2.4. постановка проблемы исследования.

Рассмотрение стандартной экспериментальной процедуры БППЗС, используемой для изучения эффекта мигания внимания, и материалов субъективных отчетов с привле- чением категорий деятельностного подхода показывает, что испытуемый находится здесь в ситуации выполнения ряда задач, как последовательных, так и взаимоподчиненных. Пе- речислим их еще раз, придерживаясь пока формального анализа требований инструкции. В каждой экспериментальной пробе испытуемый должен был:

1)   фиксировать область зрительного поля, где будет осуществляться предъявление стимулов;

2)   проводить анализ каждого предъявляемого стимула по признаку цвета для выявления целевого стимула белого цвета;

3)   обнаружить букву белого цвета (первый целевой стимул), опознать и запомнить ее;

4)   анализировать каждый последующий стимул на предмет соответствия его формы характеристикам зон-

да (буквы Х);

5)   обнаружить зонд;

6)  выдать речевой отчет об обоих стимулах по завершении стимульного ряда.

Вопрос, на который необходимо попытаться ответить – как, с точки зрения струк- туры и содержания деятельности, испытуемые могли решать эти задачи. Отправной точ- кой здесь может послужить анализ результативной стороны деятельности испытуемых в

сочетании с их субъективными отчетами.

Согласно субъективным отчетам, в экспериментальном условии испытуемым при- ходилось решать две последовательные задачи. Решение первой задачи – обнаружения, опознания и фиксации первого целевого стимула – создавало препятствия для продуктив- ного решения второй (зондовой) задачи – обнаружения в ряду последующих стимулов буквы Х. «Белая буква мешала увидеть букву Х […] просто потому, что она была первая, просто потому, что я старалась понять, что это за буква была, и могла пропустить за это время букву Х.» Закономерные «пропуски» Х на определенном временном интервале и составляли эффект мигания внимания.

Осознание этой трудности приводило к применению целого ряда специальных способов или стратегий для более успешного решения второй задачи: испытуемые пы- тались связать обе задачи в единое целое или переформулировать вторую задачу с целью ее упрощения. Однако, несмотря на подобные усилия, интерферирующее влияние первой задачи сохранялось: в большинстве случаев активного применения различных способов решения задачи эффект мигания внимания был получен, равно как и в тех случаях, когда испытуемый не отчитывался о поиске таких способов.

Итак, субъективные отчеты обнаруживают факт осознания самостоятельности решения первой и второй задач, а также произвольные попытки преодоления интерфери- рующего влияния первой задачи на вторую. Более того, в отчетах наблюдалось и точное осознание самой динамики внимания, стоящей за эффектом мигания внимания: как ми- нимум трое испытуемых дали феноменальное описание эффекта с указанием интервала

«мигания» в позициях:

(1) Когда обращаешь внимание на саму [белую] букву, то теряются буквы сразу после нее. Буква сразу по- сле нее – иногда получается, что она накладывается, там видно ее: вместе совпадают белая с черной. (…) А потом, если первую (после белой) видно, то где-то вторая и третья пропадают, вообще пролета- ют. А уже к концу как-то видно более или менее, что там. Либо, когда начинаешь больше обращать внимание на то, была или нет Х, то можешь пропустить белую.

(2) Через какой-то промежуток после белой буквы все видится с трудом. То есть если Х попадает третьей после белой буквы, то приходится долго соображать, была ли она на самом деле, или это показалось. А лучше всего воспринимается, когда она идет сразу за белой буквой или когда она идет последней.

(3)Лучше всего букву Х все-таки видно, когда она либо последняя, либо идет сразу за белой буквой. По- тому что, когда сразу за белой буквой, там внимание еще не успевает расфокусироваться, и ты ее ви- дишь, а если последняя, то там опять успеваешь сосредоточиться заново, и ты ее видишь.

Подобные отчеты показывают, что за эффектом мигания внимания далеко не все- гда стоит действительная «функциональная слепота», как за эффектами «слепоты к по- вторению» (Kanwisher & Potter, 1990), «слепоты к изменению» (Rensink et al., 2000) и

«слепоты по невниманию» (Mack & Rock, 1998a,b), когда испытуемый «не видит ничего».

Здесь он воспринимает «что-то» (осуществляется анализ отдельных стимулов на уровне операций и психофизиологических функций), но сознает, что, вопреки поставленной це- ли, не может об этом отчитаться.

Таким образом, имеются основания утверждать, что решение каждой из задач в отношении целевых стимулов осуществлялось на уровне сознательных целенаправлен- ных действий или, по крайней мере, включало в себя процессы этого уровня. Справедли- во предположить, что эти действия обеспечивались рядом операций и психофизиологиче- ских функций, а также морфофизиологических механизмов. Это процессы от цветоразли- чения и анализа наклона линий до сведения зрительных осей и удержания направления взора, а в рамках модельных представлений – автоматически осуществляемые и не тре- бующие «ресурсов переработки» процессы сенсорного и перцептивного кодирования (Arnell & Jolicoeur, 1999; Jolicoeur, 1998; Jolicoeur & Dell’Acqua, 1998), структурного ана- лиза и построения первичных репрезентаций зрительных объектов (Duncan & Humphreys,

1989; Shapiro et al., 1994 и др.), «быстрого опознания» (Chun & Potter, 1995) и т.п. Что ка- сается проведенного нами формального анализа двойной задачи, некоторые «задачи» из перечисленных выше предположительно не выступали для испытуемых как отдельные, поскольку только обслуживали их деятельность и, судя по субъективным отчетам, не требовали специальных усилий, отражающих нагрузку на ведущий уровень организации деятельности (Гиппенрейтер, 1983б).

Главный вопрос, поставленный в рамках настоящего исследования, состоит в том, действительно ли эффект мигания внимания является отражением жестких и непреодо- лимых ограничений процесса решения перцептивной задачи, которые налагаются обслу- живающими этот процесс механизмами. Или же, напротив, возможна такая организация перцептивной деятельности испытуемого, которая, при сохранении прочих равных усло- вий, позволила бы снять или обойти эти ограничения?

Принципиальный методический ход, который был избран для экспериментального ответа на этот вопрос, состоял в использовании семантического связывания предъявляе- мых  стимулов,  предполагающего  укрупнение подлежащей   отчету  единицы.  Теперь функционально-физиологическая система перцептивной деятельности испытуемого должна быть выстроена именно под эту единицу. Управление работой данной системы будет осуществляться на основе схемы более высокого уровня, чем шаблоны отдельных букв, и предполагать накопление – возможно, в буфере зрительной кратковременной па- мяти – отдельных букв до того, как будет начато формирование ответа.

В качестве подобной «континуальной» задачи нами была избрана задача опозна- ния целостного слова. Восприятие слова – процесс, отличающийся от восприятия отдель- ных букв. В частности, для В. Вундта это один из наиболее ярких примеров акта аппер-

цепции (акта внимания) как интеграции воспринимаемых содержаний в целостную структуру, становящуюся достоянием сознания субъекта, в результате чего увеличивается объем его внимания (Вундт, 1912). В работе Дж.М. Кеттелла, вышедшей в 1886 году, впервые был описан так называемый эффект превосходства слов перед несвязанными бу- квами (word superiority effect) в условиях одновременного предъявления стимулов: если буквы образуют знакомые слова, они читаются в два раза быстрее, чем бессвязные соче- тания букв, что при однократном предъявлении позволяет воспринять в два раза больше букв, чем бессвязный материал (Cattell, 1886). Попытку описания механизмов эффекта превосходства слов осуществил У. Джеймс: «Если буквенные символы даны нам в столь бессвязной последовательности, что мы не можем связать их совокупность с известным концептом, то охватить их сразу несколько гораздо труднее, и, стремясь удержать в памя- ти одни из них, мы упускаем из виду другие» (Джемс, 1902, с.171). Подчеркнем, что не- обходимость запомнить  первый целевой стимул  обсуждается в качестве одной из воз- можных причин мигания внимания.

Основные проявления эффекта превосходства слова относятся к самым разным за- дачам: это и увеличение объема внимания, которое продемонстрировал в свое время не только Кеттелл, но и Вундт (1912), и увеличение скорости поиска отдельных целевых букв в словах по сравнению со случайными или напоминающими слово, но не состав- ляющими таковое, наборами букв (так называемыми «псевдословами»), и большая лег- кость опознания фрагментированных букв в словах, чем в не-словах, в условиях тахисто- скопического предъявления, и даже преимущество обработки целого слова по сравнению с  отдельной буквой при определенных условиях восприятия (см. Джеймс, 1902; Estes,

1978; Neumann, 1987; Rabbitt, 1978). Согласно П. Рэббитту, проявления эффекта в значи- тельной степени зависят от задачи, выполняемой испытуемым, а также от ряда дополни- тельных факторов, среди которых – особенности фонематического анализа, возможности догадки (в частности, возможность определения целевых букв на основе контекста с рис- ком ошибки) и т.п.

Может ли данный эффект быть добавлен к списку тех эффектов, которые прояв- ляются вопреки миганию внимания (как-то: эффект преимущества собственного имени, влияние эмоционального характера стимулов на вероятность отчета о них)? Ответ на этот вопрос не очевиден, поскольку эффект превосходства слова был получен для слов, со- стоящих из одновременно, а не быстро последовательно предъявляемых букв, к тому же в условиях решения не двух последовательных, но, как правило, одной задачи. Мы счита- ем, что в условиях БППЗС более адекватно говорить о процессах семантической группи- ровки стимулов ряда.

Механизмы связывания или группировки отдельных букв в более крупные едини-

цы (такие, как слоги или слова) до сих пор не вполне известны. Нейрофизиологические исследования внимания показали, что пациенты с обратимыми повреждениями зон мозга, которые активируются в норме при чтении слов и так называемых «регулярных не-слов» (буквосочетаний, напоминающих слова естественного языка, в отличие, например, от ря- дов согласных) и рассматриваются как корреляты процессов внимания, часто не способ- ны к прочтению слов целиком, хотя могут прочесть отдельные составляющие их буквы (см. Солсо, 1996, с.543-544). Принципиальна, на наш взгляд, не только эта диссоциация, предполагающая отдельное действие внимания по отношению к уже прочитанным бук- вам, но и сам факт связывания функции объединения, или группировки, букв в слова именно с вниманием, а не с какими-то иными процессами.

Процессы группировки отдельных поступающих стимулов, особенно по призна- кам, не обнаруживаемым на уровне предвнимания, выступают как проявление или инди- катор активности познающего субъекта и тем самым привлекают особый интерес психо- логов. Например, Д. Норман отмечает: «Объединение в группы, или организация – пре- вращение того, что иначе было бы множеством независимых единиц, в меньшее число организованных групп, – составляет одну из характерных особенностей восприятия и па- мяти человека. Эти особенности служат главным предметом современных исследований» (Норман, 1985, с.16). О. Нойманн, развивая идею о роли процессов группировки стимулов в восприятии, указывает, что «ограничения пропускной способности [то есть  перера- ботки  с участием  внимания – М.Ф.] имеют место как раз тогда, когда стимулы необхо- димо удерживать отдельно друг от друга. (…) Объединение стимулов может действи- тельно  скорее  помочь  преодолеть  интерференцию, чем  вызвать  ее»  (Neumann,  1987, p.363), ярким примером чего является, в частности, эффект превосходства слова. Дейст- вительно, как указывает В. Вундт, «простейший способ связать отдельные буквы в упо- рядоченное целое – это образовать из них слова и предложения. Ведь сами буквы – не что иное, как искусственно выделенные из такого естественного образования элементы» (Вундт, 1912, с.28). В терминах психологической теории деятельности процессы группи- ровки могут рассматриваться как укрупнение единиц перцептивной деятельности субъек- та, или формирование более крупных блоков программы ведущего уровня организации перцептивной деятельности (напр., Гиппенрейтер, 1976, 1983а,б).

Что касается эффекта мигания внимания, то исследовательской группой К. Шапи- ро был проведен ряд работ с перцептивной, то есть ведомой данными, группировкой бы- стро последовательно предъявляемых стимулов ряда (на основе признаков глубины, ос- вещенности, цвета). Было получено уменьшение эффекта под действием некоторых из этих факторов (см. обзор Shapiro & Terry, 1998). Мы предполагаем, что заданная в инст- рукции возможность концептуально-ведомой (семантической) группировки как способ

снижения интерференции между отдельными стимулами ряда также должна оказать влияние на динамику внимания в данных условиях. Источником такой группировки мо- жет стать задача, состоящая не в опознании отдельных букв из ряда БППЗС, но в объеди- нении их в слова, начинающиеся с первого целевого стимула, в отношении которого поставлена отдельная задача.

Встраивая первичную и вторичную задачи в решение задачи прочтения слова, мы изменяем способ организации перцептивной деятельности испытуемого, который теперь предполагает опознание и регистрацию не дискретных событий, но более крупной семан- тической единицы. Поэтому, если «сбой», связанный с миганием внимания, не является следствием только лишь жестких ограничений переработки информации до попадания ее в сознание, достоянием сознания закономерно станет та минимальная информация, кото- рая необходима для выполнения задачи прочтения слова (возможно, та часть информа- ции, на основании которой принимается лексическое решение). Более того, стимулы, сле- дующие за целевым и также являющиеся целевыми, уже не выступают одновременно как интерферирующие стимулы (дистракторы): все буквы являются составными частями подлежащего отчету слова, и именно слово, а не отдельные буквы, становится новой еди- ницей деятельности испытуемого.

С другой стороны, адекватная исследовательская ситуация для изучения влияния нового уровня организации перцептивной деятельности на форму и степень выраженно- сти эффекта мигания внимания в условиях БППЗС должна предполагать возможность по- тери отдельных стимулов ряда (элементов подлежащего прочтению слова) без потери смысловой составляющей – так, чтобы эти элементы, равно как и зонд Х, в принципе могли быть не замечены по причине «мигания внимания». Мы использовали в качестве составных стимулов-слов такие слова, которые в случае устранения из них одной из букв (возможной потери их под действием эффекта мигания внимания) оставались бы сущест- вительными русского языка, меняя при этом значение.

Наконец, для оценки адекватности моделей «бутылочного горлышка» в объясне- нии эффекта мигания внимания необходимо было оставить независимую задачу в отно- шении «первого целевого стимула» – буквы, с которой начинается слово. Это можно бы- ло осуществить посредством введения отчета о признаке этого стимула, который должен был кодироваться (фиксироваться в кратковременной памяти) во время предъявления ос- тальных букв ряда, как в стандартных условиях получения эффекта мигания внимания (если действительно считать причиной эффекта кодирование в КП). В этом случае связы- вание двух задач (при-вязывание второй задачи к первой), с одной стороны, содержит объективные условия возникновения эффекта (если такое связывание только субъективно повышает продуктивность), но, с другой стороны, и возможность его редуцировать (если

связывание может объективно повлиять на результат).

Поскольку цвет является признаком, задающим целевой стимул, а задача опозна- ния цвета требует сложной маскировки дистракторами дополнительных цветов (Ross & Jolicoeur, 1999), которая затруднила бы задачу прочтения слова в условиях БППЗС, мы остановились на задаче опознания способа начертания  целевой буквы. В русском алфа- вите большинство письменных и печатных заглавных букв различаются по явным фор- мальных признакам, что делает возможной отдельную задачу определения формы буквы наряду с ее названием.

Есть и еще одно основание для использования слов как фактора группировки дис- кретных стимулов при изучении места внимания в перцептивной деятельности субъекта и влияния стратегии работы со стимуляцией на решение перцептивной задачи. Как прави- ло, условием последовательного применения той или иной стратегии считается обратная связь – получение информации относительно того, адекватны ли применяемые способы решения задачи ее условиям и требованиям. Именно с наличием обратной связи, адекват- ной более высоким уровням построения движения, были связаны успехи раненых в рабо- тах А.Н. Леонтьева и А.В. Запорожца в годы Великой Отечественной войны: раненые за- труднялись в осуществлении того или иного движения (например, когда требовалось про- сто поднять вверх руку), но легко осуществляли его в контексте предметной задачи с об- ратной связью – допустим, «снять шляпу с крючка» (см. Бернштейн, 1997). Работая со словами в нашей задаче, испытуемый получает аналог обратной связи, которой он вовсе лишен при решении стандартной двойной задачи. Это положительная обратная связь в случае, если удалось прочесть слово русского языка (если в долговременной памяти об- наруживается соответствующая единица), и отрицательная – если такового слова не по- лучилось. Заметим, однако, что прочтение сокращенного варианта сокращаемого слова будет являть собой ситуацию ложной обратной связи: с одной стороны, задача кажется решенной, а с другой стороны, объективно она не решена.

Таким образом, данное экспериментальное исследование посвящено анализу роли индуцированной стратегии (способа) формирования целостной единицы в работе с се- мантически однозначными и потенциально двойственными стимулами при выполнении двойной задачи. Подобная ситуация позволяет, с одной стороны, более точно локализо- вать эффект мигания внимания на более или менее высоком уровне работы перцептивной системы, а с другой стороны, оценить степень адекватности моделей как раннего, так и позднего отбора для объяснения эффекта мигания внимания и прояснить роль задачи и соответствующего ей уровня организации перцептивной деятельности как фактора, опре- деляющего позиционные эффекты внимания в условиях БППЗС.