неиерархизированных бло­ках, то эволюционирует к мультиполярной системе. Если тяготе­ет к иерархии обоих блоков, то имеет тенденцию трансформиро­ваться — либо в жесткую биполярную, либо в иерархическую меж­дународную систему. В гибкой биполярной системе существуют риск присоединения неприсоединившихся; риск подчинения од­ного блока другому; риск тотальной войны, ведущей либо к иерар­хической системе, либо к анархии. Внутриблоковые дисфункции в ней подавлены, зато обостряются межблоковые противоречия. Основное условие стабильности биполярной системы, заключает М. Каплан, — это равновесие мощи. Если же появляется третий блок, то это ведет к серьезному разбалансированию и риску раз­рушения системы.

Д. Сингер и К. Дойч, исследовав проблему корреляции между полярностью и стабильностью международных систем в формаль­но-теоретическом плане, пришли к выводу о том, что, во-пер­вых, как биполярная, так и мультиполярная системы имеют тен­денцию к саморазрушению, а, во-вторых, нестабильность жест­ких биполярных систем все же более велика по сравнению с не­стабильностью мультиполярных систем.

Другой американский ученый, М. Хаас, подверг этот вывод эмпирической проверке. С этой целью он изучил двадцать одну международную систему, четко отграниченную в пространствен­но-географическом и историческом планах, и пришел, фактичес­ки, к противоположному заключению. По его мнению, такая кор­реляция носит обратно-пропорциональный характер. В биполяр­ной системе, считает М. Хаас, войны менее многочисленны, хотя и имеют тенденцию к большей продолжительности, чем в муль­типолярной системе (см.: 12, р. 38).

С точки зрения К. Уолца, никакого качественного различия между биполярной и мультиполярной системами фактически не существует — кроме, может быть, того, что первая более стабиль­на, чем вторая.

Со своей стороны, Р. Роузкранс предложил теоретическую модель так называемой «релевантной утопии», которая объеди­няла бы преимущества как биполярной (прежде всего, возмож­ности контроля периферийных для данной системы конфлик­тов), так и мультиполярной (более значительные возможности предотвращения всеобщего конфликта) систем, и одновременно была бы лишена недостатков их обеих. Результатом явилась бы «бимультиполярная система», в которой два «главных» актора

143

 

могли бы играть роль регуляторов конфликтов за пределами сво­их блоков, а государства, представляющие мультиполярную кон­фигурацию системы, выступали бы посредниками в конфликтах между двумя полюсами.

Подводя итоги рассмотрению проблемы законов функциони­рования и трансформации международных систем, следует при­знать плодотворной уже саму ее постановку, которая позволила показать зависимость поведения государств на мировой арене от формируемой ими международной системы, связь частоты и ха­рактера межгосударственных конфликтов с ее структурными ха­рактеристиками, необходимость учета системообразующих фак­торов в дипломатии. Уже сама идея о существовании системных законов в международных отношениях дает возможность рассмат­ривать международные системы как результат принятия рядом государств определенного политического, экономического и иде­ологического статус-кво на международной арене, на общепла­нетарном, региональном или субрегиональном уровне. С такой точки зрения, каждая международная система является ничем иным, как неформальной институализацией соотношения сил между государствами в соответствующем пространственно-вре­менном контексте (см.: 13, р. 171).

В то же время было бы наивным считать, что существующие в науке о международных отношениях законы функционирования и трансформации международных систем обладают такой степенью строгости, которая позволяла бы делать на их основе безошибоч­ные прогнозы. Более того, они, по сути дела, оставляют «за скоб­ками» исследование основных причин международных конфлик­тов. Сводя международные отношения к межгосударственным взаимодействиям, они неоправданно ограничивают понятие меж­дународной системы только теми государствами, между которы­ми существуют прямые регулярные сношения и прямой взаим­ный учет военной силы. Но, как верно подчеркивает Б.Ф. Порш-нев, «есть обширная область косвенных, подчас несознаваемых действующими лицами зависимостей, без которых, однако, пред­ставление о системе остается неполным» (21).

*    *    *

Таким образом, применение системного подхода дает иссле­дователю богатые теоретические и методологические возможности.

И все же системная теория не может похвастаться слишком большими успехами в анализе международных отношений. По­жалуй, можно назвать только две области, где она достигла бес­спорно положительных результатов: это стратегия и процесс при-

144

нятия международно-политических решений (см.: 11, р. 158—159). В остальном же ее заслуги до сих пор были весьма скромными. Гносеологически это объясняется тем, что ни одна система, до­стигшая определенного уровня сложности, не может быть позна­на полностью. Отсюда — то противоречие, на которое обратили внимание Б. Бади и М.-К. Смуц: системный подход рассматрива­ется как метод выявления определяющих состояние системы раз­личных способов сочетания ее элементов, однако как только ис­следователь выходит за рамки относительно простых систем, ос­нования для того, чтобы считать правильными делаемые им вы­воды, значительно уменьшаются (см.: там же, р. 158).

Кроме того, в науке о международных отношениях до сих пор отсутствует общепринятое понимание структуры международной системы, а то, по которому имеется достаточно высокая степень согласия, является, как мы уже могли убедиться, слишком узким даже с учетом всех своих измерений. Поэтому многие исследова­тели отказываются от него, не предложив, однако, более прием­лемого.

*    *    *

Новизна современного этапа в истории международных от­ношений со всей очевидностью обнаруживает ограниченность основанных на методологии политического реализма таких по­нятий, как «конфигурация соотношения сил», «биполярность» или «мультиполярность». Распад советского блока и крушение сло­жившейся в послевоенные годы глобальной биполярной системы (впрочем, ее глобальность всегда была относительной) выдвига­ют на передний план такие вопросы, которые не могут быть ре­шены в традиционных терминах «полюсов», «баланса сил». Ис­чезла линия четкого раздела между «своими» и «чужими», союз­никами и противниками, гораздо менее предсказуемым стало поведение малых государств, региональных средних и «великих» держав. Мир вступил в полосу неуверенности и возросших рис­ков, обостряемых продолжающимся распространением ядерных, химических, бактериологических и иных видов новейших воору­жений. Широкое распространение западных ценностей (таких, как рыночная экономика, плюралистическая демократия, права человека, индивидуальные свободы, качество жизни) как в быв­ших социалистических странах, так и в постколониальных госу­дарствах не только не способствует стабильности глобальной международной системы за счет увеличения степени ее гомоген­ности. Напротив, оно имеет следствием все более массовую миг­рацию населения из менее развитых в экономическом отноше-

145

нии стран в более богатые, порождает конфликты, связанные со столкновением культур, утратой идеалов, подрывом традиций, раз­мыванием самоидентичности, всплесками реакционного нацио­нализма. Глобальная международная система испытывает глубо­кие потрясения, связанные с трансформацией своей структуры, меняющимися взаимодействиями со средой.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Hqffmann S. Theorie et relations intemationales. // Revue frain;aise de science politique. Vol.XI. 1961, p. 428.

2. Easton D. A Systems Analysis of Political Life. 1965.

3. Polin С. David Easton ou les difficultfe d'une certaine sociologie politi­que. // Revue fran^aise de Sociologie. VoLXII, 1971, p. 185.

4. Easton D. The Political System. 1953, p. 135.

5. Bertalanffy L. van. General Systems Theory. 1968, p. 5.

6. Богданов А. Всеобщая организационная наука (тектология). Том II. — Ленинград — Москва, 1927, с. 189—190.

7. Когапу В. Analyse des relations internationales. Approches, concepts et donnees. — Montrtal. 1978, p. 65.

8. Modelsky G. Agraria and industria. Two Models of the International System. In The International System. Theoretical Essays. Ed. by Klaus Knorr and Sidney Verba. — Princeton. 1961, p. 121.

9. Поздняков Э.А. Внешнеполитическая деятельность и межгосудар­ственные отношения. — М., 1986, с. 90

10. Derriennic J.-P. Esquisse de problematique pour une sociologie des relatons internationales. — Grenoble, 1977, p. 71.

11. Sadie В., Smouts M.-C. Le retoumement du monde. Sociologie de la scene intemationale. — Paris, 1992, p. 157.

12. Braillard Ph. Theorie de systemes et relations intemationales. — Paris, 1977.

13. Huntvnger J. Introduction aux relations intemationales. — Paris, 1987, p. 158-159.

14. Aron R. Paix et Guerre entre les nations. — Paris, 1984, p. 103.

15. Kaplan М. System and Process in International Politics. — New York, 1957.

16. Rosecrance R. Action and reaction in World politics. — Boston, 1963, p. 16.

17. Frankel J. International Politics. Conflict and Harmony. — London, 1969.

18. Loard E. Types of International Sosiety. — New york, 1976.

19. Braillard Ph., Djalili M.-R. Les relations internationales. — Paris, 1990.

20. Система, структура и процесс развития современных междуна­родных отношений / Под ред. В.И. Гантмана. — М., 1984, с. 35.

21. Поршнев Б.Ф. Франция, Английская революция и европейская политика в середине XVII века. — М., 1970, с. 10.

146