§ 3. роль гуманитарного знания в картине мира современного нвшеяа

Картина мира современного человека на протяже­нии второй половины двадцатого века претерпела су­щественные изменения под влиянием научно-техничес­кой революции. Эти изменения прежде всего связаны с тем, что в ней появились существенно иные простран­ственно-временные параметры, осязаемо изменилось планетарное чувство — оно приобрело и приобретает конкретно переживаемые качества, определяемые раз­мерами планеты, состоянием ее атмосферы, природны­ми явлениями, геополитической принадлежностью и т. п Через средства массовой информации человек ста­новится причастным к множеству событий, реальным участником которых он непосредственно не является, но имеет к ним отношение.

Собственное отношение человека становится су­щественным моментом, определяющим степень его включенности в поток информации, которая поступает к нему через других людей.

Возникает и существует психологическая проблема реагирования на информацию, опосредованную присут­ствием другого человека, который лично незнаком.

Думаю, что это привносит в картину мира совре­менного человека такие важные параметры как:

•   переживание ценности своего отношения;

•   переживания по поводу зависимости своей жизни от дру­гих людей.

Эти переживания, по-моему, обостряют чувстви­тельность современного человека к гуманитарной ин- формации, снижающей степень неопределенности этих переживаний и уточняющих их место в картине мира как целостности.

Так, переживание ценности своего отношения пред­полагает его рефлективность, наличие «Я»-концепции, переживание границ своего «Я» и т. п., т. е. необходимы усилия по осуществлению воздействия на собственное «Я», Переживание зависимости от других людей требу­ет наличия концепции Другого человека, сопоставления ее с «Я»-концепцией, осознание своего места среди дру­гих людей и т. п., т. е. опять необходимы усилия по осу­ществлению воздействия на собственное «Я».

Осуществление этих усилий невозможно, если у человека нет глобального переживания ценности сво­ей жизни, себя ка£ живого человека, т. е. экзистенци­альных переживаний, отвечающих за конституирова-ние всех других ценностей и их иерархизацию.

Многочисленные исследования показывают, что в двадцатом веке наметился ярко выраженный отказ че­ловека от собственных экзистенциальных пережива­ний, задающих целостность его картины мира и удер­живающих эту целостность в сознании человека. Это выражается во множестве конкретных феноменов -индивидуальных и социальных, — общее название которым было дано X. Ортега-иТассетом как существо­вание массового человека. Для него, как известно, ха­рактерно обесценивание глобальных индивидуальных переживаний, а значит, сведение картины мира к на­блюдаемой. Сама жизнь перестает восприниматься как экзистенция, она начинает существовать как последо­вательность сменяющих друг друга событий, что, есте­ственно, создает экзистенциальный вакуум, требую­щий заполнения целостным видением мира. Простая целостная картина мира, предлагаемая человеку ее персонифицированным носителем (гуру, вождем, учи­телем и т. п.), легко заполняет экзистенциальный ваку­ум, создавая иллюзию целостности, глобальности пе­реживания. Вместо личного, своего отношения к жизни появляется его замена — симулякр — в виде персони­фицированной идеи.

Трагические последствия этого связаны для чело­века не только с потерей экзистенциальных чувств и доверия к ним, но и с потерей возможности построе- ния концепции Другого человека, т. е. человек оказы­вается практически дезориентирован в психической реальности.

Проблема жизни как осуществления, как труда перестает существовать, жизнь рассматривается и проживается как следование. Все варианты инфанти­лизма и потребительства современного человека объе­динены общим признаком — отказом от глобальных переживаний собственной жизни, стремлением к уп­рощению картины мира до визуально воспринимаемой.

Это, естественно, приводит к тому, что из ценнос­тных переживаний исчезает не только «благоговение перед жизнью» (А. Швейцер), но и достойное отноше­ние к смерти, предполагающее переживание ее как проявление жизни.

Смерть вытесняется из общественной и личной жизни, исчезает из картины мира, заменяясь страхом перед ней как формой отказа от ее реальности.

По-моему, есть смысл вспомнить в связи с этим рассуждения одного изумительного философа нашего века, нашего соотечественника, Н.Ф. Федорова, кото­рый рассуждал о неродственности мира (цитируется по соч.: М.: Мысль, 1982. С. 66, 63), отмеченной взаим­ным вытеснением и враждой. Не родственность для него не только отрицательное определение содержа­ния межличностных или социальных отношений, но и этико-космическая категория, которая делает людей орудием вытеснения старшего поколения младшим, взаимного стеснения, которое ведет к тому же вытес­нению. Неродственность — первое следствие основно­го зла — смерти. Н.Ф, Федоров считал, что «небратство коренится не в капризах, что словами искоренить его нельзя, что одно желание бессильно устранить причи­ны небратства; для этого нужен совокупный труд зна­ния и действия, ибо такая упорная болезнь, имеющая корни вне и внутри человека, не излечивается в мгно­вение ока.

В картине мира современного человека смерть отмечена печатью страха перед ней. Это приводит не только к обесцениванию старости как периода жизни человека, но и потере чувства исторического и психологического времени, к замене его отноше­нием к физическому времени, как следствие этого — к отказу от переживаний глобальной ответственнос­ти за жизнь.

Наблюдения за жизнью и непосредственный опыт практической психологической деятельности и пре­подавания психологии разным категориям людей Позволяют мне выделить две тенденции в построении картины мира у наших современников и соотечествен­ников:

•   поиск экзистенциальных воплощений ценности жизни и смерти (духовные поиски);

•   отказ от экзистенциальных переживаний за счет погло­щенности реальностью настоящего, воплощающейся в конкретных, предметных переживаниях   Это делает очень большие группы людей очень чувствительными к экзистенциальной информации или ее подобию и создает условия для развития гуманитарной деятельности как по получению гуманитарного знания, так и по его примене­нию.

Какое знание отвечает запросам современного че­ловека. Манипулятивное? Экзистенциальное? Объясня­ющее? Создающее мечту? Идеал? Или приносящее успокоение, утешение, сытость и комфорт?

Это вопросы о том, какое место может и должна занимать гуманитарная наука в общественной жиз­ни... Думаю, что наука сегодня недостаточно осознает свое назначение в жизни каждого человека как на­стоящего, так и будущего времени... И, может быть, сегодня есть все основания прислушаться к словам о кризисе науки (особенно психологии), как к словам диагноза (см., например, «Вопросы психологии», № 6, 1996, статья Ф.Е Василюка «Методологический смысл психологического кризиса» и др.( и со всей возмож­ной серьезностью отнестись к существованию реаль­ных возможностей (и немалых] воздействия современ­ной цивилизации на содержание знания человека о нем самом. И, как показывает вся социальная жизнь, особенно конца двадцатого века, это знание может служить не только созиданию жизни, но и ее разру­шению, не только эволюции человека, но и его мо­ральному и физическому уничтожению. Примеры общеизвестны, и на них я останавливаться не буду.

Думаю, что роль гуманитарного знания в картине мира современного человека может быть обозначена как роль исходных посылок (данности, данного) для интеллектуального, сознательного отношения к соб­ственной сущности. Для непрофессионального челове­ка гуманитарное знание выполняет ту же роль, что для профессионального ученого методология. Они гаран­тируют (пусть на время) истинность, устойчивость, це­лостность картины мира, хотя и делают это разными способами.

Для человека, использующего гуманитарное зна­ние, существенным становится момент соответствия знания с его личными переживаниями, с его личной, если можно так сказать, открытостью знания о себе как о человеке. Опыт работы дает мне все основания гово­рить о том, что сензитивностъ человека к гуманитарно­му знанию резко возрастает в периоды кризисов, осо­бенно возрастных и личных, при этом актуализируется потребность человека в осознании роли и места смер­ти в жизни. Образ смерти возникает не только в кри­зисах, связанных с потерей (физической) близкого человека, но и при других обстоятельствах (выход на пенсию, развод, рождение больного ребенка, хроничес­кая болезнь и т.п.). Образ смерти присутствует и в возрастных кризисах, особенно в кризисе 30 — 35 лет (как у мужчин, так и у женщин). Это обостряет воспри­имчивость к экзистенциальной информации, и перед человеком, который своей профессиональной деятель­ностью выбрал получение или использование гумани­тарного знания, открываются большие возможности воздействия на другого человека за счет личной пере­дачи экзистенциального знания, поэтому сегодня мож­но наблюдать, каким большим успехом пользуются люди, которые могут персонифицировать (или осмели­ваются это делать) экзистенциальное знание в виде непосредственного учительства. Они в полном смысле слова становятся учителями жизни, так как помогают отодвинуть образ смерти, убрать его из сознания хотя бы на время своего присутствия.

Я не хочу оценивать деятельность этих людей, это не входит в мою задачу, я просто хочу привлечь вни­мание к существующей в нашем обществе у очень многих людей потребности в персонифицированном экзистенциальном знании, которое освобождает на время (или навсегда) от усилий по построению карти- ны мира, от напряжений по переживанию своего от­ношения к смерти, от выработки концепции смерти В том, как реализуются запросы наших современни­ков на конкретизированное экзистенциальное знание, словно исчезает весь опыт творчества жизни, который был (и есть) в нашей культуре в нашей отечествен­ной традиции формирования картины мира Это со­жаление неслучайно так как в реальной работе с людьми, которые просят о профессиональной помо­щи, в разных ее вариантах, чаще всего звучит просьба о манипулятивном знании, о «таблетке», которую мож­но прописать и, приняв ее, найти утраченное или неразвившееся чувство, мысль, отношение и т п От­ношение к человеку, в том числе и к самому себе, как к неживому, не обладающему якобы важнейшей ха­рактеристикой живого — сознанием, простота пони­мания психического как постоянной величины застав­ляют думать о том, что в быту (и не только в быту) утрачены традиции (пусть не навсегда) мышления о человеке как о существе сотворенном Смысл своего творения каждый человек соотносит с существовани­ем не только жизни, но и смерти, именно она. смерть, заставляет человека искать причины своего сотворе­ния, его смысл и назначение..

Именно смерть заставляет, вынуждает человека искать источники своего сотворения, отвечать на воп­росы о смысле и назначении страдания и боли, о веч­ности и бессмертии, о правде и лжи Чтобы ответить на них, надо иметь смелость и убежденность в неслу­чайном существовании человека на Земле

Поэтому одним из важнейших становится знание о происхождении человека Степень его достоверности определяет для носителя этого знания вектор отноше­ния к людям вообще, нравственный вектор обоснова­ния воздействия на другого человека, на самого себя Думаю, что науке еще предстоит осмыслить последствия внедрения в сознание людей различных эволюционных теорий их влияния на развитие человечества, как сей­час многие пытаются осмыслить влияние, например, психоанализа 3 Фрейда на современную культуру

Уход в общественном сознании от идеи сотворе­ния человека, как можно думать, привел к массовому распространению идеи о подобии человека своим ро­дителям, о педагогическом оптимизме, возможности «вырастить» человека с заданными качествами лично­сти, качествами души, что сделало возможным, допус­тимым воздействие человека на человека практически безграничным, индивидуальность, непохожесть стали восприниматься как помехи в воспитательной работе не только на уровне общественных институтов, но и в близких межличностных отношениях

Простота стала главным принципом в понимании человеком своей природы, но простота особого рода простота равенства по заданному (задаваемому) пара­метру, даже если этот параметр обозначается, казалось бы, сверхсложно — «Я»

Распространение идей формирования и их прак­тическое воплощение отодвинули идею сотворенно-сти человека на недосягаемо далекое расстояние от обыденного сознании действующего человека, и сама деятельность стала восприниматься как предметная, опредмечивающая, т е воплощающая в предмет сущ­ностные качества человека При этом назначение созданного предмета словно бы и не имеет значения, словно бы само по себе целесообразно и необходимо для человека как существа сознательного и смертно­го Кризис гуманизма, который явственно наметился в двадцатом веке, давно был теоретически предска­зан тем же Н Ф Федоровым как следствие упований на природу человека, которая якобы сама по себе не­удержимо стремится к прогрессу, свету Выяснилось, что на человеке, которого может заносить в кромеш­ный ад, вымощенный самыми благими намерениями, на его несовершенной, противоречивой природе нельзя основать абсолют За абсолют можно принять только идеал, стоящий выше человека, пусть даже только идеально, только в проекте

Для самого Федорова это был и мог быть только Бог или Высший преображенный человек в составе богочеловеческого единства Путь к такому человеку Должен идти через преображение самой физической природы человека, через обретение им более высокого онтологического статуса Для этого необходима реаль­ная активная работа по преодолению своей «проме- жуточности», своего несовершенства. В своих текстах он начинает разработку идеи эволюции, которая потом будет подробно изложена у многих мыслителей -В.М. Вернадского, В.Ф. Купрсвича, К.Э. Циолковско­го, П. Тейяра де Шардена и других. Это мысль о том, что современный человек не является вершиной эво­люции, он только промежуточное звено в длинной цепи существ, которые имели и имеют прошлое, бу­дут, несомненно, иметь и будущее, за сознанием и жизнью в нынешней форме будут следовать «сверх­сознание и сверхжизнь», как писал Тейяр де Шарден.

Думаю, что нет надобности останавливаться на про­тиворечии, которое содержат эти идеи и идеи о заверше­нии эволюционного процесса, на человеке современного вида. Зафиксирую только несколько следствий, как мне кажется, важных для понимания последствий этих идей для индивидуальной жизни человека: прежде всего это этические последствия антропоцентризма — эгоизм, по­требительство, неродственность, враждебность и т. п.

Итак, любая идея эволюции несет не только содер­жательную, но и этическую нагрузку. Мера человечес­кого в человеке в свете эволюционных идей становит­ся предельно реальной, действенной, обращается в конкретные формы как законодательных актов, так и Конкретных научных теорий своего времени.

Относительно независимо от собственных пережи­ваний и установок ученого, получающего гуманитар­ное знание, он оказывается вовлеченным в процесс Научного мышления и обязан проверять истинность своего мышления в соответствии со сложившимися критериями. Не требует особых доказательств тот факт, что система критериев истины в гуманитарном знании аналогична той, которая сложилась в естественных науках, исследующих неживую реальность.

Системный подход к явлениям живой природы, ос­нованный на выделении и описании системообразую­щих факторов и их функций, не может в полной мере зафиксировать качества живого.

Этическое содержание научного знания отражает противоречивость природы самого человека как суще­ства, познающего и осознающего процедуру собствен­ного познания (я могу то, что я могу; я не могу то, что я не могу.,.) В гуманитарном знании, как ни в каком другом, встречаются логика действия и логика смысла, логика преобразования и логика творения, личные пережива­ния воздействия на другого человека и переживание последствий воздействия других людей и способы научного познания, его логика ,,

В гуманитарном знании Другие люди задают обра­зец правильного мышления как способ познания, но сила воздействия на других полученного научного зна­ния (Ошо, Ауровиль, школа Эльконина—Давыдова и др.) часто определяется возможностью воплощения это­го знания в немедленное действие по «улучшению» жизни, по ее изменению. Гуманитарное знание как научный текст тоже не может быть бесстрастным, оно, как жизнь, пристрастно, и его место в потоке жизни (как законченного текста) постоянно меняется, конеч­но, в том случае, если оно включено в этот поток, если оно в нем востребовано.

Когда описывается содержание кризиса в совре­менном гуманитарном знании, то прежде всего гово­рят о потере целостного человека как предмета изуче­ния. Думается, что в отечественной психологии как в одном из видов гуманитарного знания (это типично и Мя других его видов) остались, по существу, невостре­бованными идеи о целостном человеке, которые раз­рабатывались многими отечественными и зарубежны­ми философами (Н. Федоров, Вл. Соловьев, О. Конт, Э. Ренан, Д. Пристли идр.). Утилитарно-практическая направленность современного гуманитарного знания, стремление свести его к рецептуро действия, часто ориентированного на простую результативность цели, понимание цели гуманитарного знания как помогаю­щего обедняют, по-моему, смысл и цель исследования в гуманитарной сфере, упрощают смысл и цель при­менения гуманитарного знания.

Естественно, что помогающая функция научного гуманитарного знания возникает сама собой, если оно выполняет свою главную, на мой взгляд, задачу: фик­сирует для человека его индивидуальную жизнь как проявление ЖИЗНИ. Осуществляя это, вносит в ежед­невное бытовое употребление идеи эволюции челове­ка, идеи НАУКИ, идеи БЫТИЯ и идеи Идеала БЫТИЯ как общего для всего человечества, так и для индией- дуальной жизни каждого человека, идею текста, книги как идею результата мысли поколений

Гуманитарное знание творит человека для него самого и для других людей Думаю, что высокий стиль здесь не дань лингвистике, а возможность зафиксиро­вать способ связи человеческих усилий, сотворящий собственную жизнь.

Если эксплуатировать только помогающую роль гуманитарного знания, то оно, по существу, станет ненужным для построения картины мира как интег­ральной составляющей сознания человека, если будет обслуживать временные, переходящие немощи чело­века, его бессилие сделать что-то правильно, с пользой и т. п. Экзистенциальная роль гуманитарного знания, если уж пользоваться этим словом, в том, чтобы по­мочь человеку избавиться от его главной немочи — смерти. Современные достижения в разных науках (опыты по клонированию, психотехнические воздей­ствия — настрой, например, показывают, что челове­ческие возможности в борьбе со своим главным неду­гом возрастают достаточно быстро, если мерить их мерками вечности. В конечном счете, это не только красивая мечта — бессмертие, воскрешение, это и способ мышления человека о своей природе, это по­мощь людям в главном — в определении смысла, ко­торый, как известно сегодня, надо находить каждому самому, его невозможно задать или дать, его можно найти, если жить.

В конечном итоге, роль гуманитарного знания в картине мира современного человека и состоит в том, что пытается ответить на вопрос: зачем жить? И лишь потом — как это делать?

Если попробовать зафиксировать те противоречия, которые есть в современном гуманитарном знании, то они могли бы, по-моему, выглядеть следующим образом.

•   Являетсяличеловек разумный идеалом эволюции?

•   Как соотносятся физическая и психическая природа че­ловека?

•   Существует ли наука о ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА? Можно ли освоить эту науку?

•   Как в ходе эволюции неживое стало живым, а живое — со­знательным? Кудадальше идет линия эволюции неживого? •   Прогресе и эволюция, как они связаны между собой''

т   В каких отношениях находятся между собой разум и со­знание?

•   Как связаны мышление и практическое действие?

•   Какими способами можно (и нужно) получать достовер­ное гуманитарное знание ?

Возможно, я выделила далеко не все, но перечис­ленные противоречия дают возможность сформулиро­вать, может быть, одну из важнейших задач гуманитар­ного исследования — поиск той целостности, которая содержит в себе весь потенциал развития человека, все возможности сотворения, преобразования, преображе­ния жизни во всей полноте ее воплощения

Мне кажется, что постановка такой задачи позво­ляет выделить в гуманитарном знании важнейшие составляющие картины мира современного человека и мыслить о них, познавая их всем миром, как говорил Н Ф Федоров, ученых и неученых:

ЖИЗНЬ                          СМЕРТЬ

РАЗУМ                               УМ

Я                                       ДРУГИЕ

БЕССМЕРТИЕ                 ДЕЛО

ВЕЧНОСТЬ                      КОНЕЧНОСТЬ

СТРАХ                              РАДОСТЬ

ИДЕАЛ                             РЕАЛЬНОСТЬ

Может быть, такое знание задает целостность?

Известно, что каждый человек выстраивает свою картину мира, отражающую связность его опыта. Опыта чего? Гуманитарного знания о жизни людей, осознанного и, может быть, не воплощаемого, невоп­лощенного, но потенциально существующего. Потен­циальное — мечта — может быть реальнее осуществ­ляемого...

Когда определяются будничные, прозаические вещи — программы, учебные планы, — возникает один и тот же вопрос: зачем эта или иная информа­ция людям?

Может быть, этот вопрос можно сформулировать и иначе: что они смогут делать с этой информациейг Будут ли люди знать как правильно жить, как пра­вильно мыслить, как правильно воспринимать то или иное конкретное событие?

СЕГОДНЯ весь опыт, который подарила жизнь, подсказывает ответ на этот вопрос в другом направле­нии Научиться жить можно, видимо, только в том слу­чае, если живешь, а не существуешь или выживаешь Самым главным признаком жизни можно, думаю, счи­тать переживание своей человеческой целостности как неисчезающего качества, т е фактически реальности бессмертия

Гуманитарное знание могло бы выполнять в кар­тине мира современного человека цементирующую роль, так как оно содержит в себе множество способов мышления за счет возможности каждого человека по­лучать, нести и применять это знание на благо общего дела всего человечества Только какое оно, наше об­щее дело? Какой ответ мы сегодня захотим, сможем дать,— от этого во многом, думаю, будет зависеть бу­дущее как самого гуманитарного знания, так и его место в жизни каждого человека.

Как говорил в свое время Л Шестов о роли науки «Наука не констатирует а судит Она не изображает действительность а творит истину по собственным, автономным, ею же созданным законам Наука, иначе говоря, есть жизнь перед судом разума Разум решает, чему быть, а чему не быть Решает он по собственным — этого нельзя забывать ни на минуту — законам, совер­шенно не считаясь с тем, что именует «человеческим, слишком человеческим» Не ошибается ли разум в своих выгодах» (Соч , т 2, с 52—55)

Обоснование — одна из важнейших процедур че­ловеческой духовной деятельности, если человек пы тается ею заниматься, он неизбежно приходит к этой процедуре при этом совершенно не важно, занимает ся ли он духовной практикой или пытается получать истинное знание научными способами

Гуманитарное знание как обоснование духовной деятельности в области морального сознания человека представлено операцией оправдания или осуждения, а в области познавательной (научной) —подтверждения, номологической импликации (вообще — условного суж­дения), предсказания, объяснения, доказательства Состав обоснования всегда распадается на две части

•   обосновывающий идеальный объект, или основание

•   обосновываемый идеальный объект, или обосновывае­мое Идеальным можно считать любой фрагмент созна­тельной духовной деятельности человека, отраженный в языке

Всякий акт обоснования, например, обоснования смысла жизни, есть вместе с тем и акт формирования обосновываемого объекта Именно в этом смысл и ценность обоснования Обосновываемое в том виде, в каком оно выступает в конце этой процедуры, всегда имеет, по крайней мере, одну новую характеристику, какой в начале процедуры до этого не было Новые характеристики обосновываемое получает благодаря операции установления той или иной связи между обосновываемым и основанием и приписыванию пер­вому из них некоторых характеристик второго Сам человек ищет эту связь, это полностью зависит от него

Так случилось, что сегодня каждый человек, живу­щий в России, своим пониманием жизни оказывает существенное влияние на то, что называют обществен­ной жизнью Это не зависит от непосредственного желания самого человека, от его профессии, его воз­раста или его социального положения В этом отноше­нии все думающие люди равны — у всех есть возмож­ность создавать жизнь, основываясь на своем знании и понимании ее

Будем считать это исторической необходимостью, в которой судьба любого из нас значима тем, что каж­дый обладает возможностью мышления о своей и чу­жой жизни а значит, и возможностью воплощать свое мышление в практику отношения к себе, к другим людям, к природе — ко всем многообразным формам жизни, которые существуют на нашей планете

Думаю, можно сказать, что Россия переживает время обретения себя как мыслящего существа в мире Других мыслящих существ

Это утверждение возможно уже потому, что фи лософия и психология двадцатого века позволяют го­ворить о существовании коллективного сознательного и бессознательного в поведении людей Так, например, многие образы сновидений возникают из области кол лективного бессознательного, а образ врага создается в коллективном сознании. Казалось бы, что это инди­видуальная потребность человека — присоединиться к группе, но за ней — коллективное бессознательное. При использовании пословиц для обоснования своих действий или для самооправдания (чего стоит в этом смысле пословица «Человек человеку — волк») чело­век полностью ориентирован на коллективное соз­нание.

Коллективное бессознательное делает узнаваемы­ми для людей потребности друг друга в еде и сне, во впечатлениях и в сексе, а коллективное сознание по­могает действовать вместе, сообща, объединяя свои силы, и в то же время создаёт препятствия для пони­мания норм и правил, регулирующих меры взаимодей­ствия людей в других группах. Это происходит потому, что коллективное сознательное создает границы в виде знаковых систем, в которых оно только и может суще­ствовать. С очевидностью этого факта каждый из нас встречается при восприятии иностранных языков или знаков, значения которых мы не знаем, а другие люди используют их для целей взаимодействия.

Люди узнают о существовании коллективного бес­сознательного и сознания тогда, когда они встречают­ся с Другими Людьми, которые тоже люди, но другие. Россия, открывшись миру других людей, в лице каж­дого человека, живущего в ней, встретилась с суще­ствованием других общностей людей, мыслящих су­ществ, живущих по другим нормам коллективного сознания. Живущих иначе.

О существовании этих других людей, других общ­ностей было известно в России, все-таки мы все жи­вём на очень маленькой планете. Только было неизве­стно, что они устраивают свою жизнь так, как они о ней мыслят. В других общностях людей другое отно­шение к своим собственным идеям, мыслям, чувствам, воле, идеям, мыслям, чувствам и воле других людей.

Думаю, что это было одно из самых сильных лич­ных потрясений людей России, когда они смогли уви­деть жизнь других общностей и участвовать в ней

Другое потрясение — это впечатление от совер­шенства орудий труда и качества самого труда. Маши­ны и оборудование, инструменты и бытовые приборы не отнимают у человека силы и здоровье, не разруша­ют природу вокруг себя, а, умножая человеческое в человеке, вносят в природу творения его разума, как отражение его космической сущности — постижение существенного существующим Заводы и фабрики в других человеческих общностях не только безопасны для самого человека., птиц, рыб, оленей или зайцев, они еще и очень нарядны и красивы. Они вписаны в пей­заж и не искажают естественной линии рельефа (Не могу без горечи вспоминать о затопленных деревнях, лесах, лугах России, о загубленных озерах и реках.. )

В других человеческих общностях нет магии цифр, измеряющих время («Пятилетку — в четыре года», «Вы­полним и перевыполним (такой-то план на столько-то, к такому-то числу календаря)»). Там есть ориентация на познанную, познаваемую закономерность природы и собственного труда, а с ней и целесообразность соб­ственных усилий. Разум присутствует, он овеществлён и в ветряной мельнице, бесшумно вырабатывающей электроэнергию без всякого ущерба для природы, но с необходимой важностью для жизни человека, и в рас­писании автобуса, приходящего к остановке с точнос­тью до минуты, и в комфорте самого автобуса, пред­назначенного как для скоростной перевозки людей, так и для городского транспорта, и в белой рубашке води­теля этого автобуса, которая не потеряет своей белиз­ны в течение всего рабочего времени.

Я могла бы перечислять и перечислять те нагляд­ные, овеществлённые, понятные без перевода призна­ки разума, которые можно увидеть в разнообразных предметах людей из других общностей

В принципе люди пользуются вещами, имеющими сходное назначение, сходные функции. Вещи возника­ют как следствие жизни человека и своим существова­нием сами способствуют ее осуществлению. Вещи про­должают в себе данность качеств человеческой жизни, они как бы несут в себе те свойства, которые могут быть присущи человеку по праву его рождения человечес­ким существом и имеющим возможность обладать ими как воплощением своей сущности, своей данности Вещи продолжают в себе данность качеств человека, они как бы несут в себе эти свойства за счёт того, что человек вложил в них свой труд, свои природные силы. Это можно сказать в общем виде о любых вещах, кото­рые еще называют вещами культуры.

Свойства самих вещей, принадлежащих людям из разных общностей, могут быть различны, но функции, назначение — сходны или одинаковы. Так, например, лютеранская церковь отличается по внешнему виду и убранству от христианского храма, но их функция одна и та же — они овеществляют наличие высших сил и связь человека с ними.

Отличается и трактор, произведенный в России от трактора, который сделали в Германии, хотя назначе­ние этих машин одно и то же. Не похожи по своим свойствам дороги Польши и Дании, но их назначение остаётся без изменения. Вещи — это материальная культура, встреча человека с нею означает практичес­ки встречу с другими людьми, которые воплотили (пре­вратили) свои свойства в качества вещи, которая сво­ей функцией, назначением показывает, что человек может делать, а в других своих свойствах обнаружива­ет способности человека к преобразованию природно­го материала с помощью ума и рук.

Человеческие вещи специфичны тем, что их ис­пользование и создание в соответствии с назначением предполагают ориентацию на другого человека как создателя или пользователя этой вещи. Этот другой выступает в виде инструкции, в указании, что, когда и как надо делать с вещью, чтобы реализовать её назна­чение.

Представление о людях, об их жизни присутствует во всех свойствах вещей, создаваемых людьми, так как создаваемые вещи воплощают их собственную сущ­ность. Это уникальное свойство человека — воплощать­ся в сделанном.

Качество сделанной вещи — это знаки присутствия в ней человека, его овеществленного, как бы проявлен­ного вовне психического. Это тот момент тождества внешнего мира и мира внутреннего, который позволя­ет психологам по продуктам человеческой деятельно­сти изучать его психику Человек как мыслящее суще­ство обладает способностью уподобляться всему на свете — осуществлять действие замещения. В этом замещении он осуществляет преобразование как сво­его внутреннего мира, так и мира внешнего. В его внутреннем мире появляются, например, слова как заместители вещей и их свойств, а в мире внешнем появляются машины и механизмы, которых явно не было в природе до тех преобразований, которые совер­шил человек, создавая эти машины.

Качество вещи, которую создает человек, зависит во многом от того, как в преобразовании природного материала осуществляется через систему действий замещения преобразование человеческой силы. Толь­ко воздействуя силой, человек может изменить природ­ные свойства материалов и создать вещи. Так, можно сказать, что при осуществлении действия замещения человек все больше увеличивает (сохраняет или умень­шает) дистанцию между своими натуральными свой­ствами и преобразуемым природным материалом. Это в полной мере относится как к индивидуальному чело­веку, так и к людям в целом. Качество — это знак присутствия в вещи человека как натурального суще­ства со множеством присущих ему свойств Б вещи высокого качества нас поражают ее гармоничность, соответствие друг Другу её разных свойств — назна­чения и внешнего вида, материала и прочности и т. п. Качественная вещь красива и целесообразна одновре­менно. В ней присутствуют ум и чувство человека, со­здавшего эту вещь, его свободная творческая воля и соответствие природному материалу как в виде своей психической реальности, так и в виде преобразовыва­емой, внешней. При этом по законам обратной связи создание и использование качественной вещи произ­водит изменение в психической реальности самого человека. Вещь не только потребляется, она употреб­ляется, становится необходимой для организации и осу­ществления жизни, так как является ее порождением и не только продуктом, но и новым воплощенным свой­ством самого разумного человека. В этом смысле мож­но проследить историю, например, кухонной посуды, где в новых материалах воплотился человеческий ра­зум, реализующий представление о целесообразности разных свойств посуды. Одноразовая и с антипригар­ным покрытием, не бьющаяся и специализированная, из нержавеющих материалов и т. п.— каждое новое свойство уточняет назначение посуды в жизни челове­ка, через её использование люди узнают о существо- вании как качеств своей психической реальности так и о существовании свойств материалов природы Ка­чество — это знак присутствия в вещи человека Его лично, если он — создатель этой вещи, и всей группы людей, если это — групповой продукт Криво постро­енный забор — продукт личной работы личного воп­лощения в вещи, плохого качества трактор — это уже групповая работа, но суть — одна

Эту суть коротко можно выразить так — в плохом качестве вещи проявляется не-жизнь как одно из яв­лений психической реальности человека Оно суще­ствует наряду с явлениями жизни и может проявлять себя в вариантах замещения качеств живого качества­ми не-жизни, в вариантах замещения воздействия со­ответствующего природным данным, природному ма­териалу вариантами частичного соответствия или полного несоответствия Психологи и философы на­зывают это явление отчуждением Не-жизнь, отчуж­дение транслируются в созданной человеком вещи как плохое качество, которое не создает новых форм жиз­ни, не несет в себе потенциала будущего времени Такая вещь обречена на гибель, так как она не соот­ветствует жизни в ее важнейшей способности — со­здавать новые формы самой себя В этом смысле трак­тор плохого качества так же обречен на гибель, как и плохо используемая земля или чахлое, болезненное животное Они своим существованием не сохраняют не создают жизнь, а разрушают ее. что сегодня нашло свое отражение в экологической картине мира, в пред­ставлениях о свойствах вещей, которые необходимы человеку

Качество существует в природе как проявление различия внутри одной формы жизни Это проявление степени соответствия содержания и формы, в которой реализуется сила, определяющая осуществление жиз­ни в пространстве и во времени Чем больше соответ­ствие содержания и формы вещи, тем более полно реализуются в ней и через нее силы, определяющие осуществление ее жизни, тем выше ее качество Это можно видеть, например, в урожайности разных сель­скохозяйственных культур Люди могут производить очень много картофеля, зерна томатов и всего друго го, но при этом земля не будет истощена, не будет испорчена применением химикатов Произведенное — продукты — и сама земля отличаются тем что можно назвать качеством Они воспроизводят собственную жизнь и жизнь человека, сохраняют свои свойства, совершенствуя их, а не разрушая, сохраняют и совер­шенствую жизнь человека уже тем, что ему надо по­стоянно учиться у картофеля и томатов, у коров и у овец Учиться — познавать их свойства, а с ними и свои собственные, которые воплотятся в его воздействии на эти вещи В равной степени это относится и к исполь­зованию земли, так как земля, как живое существо, отвечает на воздействие изменением своей формы и трансформацией содержания У этого изменения есть предел, который давно осознан людьми как необходи­мость экологического мышления — сохраняющего и умножающего силы жизни, а не потребляющего про­изведенное природой

Умножение сил жизни в воздействии человека на природные материалы и природные формы жизни происходит тогда, когда он, человек, сам чувствует себя живущим в мире Это далеко не очевидное состояние людей оно связано с множеством личных пережива­ний каждого человека которые в индивидуальном со­знании представлены как радость бытия, как полнота бытия Эти переживания возникают при отношении человека к собственной жизни как целостности, порож даемой его силами Существование таких пережива­ний дает человеку то чувство силы, которое реализует­ся в его любви к жизни как в заботе о ней

Умножая в вещах силы осуществления жизни, человек совершенствует их качество Умножая в вещах силы осуществления не-жизни, человек уплотняет, сжимает пространство жизни и сокращает время Не­жизнь обладает свойством сужать пространство до точки а время — до мгновения превращения жизни в Не-жизнь, т е в смерть Этим свойствам все в большей степени отвечает современное вооружение когда про­странственные и временные масштабы его действия становятся несопоставимыми с силами жизни одного человека или силами жизни множества людей и при­роды в целом В целом можно говорить и о качестве воплощения сил не-жизни, смерти в вещах, создавае­мых человеком Человеческое бытие предполагает на- личие сил и свойств, порождающих смерть, не-жизнь. Его — человека — действия с природными материала­ми в соответствии с этими силами и создают качества не-жизни, смерти. Эти силы присутствуют как в пси­хической реальности самого человека, так и в природ­ных материалах и явлениях. Не видеть их, избегать их так же неестественно, как отказываться от существо­вания естественных потребностей человека.

Полнота переживания жизни, ценность этого чув­ства как обоснования воздействия на природные мате­риалы, которая воплощается в качестве вещей, созда­нии вещей, существование которых воплощает это переживание, можно наглядно увидеть в том, что и как создают люди Общности, которые производят воору­жение, оказываются малоспособными к созданию та­ких бытовых вещей, как дома и мосты, дороги И быто­вые электроприборы. Создание смерти, преобладание в общественном, коллективном сознании идей не-жиз­ни приводит к тому, что, воспроизводя не-жизнь, люди убивают её в себе. Им не хочется жить, они не умеют этого делать, они умеют только не-жить (воровать, завидовать, портить и пачкать, обесценивать и т.п.). Чувство временной силы, которое связано с присут­ствием качественных вещей, воплощающих смерть (в первую очередь оружие), лишает человека его же важ­нейшего свойства — ориентации на вечность, на исто­рическое время, на возможность бессмертия. Смерть, воплощенная в качестве бомбы,— это не только демон­страция силы, но и бессилия разума, который оказался ограничен проявлением только одного своего универ­сального свойства — соответствовать природным свой­ствам. В случае производства смерти — только одному природному свойству — се конечности в виде исчез­новения формы.

Другие универсальные свойства разума не исполь­зуются, например,— свойство осуществлять трансцен­дентальную позицию, т. е. ориентироваться на время, на вечность. Это свойство находит свое воплощение в таких простых бытовых вещах, что о них, кажется, неуместно и писать, однако думаю, что надо. Естествен­ные — вечные — потребности человеческого организ­ма (выделительные, например) с точки зрения осуще­ствления жизни важнее, чем производство оружия. Качество удовлетворения выделительных потребностей в общности людей (те же туалетная бумага, мыло, по­лотенце, унитаз и прочее) — это в большей степени по­казатель их ориентации на жизнь в ее вечных, вне временных свойствах, чем качество атомной бомбы,

Не-жизнь начинает давать о себе знать в вещах, создаваемых человеком, когда он все меньше и мень­ше воспринимает себя как живущего в мире, когда нарастает чувство дистанции не только от своей жиз­ни, но и от любой формы жизни. Жизнь становится чужой, чуждой, не-моей. Так появляется образ «чужо­го дяди », на которого приходится работать, так появля­ется потребительская позиция по отношению к другим людям («Дайте мне условия, тогда я.,,»), так появляется бытовая смерть в отношениях, когда даже слова о смерти становятся формой без содержания (проклятия, ругань, брань).

Смерть, не-жизнь не требует заботы и сохране­ния — она не длится во времени и не организована в пространстве, не простирается в нем. Она не требует сил для проявления участия и соучастия в её осуще­ствлении, человек может впасть в апатию, в тот сон души, когда у него нет ни сил, ни желания для сохра­нения жизни. Смерть побеждает. Ее победа выражает­ся в том, что возрастает количество плохих вещей, грязи; нечистоты перестают восприниматься как не­жизнь, в отношениях людей исчезает искренность (са­мый существенный признак жизни (, люди начинают бояться друг друга.

Смерть в виде вещей плохого качества, дряни, которая может заполонить вес пространство жизни (плохие земли, плохая вода, плохой воздух, плохая пища и т. п.), своим существованием еще взывает к челове­ческому разуму, который дан ему для устройства, осу­ществления жизни. Однако этот призыв может быть не услышан, если люди строят свои отношения без обоснования их целостным представлением о жизни, тем абсолютным обоснованием ее ценности, которое Доступно человеку как данность свойств его души, как проявление наличия психической реальности — спе­цифически человеческого природного образования. Без обоснования абсолютной ценности источника челове­ческой жизни, людям трудно сопоставлять силы жиз- ни и не-жизни которые присутствуют в природе любо­го явления,

В человеческих общностях, где обоснование абсо­лютной ценности источника человеческой жизни пред­ставлено в виде специальных институтов — религии и философии жизни, силы людей как общности направ­лены на заботу о жизни, на познание свойств жизни, а значит, не-жизни тоже. За этим стоит и отсутствие страха перед разными формами жизни, в том числе человеческой (это проявляется, например, в законода­тельном закреплении гомосексуальных браков). За жизнью признается право на разнообразие как на проявление ее качества как жизни, как особого пред­мета, имеющего свое строение и целостность, свои границы и свои пределы Признание этого права стро­ится на признании в мышлении человека о жизни абсолютных обоснований для построения жизни как целостного предмета. С необходимостью этого человек как мыслящее существо сталкивается в решении воп­роса о начале начал, в решении вопроса о существова­нии актов творения и их замысла. Мышление дано человеку как свойство его натуры, его природы.

Думаю, что можно сказать о том, что когда для людей умирает Бог, когда в людях умирает Бог, они теряют систему координат для сравнения своих уси­лий по осуществлению жизни с актами ее творения.

В актах творения формы жизни совершенны, если человеку становится неведомо переживание совершен­ства актов творения мира, он будет принимать себя, свои вещи за совершенство, а себя — за вершину эво­люции. Ему не надо будет быть озабоченным необхо­димостью соответствия высшему, бесконечному и веч­ному, он сам для себя будет определять предел

С этой точки зрения потрясает идея о возможнос­ти победы революции на всём земном шаре. Если это предположить, то сразу исчезает все — время (как история) и пространство как бесконечность воспроиз­водства жизнью самой себя в многообразии форм. Получается жутковатая картинка остановившегося времени и исчезнувшего пространства Форма обрела свою завершенность — исчерпала себя — умерла

Когда человеку определяется предел свойств его жизни или он сам себе его задает, то он теряет свою главную заботу — заботу о живой жизни, В России это делали много лет в воспроизводстве идеи о потреби­тельском минимуме, о планировании в числах всего, что создает жизнь человека — от количества продук­тов, квадратных метров до того дня, когда продукты стали превращаться в мифическое явление. Так было. Было и измерение актов творчества в баллах — на­пример, руководителям научных учреждений за раз­ные виды деятельности их подчиненных надо было начислять баллы. При этом было неважно, что дела­ли подчиненные, — создавали ракеты или анализи­ровали тексты... Так было. Слова о процентомании звучат в моей голове до сих пор, как некое заклина­ние на не очень понятном языке. Процент того и сего, часто непонятно для чего, но процент как цифра в отчете, пятно на бумаге. Это вместо хорошей детс­кой коляски и пеленки, вместо удобной обуви для ста­риков и компьютера для всех, кто работает... Так было. Отчет и процент — это тоже порождение чело­веческого разума, но в них, как в вещах, могут отра­жаться как жизненная сила человека, так и его смерть, сила не-жизни. Оба варианта сил — жизни и не-жизни — присутствуют во всех проявлениях со­творенной природы. В творении человеческой жизни присутствие этих сил реализуется во взаимодействии человека с человеком. Только там, где есть ДРУГОЙ ЧЕЛОВЕК, осуществляется замысел творения челове­ка как феномена природы.

Взаимодействие людей уникально тем, что оно организовано в пространстве и во времени- Эта орга­низация предполагает наличие системы координат, т. е. относительно устойчивых образований, которые спо­собствуют сохранению взаимодействия как явления.

Современные психология и философия говорят о том, что силы, которые определяют осуществление жизни человека, можно локализовать между людьми, в отношениях между ними, не вне и не внутри каж­дого из взаимодействующих лиц. Одной из таких сил, присутствующих и существующих между людьми, в пространстве их отношений, являются моральные нормы, которые гарантируют сохранение взаимодей­ствия как присутствие людей друг для друга. Взаимо­действующая общность людей создаёт такую систему координат, как система морали. Психологи часто го­ворят о существовании групповой морали как о нали­чии специфических для групп обоснований отноше­ний между людьми, В этот момент моего рассуждения важно, что такие безусловные обоснования присут­ствуют. Их присутствие требует специальных форм сохранения их содержания, так как это — идеальные образования, воплощающие представления людей о жизни как целостности, как о сотворенном явлении Эти формы реализуются в виде мер воздействия лю­дей друг на друга в ситуации взаимодействия. Мер, которые выявляют присутствие людей друг для друга как разных, не похожих, не тождественных (других) друг для друга.

Так мерой воздействия на другого может быть и его уничтожение как врага (не моего человека, не че­ловека вообще), и осуществление сложнейших видов заботы с целью сохранения жизни у человека с врож­денной патологией психики или организма (слепота, глухота и т. п.).

Мера воздействия на человека как другого свя­зана с осуществлением процесса идентификации, отождествления себя с другим человеком. Это отож­дествление через меру воздействия связано с суще­ствованием этики — той сферы интеллектуальной, мыслительной деятельности человека, которая на­правлена на создание целостностей за счет обобще­ния, за счёт найденных закономерностей жизни с другими людьми. Это — результат познания челове­ком самого себя как творения природы. В обобщении человек находит свое сходство и различие с другими людьми, в формулировке этических мер проявляют­ся результаты этих индивидуальных усилий, через слово они становятся содержанием коллективного сознания Вариантами этических мер, которые реа­лизуют люди разных общностей, могут быть следую­щие: «Раньше думай о родине, а потом о себе»; «Без меня народ не полный», «Не делай добра, не будет и зла»; «С волками жить— по-волчьи выть»; «Не де­лай другому то, что бы ты не хотел, чтобы сделали тебе»; «Любить человечество проще, чем одного че­ловека»: «Не обманешь — не проживешь» и т. п. Я не оцениваю эти меры как проявление различных ва- риантов возможного воздействия человека на чело­века, надеюсь, что читатель имеет свою меру, может ее сформулировать как свое представление о жизни с другими людьми, как свое представление о том, что можно в отношении другого человека. Эти меры меняются в процессе того, как люди познают жизнь вес больше как целостность во всем многообразии ее форм. Так, например, в школах Европы еще пять­десят лет назад детей пороли розгами. В это время в России в школах не было телесных наказаний, зато вызов родителей в школу практически всегда закан­чивался поркой, но только в домашних условиях.

Сегодня европейский учитель практически не де­лает критических замечаний детям, стремясь к разви­тию в них инициативы и самостоятельности, ориенти­руя их не на ошибки, а на достижения. В российских школах преобладает критически-оценочный подход учителя к ученическим усилиям по освоению учебного материала. «Воспитательные» двойки и единицы как негативные оценки усердия — нередкое явление.

Наличие меры проявляется как ориентация на присутствие или возможное присутствие другого. Для этого другого можно (?) выращивать продукцию с при­менением химикатов, аргументируя это тем, что это «НЕ для себя» этому другому можно уготовить смерть от бомбы террориста, обосновывая это тем, что он — чужой, не наш, он — враг, а значит,— несет смерть нам, мне Для этого другого можно (?) сделать краску, которая, украсив его дом, разрушит здоровье и имуще­ство ядовитыми испарениями. Для этого другого мож­но (?) построить дом, где комфортно будут чувствовать себя только тараканы и крысы... Это всё — о мере при­сутствия другого человека в ежедневном взаимодей­ствии человека с человеком.

Мы ощущаем наличие меры как присутствия или отсутствия заботы другого, часто невидимого и незна­комого человека, о нашей личной жизни. Эту меру мы можем воспринять и в том наследстве, которое полу­чаем в качестве материальной культуры. Речка, в ко­торой нельзя купаться, дом, в котором нельзя жить, история страны, которой нельзя верить,— это присут­ствие других, которые своей мерой воздействия друг на друга, мерой взаимодействия создали тот мир, кото- рый должен быть вокруг долгие-долгие годы, если не поменять эту меру, если не превратить её в другую Так было в истории человечества, когда люди, живя вместе, ощущая связь друг с другом но времени и пространстве, стали строить очистные сооружения и восстанавливать леса, очищать реки и свои жилища, потому что познание жизни привело к созданию новых обобщений, новых мер взаимодействия и воздействия друг на друга. Человек — часть мира, а не властелин мира,— творец жизни, а не потребитель в природе, че­ловеческое — это заботливое, озабоченное воспроизве­дением жизни во всей полноте и разнообразии ее форм. Это — только малая толика философии, которая при­водит к созданию того качества жизни, когда человек может жить долго и радостно, может чувствовать свою силу как зависимость его жизни от его собственных усилий. Изучение человеком его собственной жизни как взаимодействия с другим человеком привело к тому, что содержанием коллективного сознания стала ори­ентация на сохранение и создание разнообразных форм жизни как источник ее существования как живо­го образования. Именно это — одно из условий осуще­ствления взаимодействия людей, возникновения того содержания между ними, которое позволяет описывать силы, создающие новые качества жизни, воспроизво­дящие и сохраняющие саму жизнь на основе обмена разнообразием качеств через воздействие, регулируе­мое мерой. Когда я пишу это, вспоминаются многие факты из жизни, когда подрастающие дети страдали от отсутствия справедливости и требовали её по от­ношению к себе в разных формах. Эти факты вос­принимаются как необходимость приобретения опы­та переживания неустойчивого равновесия в реально существующем неравенстве людей. Существование такого опыта позволяет людям ориентироваться в на­личии абсолютов, определяющих меру воздействия человека на человека. Одновременно это путь к ос­воению в своей индивидуальной жизни наличия раз­личий между людьми, которые делают факт их не­равенства очевидным как данность. Обоснование неравенства (бабушка старенькая, а папа больше всех работает физически, или в каком-то другом обобщён- ном варианте, например, ты — мальчик, а большие мальчики не плачут или ты— пионер, ты должен сообщать обо всех врагах народа) основывается на тех мерах воздействия на другого человека, которые ис­пользуют люди в воздействии друг на друга, реализуя в этом воздействии свое знание о жизни с другим человеком, с другими людьми.

В обосновании неравенства, в выражении содер­жания неравенства как следствия познания людьми собственной жизни можно увидеть коллективное со­знание, можно понять его как основной аргумент, оп­ределяющий воздействие людей друг на друга в про­цессе осуществления ими своей жизни. Сегодня многие люди в России столкнулись с ситуацией профессио­нального отбора, когда другой человек оценивает их профессиональные, деловые качества. Уже недостаточ­но быть рабочим, чтобы чувствовать себя гегемоном, правящим классом, хозяином земли, короче — главным человеком среди людей. Надо ещё уметь хорошо де­лать свое дело и быть надежным партнером в цепочке производства любой вещи. Ещё недавно нужно было обязательно где-то числиться на работе, делать види­мость, что работаешь, всей душой ожидая только дня зарплаты, которую называли получкой. Сегодня с та­кими ожиданиями лучше сидеть дома на пособие по безработице — на работе надо работать, работать хо­рошо, деньги надо зарабатывать. Это — большое изме­нение в содержании коллективного сознания, это — из­менение меры взаимодействия людей друг с другом, это — изменение меры воздействия людей друг на друга. Если еще недавно с пьяницей и тунеядцем надо было искать общий язык и перевоспитывать его, то се­годня такого можно (даже необходимо) уволить и най­ти нужного человека на рынке труда. Было так, что ми­лиция была обязана следить за тем, чтобы все работали, чтобы каждый имел работу. Сегодня — это дело само­го человека, а не милиции. Так было недавно. Меняет­ся коллективное сознание — правила отношений меж­ду людьми, обоснования воздействия человека на человека. Люди одновременно переживают необходи­мость в своей жизни других людей. Зависимость от них и в то же время возможность относительной независи- мости как ориентации на свою жизнь, на свою инди­видуальность. Психологические проблемы организа­ции жизни в пространстве и времени отношений с другими людьми становятся актуальными как необхо­димость познания и использования закономерностей этой организации.