9. союзники, партнеры, оппоненты

Прежде всего хотелось бы сформулировать следующий, на первый взгляд, необычный для российской и зарубежной науки о международных отношениях, тезис: в условиях постконфронтационного мира складывается новая конфигурация международных субъектов – если в годы холодной войны такими субъектами были союзники и противники, то сейчас ими становятся партнеры и оппоненты. Категории «союзник» и «противник» уходят в прошлое и могут вновь появиться лишь в условиях потенциальных войн и военных конфликтов. В этом смысле такой военный союз, как НАТО, стал, несомненно, политическим анахронизмом, унаследованным от прошлой эпохи. То же самое касается и военного союза между США и Японией, или, например, «союзного государства» России и Белоруссии.

В нынешних стремительно меняющихся условиях международной среды США, например, предпочитают формировать кратковременные коалиции и союзы в режиме ad hoc для решения вполне конкретных задач. Таковой была антитеррористическая коалиция 2001 года, которая была нацелена на разгром талибов в Афганистане. Когда эта задача была, как полагали американцы, решена, коалиция рассыпалась. Россия участвовала в ней как союзник США, Великобритании и других стран, поскольку ее национальные интересы на тот период совпали с интересами этих стан. В 2003 году сложилась иная ситуация, и Россия уже не стала воевать в Ираке на стороне американцев и их союзников. Как представляется, России отныне надо следовать примеру США, создавая временные союзы для решения конкретных задач. В этих условиях искать постоянных («вечных») союзников в современном мире, на наш взгляд, бессмысленно. События на Кавказе летом 2008 года убедительно показали, что таких союзников быть не может: даже Украина выступила в грузино-российском конфликте отнюдь не на нашей стороне. А Турция и Франция, например, по большому счету нас поддержали, хотя и являются членами НАТО. Гораздо продуктивнее поэтому сосредоточиться на партнерах и оппонентах, хотя и они, как показывает мировая практика, могут меняться местами в зависимости от конкретной ситуации. 

У России, как у любой великой державы, имеющей свои – как региональные, так и глобальные - национальные интересы, объективно не может не быть партнеров и оппонентов, а также временных союзников.

Задача активного участия Российской Федерации в создании качественно новой системы международных отношений обуславливает необходимость гармонизации интересов Российской Федерации с другими странами и путей их согласования. При этом внешняя политика, как и внутренняя – и это стоит еще раз подчеркнуть – должна основываться на максимально возможном общественном согласии. Между группами интересов могут существовать и существуют острейшие противоречия, но именно здесь должен быть хотя бы минимум базовых пониманий, о которых не спорят. К таким пониманиям относится, например, необходимость налаживания конструктивного взаимодействия с партнерами, поиск общих интересов с оппонентами и создания временных союзов и коалиций для решения конкретных внешнеполитических задач. Причем в зависимости от решения таких задач союзники и партнеры могут превращаться в оппонентов, а оппоненты в партнеров и союзников. Таковы «правила игры» в ХХI веке.

В 1991–1995 годы  у многих российских международников сложилось впечатление, что Россия, не приобретя новых друзей, растеряла всех союзников СССР. Более того. В этот период страна утратила понимание того, должны ли быть у нее союзники в принципе. Во всяком случае, американское понимание «партнерства» с США, при котором Россия является лишь послушным «младшим партнером», не оставляло за Россией «права» иметь союзников, равно как и самостоятельную внешнюю политику вообще.

К счастью, эти времена закончились. В настоящий момент в стране созрело понимание, что Россия может и должна иметь партнеров и союзников, более того – что их поиск жизненно важная для нас проблема. Позволительно, однако, спросить: реалистично ли ее решение? Для этого следует честно ответить на другой вопрос: а были ли у СССР реальные союзники?

Ответ будет, к сожалению, отрицательным. Например, страны Центральной и Восточной Европы, входившие в Организацию Варшавского Договора, вопреки избитому политическому клише, никогда нашими подлинными союзниками не были. Пора сознаться хотя бы самим себе: эти страны были ничем иным, как стратегическим предпольем СССР в условиях доядерного мира. В век ракетно-ядерного оружия этот «союз по принуждению» потерял всякий смысл – жаль, что осознали это не сразу. Он держался лишь на конфронтации и потому был обречен. Сняли конфронтацию – и «союз» рассыпался в одночасье, лопнул, как мыльный пузырь. Опыт наших отношений с этими «союзниками» показал, что построить настоящий союз с зависимыми странами, которые, столетиями в целях национального выживания переходили из рук в руки (впрочем, это и не их вина – это удел почти всех малых стран) невозможно.

В той же мере и страны Балтии никогда союзниками России не были. В 1939 г. они оказались жертвой предвоенного исторического компромисса между великими державами. Таковы были жесткие «правила игры» середины ХХ века, не Россией придуманные. Удержать эти страны в составе Большой России к началу 90-х годов было невозможно. И сожалеть об этих «геополитических потерях» тоже не стоит, если Россия и впрямь встала на путь демократического развития. В условиях нарастающей экономической взаимозависимости и «прозрачности» государственных границ, позволяющих по существу беспрепятственно строить хозяйственные и производственные связи на строго взаимной основе, а также почти полного исчезновения возможности глобального военного конфликта, когда геополитическое пространство уже не играет прежней роли – ни в плане укрепления военной безопасности, ни в плане национального развития, – следовало бы лишь радоваться тому, что Россия сбросила с себя непосильное бремя, перестав быть донором целых регионов. Отношения с прежними «союзниками» отныне должны выстраиваться на исключительно равноправной основе, в соответствии с законами мирового рынка.

 В Центральноевропейском регионе – это прежде всего Польша, Словакия, Чехия и Венгрия. Этот регион сохраняет свое значение для Российской Федерации как исторически сложившаяся сфера интересов с разветвленной системой экономических связей, нарушение которых наносит ущерб всем вовлеченным в них странам. Восстановление взаимного доверия с этими странами помогло бы не только развитию этих связей, но и внесло бы вклад в развитие общеевропейского сотрудничества, в том числе и в политическом плане. Вступление государств региона в НАТО не должно вести к ограничению их отношений с Россией.

Страны Балтии в силу своего геополитического положения и длительных тесных связей с Россией объективно должны быть заинтересованы во взаимодействии с Россией, по крайней мере, в хозяйственной и культурной областях. Однако в силу определенных психологических причин, ставших политическим фактором, формирование такого взаимодействия осложнено. Долгосрочный интерес России в отношениях с этими странами состоит в налаживании нормального конструктивного диалога и снятии взаимных озабоченностей, имеющих исторические корни. Россия заинтересована, чтобы ее ближайшие соседи чувствовали себя в безопасности и не рассматривали ее как источник военной угрозы.

Для интеграции в мировой рынок, причем в качестве великой державы, а не в положении «бедного родственника», России нужны надежные партнеры, мощные, сильные, предсказуемые, способные в случае необходимости оказать ей реальную поддержку.

Очевидно, что твердая на них опора выглядела бы внушительно в глазах мирового сообщества, помогла бы и нашим отношениям с основными центрами силы, с которыми мы будем одновременно и партнерами, и соперниками, поскольку заставила бы их больше считаться с Россией. Такую опору можно обеспечить за счет активизации политики России в различных регионах мира. Здесь ни в коем случае нельзя пренебрегать сравнительно небольшими государствами. Ибо и они в некоторых ситуациях способны обеспечить необходимую «критическую массу» для решения вопросов мировой политики в пользу России.

Будучи в геополитическом отношении еавразийской державой, Россия «обречена» взаимодействовать со всеми крупными геополитическими субъектами, которые ее окружают – Европейский союз, США, КНР, Индия, Иран, и с арабскими странами, и с Турцией и т.д. Однако следует в полной мере отдавать себе отчет в том, что ни с одним из существующих или формирующихся основных центров силы – таких как США, Китай, Германия и Япония – у России никогда не будет прочного и постоянного стратегического союза. Это подтверждает и история: все внешнеполитические, военные и экономические союзы, выстраивавшиеся с этими странами когда-либо Россией, рассыпались гораздо быстрее, чем успевали окончательно сойти со сцены поколения политиков, заключавших их. Эти страны объективно являются геополитическими, экономическими и военными оппонентами и по отношению к России, и по отношению друг к другу. Наилучшей политикой для нас поэтому является поддержание динамичного равновесия между ними, в условиях которого, при взаимном сдерживании этих центров силы, Россия получает возможность для достаточно большого и вместе с тем не обременительного в экономическом отношении внешнеполитического маневра.

Хотя вышеупомянутые страны не могут быть постоянными стратегическими союзниками России, они способны стать ее важнейшими партнерами прежде всего в решении вопросов обеспечения международной безопасности. Без их помощи трудно рассчитывать на успех в осуществлении национальной модернизации, создании современной рыночной экономики, уже не говоря об интеграции в мировое пространство демократических государств.

Отсюда вывод: в отношениях с этими странами необходимо четко разграничить сферы жизненно важных интересов, договориться о взаимном невмешательстве в эти сферы, а также определить реальные сферы взаимодействия по стратегическим вопросам, представляющим долгосрочный взаимный интерес и сосредоточиться именно на них. При этом следует иметь в виду, что каждый из центров силы будет жизненно заинтересован в широком взаимодействии с Россией в целях сдерживания других центров и недопущения возникновения новых сверхдержав – будь то в военно-политическом или экономическом измерении. Оптимальной стратегией в ближайшие годы могла бы стать стратегия «равноприближенности» (в противовес «равноудаленности»), то есть взвешенный курс в отношении всех основных международных центров силы, исключающий конфронтацию или одностороннюю зависимость от какого-либо из них[71]. Но такую установку, как «многополярность», присущюю нынешней внешнеполитической стратегии, следует переосмыслить. «Многополярный мир», на котором настаивают наши дипломаты и некоторые эксперты, при ближайшем рассмотрении оказывается крайне опасным для России. Россия в своем нынешнем состоянии просто не дотягивает до того, чтобы стать одним из «полюсов» в этой конструкции, которая сама по себе стала бы весьма неустойчивой, да и просто сомнительной (ведь даже в физике полюсов не может быть больше двух). Если же Россия будет упорно претендовать на роль абсолютно самостоятельного полюса (а это официальная позиция нашего МИД), то с учетом необратимого демографического упадка русского народа, ее территория в обозримом будущем будет в буквальном смысле слова разорвана на куски более мощными «полюсами». Для России это смертный приговор.

Достигнутое к настоящему времени практическое наполнение сотрудничества России с США, Германией, даже Китаем, не говоря уже о Японии, еще далеко от настоящего партнерства, предполагающего высокую доверительность, а в некоторых случаях и взаимопомощь, позволяющие координировать, согласовывать и вырабатывать общую политику в отношении третьих стран. Помимо общих интересов, равноправное партнерство подразумевает механизм консультаций при принятии решений, а также органы постоянного взаимодействия на рабочем уровне. В этой связи России необходимо создавать серьезную инфраструктуру взаимодействия с выше перечисленными странами. Имеется в виду система разного рода согласительных комиссий и подкомиссий, комитетов, регулярных рабочих встреч на всех уровнях, которые, как показывает практика, выступает мощным регулятором партнерства внутри постиндустриального мира и одновременно его амортизирующим механизмом, служащим гарантией его прочности и даже необратимости. Создание именно такого механизма сегодня в повестке дня отношений России с этими странами. Эта задача требует длительной и кропотливой работы, результаты которой никогда не будут внешне выглядеть слишком эффектно, как, например, выглядели соглашения в области ограничения гонки вооружений и разоружения.

В 2000-2008 гг. на первом месте в международных приоритетах России стояли ее интересы в СНГ, на втором – в Европе, а также на Дальнем (КНР, Индия) и Ближнем Востоке, на третьем – в США[72]. Такая иерархия приоритетов, однако, показала свою несостоятельность. И надо это честно признать. Выше уже говорилось о провале интеграционных проектов на постсоветском пространстве. На деле отношения с Евросоюзом и США оказались для нас значительно важнее отношений с новыми независимыми государствами в рамках СНГ, не говоря уже об отношениях со странами Дальнего и Ближнего Востока. Если переход к инновационному развитию, что  постоянно подчеркивает третий Президент РФ, – это не простая риторика, а взвешенная и просчитанная политика, то на первом месте в нашей внешней политике должны стоять отношения с теми станами, которые уже давно и успешно идут по этому пути. К таковым ни страны СНГ, ни, тем более, страны Дальнего и Ближнего Востока как раз не относятся.

В вопросах внешней политики следует ориентироваться поэтому прежде всего на те страны, которые способны помочь нам осуществить модернизацию. А это те страны, которые уже перешли на инновационный тип развития и построили постиндустриальное общество, а также на страны, находящиеся в едином с Россией культурном и ценностном поле. Это, прежде всего, страны Европы и США, составляющие колыбель и основу христианской цивилизации. Важно настаивать на европейской идентичности России.  Россия является неотъемлемой частью Большой Европы (в которую входят и США), и потому европейский вектор движения страны является наиглавнейшим.

Такая линия, конечно, не исключает элементов здорового консерватизма в вопросах внешней политики, будь то американское или европейское направления. И жесткого отстаивания российских национальных интересов, как геоэкономических, так и геополитических в нашем диалоге с Западом.

Однако если с Америкой мы интегрироваться не можем (даже по чисто географическим причинам), то с Большой Европой – можем и должны. И другого пути у нас нет. Тем более, что и по культуре, и по основополагающим ценностям – мы одна цивилизация. Нашим главным вектором не может быть, например, Китай или мировой ислам. Мы просто другая цивилизация, входящая в семью европейских народов, чего не отрицал не отрицает ни один из серьезных историков, философов или культорологов. Исходя из этого, главными экономическими и политическими партнерами России остаются сегодня страны Европы. В этой связи Россия должна продолжать активное взаимодействие с ЕС, Советом Европы, участвовать в других европейских структурах. В этой связи следует переосмыслить и такую внешнеполитическую установку, на которой настаивают некоторые наши эксперты, как «особый путь развития», отличный от развития Большой Европы. Путь развития у нас один, если мы сами претендуем на то, чтобы быть частью Большой Европы. Недопустим отрыв России от Европы, в том числе и в свете усиления «внеевропейских рисков».

Объективной основой для развития отношений Российской Федерации с Соединенными Штатами является заинтересованность в формировании стабильной и безопасной системы международных отношений. Поддержание партнерских, равноправных отношений с США остается одним из важных направлений российской внешней политики. Развитие такого партнерства должно определяться, разумеется, российскими интересами, которые в ряде случаев могут не совпадать с интересами США. Возникающие разногласия должны урегулироваться неконфронтационным путем. При этом следует учитывать, что многие страны весьма отрицательно относятся к попыткам США утвердить себя в качестве «единственной сверхдержавы», сформировать новый международный порядок только по собственной модели и под собственные интересы. И хотя такое отношение к роли США далеко не всегда реализуется в каких-либо активных и согласованных действиях (большинство стран, недовольных формированием однополюсного американоцентристского мира, стараются в то же время поддерживать с США хорошие отношения, сознавая их огромную роль в области мировой экономики и финансов, а также в военно-политиче­ской сфере), оно создает немалые возможности для российской внешней политики в отношении самих США.

Наша попытка в начале 90-х годов добиться стратегического союза с США не увенчалась успехом. Нельзя было ожидать, что Вашингтон за спиной своих западных партнеров по НАТО пойдет на соглашение об «особых» отношениях с Москвой. Наивно было рассчитывать и на то, что США предпочтут слабую и непредсказуемую Россию своим главным западным партнерам – таким как Япония и Германия. Как показал опыт 1991–1995 гг., попытки «подыгрывать» Вашингтону, попрошайничать и заискивать перед ним в расчете на благосклонность американцев, обрекают нас на второстепенную роль, когда «старший партнер» все меньше считается с интересами «младшего». Исходя из этого, необходимо переформулировать принципы стратегического партнерства с Соединенными Штатами, что будет не так просто. В отношениях с США следует перейти к более прагматичной, спокойной и взвешенной политике[73].

Отношения Российской Федерации с отдельными западноевропейскими странами, прежде всего с Германией, Францией и Италией, являются определяющими с точки зрения вхождения нашей страны в формирующееся на континенте политическое и экономическое пространство, ядром которого выступает Европейский союз. Наиболее перспективной в этом отношении является ориентация на развитие двустороннего сотрудничества прежде всего с Германией и Францией, чьи интересы в ряде случаев отличны от интересов США. Через них легче решать вопрос обеспечения равноправного выхода России на зарубежные рынки и ее участия в международных экономических организациях.

Не вызывает сомнения, что Германия становится одним из главных центров силы в формирующемся мире. Сегодня она все еще занята «перевариванием» бывшей ГДР, но превращается в ведущую державу в Европе. Сейчас Германия занимает ключевые позиции в ЕС, обладает крупнейшей армией среди европейских держав НАТО и по мере ослабления американского военного присутствия в Европе ее влияние в альянсе, несомненно, будет возрастать. При этом российско-германские отношения развиваются неплохо. Германия остается одним из главных торговых партнеров России. Нет в российско-германских отношениях и видимых перепадов, как это происходит в отношениях между Москвой и Вашингтоном. Германия понимает, что от состояния германо-российских связей во многом будет зависеть не только европейская стратегическая стабильность, но и возможность Берлина достичь своих политических целей в Европе. Она не в восторге от политики США в Европе и может оказаться нашим партнером при решении целого ряда вопросов европейской безопасности, которую как справедливо считают немцы, следует строить не в интересах одних лишь США.

В Германии понимают и то, что без взаимодействия с Россией, способного дать Европе необходимую глубину экономического пространства и практически неисчерпаемые запасы полезных ископаемых, не обойтись. В Германии яснее, чем где-либо еще понимают риск, связанный с исключением России из Европы. Основополагающий для российско-германских отношений Договор о добрососедстве, партнерстве и сотрудничестве от 9 ноября 1990 г. устанавливает своей статьей 5, что целью усилий обоих государств является «превращение Европы в единое пространство права, демократии и сотрудничества в области экономики, культуры и информации». Это означает, что российско-германское взаимодействие должно прокладывать путь к созданию Большой Европы. Германское единство стало в первую голову результатом взаимопонимания между русскими и немцами. Это был исторический уговор – единая Германия в единой Европе с равноправным включением России. И если Германии суждено выполнить свое историческое предназначение как центра интегрированной Большой Европы, она должна стать европейским якорем России.

Вместе с тем не следует переоценивать перспективы российско-германского сближения. Не стоит думать, что Германия будет вечно благодарна России за ее поддержку в вопросе ее воссоединения в 1990 году. Германия начисто забыла и о тех положениях, которые легли в основу заключенного тогда «Большого Договора». Никаких консультаций с Россией по поводу многочисленных международных кризисов, случившихся после 1991 года, она не вела и совместных шагов по их преодолению с Москвой не вырабатывала. Агрессивным действиям третьих государств, например бомбардировкам Югославии, не только не препятствовала, но и активно их поддерживала. Достаточно вспомнить ликующие заголовки немецких газет: «Германские люфтваффе вновь над Белградом!» Из ближневосточного процесса мирного урегулирования Россию, воспользовавшись ее слабостью, ФРГ требовала выкинуть, заменив ее немецкими представителями. ФРГ, если и не инициировала, то, во всяком случае, активнейшим образом поддерживала все решения о расширении НАТО и ЕС, цементируя тем самым результаты и распада Советского Союза, и вытеснения России из Европы, стремясь вернуться под флагом НАТО и ЕС в районы традиционного германского влияния в Восточной и Юго-Восточной Европе. Германия ведет вместе с США и другими странами НАТО активное проникновение в бывшие республики СССР, прежде всего на Украину и в Закавказье, поддерживает политику создания антироссийского санитарного кордона на наших бывших землях. В рамках ЕС Германия продолжает политику дискриминации российского экспорта. В хозяйственных связях с Россией ФРГ проявляет отчетливую заинтересованность в получении доступа к ее энергетическим, минеральным ресурсам и другим природным богатствам, пытаясь в то же время всячески тормозить восстановление и развитие российских обрабатывающих отраслей, связанных с современными технологиями.

По авторитетному мнению Чрезвычайного и Полномочного Посла РФ Ю.Квицинского, «Германия всегда стремилась занять доминирующие позиции в Европе и играть самостоятельную роль в международных делах. Для этого она неустанно создавала и продолжает создавать всевозможные союзы и выстраивает международные комбинации, действуя при этом решительно и быстро, постоянно меняя партнеров. Эта линия не прекратилась и после Второй мировой войны. Она по-прежнему осуществляется с той только разницей, что сейчас ее умело рядят в одежды коллективного интереса НАТО, ЕС и прочих международных организаций. Германия обычно чувствует себя хозяином в германо-российских отношениях, ведет себя, как тот жених, который хоть и идет под венец, но с твердым намерением сбежать, как только к тому представятся случай и выгода. Надежды на то, что его от этого шага удержат угрызения совести или чувство признательности, почти никогда не оправдываются, и от них необходимо, наконец, начинать избавляться. С Германией возможны только браки по расчету и на условиях, которые оставляли бы нам достаточную свободу рук и возможности серьезного воздействия на немецкого партнера».

И далее: «Учитывая не раз проявлявшуюся в истории непредсказуемость в поведении Германии, ее «своеобразное» отношение к договорам и союзам, склонность к переоценке собственных сил и недооценке сил других, а также спонтанность принимаемых решений, не следует особо полагаться на личную дружбу, доверительные контакты и всякие специальные каналы связи с германским руководством. Немцы, как правило, охотно идут на все это, используя открывающиеся перед ними возможности не только для согласования каких-то совместных шагов и позиций, но гораздо чаще для проталкивания своих интересов в обход мешающих им инстанций и специалистов, дезинформации и обмана другой стороны относительно своих истинных планов и намерений. В делах с Германией всегда важно отслеживать и анализировать весь комплекс происходящего в этой стране, докапываться до смысла ее намерений, судить не по словам, а по практическим действиям. Деятельности дипломатии и разведки на германском направлении с учетом уроков прошлого всегда должно уделяться первостепенное внимание».[74]

Исключительно перспективным для нас является французское направление. Франция, в частности, проявляет наибольшую озабоченность в отношении усиливающихся попыток США добиться ликвидации самостоятельной западноевропейской оборонной промышленности (на деле, прежде всего, французской). Франция активизирует свою политику на региональном уровне, в частности, Ближнем и Среднем Востоке. При этом Париж рассматривает США как конкурента в борьбе за рынки сбыта вооружений, за политическое и экономическое влияние в различных регионах.

Развитие отношений с Россией, в том числе в военной области, руководство Франции считает одним из главных приоритетов своего военно-политического курса. Известные заявления французов о необходимости трансформации НАТО, ее реформы и адаптации к новым европейским и мировым реалиям идут в русле российских интересов и открывают возможность для весьма перспективного взаимодействия между Россией и Францией по важнейшим вопросам европейской безопасности.

От Франции во многом зависит результативность переговоров с Россией по подготовке нового соглашения (договора) между Россией и Евросоюзом о партнерстве и сотрудничестве. Ядром договора, как уже сейчас стало ясно, будет энергодиалог между двумя сторонами. При этом Франция в меньшей степени зависит от наших энергоносителей (75\% электроэнергии она получает за счет своих собственных АЭС) по сравнению с Германией, а тем более странами ЦВЕ, Балтии, не говоря уже о странах СНГ. Это, по мнению профессора кафедры мировой политики ГУ-ВШЭ Ю.И.Рубинского, делает ее более объективным и предсказуемым партнером России в энергодиалоге[75].

Особое значение в этом контексте имеют франко-германские отношения. Принято считать, что мотором евроинтеграции всегда были Франция и Германия. Так оно и было в недавнем прошлом. Однако сегодня положение дел изменилось: франко-германский тандем как основной двигатель евроинтеграции по существу рассыпался.

У Франции в настоящий момент есть намерение существенно повысить свою лидерскую роль в Евросоюзе и действовать уже в ряде случаев без оглядки на Германию. Это связано, в частности, с некоторым ослаблением ее политических и экономических позиций в Европе, которое она и хочет компенсировать за счет своей активной политики в ЕС. Традиционно Париж имел существенные преимущества перед ФРГ в основном в военно-политической области и активно пользовался ими в Европе. К таковым относились его статус победителя во Второй мировой войне, положение постоянного члена Совета Безопасности ООН и позиции официальной ядерной державы. Со временем, однако, эти преимущества постепенно утрачивали былой вес и во многом стали уравновешиваться экономической мощью Германии. Последняя более успешно, чем Франция, осуществила переход к постиндустриальному обществу. Она заняла первое место в мире по экспорту своей продукции, причем за счет промышленного производства. Она сумела найти свои ниши в европейской и мировой промышленной специализации и потому избежала стадии деиндустриализации, чего не смогла сделать Франция, которой удалось занять лишь второе место после США по экспорту сельскохозяйственной продукции и четвертое место после США, Великобритании и России по экспорту вооружений. В 2008 год Франция вошла с дефицитом торгового баланса в 64 млрд. евро, тогда как ФРГ — с профицитом в 200 млрд. евро[76]. Кроме того, в «негативном послужном списке» Франции — провал евроконституции в 2005 г., которого ей многие в ЕС до сих пор не простили.

В этой ситуации вполне понятно желание Н.Саркози поднимать престиж Парижа в Евросоюзе, в том числе и за счет активного продвижения идеи евроинтеграции. Отсюда — проявленная им настойчивость в подготовке и подписании Лиссабонского Договора. Приоритетами Франции являются следующие вопросы: глобальное потепление климата, энергетическая безопасность, миграционная политика, европейская политика обороны и безопасности. Все это и заставляет Н.Саркози переориентировать французскую внешнюю политику с Германии на США, на евроатлантическое сотрудничество в рамках НАТО. И это означает частичный пересмотр всего внешнеполитического голлистского наследия.

России, однако, паниковать по этому поводу не следует. Надо соблюдать сдержанность и хладнокровие. Париж никогда не сможет полностью отречься от традиционной голлистской ориентации, а тем более пожертвовать частью своего национального суверенитета, став «троянским конем» Вашингтона в Европе. И в первую очередь по внутриполитическим соображениям: Франция сложилась как самое централизованное государство Европы с обостренным чувством национальной идентичности; если она утратит национальный суверенитет, передав его, например, в Вашингтон, то французский политический класс потеряет легитимность внутри страны. Это касается и ядерной политики Франции, которая и впредь останется независимой, даже если Париж более плотно войдет в военную организацию НАТО, в которой ядерную политику, разумеется, определяет Вашингтон. Не следует преуменьшать и франко-американские разногласия, в частности по таким вопросам, как война в Ираке, ближневосточное урегулирование (Париж, например, одобрил визит руководства ХАМАС в Москву), конфликт между Россией и Грузией в Южной Осетии, реформа ООН и др. Наконец, Франция никогда не сможет соперничать с самыми близкими союзниками США — Великобританией и Германией и хорошо это понимает. В связи с этим, по мнению проф. Ю.Рубинского, трудно предположить, что Франция будет «дружить с США за счет России».[77]

Значительно более активной может быть наша дипломатия в отношении целого ряда стран НАТО, прежде всего таких (помимо Греции) как Испания, Италия, Португалия и Дания, которые имеют особые позиции по целому ряду вопросов европейской безопасности, в том числе трансформации НАТО. Явно нуждается в активизации работа со Швейцарией, Швецией, Австрией и Финляндией по закреплению их нейтрального статуса.

Ни в коем случае не следует пренебрегать сотрудничеством со странами, которые имеют с Россией давние историко-культурные связи, несмотря на то, что сегодня они являются членами экономических и военно-политических евроатлантических структур. Это не только Болгария и Румыния, но и такая страна, как Греция. Это, конечно, и Сербия.

Россия как в геополитическом отношении евразийская страна имеет долгосрочные политические и экономические интересы на Дальнем Востоке и в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Суть этих интересов состоит в том, чтобы обеспечить здесь безопасность России и ее геоэкономические позиции. Сотрудничество с некоторыми странами в деле развития Сибири и Дальнего Востока необходимо, однако оно должно осуществляться под строгом контролем федеральных властей и не переходить пределов, допустимых с точки зрения оборонных, политических, экономических и экологических интересов Российской Федерации[78].

В настоящий момент необходима активизация российской дипломатии на Ближнем Востоке, прежде всего в отношении таких стран как Сирия и Египет. Правящая элита последнего, в частности, в значительной мере начинает все более тяготится чрезмерной американской «опекой», хотя и вынуждена действовать с оглядкой на США. Однако возвращение к политике СССР, при которой мы безвозмездно поставляли этим странам вооружения и предоставляли бесплатные кредиты лишь для того, чтобы «насолить» американцам, разумеется, совершенно недопустимо.

Особый разговор – наши отношения с исламским миром, противодействие попыткам ряда стран, воспользовавшись временной исторической слабостью России, «отыграть» важнейшие геополитические рубежи в Средней Азии и на Кавказе[79]. При этом важно не «сорваться» и не допустить конфронтации не только со странами жесткого исламского фундаментализма, но и с относительно умеренными мусульманскими центрами, в первую очередь с Турцией. Судя по той позиции, которую эта страна заняла в кавказском военном конфликте летом 2008 г., оказав по сути дела политическую поддержку России, она способна стать нашим партнером и по другим важным вопросам.

С целью сохранить ощутимое российское влияние в азиатском регионе необходимо тесно взаимодействовать прежде всего с США и КНР, создавать вместе с ними если не систему (к этому страны АТР пока не готовы), то хотя бы элементы системы региональной безопасности с принятием на себя согласованных стратегических функций. С этими странами желательно также согласовать правила поставок оружия в АТР, хотя в силу конкурентных в этой области отношений сделать это будет очень непросто.

Отношения Российской Федерации со странами Африки, Латинской Америки, Австралии и Океании должны строиться, исходя из целесообразности экономического сотрудничества, и оставаться в рамках общих усилий мирового сообщества по разблокированию существующих региональных конфликтов и предотвращению возникновения новых конфликтов.

Есть признаки, что чрезмерная американская «опека» не вполне устраивает и такие традиционно «проамериканские» страны, как Израиль и Саудовская Аравия и даже Бразилия, которые в последнее время посылают нам многозначительные политические сигналы, демонстрирующие их готовность к сближению с Россией.

Претендовать на прежнее влияние в «третьем мире» вряд ли уже возможно – влияние поддерживается деньгами, а их у России, занятой своей модернизацией, пока на такие цели нет. Кроме того, Россия и развивающиеся страны сейчас конкуренты в борьбе за кредиты и доступ на сырьевые рынки. Внешнеполитическими союзниками в давлении на богатые страны они быть, конечно, не могут.

Вообще изменение геополитической и геоэкономической обстановки позволяет по-новому взглянуть и переосмыслить отношения с развивающимися странами. Это уже не «третий мир», ищущий свой путь между двумя глобальными геополитическими блоками, а конгломерат стран, связанных региональными узами, и ориентирующийся на государства, способные удовлетворить их национальные интересы. В новых международных условиях роль России должна быть уже иной – не сверхдержавы, а крупного, экономически стабильного государства, оказывающего помощь другим странам, в том числе в ликвидации чрезвычайных ситуаций, стабилизирующего обстановку не только в Европе, но и в мире в целом.