Мониторинг СМИ

Наша справка

Государственная дума регулярно обсуждает законопроект о борьбе с коррупцией. Дважды, в 1995 и 1997 годах, закон был даже принят в трех чтениях, но дважды Борис Ельцин накладывал вето. Последний законопроект прошел в 2002 году первое чтение, затем был забыт.

Тем временем коррупция в стране только усиливалась. По данным Transparency International, в 2000 году по уровню коррупции Россия находилась на 82-й позиции (цифра нарастает по мере роста коррупционности страны), в 2007-м - уже на 143-й. Выводы исследования за прошлый год: в России взятки платят все, чаще всего при контакте с правоохранительными органами и органами образования, граждане не считают действия органов власти по борьбе с коррупцией эффективными.

По большому счету серьезных попыток обуздать коррупцию в России не было. За последние восемь лет можно отметить три периода активизации темы коррупции в стране.

2000 год - довольно яркая антикоррупционная риторика новоизбранного президента Владимира Путина. Но за ней ничего не последовало - задача борьбы с коррупцией вошла в противоречие с более актуальной тогда для власти задачей борьбы с олигархами, а для борьбы с ними требовался как раз послушный и управляемый госаппарат и такие же суды.

В конце 2003 года, накануне президентских выборов, снова случилась краткая вспышка активности: был создан Совет по борьбе с коррупцией. Этот совет собрался один раз - зимой 2004-го - и стал площадкой для озвучивания Путиным антикоррупционной части своей предвыборной риторики. После выборов и идея совета, и совет сами собой рассосались.

При этом в последние восемь лет вполне было с чем бороться. Коррупция в этот период росла, систематизировалась, "вертикализировалась". В рамках такой "системности" "улучшилось" качество предоставления коррупционных услуг - вместо верховенства закона выстроилась система, в которой каждый знает, как, где, кому и сколько дать, чтобы обойти закон. Параллельно с этим произошел умопомрачительный мировой рост цен на нефть и газ - в стране появилось много денег, и, соответственно, скачкообразно выросли аппетиты чиновников.

Структурно коррупция тоже изменилась. Значительно больше стало так называемых взяток выживания, то есть таких, которые нельзя не заплатить, если ты хочешь сохранить свой бизнес или собственность, свое здоровье, возможность получить образование или доступ к правосудию. Обычно их было примерно столько же, сколько и "взяток комфорта" - тех, которые платятся, когда надо, допустим, откупиться от гаишника или купить загранпаспорт, или, в случае бизнеса, прикупить лояльность того или иного чиновника. Если к "взяткам выживания", распространенным среди рядовых граждан, приплюсовать "взятки выживания" бизнеса (малого, среднего и даже крупного), то получится, что их стало за последние годы больше.

Третья точка отсчета за последнее время - антикоррупционные инициативы Дмитрия Медведева, озвученные им, как и ранее Путиным, в ходе предвыборной кампании. Возникло ощущение дежавю. Но чуть позже проявились и различия: на этот раз сначала было много правильных слов, потом прошли выборы, а уже после этого был создан аналогичный Совет по борьбе с коррупцией.

Сейчас очень важно определиться - что является основной целью новой борьбы с коррупцией? Первый вариант - это формирование Медведевым собственной повестки дня, формирование собственного политического лица. Тогда, безусловно, для данной кампании очень важен пиар-компонент, действия, которые, может, не очень поправят ситуацию, но зато помогут создать коалицию внутри элит и станут заметны для граждан. Второй вариант - человек по каким-то причинам хочет заняться реальной борьбой с коррупцией.

Пока процесс столь непрозрачен, что возникает ощущение, будто все-таки это не борьба с коррупцией, а политизированный проект. Ведь закрыто планировать борьбу с коррупцией нельзя - общество не поймет и не примет.

У нас все получилось наоборот - сначала объявили борьбу с коррупцией, а потом стали думать, как с ней бороться.

В силу такой перевернутой ситуации вопрос диагностики - а что такое российская коррупция? - остался пока без ответа.

Борьба в театре абсурда

НАША СПРАВКА б 2006 году Россия ратифицировала Конвенцию ООН против коррупции и Конвенцию Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию. Затем указом президента была создана межведомственная рабочая группа под руководством помощника президента Виктора Иванова для разработки антикоррупционного закона. С высоких трибун заявляли, что закон может быть внесен в парламент еще до президентских выборов. Он, в частности, предусматривал: создание отдельного антикоррупционного органа, подчиненного президенту; обязательное декларирование должностным лицом имущества, принадлежащего ему и членам его семьи; предоставление гарантий неприкосновенности лицам, оказывающим содействие в противодействии коррупции. Закон так и не был внесен.

Весной парламентское большинство отклонило два антикоррупционных законопроекта. По предложению депутатов Николая Коломейцева (КПРФ), Бориса Резника и Александра Хинштейна ("Единая Россия") чиновники высшей категории должны предоставлять сведения о своих доходах и доходах своих близких и в течение трех лет после ухода с должности. Уполномоченный по этике наделялся правом приостанавливать полномочия высших чиновников государства при обнаружении злоупотреблений. Депутаты-эсэры также предлагали обязать чиновников отчитываться о доходах собственных и своих близких. По заключению профильного комитета, законопроект противоречил Конституции, которая защищает частную и семейную тайну.

Совершенно очевидно, что практически по каждому сущностному пункту программы противодействия коррупции идет борьба различных групп влияния. Конечно, формально все за. Даже самые последние коррупционеры вынуждены теперь на словах поддерживать борьбу с коррупцией. Но когда доходит до конкретики, начинается самое интересное. Реакции наших элит, получивших антикоррупционную отмашку, совершенно бесхитростны: каждый что-нибудь предлагает, но по ходу критикует то, что предлагают другие. Например, мы все понимаем: многое из того, что предложили коммунисты и справедливоросы, вполне разумно могло бы стать частью антикоррупционной программы. Но мы также понимаем, что эти инициативы по существующим "правилам" должны исходить из Кремля. Тогда они не окажутся "противоречащими Конституции". Вот такой у нас получается антикоррупционный театр абсурда.

На самом деле ратифицированные Россией международные антикоррупционные конвенции теперь нас много к чему обязывают. В конвенциях предусмотрено, что должен быть единый центр, который будет координировать борьбу с коррупцией. (Сейчас у нас все размазано тонким слоем по властно-управленческой системе: за соблюдение законодательства отвечает прокуратура, за кадры - президентская администрация, за административную реформу и госслужбу - МЭРТ и так далее. ) Это может быть новый орган исполнительной власти, может быть уже существующий, наделенный новыми полномочиями, или некий коллективно-совещательный орган вроде того же Совета по борьбе с коррупцией.

У каждого варианта есть свои плюсы и минусы. Если создавать новый орган, то есть опасность, что он, с одной стороны, не будет сразу же обладать достаточным авторитетом, а с другой стороны, он может стать непрозрачным органом тотального контроля и давления. Минус второго варианта в том, что не ясно, какой из существующих органов государственной власти можно наградить обширными антикоррупционными полномочиями таким образом, чтобы не перекосить всю систему управления. Недостаток третьего варианта - определенная беззубость, потому что в совещательные органы у нас назначаются люди, которые и так обременены массой всевозможных государственных задач. На мой взгляд, если и создавать в России некий антикоррупционный орган, то, во-первых, и его создание, и его функции и полномочия должны быть абсолютно прозрачны, а во-вторых, в его правлении должны быть представлены50 на 50 представители государства и общества - только так можно обеспечить его подконтрольность не только власти, но и обществу.

Отдельный закон о противодействии коррупции нам нужен не как "вещь в себе", а для решения набора сугубо технологических задач, в том числе и для приведения законодательства в соответствие с ратифицированными конвенциями. В законе, на мой взгляд, должно быть всего четыре вещи. Прежде всего определение "коррупции", которого нигде нет, а также исчерпывающий перечень коррупционных правонарушений. Кроме того, в нем должны быть зафиксированы основные элементы антикоррупционной политики в России: предотвращение коррупции, преследование за коррупцию, антикоррупционное образование. И, наконец, в нем должны быть приведены поправки в действующее законодательство, приводящие его в соответствие с требованиями международных антикоррупционных законов.

Поскольку все время, начиная с зимы прошлого года, главная цель антикоррупционной кампании менялась, менялись и сроки ее запуска. По указу Путина о создании рабочей группы Иванова отчитаться она должна была еще к 1 августа 2007 года. Потом на повестку дня встали иные, более важные для власти предвыборные задачи, и все перенеслось на потом.

Без ритуальных плясок

Теперь закон, подготовленный при Путине группой Виктора Иванова, конечно, сильно переработают. Вносить без изменений документ, подготовленный в предшествующей администрации, - значит нивелировать его ценность с точки зрения создания своей собственной политической повестки дня. А он, безусловно, будет максимально отражать именно эту повестку дня. Если касаться того, что уже озвучено из последних антикоррупционных идей, то очень неожиданна и интересна, например, идея защиты журналистов, пишущих о коррупции, и общественных организаций, занимающихся проблемами противодействия коррупции. Это новация.

Рецептов борьбы с коррупцией очень много, но нам ни один из существующих в мире сценариев не подходит в чистом виде - просто нет стран такого размера с такими же внутренними условиями. Надо просто отобрать лучшее. Из опыта Эстонии - построение электронного правительства; из США - привязку соцобеспечения к безупречности службы; из Скандинавских стран - построение системы доступа граждан к информации; из Гонконга, Сингапура, Южной Кореи - систему контроля за чиновничеством низового уровня.

Надо быть реалистами. Основополагающим элементом борьбы с коррупцией является реальная политическая конкуренция, должны существовать здоровые механизмы замены коррумпированных правящих элит. Вряд ли стоит ожидать, что эта реальная политическая конкуренция у нас откуда-нибудь сама собой возьмется в ближайшие три-четыре, а может, и восемь лет.

Да, нужны неизбирательность и неизбежность правоприменения. У нас их не было веками, и трудно предположить, что они появятся в одночасье - что по закону, что хоть по какому распрекрасному президентскому указу. Соответственно, нужно пока задействовать более приземленные инструменты, например, улучшение кадрового отбора судей, ответственность за коррупционное поведение в правоохранительных органах и тому подобное.

При этом я прекрасно понимаю, что в нашей стране, склонной к византийскому церемониалу, без ритуальных антикоррупционных плясок не обойдется в принципе. Безусловно, будут аресты знаковых фигур и показательные процессы. Хотя сами по себе такие процессы не повышают эффективность антикоррупционных усилий - они эффективны, лишь когда они логически вытекают из четко выстроенной системы мер, направленных на противодействие коррупции, и базируются на тех самых неизбирательности и неизбежности правоприменения.

Есть ли у нас шанс сегодня все сделать не "как всегда"? Безусловно, такой шанс есть всегда. Но мне кажется, что значительной части властных элит нужна лишь бравурная отчетность по борьбе с коррупцией и темы, которые будируют общественное мнение. Кстати говоря, по последнему вопросу они совершают серьезную методологическую ошибку - общество давно уже не "возбуждается", наблюдая показательную борьбу против коррупции. Конечно, общество любит зрелища. Но оно достаточно искушено, чтобы не ставить знак равенства между телевизионной картинкой с пойманным на взятке чиновником и реальной борьбой с коррупцией.

Если у нас случится борьба с коррупцией по худшему варианту, если не будет сделан упор на судебную реформу, на защиту среднего и малого бизнеса, попыток восстановления независимости СМИ, политконкуренции, все может пойти ровно в противоположном направлении - взятки возрастут, потому что риск возрастет, правоохранительные органы получат еще больше возможностей пробавляться коррупцией.

Если касаться первоочередных инструментов, которые необходимо применить в самое ближайшее время, то в законодательном порядке должны быть урегулированы все требования, полный свод ограничений ко всем должностным лицам. Ведь закон о государственной гражданской службе относится лишь к той части госслужащих, которые ранее подпадали под категорию "Б". Необходимо четко расписать все ограничения и требования и для высших должностных лиц России. Вот это и станет лакмусовой бумажкой всех антикоррупционных инициатив последнего времени - если не будет введено декларирование доходов и имущества всех категорий публичных должностных лиц России и членов их семей и если не будет наведен порядок с регулированием деятельности высших должностных лиц, значит, реальная борьба с коррупцией снова будет отложена до каких-то очередных новых и лучших времен