Динамика внимания в условиях быстрого последовательного предъявления зрительных стимулов - Фаликман М.В.

3.5. общее обсуждение результатов исследования.

 

Основная задача проведенного исследования заключалась в проверке гипотезы о возможном влиянии факторов произвольной организации перцептивной деятельности (семантических схем и субъективных стратегий) на динамику внимания в условиях быст- рого последовательного предъявления зрительных стимулов, которая отражается в эф- фекте мигания внимания. В свете идей психологической теории деятельности (Леонтьев,

 

тивность человека следует рассматривать как функционирование выстроенного под зада- чу многоуровневого «ансамбля», а не как линейную последовательность операций, что до недавнего времени предполагалось и в той или иной форме остается в большинстве ког- нитивных моделей внимания, а следовательно, наиболее часто реализуется при обсужде- нии эффекта мигания внимания (Raymond et al., 1992, 1995; Shapiro et al., 1994; Chun & Potter, 1995; Jolicoeur, 1998, 1999a,b,c и др.). Считается, что данный эффект обязан своим возникновением непреодолимым ограничениям переработки информации в линейной системе с ограниченной пропускной способностью отдельных блоков либо процессов.

В настоящей работе показано, что решение перцептивной задачи в условиях, ха- рактерных для получения эффекта мигания внимания, может быть организовано так, что эффект исчезает, либо редуцируется, либо оказывается позиционно сдвинут. Таким обра- зом, можно считать установленным, что организация целенаправленной деятельности ис- пытуемого может снимать ограничения в работе перцептивной системы в условиях БППЗС, которые до сих пор считались непреодолимыми и относились на счет работы ор- ганических систем. Существенным моментом является то, что зафиксированные измене- ния динамики внимания могут быть заданы как извне (условиями и требованиями зада- чи), так и самим испытуемым – посредством применяемой им субъективной стратегии, что характерно для любой произвольной деятельности человека.

С точки зрения нашего исследования, обсуждение феномена мигания внимания и полученных результатов следует вести через раскрытие связи структурных характеристик деятельности испытуемого в процессе решения поставленной задачи с эффектами и свой- ствами зрительного внимания. Один из наиболее ярких примеров такого описания в оте- чественной психологической литературе осуществлен Ю.Б. Гиппенрейтер (1983б). Опи- раясь на категориальный аппарат психологической теории деятельности и иерархическую кольцевую модель построения движения Н.А. Бернштейна, Ю.Б. Гиппенрейтер наметила модель решения перцептивной задачи, требующей внимания (задачи вторения при дихо- тическом прослушивании). Модель предполагает несколько уровней переработки, каж- дый из которых имеет свой прибор сличения. Если на каком-то из уровней «ожидание» в отношении поступающей стимуляции, которое «расписано по иерархической лестнице фоновых уровней в терминах, адекватных этим уровням, т.е. (двигаясь сверху вниз) фо- нетических, лексических, грамматических и т.д. признаков», подтверждается, то «инфор- мация поступает на “прибор сличения” следующего уровня, и так далее – вплоть до ве- дущего уровня» (Гиппенрейтер, 1983б, с.176-177), иначе эта информация отсеивается или игнорируется. Отметим, что мы впервые в исследованиях с опорой на эффект мига- ния  внимания создаем подобное ожидание в  континуальной «семантической» задаче.

Внимание же рассматривается здесь как результат (курсив наш – М.Ф.) совпадения ожи- даемой и поступающей информации на «приборе сличения» ведущего уровня, то есть, согласно более общей формулировке, как «феноменальное и продуктивное проявление работы ведущего уровня организации деятельности» (там же, с.172).

Не делая пока попыток модификации и конкретизации данной модели, попытаемся объяснить на ее основе некоторые результаты, полученные в настоящей работе и в рабо- тах других исследователей. Рассмотрим, например, принципиальное для обсуждения мо- делей эффекта мигания внимания явление преимущества первой позиции, которое отра- жает такое свойство внимания, как его инерционность, выступающую в данном случае как продолжение периода сбора информации после завершения предъявления первого целевого стимула, позволяющее обнаружить и опознать зондовый стимул в течение крат- кого (до 150 мс) промежутка времени. В терминах модели Гиппенрейтер/Бернштейна данное явление может быть осмыслено как завершение прохождения «перцептивного кольца» (см. также Гиппенрейтер, 1976) после обнаружения ключевого признака первого целевого стимула, в то время как в рабочей точке оказывается второй целевой стимул (выступающий одновременно в роли «маски» и являющий собой основную причину не- медленности доработки первого целевого стимула).

Однако значительно более интересным с точки зрения данной модели нам пред- ставляется описание уровневых эффектов, впервые полученных в настоящем исследова- нии. Например, модель позволяет в общих чертах ответить на вопрос, почему при реше- нии задачи прочтения слова, начинающегося с целевой буквы, в основной серии одинако- во успешно сохраняются элементы ряда до определенного момента, а затем наблюдается ухудшение, сходное с «миганием» внимания. Соответствующая цели отчета о слове про- грамма в задающем приборе ведущего уровня, передаваемая на уровни нижележащие, включает требование последовательного анализа всех букв либо некоторого количества первых букв, определяющих слово и абсолютно необходимых для его опознания (напри- мер, букв, формирующих морфемную основу слова или его корень). Можно допустить перестройку работы буфера зрительной кратковременной памяти в соответствии с данной задачей: удержание попадающих туда элементов до тех пор, пока не накопится «доста- точная» в среднем для опознания слова информация, которая должна быть удержана за- тем в вербальной КП. О том же могут свидетельствовать и «каркасы», на основании ко- торых осуществлялось ошибочное прочтение слова: как правило, в случае совершения какой-либо ошибки (например, зрительного опознания или привнесения объективно не предъявленных элементов) первые буквы, «задающие» слово, опознавались чаще и луч- ше, чем остальные буквы с более отдаленных позиций ряда, даже не подверженных эф- фекту мигания внимания. Мы были бы вправе ожидать ровно противоположных резуль-

татов в том случае, если бы предположили, что основным источником ошибок является именно «мигание» внимания.

Данная модель позволяет осмыслить и значимое повышение вероятности пропус- ка буквы на позиции +4 в сокращаемых словах. Согласно модели, всякая точка неопреде- ленности (каковой является и буква, которая может быть пропущена) предполагает фор- мирование соответствующего ожидания в отношении предъявляемого слова. Однако ко- гда это одна из первых букв слова, информации для формирования ожидания еще слиш- ком мало, а спектр языковых возможностей слишком велик, и более адекватной стратеги- ей будет накопление информации. Но когда информации, казалось бы, достаточно, может быть начат поиск соответствующей словарной единицы (укрупнение блока программы ведущего уровня), а тем временем, как предполагается в теории замещения объекта (Giesbrecht & Di Lollo, 1998 и др.), в перцептивную систему поступает информация уже о следующей букве, маскирующая предыдущую. В результате получаемое слово не содер- жит буквы, на которую оно могло быть сокращено – как это предположительно имеет ме- сто для позиции +4 (пятой буквы слова).

В целом мы считаем, что как сам эффект мигания внимания, так и результаты про- веденных экспериментов, связанных, в том числе, с укрупнением единиц воспринимае- мой информации, наиболее адекватно могут быть описаны через обращение к такой ха- рактеристике внимания, которая в литературе получила название его «кванта», или вре- меннóй «порции» (напр., Гиппенрейтер, 1983а). Объективное тестирование «квантов» внимания в отечественной психологии традиционно связывалось с изучением динамики (1) единиц внимания и (2) режимов его функционирования.

Субъективно «квант внимания» характеризуется периодами непрерывного осуще- ствления текущего перцептивного действия (например, непрерывного отслеживания со- бытий в точке фиксации в контексте решения задач обнаружения или опознания) с после- дующими «сбросами» (в результате завершения кванта) и возобновлениями внимания к содержанию очередного действия. Завершение кванта выступает, таким образом, как гра- ница между функциональными единицами перцептивной деятельности и характеризует моменты перехода от одной единицы деятельности к другой (Гиппенрейтер, 1976). По объективным индикаторам «кванты» могут проявляться в периодах удержания взора с последующими саккадами глаз или реальными миганиями век, задержке и возобновлении дыхания и т.п.

С другой стороны, завершение очередного кванта может привести к пропуску зри- тельных сигналов в результате неспособности перцептивной системы воспринимать но- вую информацию, что может быть соотнесено с общим феноменом «психологической рефрактерности». Последняя может проявляться также в невозможности осуществления

двигательной реакции на зрительный сигнал в критическом временнόм диапазоне, из-

 

вестном как собственно психологический рефрактерный период (Kahneman, 1973; Pashler,

 

1994), в так называемом саккадическом подавлении, а также в целом ряде явлений функ- циональной «слепоты», наблюдаемых в условиях кратковременного предъявления и/или быстрой смены зрительных стимулов (см. параграф 1.3.4). В большинстве случаев такие периоды врéменной нечувствительности не получают отражения в сознании, и тогда про- цесс отслеживания событий в точке фиксации (решения перцептивной задачи) субъек- тивно продолжает оцениваться как полный и непрерывный.

Результаты исследований всех упомянутых явлений еще раз показывают, что за- вершение «кванта» внимания определяется именно поставленной перцептивной задачей, то есть в конечном итоге – длительностью полной обработки целевого объекта. В отсут- ствие необходимости немедленного переключения внимания на решение следующей за- дачи (при выполнении единственной задачи обнаружения/опознания в условиях БППЗС) испытуемый может произвольно удерживать внимание к стимульному ряду достаточно долго: количество предцелевых стимулов в работах некоторых исследователей достигает

20, и первый целевой стимул обнаруживается с неизменной успешностью. Количество постцелевых позиций также может быть увеличено до 12, что никак не сказывается на успешности обнаружения зондового стимула после завершения периода «мигания» (Hari et al., 1999). Поскольку средняя скорость предъявления стимуляции в работах по эффекту мигания внимания составляет около 10 стимулов в секунду, эти показатели согласуются и с данными по естественным колебаниям внимания, которые наблюдаются в среднем раз в

2-3 секунды (Вудвортс, 1950; Добрынин, 1928).

 

Мы предполагаем, что в случае стандартного эффекта мигания внимания длитель- ность «кванта внимания» определяется процессами обнаружения и обработки целевого стимула и представляет собой, таким образом, величину функциональной единицы пер- цептивной деятельности. Эта функциональная единица «накладывается» на равномерно предъявляемый ряд стимулов, определяя «разрыв» в нем (период нечувствительности или

«слепоты»), который и выявляется с помощью зондовой задачи. Подтверждением такого предположения являются и результаты исследований с тремя целевыми стимулами, после каждого  из которых в случае успешного опознания данного стимула, но вне зависимости от его позиции в ряду, наблюдается мигание внимания (Chun & Potter, 1995).

За этим периодом временной «нечувствительности» к последующим стимулам стоит, по-видимому, продолжение обработки целевого стимула. Мы солидарны с теми исследователями, которые предполагают, что эффект мигания внимания обусловлен вы- ступающим как завершение «кванта внимания» процессом формирования ответа – ре- презентации целевого стимула, доступной отсроченному отчету. Требования задачи оп-

ределяют немедленность формирования такой единицы, поскольку скорость смены сти- мулов высока, а до завершения ряда успевает появиться еще некоторое количество сти- мулов, первый из которых выступает в качестве маски, а остальные – в качестве дистрак- торов по отношению к первому целевому стимулу (несмотря на то, что один или несколь- ко из них также могут оказаться целевыми). Поэтому для выполнения требований целе- вой объект должен быть зафиксирован в рабочей памяти  в форме, доступной отсрочен- ному отчету, после чего может быть продолжен мониторинг предъявляемого ряда. Дан- ная позиция наиболее сильно подкреплена и нейрофизиологическими данными (McArthur et al., 1999; Vogel et al., 1998 и др.). Можно сказать, что на «критический» период прихо- дится момент перенаправления внимания с внешней стимульной ситуации на внутрен- нюю репрезентацию целевого стимула, требующую немедленного закрепления в рабочей памяти. Окончание «кванта» в терминах теории уровней организации деятельности (Бернштейн, 1967) можно сопоставить с завершением отработки очередной порции про- граммы ведущего уровня организации перцептивной деятельности испытуемого и пере- ходом к отработке следующей порции программы.

Примененный нами методический прием – семантическое связывание (через инст- рукцию и стимульный материал) целевого стимула и последующих элементов зрительно предъявляемого ряда – необходимо привел к изменению программы ведущего уровня ор- ганизации деятельности испытуемого: а именно, к подключению более крупных, по срав- нению с сугубо перцептивными задачами, семантических единиц. Соответственно, про- изошло переструктурирование самой деятельности: а именно, «растягивание» периода приема  информации о  целом  слове  или  о  существенной для  его  опознания  части  и

«сдвиг» периода кодирования информации в вербальную кратковременную память, кото- рому предположительно соответствует период «функциональной слепоты». Тем самым сохранилась возможность отчета об отдельных стимулах, входящих в состав слова, на временнóм диапазоне, ранее оценивавшимся как «критический».

Действительно, в обеих стандартных задачах, вызывающих эффект мигания вни- мания, ответ формируют разные, отдельные  единицы деятельности. В экспериментах с зондовой задачей это первый целевой стимул и зондовый стимул; в «фоновых» сериях основного и контрольного экспериментов – целевой стимул и три стимула вслед за ним (возможно, в некоторых случаях это целевой стимул со следующим за ним дистрактором и два стимула из завершающей части ряда: согласно объективным данным, именно для этих «групп» наиболее вероятно осуществление кодирования в кратковременной памяти для последующего отчета). Ярким дополнительным свидетельством служат субъективные отчеты испытуемых. Вспомним, что в предваряющей серии основного эксперимента 95\% испытуемых сообщили, что решали две последовательные, мешающие друг другу задачи.

Косвенным свидетельством того, что мы действительно имеем дело с двумя раз- ными единицами деятельности, можно признать также и тот факт, что ни один из испы- туемых не заметил объективно предъявляемых слов там, где требовался дискретный от- чет о буквах. Однако в случае постановки задачи прочтения слов и опознания формы первой буквы ситуация в корне изменяется. Здесь обе части требуемого ответа характери- зуют одну и ту же единицу деятельности, несмотря на то, что в отношении первой буквы слова требуется отчет о признаке, не относящемся к значению слова и даже его буквен- ному составу. Иными словами, с одной стороны, перцептивная система занята переработ- кой целевого стимула с целью извлечения и фиксации подлежащего отчету признака (и в этом плане ситуация эквивалентна стандартной задаче, вызывающей «мигание» внима- ния), а с другой стороны, данный целевой стимул сам является частью подлежащей отче- ту более крупной единицы. Поэтому и субъективно для 75\% испытуемых задача стано- вится единым целым.

Иными словами, имеет место объединение двух действий предшествующей (стан- дартной) задачи в иерархическую систему, в качестве принципа организации которой вы- ступают схемы целостных слов: семантическое связывание оказывается здесь способом регуляции или управления процессом восприятия дискретных стимулов. Анализ полу- ченных результатов и субъективных отчетов испытуемых дает основания предполагать, что в задаче прочтения слова опознание способа начертания первой буквы этого слова становится «субъективно второстепенной задачей» (из субъективного отчета) или «вто- ростепенным действием» (Романов, 1971, с.16), подчиненным основной задаче: сама бук- ва, которая является носителем данного признака, так или иначе подлежит опознанию в составе слова и, более того, выступает как сигнал к началу его прочтения. Возможно, именно поэтому продуктивность определения способа начертания целевой буквы в сло- вах была парадоксально, но статистически значимо выше, чем в разрозненных рядах букв, при том, что сама задача прочтения слова предполагала восприятие и удержание большего количества подлежащих отчету дискретных элементов. Мы предполагаем, что фиксация отдельных букв, составляющих слово, наряду с их опознанием, уходит на уро- вень вспомогательных операций, обеспечивающих решение основной задачи.

Исходно нами было выдвинуто предположение, что, если динамика внимания в условиях возникновения эффекта мигания внимания определяется поставленной задачей

– или, в терминах когнитивных модельных представлений, управляется только процесса- ми переработки «сверху вниз», опознание сокращаемого (допускающего потерю отдель- ной буквы) слова должно было бы быть эквивалентно опознанию слова несокращаемого (не допускающего потери ни одной из букв). Если же процесс переработки управляется только «снизу вверх», то есть определяется только возможностями органических систем с

фиксированной пропускной способностью, распределение ошибок по позициям в ряду стимулов должно было быть аналогично стандартному зрительному эффекту мигания внимания. Согласно полученным результатам, в случае предоставленной возможности пропустить букву испытуемый пропускает ее в среднем в 37.5\% случаев, что указывает на ограничения восходящих процессов переработки в опознании дискретных стимулов, возможно, подверженных взаимной интерференции. Однако вероятность пропуска буквы в целом демонстрирует иную позиционную зависимость от временнóго интервала между ней и первым целевым стимулом, чем в случае стандартного эффекта мигания внимания: а именно, стабильную и приблизительно равную вероятность отчета о буквах по всем по- зициям ряда. Это свидетельствует о том, что специфические ограничения переработки, вызывающие эффект мигания внимания, вносят минимальный вклад в ошибки опознания или пропуска отдельных букв.

Важным с этой точки зрения результатом является, на наш взгляд, эквивалент- ность успешности отчета о букве, непосредственно следующей за целевой буквой белого цвета (позиция +1), и о букве с позиции +2 (240 мс после появления первого целевого стимула). Последняя из упомянутых позиций максимально подвержена эффекту мигания внимания как в стандартных условиях его получения (что было показано при апробации стандартной «зондовой» методики и в одной из предварительных контрольных серий), так и в случае использования модифицированной методики Э. Вайхзельгартнера и Дж. Сперлинга, требующей отчета о нескольких последовательно предъявляемых стимулах. Мы предполагаем, что две данные позиции, наряду с первой буквой, являются наиболее важными для опознания слова. В современной психолингвистике используется понятие

«точки  опознания» слова (word identification point) – того количества начальных букв, восприятие которого необходимо для принятия решения о том, что это за слово (см., напр., Tyler & Marslen-Wilson, 1986). Это же понятие может помочь осмыслить незначи- тельное, но значимое по сравнению с первыми позициями вслед за целевой буквой сни- жение вероятности упоминания стимула с подверженной эффекту позиции +4 (равное ухудшению по данной позиции в случае стандартного эффекта мигания внимания) с по- следующим восстановлением к позиции +5. Такое восстановление не характерно, с дру- гой стороны, для ошибочных ответов (неверно прочтенных слов): в этих ответах вероят- ность включения в отчет последнего стимула ряда невысока даже по сравнению с преды- дущей позицией.

Можно предположить, что «мигание» начинается после восприятия первых не- скольких букв слова, которые немедленно подвергаются группировке для опознания сло- ва и переводятся в форму, доступную для последующего отчета. Иными словами, груп- пировка стимулов, составляющих смыслообразующую часть слова, может привести к

эффекту мигания внимания, сдвинутому на количество позиций, стимулы с которых под- верглись группировке. Проверка данной гипотезы была бы возможна посредством про- должения ряда стимулов-букв после завершения слова и включения в этот ряд зондового стимула, подлежащего обнаружению либо опознанию. Позиционные изменения внима- ния к зонду (динамика продуктивности его обнаружения/опознания), наряду с выявлени- ем «точки отсчета» для позиционных изменений, позволили бы более обоснованно отве- тить на вопрос о месте процессов группировки в решении семантической задачи.

Более того, можно допустить, что группировка осуществляется не по мере предъ- явления стимулов, но после завершения их предъявления. К такому выводу склоняет ана- лиз как субъективных отчетов, так и перестановок букв в итоговых словах. Однако в этом случае снижение вероятности опознания стимула на позиции +4 (а в случае ошибочного прочтения слов – и далее) следовало бы объяснять только интерференцией в зрительной кратковременной памяти, иными словами, переполнением этой системы до того, как начат процесс связывания или группировки. Тогда впоследствии группируется именно то, что осталось в системе на момент завершения ряда: согласно предварительным оценкам, объ- ем зрительной кратковременной памяти составляет порядка 4-5 объектов с любым коли- чеством подлежащих отчету признаков (Luck & Vogel, 1997). Этот результат сходен с оценками «объема внимания» как зоны ясного и отчетливого восприятия В. Вундтом (1912) и данными по полному отчету при работе с матрицами дискретных стимулов в классических экспериментах Дж. Сперлинга (см. Клацки, 1978). Принципиально, однако, что в данном случае мы вынуждены обсуждать ограничения иного рода, чем те ограниче- ния пропускной способности, которые часто рассматриваются как тождественные «ре- сурсам внимания» и традиционно считаются причиной эффекта мигания внимания.

При обсуждении «восстановления» продуктивности отчета об отдельных буквах к концу ряда в работе с сокращаемыми словами следует также иметь в виду, что отчет по последней позиции ряда (+5) значительно в меньшей степени подкреплен статистикой, чем остальные позиции, что обусловлено особенностями русского языка (500 проб для каждой из позиций от +1 до +4 и только 100 проб для позиции +5). Поэтому необходимы новые исследования для окончательного выяснения вопроса о том, действительно ли к данной позиции происходит повышение эффективности отчета о стимуле, или же полу- ченный результат отражает только недостаток данных. Мы не вправе предполагать улуч- шение отчета о данном стимуле только на основании того, что он предъявляется послед- ним, поскольку каждый ряд завершается маской. Показано, что единственной маски дос- таточно для того, чтобы возник эффект мигания внимания по отношению к стимулу пе- ред ней, если этот стимул отстоит на должное количество позиций от первого целевого (Giesbrecht & Di Lollo, 1998).

Таким образом, результаты основной серии по работе испытуемых с сокращаемы- ми словами демонстрируют вклад как низкоуровневых, так и высокоуровневых механиз- мов в конечное решение задачи. Однако представляется необходимым дополнительное психолингвистическое исследование, которое выявило бы «точку опознания» для исполь- зованных в эксперименте сокращаемых слов и их сокращенных «эквивалентов». Возмож- но, речь в данном случае может идти и о морфемной основе слова – его корне, но ответ на этот вопрос без специального исследования едва ли возможен.

Принципиален, однако, тот факт, что в предваряющей и основной сериях основно- го эксперимента длительность «кванта внимания» организуется извне – типом стимуля- ции (дискретностью либо объективной связанностью ее элементов) и инструкцией испы- туемому, что сказывается в наличии или отсутствии «мигания» в критическом временном диапазоне. Однако в завершающей серии, непосредственно следующей за выполнением испытуемыми задачи прочтения слова, эффект мигания внимания в стандартных услови- ях и с использованием одной из стандартных задач получен не был. Таким образом, в этой серии выявилась возможность произвольной регуляции длительности кванта внима- ния в стандартных условиях получения эффекта мигания внимания. Применение способа решения задачи прочтения слова закономерно привело к значимому повышению продук- тивности решения задачи опознания дискретных букв в стандартных условиях на началь- ном интервале действия эффекта мигания внимания.

Этот факт активной стратегической регуляции процесса решения задачи, как и ос- новной результат настоящего исследования, наиболее адекватным образом может быть осмыслен в терминах психологической теории деятельности и физиологии активности Н.А. Бернштейна. С одной стороны, основной результат (показатели серии с прочтением слов) сходен с результатами прикладных работ А.Н. Леонтьева и А.В. Запорожца по вос- становлению двигательных функций у раненых в годы Великой Отечественной войны. В этих работах было показано, что переключение исполняемого движения – например, под- нятия вверх руки – на более высокий уровень построения прямо сказывается на успешно- сти осуществления этого движения. Так, формулировка «поднять руку как можно выше» давала не очень хороший результат, формулировка «достать до видимой точки» добавля- ла около десяти сантиметров, а формулировка «снять с крючка шляпу» увеличивала ам- плитуду подъема еще на столько же.

С другой стороны, Н.А. Бернштейн, анализируя изложенные результаты, отмечает:

 

«Контрольная проба подъема по беспредметному заданию (как в начале опыта) показыва- ет, что завоеванные уже десятки сантиметров сохраняют силу только  по отношению к вызвавшим их формулировкам» (Бернштейн, 1997, с.54; курсив наш – М.Ф.). Это, каза- лось бы, противоречит полученным нами результатам. Однако вспомним, что в целом

продуктивность решения второй задачи в завершающей серии основного эксперимента значительно снижена по сравнению с основной серией. Максимальная частота верного отчета, например, о стимуле с позиции +1 в основной серии вне зависимости от того, был ли отчет о слове верным или ошибочным, составляет в среднем по группе испытуемых

71,3\%, тогда как в случае работы с отдельными буквами в завершающей фоновой серии – только 47,9\%. Принципиально, однако, общее изменение формы кривой, описывающей продуктивность решения второй задачи, которое демонстрирует фактически исчезнове- ние эффекта мигания внимания в критическом временном диапазоне. И здесь, на наш взгляд, наиболее адекватным объяснением будет постановка испытуемым дополнитель- ной цели, приводящая, в свою очередь, к применению тех способов ее достижения, кото- рые были использованы в работе со словами – иначе говоря, к реализации более эффек- тивной стратегии решения задачи. И хотя истинная продуктивность решения второй за- дачи остается невысокой, сам способ ее решения – новый тип организации перцептивной деятельности испытуемого – накладывает отпечаток на общий профиль результатов, а также на тип и количество допускаемых ошибок опознания отдельных букв. Более того, в решении задачи завершающей серии эксперимента наметились индивидуальные разли- чия: у части испытуемых не произошло изменения формы кривой после решения задачи прочтения слов. Поэтому данное изменение носит не жестко установочный, а скорее ак- тивный стратегический характер.

Мы предполагаем, что изменение профиля результатов (формы итоговой кривой) в завершающей серии основного эксперимента является следствием произвольного или по- лупроизвольного переноса способа «растягивания» кванта внимания из основной серии в результате субъективного переформулирования цели. Сам испытуемый осуществляет ук- рупнение единицы собственной перцептивной деятельности, причем для половины испы- туемых задача, вопреки объективно заданной дискретности, становится единым целым. О том же ярко свидетельствуют и субъективные отчеты испытуемых, пытавшихся в данной части эксперимента работать с буквами так, «как если бы это было слово», «читать сло- ги» или «складывать даже бессмысленные, но слова».

Подтверждением тому выступают результаты дополнительного контрольного экс- перимента, в котором было отчетливо продемонстрировано, что сам по себе тип стимуля- ции в условиях БППЗС не влияет на вероятность отчета об отдельных стимулах ряда. По- этому связывание сменяющих друг друга букв в слова (формирование семантической единицы) может быть рассмотрено как акт произвольного целенаправленного внимания. Можно предположить, что этим условия быстрого последовательного предъявления от- дельных стимулов отличаются от пространственного поиска, где семантическая группи- ровка может произойти автоматически. С другой стороны, например, в исследованиях

Боуэра, где применялась задача запоминания длинных рядов букв, образование более крупных семантических единиц было возможно только в результате специального струк- турирования ряда – использования пауз при слуховом предъявлении или шрифтов разно- го размера при одновременном зрительном предъявлении для выделения этих единиц (см. Клацки, 1978, с.97).

На основе применения продуктивного и мнемического критериев внимания к ус- пешности воспроизведения стимулов из критического временнóго диапазона можно ут- верждать, что данные завершающей серии основного эксперимента демонстрируют большее внимание испытуемых к стимулам на критических позициях, выявленных в стандартных условиях получения эффекта мигания внимания. Таким образом, изменение структуры и размера функциональной единицы перцептивной деятельности испытуемого и лучшее внимание к предъявляемому ряду стимулов в критическом временном диапазо- не выступают как стороны одного и того же процесса, а доступная внешней регистрации динамика внимания в условиях БППЗС отражает динамику решения испытуемым постав- ленной перцептивной задачи.

Разным типам задач и адекватной для их решения организации перцептивной дея- тельности  соответствуют и  разные  режимы   функционирования внимания  в  условиях БППЗС. С одной стороны, как было показано на примере стандартного эффекта мигания внимания, внимание может дробиться на отдельные «кванты», соответствующие подле- жащим отчету единицам – дискретным элементам стимульного ряда. С другой стороны, для решения континуальной задачи, требующей связывания последовательно предъяв- ляемых элементов ряда в слово русского языка вместо последовательного отчета об от- дельных, не связанных друг с другом буквах более адекватно будет «растягивание» кван- та за счет максимально возможного удлинения периода сбора информации, определяемо- го ожиданием, которое ведет к укрупнению этих единиц. Заметим, что данное различе- ние сходно с традиционным для когнитивной психологии различением внимания как ре- зультата дискретной работы триггерных механизмов (снижающих интерференцию «за- слонок» и «защелок») и как «постоянно поддерживаемого» состояния (sustained attention) (см., напр, Duncan et al., 1994). Режим работы внимания действительно определяется ха- рактером задачи, то есть индивидуальным переформулированием требований к отчету и типом стимуляции.

Более того, становится очевидно, что в качестве важного фактора при решении за- дачи прочтения слова в условиях последовательного предъявления отдельных букв вы- ступает фактор ожидания: в частности, ожидания последующих стимулов вместо немед- ленного завершения обработки первого целевого стимула. Вспомним, что, согласно клас- сическим исследованиям В. Вундта, акт апперцепции, то есть образования более крупной

единицы восприятия – например, слова из отдельных букв – может быть осуществлен только тогда, когда все составные элементы еще находятся в сознании (Вундт, 1912). Уже на основе этого замечания можно предположить, что для решения поставленной задачи должен быть модифицирован соответствующий условиям предъявления стимуляции ре- жим работы перцептивной системы с учетом ее «фундаментальных ограничений». Что, в частности, и наблюдается при произвольной модификации длины «кванта внимания» в условиях быстрой смены зрительных стимулов.

 

Если мы сделаем попытку рассмотреть, как результаты наших экспериментов со- относятся с основными моделями,  предложенными для объяснения эффекта мигания внимания, то заметим прежде всего, что эти результаты могли бы быть поняты в терми- нах гибкой и множественной селекции, то есть зависимости локуса и типа отбора реле- вантных и торможения нерелевантных стимулов от поставленной перед испытуемым за- дачи. С другой стороны, ни одна модель, постулирующая наличие стадии переработки с жестко ограниченной пропускной способностью и фиксированным временным разреше- нием как причины эффекта мигания внимания, полученных нами результатов объяснить не может. Действительно, пока первый целевой стимул (первая буква слова) перерабаты- вается или закрепляется на подобной стадии, даже если извлечение либо кодирование всех подлежащих отчету признаков происходит параллельно, несколько букв на подвер- женных эффекту позициях должны ожидать достижения этой стадии и разрушаться в ре- зультате интерференции либо угасания, что привело бы к высоковероятному отсутствию этих букв в потенциально сокращаемых словах.

Например, «заслонка внимания» (Raymond et al., 1992) должна была бы захлоп- нуться сразу после появления буквы, следующей за первым целевым стимулом, чтобы полностью заблокировать на некоторое время поступление следующих стимулов во из- бежание интерференции вплоть до завершения переработки первого целевого стимула. Значит, репрезентации этих стимулов вовсе не были бы выстроены. А поскольку буквы на соответствующих позициях могли бы быть пропущены без ущерба для смысла слова, то в результате работы «заслонки» они не попали бы в отчет. В действительности вероят- ность попадания их в отчет выше 50\%, как было бы, если бы испытуемый формировал слово на основе опознанных букв (воспринятых до закрытия и после открытия «заслон- ки») случайным образом. Более того, в инструкции к заданию делался акцент на нежела- тельности «угадывания» слов и подчеркивалось требование их побуквенного прочтения. Возможно, модифицированная модель Ш.-И. Ши (Shih, 2000), допускающая, наряду с ав- томатическим, контролируемый режим работы «заслонки», могла бы дать объяснение нашим результатам. Действительно, «контролируемость» предполагает, что заслонка за-

крывается не по принципу «все или ничего», а градуально – так, что окончательное его закрытие может быть отсрочено по сравнению с жестко фиксированным временным ин- тервалом длительностью 150 мс в случае автоматической обработки. Таким образом, ши- рина «окошка» во всякий момент времени определяется задачей. Однако следует при- знать, что сама модель на настоящий момент времени разработана недостаточно.

Теория «времени задержки внимания» (Duncan et al., 1994), где задержка являет собой время, уходящее на опознание одного «зрительного объекта», по всей вероятности, также не может объяснить наших результатов, поскольку имеет дело с опознанием внеш- не заданных дискретных «объектов», каждый из которых отдельно требует ресурсов внимания, недоступных тем временем для обработки других стимулов ряда. Исходный

«зрительный объект», подлежащий опознанию среди аналогичных «объектов» – первый целевой стимул (буква белого цвета), затем его сменяет следующая буква слова, которая, согласно данной теории, окажется уже следующим «объектом», и т.д. Целое слово не может выступить в качестве объекта по той причине, что, по определению объекта, все его признаки перерабатываются параллельно, тогда как в случае побуквенного предъяв- ления слова жестко задана последовательность обработки отдельных его букв.

Согласно двухстадийной модели (Chun & Potter, 1995; Potter et al., 1998), в процес- се переработки происходит выстраивание кратковременной репрезентации каждого  из предъявляемых стимулов. С другой стороны, обработка стимулов на второй стадии жест- ко последовательна, а без таковой обработки отдельные буквы не могут стать доступны- ми сознательному отчету. Поэтому переработка первого целевого стимула должна была бы привести к остановке переработки остальных стимулов на интервале мигания внима- ния, то есть к максимальной частоте пропуска букв в сокращаемых словах на соответст- вующих позициях. С аналогичными трудностями в объяснении наших результатов столк- нется и теория центральной интерференции П. Жоликера (Arnell & Jolicoeur, 1999; Joli- coeur, 1998, 1999a,b,c; Jolicoeur et al., in press): закрепление отдельных стимулов в КП в соответствии с поставленной задачей осуществляется строго последовательно и имеет крайне ограниченную пропускную способность, что и вызывает эффект мигания внима- ния. С другой стороны, на наш взгляд, автору удалось наиболее точно выявить основную возможную причину «мигания» – необходимость закрепления информации в КП для по- следующего отсроченного отчета. Основной вопрос здесь заключается в том, насколько

«растяжима» по времени хранения промежуточных результатов переработки предшест- вующая стадия – стадия перцептивного кодирования, где репрезентации объектов уже не подвержены маскировке, но быстро угасают без восходящей поддержки. Принципиально, что сам П. Жоликер не предполагает нисходящих влияний на эту стадию, в отличие от теоретиков психофизики повторно-входящих проводящих путей (Di Lollo et al., 2000).

Если репрезентации отдельных букв в принципе могут, не разрушаясь, оставаться на ста- дии перцептивного кодирования до тех пор, пока не может быть начато закрепление в КП целого слова, то модель П. Жоликера могла бы дать объяснение нашим результатам, од- нако в исходном варианте модели это едва ли возможно.

Согласно модели интерференции в зрительной КП (Raymond et al., 1995; Shapiro & Raymond, 1994; Shapiro et al., 1994 и др.), в принципе возможно установление шаблонов, регулирующих вход в КП, и для целевой буквы, и для слова в целом – или, в терминах теории интеграции признаков А. Трейсман, одновременное открытие сразу двух «досье объекта» – на целевую букву и на слово (см. Treisman, 1993). Однако распределение «ве- сов» стимулов все равно привело бы к тому, что исходно максимальный «вес» был бы приписан первому целевому стимулу и тому стимулу, который предъявляется вслед за ним (по временнóй близости и формальному сходству), а на остальные буквы слова «ве- са» осталось бы равномерно меньше, что соответствующим образом отразилось бы на продуктивности их опознания. Хотя вероятность правильного отчета о начальной букве слова, в отношении которой стояла отдельная задача, значительно превосходит вероят- ность отчета о буквах с остальных позициях, мы не получили эффекта преимущества первой позиции в работе с побуквенно предъявляемыми словами. Значит, для приложе- ния данной модели к нашим результатам потребовалось бы допущение нисходящих влияний (в частности, влияния индивидуальных стратегий и семантических схем) на функционирование буфера зрительной КП и политику распределения «весов» стимулов, чего исходный вариант модели не предполагает. Более адекватной по отношению к на- шим результатам представляется предложенная впоследствии той же группой исследова- телей теория «разумного отбора» (Shapiro & Terry, 1998), согласно которой интерфери- рующие стимулы отвергаются системой переработки настолько рано, насколько это воз- можно в данных стимульных условиях и при данной поставленной задаче. Тогда действи- тельно можно предположить попадание всех элементов слова в буфер зрительной КП, причем вероятность утери их в отчете в целом не будет демонстрировать позиционной зависимости по отношению к целевому стимулу – первой букве слова.

Теория замещения объекта (Di Lollo et al., 2000; Enns & Di Lollo, 2000; Giesbrecht

 

& Di Lollo, 1998 и др.), которая предполагает взаимодействие высоких и низких уровней переработки в итерационной петле, обеспечивающей построение образа воспринимаемо- го объекта, с одной стороны, настаивает на подверженности репрезентаций отдельных букв маскировке (замещению) последующими стимулами, пока перерабатывается целе- вой стимул. С другой стороны, теоретическая модель может быть модифицирована таким образом, что процесс сравнения на более высоком уровне будет начат тогда, когда нако- пится достаточная информация для опознания слова в целом. Но более адекватно наши

результаты могут быть объяснены опять же разработкой данной теории, представленной в идее «интеллектуальной фильтрующей системы» (Enns et al., in press). Такая система содержит много фильтров, работа которых прямо определяется «установкой внимания» в соответствии с поставленной задачей. Морфофизиологическими коррелятами «фильтров» являются различные зоны мозга вплоть до префронтальной коры, которая реципрокно связана с остальными частями перцептивной системы. Более того, только эта модель, на- ряду с общими представлениями о реконфигурации перцептивной системы в соответст- вии с поставленной задачей (Kawahara, Di Lollo & Enns, in press; Kawahara, Enns & Di Lollo, in press), может позволить сделать шаг к объяснению результатов, полученных при решении испытуемыми задачи в отношении отдельных букв после работы со словами. Для решения всякой задачи система должна быть оптимальным образом сконфигуриро- вана под заданные условия и требования, и можно предположить, что, если та или иная конфигурация оказалась эффективной, изменение требований при сохранении условий предъявления приведет к тому, что оптимальная конфигурация перцептивной системы будет сохранена даже без поддержки со стороны стимуляции и долговременной памяти (семантических схем).

Таким образом, осмысление полученных результатов в терминах основных теоре- тических моделей эффекта мигания внимания показывает, что ни одна из моделей не мо- жет дать полного объяснения этих результатов, и прежде всего – возможности произ- вольного «растягивания» квантов внимания. В плане критического обсуждения указан- ных моделей нам представляется принципиальным прежде всего тот экспериментальный факт, что зависимость вероятности пропуска буквы от ее позиции в сокращаемых словах (при сохранении отдельной «ресурсоемкой» задачи в отношении первой буквы слова) оказалась иной, чем в случае стандартного эффекта мигания внимания. Данный факт сви- детельствует о минимальном вкладе в решение задачи специфических ограничений пере- работки типа «бутылочного горлышка», вызывающих, согласно большинству моделей, эффект мигания внимания.

Нам представляется, что более адекватным объяснительным средством могла бы стать теория уровней построения зрительного перцептивного акта (целенаправленного перцептивного действия). К настоящему моменту времени такая теория не разработана в деталях, однако ряд идей, высказанных в литературе, подталкивает к ее разработке (см., напр., Величковский, 1982; Гиппенрейтер, 1999). В качестве концептуальной базы для нее могли бы выступить общепсихологическая теория деятельности, теория уровней по- строения двигательного акта А.Н. Бернштейна (1966) и теория уровней переработки Ф. Крэйка и Р. Локхарта, различивших структурно-перцептивный, фонематический, семан- тический и личностный уровни анализа поступающей информации, по-разному влияю-

щие на процессы непроизвольного запоминания (см., напр., Солсо, 1996). Другой основой подобного рода теории могли бы стать новейшие данные нейрофизиологических иссле- дований с использованием функционального картирования головного мозга и регистра- ции вызванных потенциалов в процессе решения различных перцептивных задач, начиная от распознавания сигналов в ограниченной области зрительного поля и заканчивая осоз- нанным опознанием сложных и быстро сменяющих друг друга объектов (см. Kanwisher,

2001). Сочетание этих данных с данными клинической нейрофизиологии и психологиче- ским анализом структуры решаемых задач позволяет наметить физиологическую базу для подобного рода теории. В настоящий момент такое направление развития характерно для психофизики повторно-входящих проводящих путей, разрабатываемой В. Ди Лолло с коллегами (Di Lollo et al., 2000).

Однако отдельные положения ряда существующих психологических моделей эф- фекта мигания внимания, наряду с последними данными когнитивной нейрофизиологии относительно процессов, предположительно стоящих за эффектом (Marois et al., 2000; McArthur et al., 1999; Rolke et al., 2001 и др.), могут и должны быть привлечены для ана- лиза уровневой природы эффекта. Например, нам представляется весьма продуктивным обращение к сравнительно недавно вошедшему в лексикон психологов понятию буфера зрительной кратковременной памяти  (Palmer, 1999; Shapiro et al., 1994 и др.), функцио- нирование которого в системе переработки информации, согласно большинству авторов, обслуживается и контролируется вниманием (напр., Shapiro & Terry, 1998; Sperling, 1996; Vogel et al., 1998). В этой структуре, морфофизиологический субстрат которой оконча- тельно не выявлен, репрезентации дискретных объектов могут удерживаться после того, как эти объекты опознаны (после прохождения стадий «перцептивного кодирования» ли- бо «быстрого опознания»), но до того, как они будут переведены в вербальную рабочую память, то есть представлены в форме, доступной отсроченному отчету. В отечественной психологии также обсуждается понятие «буферной памяти» как структуры, в которой

«происходит выделение в объекте информативных признаков в связи с выдвинутыми перцептивными гипотезами, интерпретация и категоризация поступившей в нее инфор- мации, перевод этой информации на язык оперативных  единиц восприятия,  которыми владеет  наблюдатель (…), отбор и оценка полезной информации, детерминированные целью деятельности, ожиданием, установками субъекта» (Т.П. Зинченко, 2000, с.221, курсив наш – М.Ф.).

Именно наличие такого буфера – возможно, позднего компонента иконической памяти (Dixon & Di Lollo, 1988), структурного блока системы памяти, отвечающего за очень кратковременное хранение репрезентаций опознанных, но не осознанных стимулов

– так называемой «абстрактной кратковременной памяти» (Potter, 1976), особого компо-

нента рабочей памяти, именуемого «зрительно-пространственным этюдником» (Baddeley,

 

1996) или, наконец, «части содержания долговременной памяти, выдвинутой ко входу анализаторной системы в виде сенсорных и перцептивных эталонов, перцептивных гипо- тез и т.п.» (Т.П. Зинченко, 2000, с.221) – может объяснить саму способность человека чи- тать слова в условиях БППЗС. В этих условиях, когда всякая последующая буква маски- рует всякую предыдущую, быстрый перевод в буфер позволяет сохранять полученную информацию, а также в принципе обеспечивает возможность организации этой информа- ции в более крупную единицу. Напомним еще раз, что такое укрупнение традиционно считается одной из функций внимания и известно как результат процесса апперцепции (Вундт, 1912).

Согласно нейрофизиологическим данным (McArthur et al., 1999), перевод инфор- мации в рабочую память для последующего вербального отчета осуществляется в течение интервала от 200 до 500 мс после предъявления целевого стимула (возможно, в течение того периода времени, пока необходимая информация не стерта окончательно из икони- ческой памяти). Если информация связывается в буфере в более крупную единицу, с уче- том его емкостных ограничений, посредством произвольной группировки («акта внима- ния») либо просто накапливается в соответствии с поставленной задачей, такое кодиро- вание может быть отсрочено вплоть до опознания последнего стимула, необходимого для прочтения слова в целом. Косвенным свидетельством тому являются прежде всего основ- ные типы ошибок испытуемых в решении задачи прочтения слова: частые перестановки букв в словах; включение в слово букв, предшествующих целевой; «каркасы», на основа- нии которых испытуемые образовывали слова русского языка с привнесением объектив- но не предъявленных букв. При решении задачи прочтения слова в условиях БППЗС можно ожидать наступления «мигания внимания» в тот момент времени, когда накопится критическое количество букв, воспринятые буквы будут оформлены в слово (возможно, в так называемое «псевдослово»), и начнется перевод этого слова в вербальную КП для по- следующего отчета. Данное предположение подлежит отдельной экспериментальной проверке. Его принятие требует также допущения высокоуровневых стратегических влияний на буфер зрительной КП, что в целом не характерно для линейных моделей, включающих данную структуру в качестве одного из звеньев, но чего требуют результа- ты проведенных нами экспериментов.

Мы предлагаем модифицированную модель динамики внимания при решении двойной задачи в условиях БППЗС, которая учитывает возможность произвольного «рас- тягивания» кванта внимания в соответствии с поставленной целью и удержания в буфере зрительной КП информации, подлежащей последующему сознательному отчету. После- довательность событий в соответствии с предлагаемой моделью может быть описана сле-

дующим образом: после анализа отдельных признаков [не менее  30-40 мс, в течение ко-

 

торых зрительная информация достигает первичной зрительной коры (Peterson & Juola,

 

2000)] и выстраивания образа целого объекта  [100-200 мс: связывание признаков в обра- зе объекта (Broadbent & Broadbent, 1987; McLean et al., 1983), обособление его эпизодиче- ской репрезентации (Chun, 1997b; Kanwisher, 1991), пространственно-временнáя привязка (Kanwisher, 2001), временнóе разрешение входа в зрительную кратковременную память (Shih, 2000)] репрезентация каждого из быстро последовательно сменяющих друг друга объектов попадает в буфер зрительной КП, где всякий объект уже опознан, то есть сопос- тавлен с шаблоном, хранящимся в долговременной памяти, но еще не переведен в форму, доступную сознательному отчету. Немедленная маскировка целевой буквы следующим за ней стимулом требует немедленного же перевода репрезентации стимула, являющегося носителем ключевого признака, в доступную отчету форму, чтобы задача была решена. Перевод в вербальную КП [длительностью до  300 мс] завершает действие по опознанию первого целевого стимула, и во время завершения этого действия задача поиска второго целевого стимула в предъявляемом ряду решаться не может.

Если перед испытуемым стоит задача опознания способа начертания целевой бук- вы и прочтения слова, которое начинается с этой буквы, то работа буфера может быть пе- рестроена в соответствии с размером новой функциональной единицы деятельности. До- пустим, что в буфере действительно может быть удержано до 4-5 объектов с любым ко- личеством признаков (так, одним из признаков целевой буквы будет ее цвет, другим – способ начертания, третьим – название). Тогда до завершения слова, достижения его

«точки опознания» или наполнения буфера может продолжаться сбор информации об отдельных буквах слова, что можно представить как произвольное либо полупроизволь- ное (поддержанное характером материала) растягивание  «кванта внимания». Затем вся накопленная информация для завершения действия должна быть переведена в вербаль- ную рабочую память: только здесь завершится «квант» внимания, который в случае дис- кретной задачи оказывается завершенным значительно раньше. На данном этапе исследо- ваний нельзя считать полностью установленным, происходит ли группировка отдельных букв в слово до перевода в вербальную КП или после перевода завершения процесса пе- ревода. Однако анализ субъективных отчетов испытуемых, наряду с допускаемыми в ре- шении задачи прочтения слова ошибками, указывает скорее на второй вариант, предпола- гающий, что связывание букв в слово осуществляется не автоматически, но произвольно или полупроизвольно (см. также Солсо, 1996).

Принципиальным моментом для данной модели является не только возможность обработки стимулов на разных уровнях в соответствии с разноуровневыми схемами и шаблонами, но и возможность как стимульно-ведомого, так и произвольного изменения

режима  работы внимания в соответствии с задачей. Собственно внимание выступает в рамках модели как результативная сторона процесса решения поставленной задачи, а ди- намика его определяется размерами «квантов» внимания, обусловленных, в свою очередь, единицами перцептивной деятельности познающего субъекта.

Что касается общего итога проведенного исследования, во-первых, обнаружены высокоуровневые влияния смысловых связей, произвольных установок и индивидуаль- ных стратегий на параметры эффекта мигания внимания, а во-вторых, показано, что орга- низация целенаправленной деятельности позволяет обойти ограничения в работе перцеп- тивной системы, заданные в традиционных для когнитивной психологии моделях внима- ния как непреодолимые.

 

Выводы.

 

1.   За последнее десятилетие развития исследований внимания в когнитивной психоло- гии эффект мигания внимания, наряду с другими феноменами, возникающими в усло- виях БППЗС, выступил в качестве «пробного камня» для большинства моделей вни- мания. Однако ни одна из существующих моделей не смогла дать удовлетворительно- го объяснения всех эффектов динамики внимания в условиях БППЗС. Осталась нере- шенной и, более того, избегаемой проблема объяснения эффектов активности испы- туемого («стратегических артефактов»).

2.   Наметилась общая тенденция к сближению магистральных линий развития теоретиче- ских представлений о внимании в когнитивной психологии и в общепсихологической теории деятельности. В частности, в когнитивной психологии наблюдается отход от механических метафор «заслонки» или «бутылочного горлышка» и обращение к по- нятию перцептивной задачи как фактора, определяющего эффекты и динамику вни- мания в условиях быстрой смены стимулов.

3.   Категориальный аппарат психологической теории деятельности продолжает оставать- ся более адекватным для описания и объяснения уровневых эффектов динамики вни- мания в условиях БППЗС по сравнению с когнитивными моделями внимания. Однако модельные представления, создаваемые на его основе, нуждаются в дальнейшей дета- лизации.

4.  Созданная экспериментальная установка позволила получить стандартный эффект мигания внимания в условиях БППЗС с использованием букв русского алфавита в ка- честве стимулов (Raymond et al., 1992).

5. Выявлены индивидуальные стратегии решения двойной задачи. Субъективно эти стратегии оцениваются как более или менее успешные, однако вероятность возникно-

вения эффекта мигания внимания при стандартной постановке задачи остается высо-

 

кой.

 

6.   Впервые получено отсутствие выраженного эффекта мигания внимания в критиче- ском временном диапазоне (120-360 мс) за счет включения задач опознания дискрет- ных стимулов-букв в контекст задачи прочтения слова в условиях БППЗС. Эффект мигания внимания по отношению к отдельным буквам в составе слова, которые могут быть пропущены без потери осмысленности слова, в значительной степени редуциро- ван и позиционно сдвинут по сравнению со стандартным эффектом мигания внима- ния, полученным в аналогичных стимульных условиях.

7.   Выявлена возможность значимого влияния на эффективность опознания дискретных стимулов в условиях БППЗС применения субъективных стратегий решения двойной задачи, а именно, произвольного «растягивания» функциональной единицы перцеп- тивной деятельности. Высказано предположение, что значимое повышение эффектив- ности решения задачи опознания дискретных букв после решения задачи прочтения слов, начинающихся с целевого стимула, связано с изменением ведущего уровня ор- ганизации или способа регуляции перцептивной деятельности в указанных условиях. Другое возможное объяснение данного результата – как следствия тренировки или знакомства со стимульным материалом – отвергнуто в результате контрольного экс- перимента.

8.   Изменение уровня организации перцептивной деятельности позволяет преодолеть ог- раничения, которые отражаются в так называемых «ошибках внимания» (в частности, его «мигании»), а в модельных представлениях о внимании описываются как жесткие и непреодолимые характеристики одного из блоков переработки информации. «Кван- ты» внимания, стоящие за наблюдаемой динамикой внимания в условиях БППЗС, от- ражают структуру целенаправленной деятельности субъекта, определяются ее едини- цами на ведущем уровне и подвержены произвольному управлению.