Безмолвное созерцание как средоточие работы с произведением искусства в условиях музейной экспозиции

Считаем совершенно необходимым подчеркнуть тот аспект работы с произведением искусства, который в наши дни в силу целого ряда причин нивелирован. А между тем, упустив или ском- кав его, мы разрушаем самую суть — сердцевину художествен- ного образа, обедняем его и уравниваем с понятием. Речь идет о моменте непосредственного контакта человека с произведением искусства — о безмолвном созерцании, когда человек оказывает- ся наедине с произведением искусства и когда собственно и за- рождается индивидуальный художественный образ.

«Красота спасет мир» — эта пророческая формула в наши дни превратилась в расхожее выражение — суесловный аргу- мент в пользу необходимости и полезности искусства. При этом, как правило, говорящий и не задумывается над тем, под силу ли гибнущей красоте кого-либо спасать и как именно. Между тем для Ф.М.Достоевского эта формула была наполнена не только нравственно-эстетическим или практическим, но и — прежде вся- кого иного — духовным содержанием. Истинно православный человек, воспитанный в сфере религиозной, а отнюдь не атеисти- ческой культуры, он с молоком матери впитал представление о преобразующем — умиляющем сердце воздействии Образа, о его уподобляющей мощи, о высшей цели искусства как части литур- гического действа — обожении человека, его возвращении к пер- вообразу, подобием которого он был до грехопадения.

Отнюдь не смешивая ни природы, ни функций светского и ре- лигиозного искусства, создатель «Идиота» и «Легенды о великом инквизиторе» в своих критических статьях тем не менее говорил о способности искусства и необходимости для него отображать не только явление, видимое глазами телесными, но и сущность, дос- тупную лишь оку духовному. Именно эта духовная красота, про- свечивающая сквозь плоть видимого образа, прежде всего облада-

126

ет преобразующей силой. Умиляя сердце человеческое миг за ми- гом, уподобляя его себе, она оказывает на него формирующее воз- действие, делает его лучше, чище, добрее, учит прислушиваться не только к своему разуму, но и к сердцу. Именно таков и только таков путь спасения мира, ибо всякая цивилизация жива своей культурой, а всякая культура — тем, какого человека — своего создателя и свое творение — она сумела породить.

В наши дни и в нашей стране слова великого писателя зазву- чали с особой силой и обрели актуальность самую острую. Рос- сия не успела до конца утратить ощущение трагического диском- форта цивилизационного процесса, ведущего ко все большей ра- ционализации жизни во всех ее сферах и на всех уровнях. В глубинах российской генетической памяти еще брезжит затухаю- щий в мире свет высшей истины: человек жив до той поры, пока его разум одухотворен чувством, пока живо его сердце, способное умилиться — сделаться лучше, милее в минуты молитвы или даже нерелигиозного созерцания — восприятия прекрасного.

Именно эта память определяет направление важнейших про- цессов, отрефлексировать которые призвана наука, чтобы вслед за нею практика осмысленно организовала деятельность, соот- ветствующую высшим целям современности: целям сохранения, гармонизации, а значит, спасения человека и — следовательно — мира.

Искусство как носитель — вместилище Красоты в этом дея- нии призвано сыграть особую роль. А среди всех иных искусств в наше время едва ли не на первое место выходят искусства изоб- разительные — визуальные, что связано с глобальной визуализа- цией культуры, в свою очередь обусловленной сменой книжно- письменной цивилизации видеокомпьютерной, ориентированной преимущественно на визуальное восприятие.

К сожалению, необходимо констатировать, что в период по- зитивизации и рационализации культуры практика одухотворя- ющего восприятия искусства была в значительной мере утраче- на. Как атрофия способности понимать и чувствовать, а значит, и любить природу привела человечество на край пропасти эко- логического кризиса, так и забвение опыта преобразующего кон- такта с искусством вплотную подвело человека к кризису ду- ховному.

Произошла трагическая подмена: информационное восприя- тие искусства вытеснило общение с художественным образом. Практически была предана забвению способность искусства вы- зывать душевное очищающее потрясение, для которого древние

127

греки выработали особое понятие — катарсис, а наши предки определили как Умиление и именно так поименовали любимей- шую из икон, переосмыслив ее греческое имя — Елеуса (в точном переводе — Милующая).

К сожалению, эта суть восприятия искусства человеком, вроде бы вполне очевидная, на деле — в работе оказывается забытой. Даже лучшие экскурсоводы, работая и с детьми, и со взрослы- ми, безбожно «забалтывают» произведение. Оставим в стороне людей неподготовленных, халтурщиков, просто безумно устав- ших — Бог им судья. Речь не о частных просчетах, а о самой системе работы с произведением. Отметим, что лучшие экскур- соводы и педагоги, особенно и прежде всего в тех случаях, когда они ведут цикловые занятия с группой, т. е. уже знают свою аудиторию, интуитивно избавляются от синдрома, который мы бы обозначили как «паническая боязнь тишины». Что имеется в виду?

Как известно, умение «держать паузу» — показатель мастер- ства драматического актера, его способности так овладеть вни- манием аудитории, что зал начинает жить в одном с ним ритме, в едином сверхнапряжении сотворческого действа, когда пауза наполняется чувством и смыслом, а время словно бы останавли- вает свой ход.

Для того чтобы состоялась эта встреча зрителя с произведе- нием, встреча-потрясение, необходимо ее тщательно подготовить и правильно поэтапно организовать работу с художественным произведением.

.