Старомодная политика китая

Матигин Андрей Игоревич

студент 5 курса, кафедра Государственного и муниципального управления ННГУ им. Н. И. Лобачевского, г. Нижний Новгород Е-mail: matigin_andrew@list.ru

В теории политики существует 2 подхода к международным отношениям: гоббсианское и кантианское мировоззрение, и вопрос о том, какими идеалами будет вдохновляться внешняя политика Китая весьма важен.

Томаса Гоббса обычно считают циником, который жил в конце эпохи Средневековья и начале Нового времени. В самом известном своем произведении «Левиафан» он описал безрадостную картину человеческой природы, предоставленной самой себе. Это путь к неизбежной войне, в которой государства сражаются друг с другом, люди отчаянно стремятся выжить, а их жизнь «одинока, несчастна, беспощадна, уныла и коротка». В свою очередь Иммануил Кант представляется с большей симпатией как "современный" немецкий философ эпохи Просвещения. Накануне наполеоновских войн, он создает свой трактат «Вечный мир», в котором доказывает, спасение человечества - в создании конфедерации свободный государств, соблюдающих международную конвенцию о запрете войн.

Избегая чрезмерного упрощения, необходимо отметить, что Гоббс рассуждал о порядке, который должен сдерживать стремление человека к власти. Лучшим решением он считал гражданское общество, управляемое монархом,   избираемого   большинством   населения.   Чтобы   глубже   понять теорию Гоббса, необходимо помнить, что он жил в эпоху политической смуты, когда  был  казнен  король  Карл I.   В  противовес   ему,   Кант  жил  в  тени Французской революции и жаждал мира.

На самом деле политические воззрения этих двух мыслителей различаются совсем не столь значительно, как может показаться на первый взгляд. Кант и Гоббс создавали свои труды в эпоху «правления террора». Оба с недоверием

относились к демократии и доказывали, что порядок должен обеспечиваться вертикалью власти от монарха к простому народу.

Основываясь на вышесказанном, представления Китая об идеальном миропорядке нельзя назвать строго гоббсианскими или строго кантанскими. В действительности Пекин меньше других стран хотел бы видеть мировое правительство,  возглавляемое  США.  Правящая  элита  Китая  прекрасно понимает, что в ближайшем будущем у её страны мало шансов добиться превосходства над этой сверхдержавой.

Образ Китая, захватывающего весь земной шар, поглощающего природные ресурсы в мировом масштабе, скупающего компании в Америке и Европе, накапливающего редкоземельные металл внутри страны, проектирующего ракеты, а также субмарины и мощные авианосцы, готовящего армию хакеров для ведения войны против США — все это больше напоминает сказку или притчу.

На  сегодняшний день  Запад  в  целом и США  в  частности располагают более мощными резервами для технологического развития, чем Китай. Соединенные штаты продемонстрировали возможность быстрого технологического скачка на примере Лунной программы. Чуть позже катализатором развития стала книга Эзры Фогеля «Япония как номер один», которая была опубликована в 1980-е гг., когда японцы, используя систему менеджмента «кейрецу» (предполагает создание холдинговых структур между банками и коммерческими фирмами) [2, с. 86], поглотили такие американские символы, как Центр Рокфеллера и кинокомпанию Columbia. Это подтолкнуло США на доткомовскую революция 1990-х годов.

Планы Пекина более прозаичны, чем может показаться на первый взгляд. Китаю необходимо сосредоточить свои усилия на внутренней модернизации и поддержании высоких темпов экономического роста. Это необходимо для поднятия пятой части населения планеты из ужасающей нищеты до уровня низшей прослойки среднего класса развитых стран. Для решения это непростой задачи  Китаю  нужна  международная  стабильность,  ему  необходимо,  чтобы

мировая экономика оправилась после экономического кризиса и развивалась по возможности стабильно.

Придерживаясь этой позиции, Пекин будет и дальше охотно признавать за Соединенными Штатами статус лидера мировой торговли — как минимум на протяжении следующего поколения, — потому, что Китай не способен стать державой номер один в ближайшее время. И если сверхдержава пожелает выполнять функции мирового жандарма, то Китай будет с этим мириться, придерживаясь принципа «только не в моем дворе» — как во внешней, так и во внутренней политике. Пекин будет смотреть сквозь пальцы на «полицейские операции», а иногда их открыто поддерживать, пока не будет пересечена невидимая черта. Например, пока Военно-морской флот США не начнет патрулировать Тайваньский пролив.

Есть ли различия между руководством Китая и общественным мнением населения по поводу внешней политики или подхода к международным отношениям? И если есть, то в чем они заключаются? Знакомство с активной китайской блогосферой показывает, что общественное мнение разнородно. Как следствие оно отличается от внешнеполитического курса, сформированного политическим  руководство  Китая  в  результате  долгих  обсуждений  и достижения консенсуса [4, с. 24]. Этот процесс сильно отличается от шумных дебатов на Западе, которые разворачиваются на так называемом «рынке идей». При этом сами дебаты ярко освещаются средствами массовой информации. С высокой долей вероятности можно утверждать, что общественное мнение по международным  вопросам  является  более  националистически  настроенным, чем позиция политического руководства республики.

По вопросам территориальной целостности, объединение с Тайванем, по Тибету большая часть граждан Китая настроена столь же бескомпромиссно националистически, как и политические элиты. В китайско-японских отношениях население принимает более жесткую антияпонскую позицию, чем руководство  страны.   Что  же   касается   китайско-американских   отношений можно   сказать,   что   страна   в   целом   и   отдельные   граждане   очарованы

Соединенными  Штатами.  Эта  увлеченность  свойственна  нынешним поколением молодежи, которую свобода и динамика американского образа жизни соблазняют до такой степени, что США для них остаются вне конкуренции как лучшая страна ля получения образования и миграции.

Впрочем,  по  вопросам  международных  отношений  китайское общественное мнение настроено более враждебно к Америке, чем руководство страны. Национальное самосознание китайцев, вдохновленное достижениями своей страны с 1979 года — не только экономическими, но и социальными и политическими, — приводит к тому, что китайские граждане не хотят подчиняться давлению или запугиванию со стороны Соединенных Штатов в вопросах внешнеполитического курса, безопасности и обороны. В то же время по вопросам государственного строительства, управления экономикой, прав собственности и прав человека общественное мнение заметно либеральнее руководства КНР. В преддверии XVIII съезда Коммунистической партии Китая, который  пройдет  во  второй  половине  2012 года,  когда  на  смену  пятому поколению китайских руководителей должна прийти новая плеяда лидеров.

Более важным представляется вопрос: кто скорее поддержит увеличение госрасходов на создание нового, более справедливого с точки зрения Пекина международного порядка: политическое руководство страны или общественное мнение граждан. И хотя общество приветствует рост значимости Китая на международной арене, однако из этого вовсе не следует, что простые китайцы одобрят повышение расходов на внешнеполитические цели. Исходя из того факта, что китайская экономика в определенном смысле напоминает американскую экономику (хотя и находится на более низкой ступени развития), можно предположить, что большинство китайских граждан предпочтет, чтобы деньги были потрачены внутри страны. «Своя рубашка ближе к телу» - эта пословица вполне может стать главным политическим лозунгом Китая в первой половине нынешнего столетия [1, с. 52].

Впрочем, политические элиты предпочли бы более высокий статус Китая на мировой арене и готовы частично финансировать усилия направленные на

достижение этой цели. Ярким примером этого может служить политика, проводимая  руководством  КНР  в  Африке  и  щедрые  инвестиции  в  таких забытых уголках мира, как Молдавия.

После череды потрясений и трагедий, пережитых в новейшей истории, после быстрого упадка, после долгих лет унижения со стороны великих держав, после внутренних катастроф, Китай начал восстанавливать свои силы. Главная цель возрождения — восстановление законного положения в качестве регионального лидера в Азии. Неудивительно, что КНР хочет мира и стабильности внутри страны и за её пределами, чтобы наверстать упущенное и склеить осколки своей древней цивилизации. Пекин надеется вернуть себе хотя бы часть былого величия и славы.

Список литературы:

1.  Бажанов Е. П. Китай и внешний мир. — М.: Международные отношения. —

2010. с. 52.

2.  Верещагин А. Г. В Китае. — СПб.: Центрполиграф, 2009 г. — с. 86.

3.  Мартышов Е. Китайская модель модернизации // Полис. — 2008. — Июль

(№142). — С. 9-13.

4.  Павлов В. Китай в эпоху перемен // Левая политика. — 2011. — Февраль

(№ 102). — С. 23-29.

5.  Пупкова Г. Общество и государство в Китае // Политика и общество.  —

2008. — Ноябрь (№ 123). — С. 22-26.

2.11.  ПСИХОЛОГИЯ