2.3.2. внешняя критика

2.3.2.а. Общая характеристика

Прежде, чем начать непосредственное (визуальное и др.) знакомство с источником следует обязательно принять во внимание и, при необходимости, зафиксировать обстоятельства выявления источника; особенно в том случае, если происходит изъятие источника из той среды, в которой он находился. Довольно часто воспроизведение данной ситуации невозможно и последующие исследователи вынуждены доверять своим коллегам. Например, археолог, проводя раскопки, разрушает ту среду, вне которой его находки представляют менее существенную ценность для науки. Именно поэтому, как отмечают археологи, документация раскопок всегда имеет большую ценность, чем сами раскопки.

Это же можно подтвердить и на примере других источников, в том числе письменных. Многие публикации письменных источников содержат подделки и их сейчас уже сложно установить, в том числе и потому, что не были зафиксированы обстоятельства выявления документа. Подобное отношение к данному моменту работы с источником довольно часто создает плохую репутацию и исследователю, и публикуемым им документам. Так, например, Т. Нарбут (автор «Истории литовского народа». Т.1-9) опубликовал известный летописный памятник «Хронику Быховца». Однако отношение к “Хронике” у исследователей было довольно скептическим во многом и потому, что Т. Нарбут был известен своим некритическим отношением ко многим из выявленных им источников.

Таким образом, работа по установлению исторического источника, как факта, может проводиться на основе первичных и опосредованных материалов. Археолог, может проводить раскопки самостоятельно или же работать на основе составленных отчетов — документаций. Этнолог может наблюдать обряды или же работать с видеозаписью. При работе с письменными источниками, как это уже отмечалось выше, исследователь тоже довольно часто должен пользоваться результатами подготовительной работы. Чтобы не использовать сложно-определимые понятия «первичный материал», «первоисточник», употребим понятие «публикация» в его семиотическом значении. Отметим, что формы и последовательность внешней критики различны в двух случаях:

когда исследователь осуществляет непосредственный визуальный и другого рода осмотр, изучение источника;

когда исследователь работает с публикацией.

Во втором случае исследователь вынужден доверять своему предшественнику. Но доверие должно быть основано не только на авторитете исследователя и интуиции, но, прежде всего, на основании использования метода источниковедения. Источниковедческая критика в этом случае начинается не с критики непосредственно того источника, который интересует исследователя, а с изучения публикаций как факта. Это предполагает:

установление времени, места и авторства (обстоятельств) возникновения публикаций;

мотивов и методов отбора материала;

оценки степени профессионализма публикаторов;

изучение описательных материалов, сопровождающих публикацию.

Необходимо иметь в виду, что публикации бывают трех видов (в зависимости от их функционального назначения):

популярные или научно-популярные;

учебные;

научные.

Степень деления публикаций довольно условна, но все же научная публикация обязательно содержит элементы описания того, каким образом первоначальная информация (визуальная, аудио и др.) фиксировалась и передавалась в публикации, как производилась выборка и т. д. Так, публикации письменных источников (например, «Полное собрание русских летописей») содержат археографические описания, которые указывают особенности передачи публикуемых текстов методами современной печати.

Публикации памятников живописи (к примеру «Iканапiс Беларусi XV-XVIII ст.» /аўтар тэксту i складальнiк Н.Ф. Высоцкая. Мн., 1992.) предполагает не только историческую справку и собственно репродукции, но и подробнейшее описание их характеристик: на каком и какими материалами написаны, где и когда выявлены, реставрационные работы, выставки и публикации и т.д.

Популярные же и учебные публикации имеют целью передать лишь основное содержание памятника. Например, «Слово о полку Игореве» в переводе Я. Купалы безусловно передает смысл и дух «Слова», однако анализировать вопросы подлинности на основании этой публикации невозможно.

Однако довольно часто исследователь работает не с публикацией, а непосредственно с источником. Рассмотрим примерную последовательность работы в этом случае, опираясь преимущественно на письменные источники.

2.3.2.б. Установление текста

«Текст» понимается как любая систематически организованная последовательность знаков: роман или поведение индивидуума, математический текст или музыкальный, игра или сказка и т. д.

На данном этапе мы должны: «прочитать» текст, уточнить непонятные места, произвести восстановление утраченных и испорченных мест, установить списки и редакции текстов.

По отношению к письменным источникам на данном этапе большую помощь источниковедам оказывает палеография, текстология, лингвистика.

Начальным пунктом установления подлинности рукописного текста является прочтение текста и понимание буквального смысла источника. Чтобы прочесть и уяснить содержание источника, требуется, прежде всего, знание палеографии и грамматики той эпохи, в которую он создан. Палеография — это вспомогательная историческая дисциплина, изучающая особенности бумаги, историю письма, развитие его графических форм, почерка, стиля, внешнего оформления рукописи и вообще памятники древней письменности.

Важнейшей частью палеографии является изучение типов письма. Под типом письма понимается общепринятый в то время графический характер письма, индивидуальные отличия которого называют почерком. По своему характеру типы письма, существовавшие на восточнославянской территории, разделяют на устав, полуустав и скоропись (имеются также переходные формы). Древнейшее русское письмо — устав — отличалось геометрическими начертаниями букв и было распространено в XI-XIV вв. С последней четверти XIV в. на русских землях распространяется полуустав (русский полуустав), что совпало с началом оформления делопроизводственных учреждений в Московском княжестве и Великом княжестве Литовском и расхождением начерков в рукописях этих государств. Постепенно вырабатываются характерные русское (московское) и белорусско-украинское (которое наряду с «литовским» также называли «русским») письмо.

К настоящему времени существует достаточное количество пособий по палеографии, дающих представление о развитии форм письма и позволяющих приобрести навыки чтения рукописей, которыми пользуются исследователи. В последнее время появились пособия по белорусской палеографии. Например, Куль-Сяльверстава С.Я. Беларуская палеаграфiя. Навучальны дапаможнiк. Гродна, 1996.

Читая старинную рукопись, исследователю приходится разбивать текст на слова. Знаки препинания из-за слитного написания почти не употреблялись. Запятые, восклицательные и вопросительные знаки появились поздно (например, запятая не ранее XII в.) Две фразы ничем не разделялись, на абзацы не делились. Собственные имена до XVII в. писались со строчной буквы, а титулы, чины и месяцы в XVIII-XIX вв.— с прописной буквы.

Палеографические наблюдения основаны на том факте, что материал письма, знаки письменности, украшения и прочие черты рукописных документов подвержены изменениям во времени и зависят от определенных исторических условий. Поэтому палеографический анализ неотделим от истории письменности и культуры в целом. Следует иметь в виду, что собственно задачи палеографии далеко выходят за рамки прочтения текста и предполагаю комплексное изучение рукописей (уточнение материалов письма, уточнение даты, места ее создания).

2.3.2.в. Лингвистическое изучение текста

Прочтение текста еще не означает, что вы правильно прочли и уяснили смысл слов и понятий, диалектных форм. На этом этапе целесообразно использовать данные и методы лингвистики — науки о языке.

Исторический процесс оказывает замедленное и в известной мере ограниченное воздействие на язык. Существует относительная самостоятельность языка. Но в тоже время именно в формах языка фиксируются все важнейшие изменения в жизни человека. «Каждое слово языка, каждая его форма, – писал известный педагог К.Д. Ушинский,– есть результат мысли и чувства человека, через которые отразились в слове природа страны и история народа. Понять эпоху можно только возвращаясь к ней и соответствующему ей языку».

При чтении текста следует учитывать, что с развитием языка меняется его морфология. Важным условием безошибочного прочтения текста источника является знание терминологии того исторического периода, когда он был создан. Отдельные слова имели много значений, другие — могли прекратить свое существование в дальнейшем. Среди устаревшей лексики выделяются слова-историзмы, исчезнувшие из языка в результате утраты самой реалии, и слова-архаизмы, вытесненные в процессе развития языка другими словами, ставшими единственными наименованиями данных предметов, явлений. К историзмам, например, относятся многочисленные наименования юридических и делопроизводственных документов периода средневековья («вырок», «указаная», и другие грамоты, листы, привилеи, и т. д.), древние меры веса и расстояний и др. Примером другой группы слов — архаизмов служат наименования частей тела: выя, перст, а также слова личина, бренный, всуе и др. При источниковедческом анализе важно учитывать к какой группе (историзмам или архаизмам) принадлежит то или иное слово. Если слово относится к историзмам, то его значение передается только описательно, т. к. в современном языке нет ни одного синонимичного ему слова. Всякая попытка заменить историзм синонимами приводит к искажению смысла, неправильному прочтению текста. Толкование историзма требует специального исследования. Необходимо знакомство с профессиональной терминологией. Прочесть и понять содержание источника помогает также диалектология — наука о закономерностях возникновения развития и существования системы местных говоров (территориальных диалектов). В различных диалектах слова могли иметь различный смысл. Так, например, в новгородских источниках слово «стряпчий» означало «ходатай по делам», а в московских — «повар». На территории Ветковского района Гомельской области до сих пор можно слышать слово «мост» в значении «пол» (в доме).

Каждое слово и выражение следует изучать не изолированно, а в контексте. Слово соха и выражение «сошное письмо» предполагают разный смысл одного и того же слова. Поэтому необходимо правильно понимать и истолковывать фразеологические обороты (фразеология — часть языкознания, которая изучает устойчивые словесные выражения, построенные по законам грамматики). Так, фразеологическая формула «куда плуг и соха и топор и коса ходила», употреблявшаяся в московских документах обозначает границы владения. Выражения «быти под стягом» и «въезжать на свою утеху» соответственно обозначали «обязанность служить в войске феодала» и «пользоваться охотничьими угодьями».

Поэтому при чтении текста источника приходится раскрывать смысл и содержание всех слов и выражений, в том числе тех, которые кажутся с первого взгляда понятными. Диалектологические, толковые, терминологические, словари заимствованных слов и др. сопровождают работу исследователя на этом этапе.

Очень важно сопоставить все места в источнике, где встречаются схожие слова и выражения, привлекать другие тексты того же автора и другие источники той же эпохи.

Даже при хорошем знании грамматики и особенностей лексики языка разных исторических периодов сделать удачный перевод непросто. В переводе не следует излагать содержание оригинала в общем виде. В силу лаконичности старобелорусского языка практически невозможно сделать перевод дословным пересказом оригинала. Как правило, переводчику приходится вставлять в текст перевода пояснительные слова, стремиться к тому, чтобы перевод был как можно ближе к оригиналу, а главное — точно передавал внутренний смысл каждого предложения.

Таковы основные задачи грамматического изучения текста. Они создают реальную основу для понимания его содержания. Однако смысловая емкость источника часто бывает значительно полнее, чем его прямое содержание. Она может быть раскрыта уже не на основе грамматического изучения текста, а путем истолкования его содержания.

2.3.2.г. Уточнение текста. Установление искажений текста

Различные источники с большей или меньшей степенью завершенности выражают масштаб личности своего творца. Существуют случаи, когда в силу невнимательности и других психологических качеств, автор не совсем точно передает (воплощает) свою мысль (цель). Особенно часто искажение текста происходит при его тиражировании. Многократно воспроизводимый текст чем-либо, но отличается от первоначального.

Проиллюстрируем это на примере письменных текстов. Дошедшие до нас тексты создавались людьми различной филологической подготовки и по-разному относившимися к выполнению своей работы. Если говорить о рукописных текстах, то они требуют очень кропотливой работы по прочтению (в чем студенты могут убедиться, изучая не только палеографию, но и чужие конспекты). Естественно при переписке возникали различного рода ошибки, к которым относятся: замена одних букв другими, прочтение цифры как буквы, неверная передача вышедших из употребления букв, перестановка и пропуск букв, слогов и слов, ошибки в согласовании слов и др. Особенно много искажений бывает в списках, скопированных не с оригинала, а с других копий.

По сравнению с источниками повествовательными, документы реже содержат грамматические ошибки и описки в силу определенного контроля за их качеством. Наиболее сложно (почти невозможно) установить искажения в текстах, длительное время бытовавших в устной форме.

Главное требование на данном этапе: установить, присущи ли были данные искажения оригиналу, или же привнесены при тиражировании текста. При этом всегда должны быть учтены размеры и причины искажений.

Для текстолога наличие ошибок — очень ценное качество источника, ибо они дают возможность определить преемственность текстов, наличие списков, редакций. Известный текстолог Дж. Кларк отмечал, что для исследователя наиболее полезны невежественные писцы — они, не понимая ничего в написанном, переписывали все без изменений, стараясь передать даже особенности написания отдельных букв.

2.3.2.д. Восстановление текста. Реконструкция текста

Войны, пожары, другие неблагоприятные условия иногда приводят к полной или частичной потере текста (источника). Поэтому довольно часто задачей исследователя становится восстановление текста, полная или частичная реконструкция источника (по отношению к вещественным и изобразительным источникам применяется термин «реставрация»).

Начальный этап работы — это уточнение размеров утраченного текста. Эта работа проводится на основании уцелевших фрагментов (по числу кирпичей кладки определяется толщина стены, по количеству строк и букв, сохранившихся на части страницы и т. д.) Более сложным представляется случай, когда исследователь не располагает уцелевшими фрагментами. Тогда каждая из дисциплин, которые изучают конкретные виды источников, использует свои специфические методы.

Но существует и общий подход: сопоставление памятника и его описания в других источниках, а также метод сравнения памятников родственного происхождения. Так тексты многих документов восстанавливаются с помощью формуляра (определенного, строгого порядка следования частей текста). В наибольшей степени этот способ развит в дипломатике (науке об актах). Дело в том, что по идущей от римского права традиции в каждом документе существовали строго регламентированные составные части (клаузулы), последовательность их размещения и даже формулировки. (Подробное описание метода, который называют историко-формулярным — в следующем разделе пособия).

Целый ряд подходов разрабатывается в таком направлении изучения письменных памятников, как текстология — наука о текстах (в данном случае имеются письменные памятники, текст — все то, что можно выразить в формах языка). Задачей текстологии является не только и не столько уточнение искажений текста, сколько выделение этапов развития текста.

Сознательное изменение содержания текста по определенным причинам называют редакцией. Среди этих причин могут быть:

политические, религиозные или другие взгляды, симпатии, настроение составителя или нового редактора источника;

большая осведомленность начального составителя или позднейших редакторов относительно каких-нибудь событий, о которых редактор узнал от более осведомленных людей;

различия в мировоззрении эпох, что обусловило непонимание позднейших редакторов тех явлений, которые были хорошо понятным первоначальному составителю источника;

возникновение ко времени нового редактирования источника новых фактов, проливающих свет на описанные ранее события;

материальная порча подлинника источника, которая заставила нового редактора существенным образом переработать текст источника.

При наличии нескольких списков и редакций текста источника восстанавливать его первоначальный текст необходимо не только на основе правил грамматики и логически-смыслового анализа, но и с помощью сравнительного анализа их текстов. С его помощью восстанавливается первоначальный текст и все тексты, возникшие в процессе их переписки и редактирования. Одновременно устанавливается место, время и условия возникновения источника.

Для восстановления оригинала по текстам, сохранившимся в нескольких редакциях, сличают списки изучаемого источника, сопоставляют его основной и другие тексты. При этом изучают не каждый список в отдельности, а все сохранившиеся списки и редакции сразу. Грамматическое и текстологическое исследование источников проводится не изолированно, а в их совокупности, то есть в составе всего произведения, в связи с другими современными им произведениями и в связи с деятельностью всех учреждений, в которых они создавались.

Рекомендуется исследовать источники не только с текстологической, но и со сравнительно-исторической точки зрения, то есть в тесной связи с политической и социальной обстановкой, в которой источники бытовали. Примеры подобного сравнительно-исторического анализа, когда источники изучаются с учетом социальных и политических взглядов их авторов, а при их публикации — и с учетом взглядов составителей сборников этих источников, приведены Н.Н. Улащиком в монографии «Очерки по истории источниковедения и археографии Белоруссии периода феодализма» (М., 1973).

Восстановление утраченного места в источнике, сохранившемся в одном списке, в текстологии называется конъектурой. Пока не будут найдены другие списки и нельзя будет проверить точность восстановления текста, конъектура считается не доказательством, а гипотезой. Когда будет доказано, что та или иная конъектура наиболее вероятна, степень доверия к ней будет больше.

При восстановлении утраченного текста используют пометки на полях — глоссы, внесенные в текст пометки и дополнения и пояснения к тексту переписчиков — интерполяции. Механическое соединение эпизодов из различных мест называется — контаминацией, целиком основанный на чужом материале текст — компиляцией.

Восстановление утраченных мест облегчается, если на ряду с подлинником имеется одна или несколько копий, в которых восстанавливаемое место воспроизводится без помарок.

В тех случаях, когда часть рукописи залита чернилами, полуистлела, перечеркнута, переправлена, для восстановления испорченных мест необходимо обращаться к новым методам фотоанализа, применяемым в специальных лабораториях. Особенно хорошие результаты дает съемка в длинноволновых инфракрасных лучах, способных проникать через лаки, краски, чернила, кожу, бумагу. Применение фотослоев с различной сверхчувствительностью и соответствующих светофильтров позволяет также обнаружить следы исправлений первоначального текста и восстановить стершиеся знаки.

Вычеркнутые места прочитываются благодаря тому, что по истечении многих лет чернила письма и чернила зачеркивания бледнеют не одинаково. При фотографировании письма проступает собственный текст. Вычеркнутые слова вводятся в основной текст.

2.3.2.е. Установление сложного состава источника

Исправление грамматических ошибок, описок и прочих погрешностей, а также восстановление испорченных мест позволяет прочесть сохранившийся текст.

В тех случаях, когда до нас дошел не первоначальный текст, а более поздний список или одна из редакций источника, требуется определить их отношение к оригиналу, а затем по возможности восстановить историю текста и первоначальный авторский вариант.

В тексте могут быть и более значительные изменения оригинала. В одних случаях вносятся новые изменения, взятые из различных источников, в других производится переделка старого текста, его редактирование. Однако изменения в тексте не всегда можно обнаружить. Прямым указанием на сложный состав источника может служить попавшая в середину текста или помещенная в конце запись автора или переписчика о выполненной им работе. Запись монаха Лаврентия в конце Лаврентьевского списка позволила установить: имя составителя, место и время составления. Запись игумена Сильвестра, читаемая под 1116 г. в Лаврентьеской и Николаевской летописях, послужила одним из признаков для установления факта отдельного существования «Повести временных лет». Однако в большинстве случаев прямых указаний на изменение переписчиком или редактором первоначального текста нет. Тогда следует обращать внимание на косвенные данные.

Всякая неясность в выражении мыслей, нарушение хронологической или логической последовательности, внезапное прекращение рассказа о том или ином событии, изменение почерка, стиля, появление новой системы метрологии или хронологии, возвращение к первоначальному ходу изложения после некоторого периода — все это может дать материал для обнаружения вставки или редактирования текста.

В древних источниках весьма конкретно излагаются мысли, мало обобщений, перечисляются факты, события, явления.

Несоответствие слога и стиля источника эпохе его создания может свидетельствовать о его подделке, а различие в слоге и стиле различных частей источника может говорить о его сложном составе.

При общем ясном чтении источника на интерполяции (вставки) или пропуски могут указывать:

неясности выражения мысли в отдельной части источника;

возвращение прерванной изложением постороннего факта мысли, когда факт не связывается логически с характером контекста;

повторение одного выражения, если оно разделено изложением какой-нибудь мысли или сообщением о факте, которые не имеют прямого отношения к предмету;

повторение одной мысли в различных выражениях, которое является неожиданным по ходу рассказа;

внезапное прекращение рассказа о чем-нибудь и переход к иному предмету, оставляющее впечатление недосказанности.

Изменение в стиле может выразиться: в замене одних оборотов речи, типичных для всего источника, другими, не свойственными ему оборотами речи; в переходе от лаконичных фраз к длинным и наоборот.

Исследуя стиль и слог синодального списка первой Новгородской летописи, И.П. Сенигов обнаружил, что события до 1200г. описаны в нем одним лицом, с 1200 по 1234  гг. — другим, после 1234 г. — третьим. Это подтвердилось изучением текста списка.

Стиль новгородских летописей сухой, деловой, лишенный подробностей, характерен для города, в котором главным делом была торговля. Стиль Киевской летописи более поэтичен. Но иногда в новгородских летописях стиль меняется, встречаются выражения из Священного Писания, когда летопись вело духовное лицо.

В Псковской летописи отличаются друг от друга записи 1466-1470 гг., сделанные церковным слогом, от записей 1471-1477 гг., составленным светским слогом.

2.3.2.ж. Исследование происхождения исторического источника

1) Установление времени создания источника

Источник есть феномен определенной культуры: он возникает в конкретных условиях и вне их не может быть понят и интерпретирован. Он создается в определенной исторической реальности и, возникнув, функционирует в этой реальности в соответствии с теми условиями (политическими, культурными, техническими), которые она ему устанавливает. Данный этап исследования по этому имеет целью:

установить, имел ли место данный исторический источник, как факт (создан ли в то время, в том месте и тем автором (авторами), которые в источнике указаны);

уточнить, что представляла собой та историческая социальная реальность, в которой он возник.

Без знания исторических условий нельзя решить вопросы новизны, уникальности или, наоборот, типологичности изучаемого комплекса источников.

Важнейшим конкретизирующим элементом при изучении происхождения источника является временная координата. Факт вне времени не может быть связан с реальным прошлым. Поэтому важным элементом процесса установления исторических фактов является их датировка.

Если мы изучаем публикацию, то для нас очень важно в какое время происходил отбор материала для публикации (например, после восстания 1863 г., после 1917 г., и т. д.). Установление даты источника очень важно в тех случаях, когда только по ней можно установить дату события, отобранного в источнике. Наконец, не редко именно дата источника представляется для нас наиболее ценной. Имеются в виду случаи, когда само по себе событие, о котором идет речь, хорошо известно и без данного источника, а исследователя интересует не сам факт, а только время его свершения.

Знание даты создания источника является важным условием для дальнейшего изучения, если этой даты нет, ее необходимо установить.

При определении даты создания источника следует тщательно учитывать все возможные сведения о нем. Историк должен не только установить время его возникновения, но и выделить из источника максимум временной информации. Чем больше сведений о ней будет, тем доказательнее будет дата, установленная на их основе. Важно также знать, откуда их получил автор источника, на каком этапе они попали в текст. Следовательно, необходимо предварительное текстологическое исследование источника.

Информация о времени в источнике не однородна. Она бывает прямой и косвенной, намеренной и ненамеренной.

Прямая информация отражает реальное историческое время через призму той системы счета лет, которая использовалась автором источника.

Косвенная информация о времени — это сведения о событиях, дата совершения которых известна или может быть установлена, но не измерена во времени.

Намеренная информация — это данные, которые рассматривались авторами как временные ориентиры, а ненамеренная информация — это те сведения, которые, объективно отражая историческое время, в прошлом не использовались как временные вехи.

Прямую информацию историк получает в виде абсолютных дат. Их изучает вспомогательная историческая дисциплина историческая хронология (один из разделов хронологии). Историческая хронология ставит перед собой две задачи: теоретическую и практическую. Первая состоит в изучении систем счисления времени в историческом развитии, выработке принципов перевода дат с одной хронологической системы в другую. Вторая заключается в реализации указанных выше положений для перевода дат, событий в современную систему летоисчисления, для определения и уточнения дат исторических событий.

Одной из наиболее распространенных систем исчисления больших промежутков времени является календарь, основанный на круге Солнца и Луны. Отличают солнечный, лунный и лунно-солнечный календари. Происхождение самого названия связано с тем, что в Древнем Риме должник платил проценты в первый день каждого месяца, т.е. календы. Один из древнейших календарей — лунный лежит в основе мусульманского календаря, лунно-солнечный — современного европейского, а солнечный — юлианского и григорианского календарей.

Первой естественной единицей счета времени лет, которую выделили уже первобытные народы были сутки, связанные со сменой дня и ночи — времени работы и отдыха. Позднее, обратив внимание на прохождение Луной различных фаз от одного новолуния до другого, выделили более крупную единицу измерения времени — лунный месяц. С фазами луны в значительной мере было связано установление следующей единицы времени — семидневной недели. Наконец, необходимость следить за сменой времени года вызвало к жизни появление солнечного года.

Первый из распространенных на территории Беларуси календарей — юлианский ведет свой отсчет с реформы Юлия Цезаря (46 г. до н. э.). Однако окончательный вид он принял при преемнике Цезаря Октавиане Августе. За продолжительность года были приняты 365 1/4 суток: отсюда три года по 365 суток, а каждый четвертый год считался високосным (366 суток). Високосными считались и все годы, которые заканчивались на два нуля. Год был поделен на 12 месяцев. Седьмой месяц в честь Юлия Цезаря переименован в июль, восьмой назван в честь Августа. Семь месяцев содержали 31 день, четыре 30, один 28 (или 29 в високосном году). На Никейском Вселенском соборе 325 г. юлианский календарь был признан обязательным для всего христианского мира. На соборе также была закреплена и система счета лет — индикт, который определял место года в пятнадцатилетнем цикле исчисления.

Точность юлианского календаря превышала древний египетский (в котором ошибка величиной в одни сутки накапливалась за 4 года), но была не достаточной для того, чтобы избежать ошибки. Принятая в нем продолжительность среднего солнечного года превысила истинную настолько, что за 128 лет накапливалась ошибка в один день. В результате сроки действия весеннего равноденствия перестали совпадать с календарными, а это имело принципиальное значение для пасхальных расчетов.

Результатом многих поисков и дискуссий стал декрет папы Григория XIII, который устанавливал, что за 5 октября 1582г. должно следовать 15 октября, т.е. счет передвигался на 10 дней вперед, «утерянных» по юлианскому календарю. Основным отличием между календарями заключалась в системе счета високосных (366 дней) лет. Известный итальянский математик Луиджи де Лилио, исчисления которого легли в основу реформы, предложил считать впредь високосными только те вековые годы, которые без остатка делятся на 400. В результате 1700, 1800, 1900 были високосными по юлианскому календарю, но не являлись таковыми по григорианскому и в XX веке разница увеличилась до 13 дней (останется таковой по 2100 год). Хотя григорианский календарь тоже не был точным, его погрешность давала разницу в один день за 3280 лет.

Григорианский календарь первоначально был принят в католических странах. В 1584г. календарь был введен в Речи Посполитой королем Стефаном Баторием, но в Великом княжестве Литовском он встретил неприятие и протесты. Причины такого явления были различны — магнаты и шляхта боролись за восстановление независимости княжества от Польши (Статут 1588г.). Протестанты (в княжестве получил развитие кальвинизм) как известно, говорили, что «лучше разойтись с Солнцем, чем сойтись с папой». Еще большее сопротивление введению нового календаря оказала православная церковь. Следует отметить, что введение календаря, однако, происходило постепенно, прежде всего, в сфере официального делопроизводства.

Все отмеченное выше предопределило то, что в источниках, созданных в XVII в. и даже XVIII в. на территории современной Белоруссии можно встретить употребление датировок в соответствии и с юлианским, и с григорианским календарем. Ситуация не изменилась в конце XVIII в., когда Беларусь была включена в состав Российской империи. Общепринятым был юлианский календарь. Ополяченная верхушка шляхты не желала признавать ни российскую власть, ни официальный календарь. Указанные расхождения стали преодолеваться после декрета Председателя СНК РСФСР В.И.Ленина от 31 января 1918 г., в соответствие с которым следующий день был уже 14-м февраля (как известно, православная церковь использует юлианский календарь до настоящего времени).

Счет лет можно вести более легко и точно, последовательно обозначая годы порядковым номером, начиная от определенной эпохи и бесконечно продолжая их. Исходный момент летоисчисления называется эрой. Счет по эрам был известен еще в древности: от первой Олимпиады (от 776 г. до н. э.), «от основания Рима» (с 754 г. до н. э.). В Византии получило распространение исчисление лет «от сотворения мира». Однако самой распространенной стала система счета лет от Рождества Христова. Она была введена в 525 г. римским монахом Дионисием Малым, «установившим» дату мифического рождения Христа. Характерной чертой данной системы является отсутствие нулевого года. Впервые  в документах счисление от Рождества Христова стало употребляться в первой половине VII века. В договорах Смоленска, Полоцка и Витебска с Ригой и Готским берегом XIII – XIV вв. она получила уже широкое распространение. Распространение различных систем летоисчисления предопределяет сложности датировки средневековых документов.

Подсчеты усложняются еще и тем, что в зависимости от обычаев местной хронологической практики наступление нового года относили к разному времени (при этом в источниках не всегда отмечалось данное обстоятельство). От римской эпохи было унаследовано начало года с 1 января. Этот стиль как упоминалось, установил Юлий Цезарь. Христианская церковь не могла примириться с этой традицией, идущей от язычества. Но поскольку она сохранялась в гражданской жизни, церковь соединила с этой датой праздник, связанный с жизнью Христа, — Обрезание Господне. Широкое распространение этот стиль получил лишь в XVI в., под влиянием Реформации. Как можно видеть из опубликованного в 1869 г. М.О. Кояловичем «Дневника Люблинского сейма 1569 г.», этот стиль был известен и популярен в Речи Посполитой. В датировках он встречается уже с XIV в.

В Российской империи переход к началу года связан с началом 1700 г. Этот процесс в некоторых местах вызвал народные волнения. Так в Англии, где данное событие произошло в 1751 г. в связи с принятием григорианского календаря, толпа преследовала лорда Честертона, бывшего инициатором нововведений, и требовала возвращения «украденных» трех месяцев — того времени, на какое сократился 1751 г. в результате замены Благовещенского стиля начала года (с 25 марта), гражданским (с 1 января).

Благовещенский стиль, по которому начало года относили к 25 марта, был чрезвычайно популярен в средневековой Европе благодаря исключительно отмечавшемуся 25 марта праздника Благовещения. От него отсчитывалось земное пребывание Христа. Этот стиль зародился, по-видимому, в Италии, которая была к нему привержена дольше других стран. В IX — X вв. благовещенский стиль распространился во Франции, но во второй половине XI в. был несколько потеснен пасхальным стилем (новый год связан со сроками Пасхи), одновременно с которым употреблялись благовещенский и рождественский (новый год с 25 декабря). Довольно рано стиль от 25 марта стал известен в Англии и в качестве «официального» охранялся там до 1751 г.

В Византии новый год начинался с 1 сентября. Восточнославянские народы, приняв христианство от Византии, заимствовали систему счета лет от Сотворения мира, но сохранили свой отсчет начала года (с 1 марта) — отсюда название мартовский год. При этом появляются будто два года — мартовский (начинался шесть месяцев спустя византийского года) и ультрамартовский (начинался на шесть месяцев раньше сентябрьского года). Ультрамартовские датировки появляются в начале второго десятилетия XII в. (Лаврентьевская летопись). Заимствуя сведения из византийских источников, летописцы не всегда уточняли расхождения.

Встречая различия в системах счета лет, таким образом, необходимо обязательно установить, как определялось начало года. И тогда разница между стилями не всегда будет одинаковой. Например, общепринятое отличие систем от Сотворения мира и Рождества Христова 5508. С учетом начала года это может быть для разных месяцев:

сентябрьский год: 5508 для дат с 1 января по 31 августа, с 1 сентября по 31 декабря — 5509,

мартовский год: 5507 с 1 января по 28 (29) февраля и 5508 с 1 марта по 31 декабря,

ультрамартовский год: 5508 с 1 января по 28 (29) февраля и 5508 с 1 марта по 31 декабря.

Таким образом, установление прямой временной информации очень сложная проблема. Но даже если имеются такого рода сведения необходимо подтвердить, уточнить их с помощью косвенных данных.

Некоторые события совершались в старину в строго определенные дни. Например, пострижение в монастырь проводилось в воскресные дни, и имя монаха давалось по имени святого, память которого тогда отмечалась. Церкви освещались также по воскресеньям.

При установлении даты создания источника и другого исторического факта учитываются циклические природные явления, астрономические явления: солнечные и лунные затмения, явления кометы, полярные сияния.

Можно учитывать в подобных случаях связь отдельных процедур с различными сезонами. Известно, что определенные сельскохозяйственные работы производились с весны по осень, добыча и плавка железной руды — осенью и зимой, строительство домов с мая по ноябрь, поездки за полюдьем — зимой, тогда же совершались и походы по болотистым местностям. Наименее благоприятным для поездок было время весеннего разлива рек.

Браки обычно заключались весной (особенно на Красную горку после Пасхи) или осенью, по окончании полевых работ. Часто их заключали в храмовые праздники.

В датировании источника, не имеющего прямых указаний на время создания, можно выделить два основных способа: по сопутствующим данным и по содержанию самого источника. Сопутствующие данные могут быть различными. Это почтовый штемпель на конверте, штамп регистрации входящего документа, пометка на документе, указание на получение такого документа в других источниках, отчет о действиях в связи с полученным приказом, на котором время отправления или получения не указано, сравнение соответствующих источников, которые исходили из вышестоящих инстанций, взаимодействующих частей и соединений и т. д.

В решении этой задачи существенное значение имеет также  изучение содержания документа, в частности обнаружение косвенных указаний на время составления источника (например, по сообщениям по сложившейся обстановке, упоминаниям географических пунктов, определенных лиц, занимавших конкретное, известное исследователю служебное положение и т. д.).

Конечно, дата отправки документа по почте и тем более дата его получения адресатом не всегда буквально совпадает с датой написания, но все же, как правило, представление, и довольно точное, о ней дает.

К датированию по сопутствующим данным можно отнести установление времени создания источника по другим источникам, в которых первый упомянут и которые сами имеют дату. Так, иногда сообщения о вспышке эпидемии холеры в отдельных местностях Российской империи, составленные малограмотными должностными лицами на местах, дат не имеют. Их можно датировать при помощи датированных донесений местной полиции, получавшей сообщения, в вышестоящие инстанции (Центральный государственный исторический архив России в С.-Петербурге. Фонд 1301 Медицинского совета, созданного для пресечения эпидемической болезни холеры, 1830-1831 гг.).

Иногда исследователь имеет возможность определить дату документа и по его содержанию, и по сопутствующим данным (если ошибочно датируют документы его публикаторы).

Среди этих косвенных сведений немало дают для исследователя имена, упоминаемых в тексте исторических лиц и указание на их титул, звание, должности.

В большинстве случаев в отношении ранних периодов истории устанавливаются хронологические пределы, в рамках которых мог быть составлен источник или произошло историческое событие.

Один из древнейших подлинных источников Древней Руси — «Грамота великого князя Мстислава Владимировича и сына его Всеволода Новгородскому Юрьеву монастырю на село Бунцы, полюдье и серебряное блюдо» не имеет даты. Но известно, что Мстислав занимал Киевский престол с 1125 по 1132 г., а Всеволод был тогда наместником. Следовательно, грамота создана в 1125 – 1132 гг.

В «Слове о полку Игореве» как о живых говорится о Ярославе Осмысле Галицком и Владимире Глебовиче Переяславском, умерших в 1187 г. А поход состоялся в 1185 г. Следовательно, «Слово» составлено между 1185 — 1187 гг.

Датировке в подобных случаях помогает знание титулатуры, упоминаемых в источнике лиц. В «Житии Александра Невского» упоминается имя митрополита Кирилла III c эпитетом «господин», применявшимся только к живым митрополитам. Известно, что Кирилл умер до 1281 г., следовательно, «Житие» составлено до этого времени.

Текст «Летописца Переяславля Суздальского» окончен записью под 1214г. Но в нем есть сообщение о молитве автора «Летописца» о ниспослании потомства князю Ярославу Всеволодовичу. Известно, что первый сын князя родился в 1219 г. Следовательно, «Летописец» составлен не позднее 1219 г.

До нас дошла копия XVI в. «Слова о посте к невежам». Но в нем упомянуты половцы, а не татары. Следовательно, он составлен до нашествия татар 1237 – 1238 гг. А поскольку в источнике упомянуты монастырские правила, соответствующие Иерусалимскому уставу, который стал распространяться на Руси в XIII в., «Слово» не могло быть составлено до начала XIII в.

При датировании источников по именам, упоминаемых в нем исторических лиц, приходится опираться на справочные материалы: хронологические и родословные таблицы, геральдические словари, биографические, географические, энциклопедические словари, а для нового и новейшего времени, кроме того, словари псевдонимов, некрополи, адрес-календари, памятные книжки губерний, адресные справочники и книги, телефонные справочники и т.д.

Время возникновения исторического источника может быть установлено по упоминаемому в нем событию, дата которого известна.

Белорусский дворянин И.С. Пересветов подал малую челобитную на имя Ивана IV спустя 11 лет после переезда на Русь. Царь «приказал» его боярину М.Ю. Захарьину, который умер в октябре 1539 г. Следовательно, Пересветов подал челобитную в 1549 г.

Точная дата «Новой повести о преславном Российском царстве» неизвестна. Из текста источника видно, что его составитель знал о событиях октября-декабря 1610 г.. Но он ничего не сообщил об освободительном движении городов, наоборот, упрекнул города в бездействии; ничего не сообщил о мероприятиях патриарха Гермогена против действий воинских отрядов из Великого княжества Литовского, которые должны были бы его интересовать, судя по теме сочинения. Но со слов авторов сочинений о современных «Новой повести» событиях белорусского шляхтича С. Маскевича и Катырева-Ростовского видно, что Гермоген начал решительно действовать в декабре 1610г. В январе 1611 г. на его призывы откликнулся Нижний Новгород. Автор «Новой повести» мог бы умолчать о деятельности Гермогена из боязни повредить ему, но подобных оснований для умолчания относительно движения в Нижнем Новгороде у него не было. Наоборот, ему было бы выгодно сказать о начавшемся движении городов. Вот почему С.Ф. Платонов и считал, что «Новая повесть» составлена во второй половине декабря – начале января 1611 г.

Другим приемом в таких случаях является учет цитат встречающихся в источнике, дата которого подлежит проверке или неизвестна. Обнаружив в источнике цитаты из других источников, датировка которых хорошо известна, можно определить, раньше какого времени не мог быть составлен изучаемый источник. Другими приемами можно установить время, позже которого источник не мог появиться.

Еще одним приемом может быть поиск датировки источника, который был ответом или откликом на содержание данного недатированного источника (письмом, указом и т. д.) Некоторые сведения о времени возникновения исторических источников можно извлечь из содержащихся в них данных метрологии и денежного счета.

При датировке исторических источников широко применяются данные палеографии. Наблюдения над изменениями внешних признаков рукописи, то есть материалов, на которых и которыми она писалась, почерка, переплета и т. п., помогают прочесть ее и установить время возникновения.

Материалом, на котором писали, были пергамен, а с первой половины XIV в. бумага. Пергамен после изготовления быстро шел «в дело». Правда, известна практика использования пергамена для так называемых палипсестов, возникавших в результате соскабливания верхнего слоя пергамена и написания на нем нового текста.

Имеется ряд способов определения время изготовления бумаги. На рубеже XVIII – XIX вв. в употреблении была толстая синеватая бумага. Наиболее точным из этих способов является определение по водяному знаку или филиграни, то есть знаку или рисунку, который можно увидеть при просвечивании бумаги. Эти знаки соответствую той проволочной сетке, на которую выливали тряпичную массу, чтобы получить бумагу. Водяные знаки применялись для обозначения фабрики, сорта бумаги и ее стоимости. Для водяных знаков бумаги выбирались различные сюжеты: изображения зверей, птиц, предметов, гербы, имена и фамилии бумажных фабрикантов, их инициалы и т. д. Большинство водяных знаков изменялось со временем. Исследователи научились определять время возникновения и бытования каждого водяного знака.

При помощи водяных знаков устанавливается дата, раньше которой рукопись не могла возникнуть. Не исключено, что рукопись писалась на бумаге, которая лежала без употребления не один десяток лет. Однако исследователи установили, что бумага использовалась обычно через два – пять лет после ее изготовления и редко залеживалась дольше шести, самое большее – десяти лет. Следовательно, филиграни позволяют надежно устанавливать время создания рукописи в пределах двух – шести лет.

Определить время и место изготовления бумаги, имевшей распространение на Беларуси помогают справочники А.А. Гераклитова, С.А. Клепикова, М.Н. Кукушкиной и др. (М.В. Кукушкина. Филиграни на бумаге русских фабрик XVIII – начала XIX века. М., 1958. С.А. Клепиков Филиграни и штемпели на бумаге русского и иностранного производства XVII – XX вв. М., 1959. А.А. Гераклитов. Филиграни XVII века на бумаге рукописных и печатных документов. М., 1963).

Так, например, на бумаге конца XIII в. можно увидеть водяной знак креста с кольцами на концах линий, на бумаге XIV в. — два круга, пересеченные линией, кувшин, кораблик, олень, на бумаге XV в. — три горы с крестом, ножницы, папу в тиаре, два ключа, петуха, на бумаге XVI в. — перчатку, свинью, голову быка, на бумаге XVII в. — голову шута, герб Амстердама, орла, рожок, на бумаге XVIII в. — двуглавого орла, московский герб и т.д.

Определенные указания на время создания рукописей могут дать анализ чернил и красок, формат, переплет и застежки рукописей, характер графики письма, данные изучения печатей и гербов, данные грамматики и орфографии.

2) Установление места возникновения источника

При изучении источников важно установить место их возникновения. Это дает возможность выяснить конкретные условия его появления на свет и позволяет правильно оценить значение источника. На официальных документах чаще всего имеется указание на место их составления. Если этого нет, место составления источника определяется по косвенным признакам в результате изучения его содержания или сопоставлений с родственными ему источниками.

Установление местности в которой возник источник, в ряде случаев позволяет ответить на вопрос о дате его создания, точности прочтения текста и уяснения его смысла.

Вначале осуществляется анализ прямой пространственной информации. Этому помогает специальная дисциплина — историческая география.

Историческая география рассматривает имеющиеся в источнике прямые данные о месте их возникновения или совершении исторических событий, о местонахождении поселений, маршрутов, торговых путей, походов, путешествий.

Важнейшим прямым указанием места совершения исторического факта, являются топонимы — собственные имена географических объектов. Топонимы обладают в речи назывной функцией, однако имеют и смысловую нагрузку, которая нуждается в выявлении из-за своей закодированности.

Место возникновения источника определяют не по современным, а по историческим картам. Историческая география, отражая изменения жизни, в разные исторические периоды меняется.

Географические названия создавались постепенно из разновременных и разноязыких элементов. Географические пункты меняли свои названия или имели различные названия на различных, даже родственных языках. Некоторые из них по несколько раз переходили из состава одной территориальной единицы или государства в состав другой. Известны случаи, когда географические пункты меняли местоположение, а поселения возникавшие через какой-то срок на старом месте получало новое наименование. Даже природа под влиянием времени и преобразовательной деятельности человека изменяла свой облик.

Для уточнения названий населенных пунктов и других топонимов стран Центральной и Восточной Европы (от Финляндии на севере, Чехии на западе и до Греции и Кипра на юге), может быть полезным «Словарь местных названий Центральной и Восточной Европы XIX и XX веков. (Современные и исторические названия городов и других наиболее важных местностей на двадцати четырех языках)» Х. Батовского, изданный в Варшаве в 1964г. Подавляющее большинство упомянутых в словаре географических названий относятся к территориям, входившим в состав Российской империи и СССР.

Иногда легко установить место появления источника, например, в заголовке Псковской судной грамоты сказано, что она принята «всем Псковом на вечи». Слово «Псков» — это так называемый ойконим, то есть название населенного пункта. Но если Псков легко найти на карте, не столь легко определить в каком городе была составлена грамота короля Сигизмунда Августа киевским мещанам, отправленная в 1567 г. с указанием: «писан у Петрыкове». Местечко Петриков находится в Белорусском Полесье (ныне в Гомельской области). Но точно так же украинцами и белорусами назывался польский город Петрыкув-Трыбунальский, в котором собирался ежегодно высший суд (коронный трибунал) для северо-западной части Польши или Великопольши. Украинская шляхта в 1576 г. представила свою челобитную королю Стефану Баторию о том, чтобы королевские указы к ней писались по-украински, а не по-польски. На челобитной есть помета: «составлена в Браславе» (Акты, относящиеся к истории Западной России. СПб., 1848. Т.3. С. 188.). Но есть два города со схожим названием: Брацлав на Украине, и Браслав в Беларуси. Поэтому вопрос о локализации этих «Петрыкова» и «Браславля» требует уточнения. В первом случае, конечно же королевская грамота была составлена не в полесской глуши, а в польском городе, в который часто вынужден был приезжать король для решения государственных дел. А во втором случае, поскольку речь идет об Украине, имеется в виду не Браслав, находящийся на севере Беларуси на границе с этническими Латвией, Литвой и Великороссией, а воеводский центр Брацлав в нынешней Винницкой области Украины.

Из приведенных примеров видно, что ойконимы многократно повторяются. Одинаковые названия населенных пунктов есть во всех восточнославянских землях.

Повторяются на разных территориях и названия рек (гидронимы) — Двина, Буг. Есть Северная и Западная Двина, Западный и Южный Буг, но протекают они в разных землях.

Не полные указания в тексте затрудняют локализацию написания источника. На письмах Петра I второй половины августа есть пометы, что их отправляли из «Расна» (Расны), «ис Краснова», «из Веприна», «ис под Чирикова» (Черикова), «из Лобжи». Все эти селения и местности к востоку от белорусского города Могилева. Но чтобы локализовать эти ойконимы, надо знать в какой местности Петр I в это время находился.

Топонимы изучает специальная научная дисциплина топонимика. Она сформировалась на стыке языкознания, истории и географии.

 На род или вид географического объекта, который предстоит локализовать указывают географические номенклатурные (нарицательные) термины (индикаторы). Они обозначают географические реалии: реку, озеро, степь, город, село, дубраву и т.д., (например: Новгород, Острог, Белая Вежа и т. д.). Всегда требуется представление о том, что скрывается за термином. Например, слово «город» означало в Древней Руси не то, что с XVI в. (ремесленное, торговое поселение), а огороженный населенный пункт или крепость. «Слобода» — пункт, жители которого пользовались льготами или свободами (например: «Красная Слобода»). Городищем называли запустевшее село, или город, или поселение на заброшенном месте. Отсюда происходит название «Погорелое Городище» и др.

Название сел имеют окончания среднего рода, городов — мужского рода (Курск, Минск, Шарукан, Рязань). Возникали по названию церквей и праздников так называемые эклезионимы (с. Благовещеннское, Воскресенское, Покровское и т. д.). В честь святых давались так называемые аннотононимы (Варсонофьевское, Варфоломеевское и т. д.). Но их можно смешать с так называемыми патронимическими и антротононимами - названиями населенных пунктов от имени жителя данной местности («Осиповичи», «Дедовичи», «Пуховичи»). Чаще всего восточнославянские патронимические топонимы с окончанием «ичи» встречаются в Беларуси, но их можно обнаружить и в Псковской области. Больше для локализации таких географических названий дают поссесионимы — названия населенных пунктов или других географических объектов по фамилии или прозвищу их владельцев. Таковы подмосковные названия «Алабышево», «Стербеево», «Свиблово», «Челобитьево», или всем известные «Ярославль», или «Ярослав», «Радонеж», «Бориславль», «Брячиславль» (позже «Брацлав», «Брасла») и др.

Прямых пространственных указаний не всегда достаточно для определения места возникновения источника. Тогда приходится обращаться к косвенным пространственным данным. Среди них видное место занимают этнонимы — названия племен и народов. Летописцы употребляли названия этносов как пространственные ориентиры, например: «путь из Варяг в Греки», «прибежа в пустыню межю Ляхы и Чехы» (между «Поляками» и «Чехами»).

Этноним бывает устойчивее самой этнической группы, давшей ему название. Название той или иной области в Древней Руси было чисто историческим, а не языковым. Новое население получило этническое наименование занятой территории уже в готовом виде и не имело отношения к предшественникам (Ливония, Самоядь — не саами, а ненцы и канасаны; остяки — ханты, также кеты и селькупы, тунгусы — не только эвенки).

Встречается исследователь с топоэтнонимами — названиями этносов, полученных в результате переноса названия местности на этническую общность. Таковы названия: «полочане», «галичане», «египтяне». Встречаются и названия населения по месту жительства катойнонимы: «персиянин», «тверитин», «рязанец». Например, автор описания битвы между Дмитрием Донским и Мамаем Софроний «Рязанец» — вероятно, писал свою «Задонщину» не в Рязани, а в другом месте, иначе бы не подчеркивалось его происхождение.

Упомянутые в источнике аллоэтнонимы или энзоэтнонимы (названия этноса, данные ему соседними или иными этносами), также дают ценную информацию. Они используются, если не совпадают с самоназванием народов или автоэтнонимами (эндоэтнонимами). Таковы приложенные к автору источника названия типа «немец», «финн», «самоед», свидетельствующие о том, что источник был создан за пределами проживания представителей данной этнической группы. Ведь финский или немецкий автор не будет сам себя называть «финном» или «немцем».

Автоэтноним тоже может быть локализующим признаком. В «Повести временных лет» упомянуты финские этнонимы «весь» и «сумь» то есть самоназвания определенных этнических групп «вепси» и «суоми». Их упоминание в источнике говорит, что текст создавался, переписывался или редактировался за пределами проживания этих этнических групп.

Локализующими признаками могут быть личные имена, образованные в результате перехода географических названий в определяющие личность названия. Часто они свидетельствуют о происхождении человека из определенной местности, например: «Иван Литвинцов», «Петр Мстиславец», «Семейка Ярославец», «Василий Тюменец».

Орфография источника может отражать фактические особенности говора автора, переписчика или редактора. В текстах, создававшихся в северных русских землях, «ц» смешивается с «ч» («чвет» вместо «цвет»), в псковских — смешиваются «с» и «ш» (Перши — башня в Псковском Кроме (Кремле) вместо принятого в других местностях «перси» («грудь»). В белорусских и волынских текстах смешиваются буквы «в» и «у», что характерно для украинского и белорусского языков.

Место возникновения источников помогают установить содержащиеся в их текстах данные метрологии и хронологии.

Локализации происхождения источника может помочь и метрологическая терминология, обозначающая местные единицы измерения. Так, в Новгороде земля измерялась «коробьями» и «обжами», в Вологде — «плугами», в Двинской земле — «веревками» и т. д.

В орнаменте рукописей можно заметить определенные территориальные различия. Изображения апокалиптических чудовищ — льва, медведя, барса, изображения человеческих фигур в сценах повседневной жизни, скоморохов имеют местные отличия. Установлено, что балканский орнамент в рукописях проникал и на восточнославянские земли, в частности, на Беларусь.

Цвет фона инициалов в различных областях был различным. В Новгороде он был синим и голубым, в Пскове — зеленым или синим, в Рязани — зеленым: в зависимости от преобладания в той или иной местностях тех или иных красителей.

Изображения человека в новгородских рукописях давались в профиль, а в псковских в анфас. И даже переплеты книг изготовлялись по-разному: на севере — из сосновых досок, в средней полосе — из липы, березы, дуба.

Синтезировать пространственную информацию приходится, используя первоначальный вид географического названия, и объяснить его изменение и варианты, встречающиеся в источниках.

Следует учитывать не только графическое тождество, но и тот географический «контекст», в котором существует данный топоним и который был отражен в источнике. В таком случае выясняют как можно большее количество различных топонимов, в ряду которых упоминается искомый пункт, а также все возможные климатические, фенологические, топографические ориентиры, которые помогают установлению истины. Использование подобных сведений помогает отобрать из ряда одинаково звучащих, но соотнесенных с различными объектами названий тот топоним, который интересует исследователя. Только дополнительные данные позволили установить, что в «Поучении Владимира Мономаха» упоминается Остерская Белая Вежа на реке Остре, а не Двинская Белая Вежа Саркел.

Идентификации объектов по существующим топонимам помогают специальные разъяснения и уточнения авторов источника. В «Сказании об ослеплении Василька Теребовльского», включенном в «Повесть временных лет», автор «Сказания» галичанин Василий отметил: «Ведоша и (Васильке) Белугороду, иже град малъ у Киева яко десять верст в дале». Такое прямое указание давалось для читателей, которые были не знакомы с описываемой местностью. Наряду с уточнением, которое позволяет установить расположение Белгорода, в этом предложении содержится косвенное указание на то, что «Сказание» создавалось вне Киева. Топонимы исчезали вместе с носившими их населенными пунктами, покинутыми жителями, высохшими водоемами, заброшенными дорогами. Географические названия стирались из памяти людей вместе со следами объектов, которые они обозначали. Географические пункты, водные и сухопутные пути могли продолжать существовать, но исчезали их старые имена, данные прежними жителями или господствующей верхушкой населения. Эти названия изменялись новыми поселенцами, пользовавшимися другим языком, или местными жителями, освободившимися от иноземного ига. В этих случаях старые, забытые названия географических объектов теряли свою адресную функцию, а вместе с тем и «привязку» к определенному месту.

При работе с такими топонимами возникает необходимость их локализации, то есть отнесения к определенному месту на исторической карте, установления, к какому известному географическому пункту относится данное географическое название. Локализовать топоним нужно и при отсутствии прямых указаний на место совершения событий или работы автора по созданию источника.

Основанием для локализации источника может служить упоминание места совершения событий, описываемых в нем. Это возможно, если автор упоминает о том, что он был их участником или очевидцем, если ему известны детали происходившего, если он может тщательно описать место, или если он особенно внимателен к описываемой территории и тому, что происходит на ней.

Авторские разъяснения, касающиеся местных обычаев, географических названий и др., могут судить о том, где находился предполагаемый читатель данного источника.

Приблизительно установив территорию, на которой происходили изучаемые события, исследователь получает дополнительные основания для окончательной локализации топонимического материала, утратившего свою адресность.

Более или менее точная пространственная “привязка” наименований к конкретным поселениям в приблизит