Очерки неформальной социотехники - Учебное пособие (Кожарников М.М.)

Подвиг разведчика

 

Он начал службу при королеве Виктории, шпионил в Индии, Афганистане, Турции, Италии, на Балканах и в России, подавлял восстания зулусов, ашанти и матабелов в Южной Африке, воевал в англо‑бурской войне, написал учебник по подготовке военных разведчиков, а в 1915 году – мемуары «Мои шпионские авантюры». Он стал генералом сделал максимальную для этой профессии карьеру в британской армии. Но этого было бы недостаточно, чтобы получить титул барона, стать национальным героем, а затем и всемирно известным отнюдь не в военной, а как бы даже в противоположной сфере – в педагогике.

Когда в Лондоне печатался учебник, его автор сидел в осаде в крепости Мейфкинг в Африке. Там‑то ему пришло в голову, чтобы освободить для обороны взрослых мобилизовать детей в качестве посыльных и – разведчиков. На практике стало ясно, что 12–14 летние дети прекрасно справляются с этим, воспринимая как опасную, но увлекательную игру. Сейчас бы сказали «экстрим», тяга к экстремальным занятиям детей этого возраста известна от спорта до дворовых банд. Но игра игрой, а разведданные они вполне доставляли.

Учебник Баден‑Пауэлла за неимением других использовался педагогами кадетского корпуса. По их просьбе (заказу?) Баден‑Пауэлл взялся за специальную книгу для подготовки детей‑разведчиков и с английской основательностью изучил мировой педагогический опыт. Не только европейский, начиная с Эпиктета и Тита Ливия, но и племён Африки, и японских самураев. Перед изданием книги «Scouting for Boys» («Разведка для мальчиков») генерал решил проверить свои теории на практике. Так летом 1907 года английская военная разведка организовала первый в мире скаутский лагерь 8 дней в палатках на острове, 22 человека (три звена).

Через год король Эдуард VII принимал парад четырнадцати тысяч скаутов Англии.

Скауты появились в очень неприятный для Британской империи момент осознания национального унижения в англо‑бурской войне. Численность, техническое вооружение, снабжение всё было на стороне англичан, и всё‑таки они никак не могли добиться окончательной победы. В 80‑х годах XIX‑го века саксонский военный теоретик фон Науман оснастил стратегическую науку мощным математическим аппаратом и в числе прочего впервые ввёл в оценку эффективности армий фактор «моральное состояние войск». Вот по этому‑то параметру английская армия (равно как и всё английское общество) явно проигрывала бурам.

Скаутизм несравненно шире, чем обучение военному ремеслу. Даже лучшая армия не заменит национального самосознания. Палаточный городок на маленьком острове и 14 тысяч (это совсем немного для самой большой в мире империи) марширующих детей, подтолкнули британское общество к пониманию: ни финансирование армии, ни оснащение её лучшими в мире ружьями, пушками, корабельными устройствами и прочей аппаратурой, ни даже повышение зарплаты военным недостаточны для победы даже в локальной войне. А впереди была Первая Мировая. До сильных мира того дошло, что солдаты и офицеры не рождаются в армии, а приходят из общества с уже готовыми ценностными установками и в солдатском возрасте менять их уже поздно.

Чтобы победить, нужно воспитывать молодёжь. Не такая уж новая мысль даже в военном деле. Бисмарк говорил, что франко‑прусскую войну выиграли школьные учителя. В то время когда по Британии маршировали скауты, французские школьники учились по учебникам Лу Тьера. Знаменитый парламентский деятель, дипломат и Президент Франции, одновременно и знаменитый историк, автор 20‑томной истории Франции, и школьного учебника, по которому училось поколение французов, униженное поражением при Седане 1870‑го года. Это поколение оказалось в окопах 1914‑го года и благодаря патриотическому настрою оказалось способным выиграть Первую мировую войну и победить Германию. Но это будет позже.

В 1909 году король Эдуард VII произвёл Баден‑Пауэлла в рыцари и сделал всё необходимое для того, чтобы воспитание молодёжи стало для генерала основным, профессиональным занятием. К 1910 году только в Великобритании было уже около 100 тыс. скаутов.

Попытки создания детских и молодёжных организаций предпринимались и ранее. Во всех европейских образовательных системах давно созрело понимание необходимости чего‑то третьего, кроме семьи и школы – внешкольного, дополнительного воспитания. Но только Баден‑Пауэллу это впервые удалось. Его идеи оказались наиболее подходящими и мгновенно распространились по всей Европе, включая и Российскую империю.

Потребностная сфера скаутского движения давно обсуждается исследователями. До конца XIX века не было самого понятия «подростковый возраст». Читатель помнит из школьного курса литературы, как классик русской поэзии встретил «в студёную зимнюю пору» «лошадку, везущую хворосту воз» и «мужичка» «в больших рукавицах, а сам с ноготок»:

А кой тебе годик? Шестой миновал.

В традиционной тогда экономике дети быстро взрослели, включаясь во взрослую жизнь буквально. Школы были, но они все укладывались в доюношескую пору.

Урбанизация и индустриализация конца XIX – начала ХХ вв. разрушила ту экономику, связанные с ней образ жизни и ведущий психотип. Объёмы необходимого образования стали велики, сроки – удлинились. Человек биологически уже становился взрослым, а социально ещё нет. Вот тут‑то и появились проблемы сложного подросткового возраста. Мы говорим о молодёжных движениях, как отдельном явлении лишь начиная с конца XIX века. До этого с ними сталкивались лишь университетские кампусы, но теперь эти проблемы превратились из головной боли отдельной замкнутой страты в головную боль всего общества.

Это был Вызов. На него надо было как‑то ответить. Баден‑Пауэлл предложил этот ответ, и его тут же подхватили во всех индустриальных странах – именно они были очагом скаутизма.

Император Николай II, лично познакомившись с книгой Баден‑Пауэлла «Scouting for Boys», распорядился, чтобы Генеральный штаб выпустил её по‑русски. Ещё за полгода до выхода русского издания «Юный разведчик» метод Баден‑Пауэлла применил штабс‑капитан Первого лейб‑гвардии Его Величества стрелкового батальона О. И. Пантюхов. В 1910 году Баден‑Пауэлл прибыл в Россию уже не как шпион, он был принят Николаем II, и, конечно, познакомлен с русскими «Юными разведчиками». С них‑то потом творчески скопировали пионеров, даже шейный треугольный платок, повязанный морским «прямым» узлом остался. Только цвет и идеологию сменили. Плюс резко усилили социально‑значимую деятельность в формах работы, придавших важную и особую характеристику советской педагогической традиции, передававшейся потом и другим подростковым движениям советской поры от тимуровцев до коммунаров.

Сейчас скаутские организации существуют во всех странах европейской христианской цивилизации, где они перешли к стадии конвиксии, в том числе и в России и даже в некоторых странах других цивилизаций, и объединяют порядка 20 млн. чел. Но это уже совсем не те скауты.

Как и всё в этом мире движение стареет, конвиксии, похоже, тоже.

Технология, оставшись классической, устарела ещё в 30‑х годах её развили и продвинули вперёд итальянские чернорубашечники, немецкие гитлерюгенд, польские харцеры, советские пионеры и коммунары. Но разветвлённая система званий, нашивок и награждений за результаты деятельности сохранились везде, так как психологически готовят подрастающее поколение к работе и карьере на индустриальном производстве, начиная от районной фабрики и кончая международной ТНК. Отсюда же и строгая иерархия скаутов. Те же, кто ослабил данную традицию в пользу самоуправления, например коммунары, быстро оказались в оппозиции к индустриальным элитам.

Новые постидустриальные традиции, например, ролевики, уже не имеют этой черты, сохраняя самоуправление. Но это уже эволюция второй половины века. В первой же все системы неформальной педагогики обладали чертами, подобными скаутской. «Чернорубашечники построены в соответствии с принципами скаутского движения» публично заявил Баден‑Пауэлл после визита в фашистскую Италию в 1933 году. Здесь и далее имеется в виду не только сами дети, но и обслуживающие их и национальные потребности науки – педагогика, социология, психология.

Идеология, первоначально включавшая обязательное христианство англиканского толка, тщание, старание для избранных умеющих достигать своей цели, аскетизм и воздержание в лагерях в обострённом виде и в жизни в соответствии с протестантской этикой, военно‑патриотическое воспитание, практически стала экуменической и более того, допускает атеизм, интернационализм, пацифизм.

Организация стала ортодоксальной и универсальной. Хорошо известный нам через нескольких знакомых преподавателей один из «Домов скаутов» в Канаде очень мало отличается от советского Дома пионеров. Это существующее за счёт внешнего финансирования, спонсоров, и государства в том числе, учреждение дополнительного образования и воспитания для детей и молодёжи, со всеми мыслимыми направлениями деятельности: от научно‑технической до, да, политической, включая военно‑спортивно‑патриотическую, состоящую в дальнем родстве со скаутами‑первородцами. Тем не менее, разработка Баден Пауэлла осталась классической для неформальной педагогики:

· символика

· ритуалы

· наш – не наш, но не наш не есть плохой, наоборот: он нуждается в нашей помощи, мы ради него (для него) делаем добрые дела. Мы – мастера, он – клиент, подопечный.

· структура отрядов

· выросшие скауты становятся наставниками

· лагеря в отрыве от остального мира – создание своего мира

· идеология – набор своих этических правил, свой кодекс

· корпоративность выпускников.

 

Кому коммунары, а кому нары

 

Несмотря на то, что в настоящее время коммунарское движение почти не существует (число его активистов измеряется несколькими сотнями), его представители часто упоминаются в нашей книге. Вот скаутов в России на два порядка больше, чем коммунаров, но значительного влияния на современную жизнь русской молодёжи и они не оказывают. Эти мемориальные, во многом уже бывшие движения чрезвычайно интересны с точки зрения их истории.

Оба движения искусственно созданы сверху. Сначала разработаны талантливыми учёными на бумаге, а потом претворены в жизнь, причём с одинаковой целью и в одинаковом микроскопическом масштабе нескольких десятков человек. И скауты, и коммунары имеют чётко зафиксированных в истории авторов и моменты возникновения. И Роберт Баден‑Пауэлл, и Игорь Петрович Иванов собирались всего лишь провести маленькие эксперименты, проверить свои педагогические гипотезы на практике (педагогика очень практическая наука). И в том, и в другом случае эксперимент оказался настолько удачным, что дети и педагоги‑исполнители «загорелись», сведения об удачном педагогическом действии попали в СМИ, и группы подражателей начали возникать стихийно, в массовом порядке, по всей стране (Британии и СССР соответственно).

К первоисточникам повалили толпы перенимателей опыта, появлялось всё больше публикаций, возникла положительная обратная связь. Взлёт численности активистов движения от десятков человек до сотен тысяч в обоих случаях произошёл примерно за 4 года. И скауты, и коммунары пользовались огромной поддержкой государства (каждые своего, естественно), власти и меценаты финансировали создание лагерей, проезд и питание в лагерях и на сборах, лесное снаряжение, помещения для занятий в городских условиях.

Момент, когда линии развития коммунаров и скаутов расходятся, ещё интереснее, во всяком случае злободневнее в той политической ситуации, когда выходит эта книга.

Когда советское государство перестало поддерживать коммунаров, а отсутствие господдержки тогда было недалеко от запрета, они не пожелали исчезнуть, а продолжали существовать нелегально. Это при «тоталитарном»‑то режиме, когда меценатов‑оппозиционеров в природе не было. А коммунары были, так же как и КСП‑шники, диссиденты, хиппи и прочие в основном, на личных ресурсах своих участников. Не правда ли, полезный исторический прецедент для современных политиков и олигархов? История «вырвавшегося из бутылки» массового и мощного молодёжного движения взята не из сказок «Тысячи и одной ночи», а зафиксирована во множестве письменных документов, да и большинство участников до сих пор живы и здравы.

Мы упомянем лишь некоторые важные для нашей книги моменты и параллели.

Основным транслятором коммунарского движения был коммунарский сбор, как правило, в форме многодневного лагеря. На базе КТД коллективных творческих дел, которых были разработаны сотни видов, реализовывалось детское самоуправление посредством выборных дежурных командиров, Советов Дела (СД), общего сбора, «откровенных разговоров»/рефлексий, методики, ведущие свою историю ещё от А. Макаренко и его коммун.

Потребность в самоуправлении и социальном творчестве у части советского общества (в особенности в социальной группе творческой интеллигенции) называют одной из потребностных сфер появления движения. Коммунарское движение отвечало на Вызов эпохи на урбанизацию, которая включала массовую миграцию сельских жителей в города, возникновение «спальных районов» и неприспособленность их к обеспечению внешкольного быта детей, молодёжи, исчезновение понятия «двор» (городской, а не сельский). Методика Иванова точно подходила для детских и молодёжных клубов по месту жительства, создание которых в то же время было возведено в ранг госстандарта де‑факто социальной архитектуры.

Первый однодневный коммунарский сбор (или его прообраз: у скаутов, у коммунаров и у любых движений базовый транслятор начинался с самых примитивных форм и развивался вместе с движением) состоялся 24 марта 1959 года в Доме пионеров Фрунзенского района Ленинграда. Перед этим все школы района получили из районо телефонограмму: «Прислать в указанную дату и время одного активиста с цветочком».

Что такое «с цветочком», не знал никто. Ни в бюрократическом языке, ни в молодёжном сленге того времени этот оборот ничего специального не означал. В результате на сбор пришли очень разные дети, возможно, с какой‑то тенденцией выборки по нестандартности. (Приём «странность» давно стал классическим в рекламе, пиаре и, конечно, среди неформалов.) Фрунзенский дом пионеров и стал инкубатором коммунарского движения.

В СССР базовым мультипликатором коммунарского движения стала «Комсомольская правда» тираж её временами доходил до 21 миллиона, то есть один экземпляр газеты на каждых 8‑12 жителей страны. Мультипликатором являлись также коммунарские смены в «Орлёнке» элитном детском лагере отдыха для пионерских и комсомольских активистов. Там встречались и «заражались» коммунарством дети со всей страны, чему немало способствовала и социальная архитектура этого, до сих пор странного, гигантского комплекса сооружений и коллективов.

Баден‑Пауэлл является первооткрывателем новой социальной технологии. Но технология имеет свойство развиваться, и более поздние конструкции чаще всего более совершенны. В конструкцию доцента ЛГПИ (впоследствии академика АПН СССР) И.П. Иванова заложены все классические принципы, многие исследователи считают, что он почерпнул их из более поздней модификации скаутизма у польских харцеров. Но сверх того всемирно признанные научным миром разработки советской педагогики, в частности, Макаренко, и опыт советских стихийных неформальных движений, прежде всего тимуровцев.

Идеология коммунаров восходит к идеологии домарксистского утопического коммунизма. С одной стороны, «жизнь по законам братства, жизнь, полная доверия и взаимопомощи», что возможно только внутри коммуны (первичный коллектив, то, что в нашей книге называется «клуб», у коммунаров назывался «коммуна»). А с другой, в то же время активная жизненная позиция вне своей коммуны: от помощи ближайшим окружающим (тимуровцы) до активного вмешательства в социальные процессы, попыток экспансии своей идеологии на близлежащее социальное пространство школьный класс, студенческую группу и т. п.

Баден‑Пауэлла природа не обделила и писательским, и организаторским талантом, но это далеко не единственная причина того, что скауты превратились во всемирное массовое молодёжное движение и вышли на уровень конвиксии. Скаутизм соответствовал как относительно краткосрочным вызовам геополитической ситуации того времени (преддверие Первой мировой войны), так и глобальному вызову индустриальной эпохи.

Коммунары изначально были русским движением, сложно даже сказать советским: они были распространены лишь в русскоязычных регионах СССР и/или среди русскоязычного населения других регионов.

Коммунарское движение с его культом коллегиального самоуправления и отрицанием иерархии отвечало на краткосрочный вызов эпохи урбанизацию, но противоречило индустриализации, а сейчас глобализации. Можно сказать, что коммунары появились раньше своего времени, и такое же широкое укоренение их в обществе, как скаутов, в ту эпоху было невозможно.

Прекращение поддержки властей в конце 60‑х выразилось в том, что была закрыта коммунарская страница в «Комсомолке», отменены коммунарские смены в «Орлёнке» и принят ряд других мер на союзном уровне. Говоря нынешним языком, коммунарское движение перестало быть федеральной программой и было отдано на усмотрение местных властей. В некоторых регионах это вылилось в прямые запреты, известны даже единичные случаи, когда активистов движения исключали из вузов. В других регионах чиновники комсомола (тогдашние комитеты по делам молодёжи КДМы) продолжали поддерживать коммунарские клубы, но осторожно и с опаской. В то время появились и другие федеральные программы направленные, как и коммунарство, на поиск альтернативы деградирующим комсомолу и пионерии, в частности, городские и районные комсомольские и пионерские штабы.

Сейчас мы смело можем характеризовать это время как надлом. Когда страсти вырвались наружу, коммунары стали в конфронтацию к официальному комсомолу, противопоставляя свою самоуправленческую культуру номенклатурной комсомольской традиции, подразумевающей иерархичность и подчинение руководству. Это и вызвало резкую реакцию властей.

Движение окончательно разделилось на несколько субдвижений, зародившихся ещё ранее в эпоху подъёма, но сейчас обособившихся друг от друга: сторонники ортодоксальной версии, движение макаренковских педотрядов, движение районных пионерских штабов (РПШ) и «культармейство». Но здесь нас более всего интересуют РПШ.

Полузапрещённые коммунары сделали невероятный кульбит, фигуру высшего пилотажа в неформальной социотехнике они «всего‑навсего» перестали вслух называть себя коммунарами и ринулись в эти самые РПШ и ГКШ (то же самое, но городские и комсомольские), практически заполонив их. Слова «коммунар» (или «орлёнок»/«орлята», в память о всесоюзном лагере) они употребляли только среди своих, «конспиративно», но сохраняли старые связи движения и модифицировали базовые трансляторы.

Существует и такая версия событий: государство попыталось взять под контроль коммунаров, вписав их в свой новый проект, используя методики, обеспечивающие энтузиазм масс. Те из коммунаров, кто согласились на это и есть РПШ, остальные ушли в оппозицию (скорее культурную, чем политическую, понятия «политика» в нынешнем смысле тогда не было, или его с натяжкой можно отнести только к части диссидентов). То есть это государство хитрое, а не коммунары. Наверное, было и то, и другое.

Напомним, что коммунарство было движением, ассоциацией, а не организацией. У него не было центра, которого бы все слушались (страница в «Комсомолке» была авторитетной, но её к тому времени уже закрыли). Всё, что мы описываем, это параллельные социальные процессы на местах.

Отказаться от самоназвания чрезвычайно трудно! Даже для коммерческой корпорации, формального предприятия с прямым управлением, ребрэндинг сложнейшая управленческая задача. Для большинства неформалов самоназвание является паролем свой‑чужой, фундаментальным методом демонстрации своей инаковости. В крайнем случае, оно маскируется эвфемизмами, так хиппи осторожно говорили о себе «длинноволосые». Некоторые неформалы, например, современные готы, скины, эмо не всегда откликаются на вербальный брэнд: он «нарисован» на их внешнем виде. Однако у других неформалов нет демонстративной символики. Брейнринговца, КСП‑шника, ролевика, даже нацбола или фаната в обычной жизни, на улице, вне действа на трансляторе, отличить невозможно люди как люди.

Андрей Козлов и др. совладельцы телекомпании «Игра», 2001‑й год: Телекомпания «Игра» настоящим официально извещает: на проведение любых мероприятий с использованием словосочетаний «Что? Где? Когда?» и «Брейн‑ринг» объявлен мораторий… Использование указанных словосочетаний… будет расцениваться нами как грубейшее нарушение законодательства об авторских и смежных правах…

По планам коммерческой корпорации, все играющие должны были платить ей за авторские права. ЧГК‑БР одно из самых массовых и мощных неформальных движений в России и русских диаспорах. Миллионы, пожалуй, даже десятки миллионов людей, если учитывать смены поколений, со школьной скамьи играли в ЧГК и Брейн‑ринг. (А ещё в КВН, салочки, дочки‑матери и казаков‑разбойников до этих игр Козловы пока не добрались.) Появились ЧГК‑БР в другую эпоху, в другом мире, с другими законами. Мир сильно поменялся, но кое‑что осталось: люди играют. Есть чемпионы школ, посёлков, дворов, районов и деревень, да и просто дружеских компаний. Вдруг все эти люди играющие оказались преступниками.

Телевизионные коммерсанты столкнулись с волной общественного сопротивления были и публикации, и суды… Но самым мощным средством оказалось просто игнорирование. Люди продолжали играть, но названия не сменили, несмотря на опасность и имевшиеся прецеденты штрафов. Ну, казалось бы, что стоило переименоваться? Подзаконспирироваться? Чуть изменить форму проведения игр (модифицировать транслятор)? Нет, так не сделали. Слишком важно самоназвание! (Что полностью соответствует исследованиям академических наук: социологии, психологии, социальной психологии.)

Вернёмся в 60‑е годы. Во времена расцвета коммунарского движения далеко не каждый хиппи или поклонник русского рока мог себе позволить длинные волосы. На смельчака наезжали учителя, преподы вузов, менты… С тех пор многажды изменились атрибуты («ирокезы», металлические цепи, лысина, ботинки…), но не общественная ситуация давления, которое испытывают неформалы за свой нестандартный прикид. Чтобы рассказать новому поколению о социотехнике коммунаров в этом плане, придётся кое‑что рассказать про эпоху 70‑х.

Полвека назад комсомол и пионерия были активными движениями в мемориальной фазе. Одним из признаков их деградации являлось то, что комсомольцами и пионерами было подавляющее большинство, в них принимали «автоматом» по достижении определённого возраста. При поставленной на поток групповой процедуре в числе прочих церемониалов вручался атрибут и декларировалось стандартизованное «бла‑бла‑бла» к нему, типа: «галстук пионерский, береги его, он ведь с красным знаменем цвета одного». Впрочем, даже эта выхолощенная формула нередко продолжала работать, производя впечатление на вступающего в организацию. Разочарование приходило потом, с возрастом.

Атрибуты официальных молодёжек фактически стали обязательным элементом школьной формы. Спросите, читатель, у своих родителей (а может уже и дедов), как, бывало, не пускали в школу за то, что забыл дома октябрятскую звёздочку, пионерский галстук, комсомольский значок. Идеология выхолостилась, и стандартная символика воспринималась окружающими как

признак возраста.

Коммунары были старшеклассниками, иногда студентами младших курсов и по табели о возрастных рангах комсомольцами. Фича в том, что символом коммунаров был атрибут возраста от 9 до 13 лет – обычный пионерский галстук, который можно было купить в каждом магазине канцтоваров за 70 копеек (при средней зарплате в 120 руб., а бутылка водки стоила 2 р. 87 коп.). И вот идейный коммунар появляется в школе или вузе.

Первая реакция одноклассников: «Хе‑хе! Ты что, пионер?!» В смысле «Ты что, маленький? В кроватку писаешь?» Чтобы этому в подростковом возрасте противостоять, нужна воля, пожалуй, бо льшая, чем у нынешних неформалов, к которым одноклассники чаще всего относятся почтительно. С точки зрения социотехники ещё интереснее диалог с представителем власти:

– Ты чего в галстуке?

– Бла‑бла‑бла! А как же? Это же с красным знаменем цвета… Ну, вот на стенке написано: бла‑бла‑бла!..

Преподы и менты цепенели! Несмотря на силу государства и спецслужб того времени, ничего противопоставить этому так и не смогли. Расспросы пенсионеров, бывших тогда учителями и милиционерами, показывают, что они сами боялись двусмысленности этого положения и предпочитали «не обращать внимания».

Мы надеемся, что читатели книги воспримут историю о галстуке не только как исторический экскурс, а всё‑таки как метод. Другой метод – игнорирование, избранный ЧГК‑шниками, применим только в слабом государстве. В СССР (а может, и в будущей России?) нарушителей закона мигом бы выловили. Обдумывание символов и звуков, которые можно применить сегодня вместо галстука и бла‑бла‑бла, советуем применять на досуге для развития смелости воображения.

Коммунары применили чрезвычайно эффективный, хотя и сложный социотехнический приём смены или маскировки самоназвания, как инструмент сохранения движения, несмотря на преследование властей. Новые массовые движения, которые, вероятнее всего, возникнут в 2010‑х годах, могут воспользоваться историческим опытом и заложить в этнокод движения возможность смены имени, метод ипостасей, вплоть до конспирации.

Перечень социальных изобретений коммунаров не окончен. По этим, уже историческим, проблемам до сих пор защищаются диссертации в науке педагогике. А мы упоминали и ещё не раз будем упоминать конкретные социотехнические приёмы, впервые применённые коммунарами. Конвиксионная составляющая коммунарского движения реализована в виде очень яркого культурного следа, но в узкой отрасли: в педагогике.

 

Путч грантоедов, или некоторые методы сознательного использования социотехники

 

Сознательное создание движений (в том числе и молодёжных; как уже отмечалось, новые, как правило, являются именно таковыми) не единственный способ использовать социотехнические достижения для изменения социальной реальности, хотя с точки зрения авторов и самый действенный, если разговор идёт о действительном изменении, а не об имитации оного. Сейчас, оценивая историю задним числом, это понимание становится особенно явственным.

Большевистской революции 1917 года предшествовал заметный всплеск разрозненных общественных движений. Казалось бы: ну, собирался десяток человек на «квартирниках», чего‑то обсуждал, спорил – ну, и что? Капля в море многомиллионной России. Но из этих малочисленных кружков разродилось массовое движение народников‑социалистов, оно, естественно, раскололось и породило новые волны, которые, вновь пройдя стадию кружков, уже марксистских, породили большевистскую партию, а потом и революцию, создав полноценный мировой проект одну из двух сверхдержав ХХ века. Руководство СССР осознавало первоначальный генезис социалистического проекта как точку отсчёта новой эпохи, доказательством чему служит включение в школьный курс истории разделов посвящённых «кухонным протокоммунистам» петрашевцам, народникам, кружкам Белинского и Герцена и др.

Изменения социальной реальности всегда сопряжены ломкой старой, которая системно отстроена и потому имеет высокий заряд прочности. Как правило, такая смена происходит в период кризиса старой социальной ткани. Кризис всегда сопровождается «гниением», которое пронизывает государственный аппарат старого общества. В силу этого опираться только на него в стремлении что‑то изменить бессмысленно. Он всегда подведёт и вывернет всё по‑своему, исходя из собственных паразитических интересов, на то оно и гниение. Именно поэтому реальные изменения всегда сопровождаются всплеском движения низов, появлением общественных движений, энтузиазм которых компенсирует негативные проявления аппаратчиков от государственного строительства. Таким образом, энергетика общественных движений – важнейший ресурс для изменений общественной реальности: социальной, политической, культурной. Те, кто научился управлять ею получают большое преимущество в борьбе за изменения этих сфер, в реализации, воплощении своих интересов или идеалов.

Практика показывает, что не всегда для этого нужно создавать полноценное движение. Порой для изменения, скажем, политического расклада в той или иной стране достаточно задействовать отдельные элементы социотехнической практики. Результат оказывается вполне удовлетворительным.

Рассмотрим, для примера, Оранжевую Революцию на Украине 2004 г. Вот что происходило накануне её в рассматриваемой нами сфере.

После взрыва грантового потока в начале 90‑х и угасания в последней пятилетке прошлого века, в течение 2002–2004 года наблюдался новый всплеск. Грантовались общественные организации в основном по теме молодёжного лидерства. Молодёжный парламент, молодёжный горсовет, молодёжная газета (в смысле, не только для молодёжи, а которую делает молодёжь), школа молодёжных лидеров, молодёжные инициативы, тренинги для активистов в социальной области… Десятки тысяч обучающих мероприятий. Малые – круглые столы, лекции, семинары длительностью несколько часов. Средние – одно‑трёхдневный семинар или конференция с приглашением участников из разных городов, с проживанием в гостинице, питанием, культурной программой – всё за счёт фондов. Большие – 2–3 недельные летние лагеря молодёжи, приглашение молодых людей в лагеря в других, в том числе западных, странах. Постоянно действующие: клубы, консультационные центры. Число участников акций (считая тех, кто поучаствовал хоть один раз) составило сотни тысяч молодых людей. Преподавательский состав мероприятий, в среднем: 1 преподаватель из старой Европы или США, 5–6 профессиональных работников НКО из стран новых членов ЕС, бывшего СССР и Украины на группу из 12–15 молодых людей.

Запад вдруг возымел желание за свой счёт воспитать на Украине такое число общественных лидеров, что их, стань они все профессиональными менеджерами, хватило бы на управление всей Европой. Хочешь заниматься профилактикой негативных явлений в молодёжной среде? Пройди школу лидеров! Хочешь бороться со СПИДОм, то есть раздавать чистые шприцы и метадон наркоманам? Помогать инвалидам? Бездомным животным? Научись психологии общения, работе в группах, влиянию! До сентября 2004 года в содержании этих мероприятий не было никакой политики. Но не было (или почти не было) и обучения прямому содержанию деятельности.

Вот типичный пример информации о мелком грантовом конкурсе, каких на Украине прошли десятки тысяч.

 

Программа: «Youth Action Net Award»

Deadline: 18 апреля, 2004 г.

Организация: International Youth Foundation и Nokia

Область: молодёжные инициативы

Условия: молодые люди в возрасте 18–24 лет, выполняющие какие‑либо лидерские функции в мероприятии, организованном молодёжью, направленном на создание положительных перемен в своём сообществе

Премия: $ 500

Итак, обучение лидеров – и никакой политики? Ну, да! «Какое, милые, сейчас тысячелетье на дворе?» Новые социальные технологии предоставляют более изящные и эффективные ходы. Ребята, путешествующие по семинарам и лагерям, представляют собой искусственное неформальное сообщество. Они, грубо говоря, передруживаются, обмениваются телефонами, е‑мейлами, контактируют. Как бы вне организаций или вперекрёст их – многие молодёжные мероприятия проходят с участием активистов разных видов деятельности.

Что такое вообще неформальное молодёжное движение? Прежде всего – система связей! Хиппи называли свой мир Системой – с большой буквы. Для них, отрицающих общественные ценности и опротестовывающих вещизм, единственной ценной вещью в мире была записная книжка с телефонами и адресами «вписок» в разных городах.

Итак, существует система молодёжных связей, в которую заведомо выбраны люди не хайрато‑немытые, а общественно активные, неравнодушные, прошедшие курсы обучения лидерству и создания организаций, психологические тренинги. И существуют к ней «ключики»: базы данных телефонов и мейлов естественных лидеров, звёзд, обаяшек, иногда даже пассионариев. Причём не всех подряд (пассионарии ведь и среди скинов есть, таких не надо), а тех, политические взгляды которых либеральны, демократичны, революционны – за самостийну Украину, против России и т. п. Других на этих семинарах и в лагерях… почему‑то почти нет, хотя никого оттуда за иные взгляды не исключают. Может, их так воспитали в этой среде, заманили подачками? Может быть. Ведь и воспитание, и поощрение – мирные, законные и этичные педагогические методы. А может, наоборот, они пришли в эту среду, потому что принесли такие взгляды из семьи, из общества, пришли, почуяв своё? Тогда педагогическая задача немного другая поиск этих людей и предоставление им возможностей личностного развития. Может быть и так. А может, и так, и эдак. Для практики это не имеет никакого значения. Имеет значение только то, что этих подкармливают, а тех – нет. И через три года работы (минимум! Это очень быстро – при высоком мастерстве!) получается список телефонов и е‑мейлов, по которым в момент «X» авторитетный человек (чаще всего – ровесник) сообщит keywоrd: ЮЩЕНКО.

Это технология одна из модификаций флэшмоба. О ней мы расскажем подробнее далее, а пока кратко: все члены сообщества получают сообщение о времени акции и её теме в виде условно‑символического названия, но ещё не знают её подробного содержания, точного места, не знают, что конкретно придётся делать. Приходят на мотивации прикола, дружбы с сообщившими – своими ребятами. Будет интересно, но неизвестно что. Точный сценарий действа сообщается на «предмобе» в другом месте неподалёку от места акции, обычно передаётся в виде записки за 15–40 минут до начала. Чтобы получить записку нужно тоже совершить какое‑то странное действие. Узнать о предмобе можно на сайте, по мобиле, SMS‑кой. Можно просто привести с собой на предмоб друга. Но точное содержание самого моба знает только очень узкий круг лиц.

Символическим названием моба может быть любое известное ключевое слово, да хоть Рогозин, Лимонов, Немцов, Жириновский… В преддверии возможной будущей русской оранжевой революции назовём его Чичиковым. После ключевого слова следует тематическое и индивидуальное расширение. Сообщения идут не радиально, и даже не по цепочкам, а по спонтанной, стохастической, но вероятностно надёжной сети неформальных связей. Вот если президентом будет Чичиков, то все наши реки будут чистыми. Не будет никаких химкомбинатов, терминалов и атомных электростанций. Все бомжи получат квартиры. Все беспризорные будут жить в светлых, сытных приютах, и на каждого будет по два психолога. Все инвалиды будут получать во‑от такую пенсию. Женщины обретут равные права с мужчинами, гомосексуалы – с бисексуалами. Все в Украине будут говорить по‑украински. В России не будет азеров и жидов. Менты? Ментов тоже не будет! Все будут жить сытно и богато. Европейский же путь развития! Где люди живут благополучно? Вот, в Европе! Потому туда и путь! Кстати, лично ты поедешь, наконец, на семинар в Париж.

Эта «накачка идеологией» якобы аполитичных организаций произошла на Украине где‑то в начале сентября 2004 года, в момент сезонного скачка плотности коммуникационной структуры – когда студенты пришли на занятия. Подчёркиваю: по неформальным молодёжным каналам, а не тупым вызыванием каждого будущего майданника в партком…то есть офис фонда.

Синие спохватились только тогда, когда революционеры в оранжевых валенках уже флиртовали на Майдане. Ну, да, и слушали музыку, и общались, и занимались политикой, и любовью: молодёжная тусовка – это всегда отчасти клуб. Вот тогда синие стали рекрутировать свою молодёжь, тупо копируя методику оранжевых. Ну, очень тупо! Как кинуть в тесто дрожжи – и тут же ставить его в печь и ждать пышного хлеба? Синие нашли палатки, сделали символику, добыли деньги – на поездки, питание, компенсации (это эвфемизм зарплаты в некоммерческих организациях по западной модели) В ноябре‑декабре у синих всё это быстренько появилось, но… Как заглядывать корове под хвост, ожидая рождения полутонного телёнка? А ты не забыл, белосиний брат мой, в позапрошлом году сводить её к быку, а в прошлом – запасти двойную порцию кормов, и самому с семьёй пожить какое‑то время без молока? Почти всё, что наобезьянничали синие, не действует без предварительной многолетней работы.

Конечно, среди майданников были и другие молодёжные сообщества – например, украинские националисты. Конечно, революцию сделала не только молодёжь. Была на майдане и киевская выживанщина. Киев, как и Москва, имеет высокий уровень жизни за счёт нищеты и вымирания остальной Украины, киевлянам революция выгодна. Были и другие либерал‑демократы.

Миф о «народном гневе» «стихийных» «неорганизованных» оранжевых имеет под собой очень серьёзное основание в общественном сознании. Это архаичное представление об иерархической структуре начальники‑начальники‑подчинённые, как единственно возможной социальной технологии. Оранжевые были великолепно организованы! Но по другой, сетевой технологии. Они, как молекулы из раствора, кристаллизовались вокруг ядра. Не будет специальных условий – и за миллионы лет солёное море не родит даже грязных октаэдров, а тем более – таких чёрных жемчужин социальной технологии, как ВОР Великая Оранжевая Революция. А кто создал мантию этого гигантского моллюска – вот это уж очевидно. Нам очевидно лично, своими, як кажуть по‑українськи, очами (глазами), без сведений из газет и ящиков. Один из авторов был на этих семинарах, на Майдане, мы говорили с сотнями этих ребят и слышали – тысячи. Очевидец – юридическое понятие.

Сейчас западные фонды в России таким же образом нацелены на систему внешкольного воспитания. Здесь тоже есть большие различия между Украиной и Россией. Доставшаяся в наследство от СССР модель привязана к капитальным сооружениям: пионерским лагерям, внешкольным учреждениям (Домам пионеров, Станциям юных техников и т. п.), детским клубам по месту жительства. Особенно удобны для воспитания клубы и лагеря. Детский клуб в СССР по нормативу должен был быть в каждом микрорайоне на 5000 – 15000 жителей (в зависимости от плотности застройки клубы были разной площади), и каждый был обеспечен штатом педагогов, оборудованием, бюджетом на мероприятия. Не везде нормативы выполнялись, но, в общем, система действовала. На Украине она почти разрушена самым простым способом: продана. Территории пионерлагерей – под особняки «новых», да эти лагеря и не заполнялись при исчезновении профсоюзной системы социальной помощи. Помещения клубов – коммерческим фирмам под магазины, офисы, склады.

Не стоит видеть в этом злого именно политического умысла, ведь то же произошло и, например, с кинотеатрами. Просто Украина беднее России. Переименованные Дома пионеров сохранились, потеряв, как минимум, половину площади, и занимаются коммерческим дополнительным образованием. Воспитанием не занимается вообще никто. Оранжевым пришлось создавать свою «мобильную», не привязанную к капитальным сооружениям, молодёжную сеть заново. Как видно по результатам, они с этим блестяще справились.

В России система внешкольного воспитания не настолько пострадала. В некоторых городах она потеряла часть площадей, а кое‑где и вообще сохранилась на советском уровне. Например, в Карелии. Только вы посмотрите, чем они там занимаются! Поголовное скаутское движение (не русское, а прозападное, скауты неоднородны, отношения между разными скаутскими конфессиями весьма неоднозначны), экология, права животных, национальные парки на подачки из‑за бугра. И, конечно, лидерство: школьные парламенты, студенческое самоуправление и прочая. Грант на гранте сидит и грантом погоняет. Кому же не хочется на шару поехать в Англию, на родину скаутов, или получить полштуки баксов на защиту кошек от сексуального насилия. Солидные суммы тратятся фондами, только ведь они составляют единицы процента от государственных (муниципальных) затрат на содержание капитальных сооружений.

Это не значит, что контрмеры невозможны. Контрмеры уже приняты, зарубежные грантовые потоки перекрыты или подрезаны, созданы свои. На эти действия правящей бюрократии хватило, так как опыт администрирования всё‑таки какой ни какой имеется. В том числе и в финансовой сфере. А вот что дальше? Хватит ли опыта социотехнического? Ведь социальные сети очень гибки и мобильны, и работают они по иным, отнюдь не бюрократическим правилам игры. Социальные технологии можно победить только социальными. Из пушки не стреляют по микробам. Соблюдение размерности необходимо не только в физике, а образу жизни можно противопоставить только другой, но всё же тоже образ жизни. А как она запускается эта самая жизнь? Именно это мы и рассматриваем в этой книге.

Оранжевую революцию в России активно готовят. Готовят со стороны – то, что появились соответствующие технологии, показала практика Сербии, Украины, Грузии, Киргизии. Созревает она и сама по себе, потому что развитие социальных сетей – объективный исторический процесс, остановив который можно погрузить общество в «летаргический сон» и неизбежное отставание и вымирание. К прогрессу техническому, социальному, менталитетному стоит подходить очень ответственно. Социальная ткань меняется, порождая новых социальных акторов, и они вооружены уже новыми механизмами влияния, вызревающими вместе с ними.

Технология оранжевых революций состоит не только из молодёжного бунта, но именно подготовка молодёжи – тема этой книги. Теоретически можно подавить революцию силой, как на площади Тяньаньмэнь, но силой ничего нельзя сделать, чтобы остановить её вызревание и подготовку. А против «китайского варианта» с тех пор разработано оружие – скупка генералов, как в Ираке и на Украине. Для тех, кто не продаётся, или, может, чересчур много просит, есть и другие методы. Очень странно застрелился министр внутренних дел Украины Юрий Кравченко.

Россия замерзает в ледяной глыбе коррумпированной бюрократии. Российская империя всегда была коррумпированной страной, но не настолько. В Европе генералы тоже зарабатывают намного меньше, чем успешные бизнесмены. Возможно ли, пользуясь этим, положить в чемодан 10 миллиардов долларов и сорганизовать революцию в Швейцарии? И заслуживает ли стабильности страна, где у любого пастуха общественного стада можно купить чужую дойную корову за пятачок?

Есть ли выход? Да, воспитание… но хватит ли на него времени, даже если… а кто знает, как это – «если»? Есть ли примеры в истории? Пока есть. И далеко за ними ездить не надо – можно даже без визы.

Есть такие популярные молодёжные движения – ролевики и реконстуркторы. Западные фонды почти никогда их не грантуют. В отличие от оранжистов и подобно панкам, они возникли спонтанно, обеспечивают поездки, палатки, костюмы, модели оружия, арендную плату за спортзалы для тренировок собственными (или родительскими) деньгами, и статистически аполитичны. В очень редких случаях у них есть спонсоры из мелкого или среднего местного бизнеса. Эти самые редкости, если спонсор оказывался оранжевым, дружными, сплочёнными на тренировках коллективами жили и действовали на киевском майдане!

Некоторые белорусские команды приезжают на турниры в экипировках рыцарей исторической реконструкции оценочной стоимостью 1000 долларов за комплект. Откуда – у детей такой бедной страны? А казённое! Как спортивная форма. А у тех, кто даже одет попроще, есть бесплатные помещения и спортзалы, цена которых намного дороже железа и ткани. Военно‑исторические клубы – малая часть государственной системы внешкольного воспитания – пережиток социализма. Легальная деятельность западных фондов на территории Белоруссии практически запрещена. Но этого мало. У белорусов есть интернет, спутниковое ТВ, CD и DVD, множительная техника, поездки к демократическим соседям – железный занавес не построишь. Приходится не только принимать жесткие протекционистские меры, но и создавать «рыночную конкуренцию на рынке воспитания».

Результат? Посмотрите телеархивы Березовского НТВ, фильмы режиссёров белорусской оппозиции, где запечатлены сцены разгона мирных антилукашенковских демонстраций. Остановите кадр и посчитайте на глаз средний возраст жертв репрессий. Сравните с кадрами киевского Майдана. Следующее задание для начинающего политолога – спрогнозируйте, какая цифра получится, когда Бишкек наступит в Москве?

За контроль над общественными движениями, который, по мнению авторов, может быть реальным только при использовании социотехнических приёмов, в ближайшее время развернётся нешуточная борьба. А если нет – всё будет ещё «веселее».

 

Текстовые иллюстрации

 

Оранжевые экологи

 

Рассказывает Михаил Кордонский

Западная Украина примерно за год до Оранжевой революции. Семинар активистов экологических движений. Участники – в основном молодёжь, лучшая её часть: ребята, неравнодушные к судьбам своей страны и планеты, уделяющие добровольно и бескорыстно часть своего времени не кафешным посиделкам, а общественной деятельности. На этот семинар съехались со всей Украины не за свой счёт. Проезд, проживание – в одной из лучших и дорогих гостиниц, питание – в приличном ресторане, высококвалифицированные преподаватели из Европы, переводчики – всё оплачено. Для ребят и девушек 18–24 лет, не из жирненьких богатых семей, возможность потусоваться в среде своих – зелёных (родство душ), просто погулять – даже после напряжённого рабочего дня, подружиться с девушками, а в гостиницах нынче порядки не советские… Всё это огромная ценность, не измеряемая ни в каких совершенно условных единицах…

Тусовка создана самым простым, но самым ресурсоёмким способом. Теперь важно наладить информационные каналы, тогда существование тусовки может поддерживаться достаточно долго. Точки вброса нужной информации в нужный момент тоже определены.

Ни‑ни – никакой политики, никакой политической агитации. Такие мелочи, что в учебных классах висят портреты Ющенко (хотя по всему городу Януковича: админресурс‑с) можно не считать – помещение‑то арендованное. Но вот уже не мелочь, только формально, якобы, не относящаяся к политике: семинар проходит на украинском языке. Представители Молдавии (семинар международный) – уже на грани молодёжного возраста, точно не волонтёры, а профессиональные работники представительств западных фондов, идейно говорят только… по‑английски! Не знают они украинского, а по‑русски – не положено. В кулуарах, за распитием прекрасного молдавского вина, они же, конечно, говорят по‑русски без акцента – поколение, ещё учившееся в советских школах. Представительница некогда братской Болгарии, более раскованная и, очевидно, менее зависимая, откровенно заявляет, что знает русский, но не знает украинского. Славянские языки похожи, но при беглом и сложном разговоре, слыша впервые, понимать трудно. Тогда переводчица (из уважения, очевидно, к представителю страны – члена ЕС) начинает переводить для неё с украинского на английский.

В диффузной группе тусовки жёстко вводится то, что в терминологии этой книги маркируется как «клубные законы». Очень быстро происходит переход от стадии адаптации к ассоциации, подняты соответствующие «флаги», тренеры и ведущие заняли лидерские позиции и прививают в качестве данности нужные им нормы поведения.

В кулуарах все, кроме переводчицы, говорят по‑русски. Да и на семинаре, как только лексика по теме усложняется и яркий оратор использует метафорические обороты, ассоциации незаметно перескакивают на русский все, включая идейную переводчицу‑киевлянку.

Фаза ассоциации: те, кто недовольны введёнными нормами, выполняют их, но группируются с подобными себе, где идёт обсуждение норм и их нарушение.

Это политика? Нет, это смех один. Смех сквозь слёзы. Вспоминалось это лингвистическое двоемыслие при виде огромных куч дерьма в подворотнях Крещатика, под доносившиеся с Майдана речи ораторов на суржике (простонародной смеси русского с украинским). Киев всегда был очень чистым городом. А где, вы думаете, оправлялись эти десятки тысяч жителей палаточного городка и сотни тысяч приходящих днём киевлян? Нет у них своего Лужкова! Лучший хозяйственник России, наверное, закажет соразмерное количество биотуалетов для Красной площади. Уже пора, а то фирмы заказ выполнить не успеют. Только это дерьмо, как в романе Виктора Пелевина, никуда не денется, а временно перейдёт в другое измерение, чтобы потом прорваться и затопить всех нас.

Итак, экологический семинар, ни слова о политике и ни слова об… экологии. Молодые, нетерпеливые, бьют копытами не только в коридорах, но и на уроках: «Так когда же?… Когда же мы, наконец, будем говорить об экологии?!! А у нас река… А у нас завод… А…».

Группа разделилась на микрогруппы с разным отношением к законам группы – ещё один типичный признак фазы ассоциации).

Тогда руководитель‑европеец встаёт во весь рост, переходит со своего беглого на медленный пиджин‑инглиш и строго сообщает: «Subject of this seminar – creation of public organizations. All of you knew about it, when received the prompt. Please, do not prevent to work!». (Темой этого семинара является создание общественных организаций.

Вы все знали это, когда принимали приглашение сюда приехать. Пожалуйста, не мешайте работать!)

Авторитарное подавление инакомыслия мешает полноценному сплочению микрогрупп в коннектив, к чему стремится большинство неформалов. Но в данном случае руководителям семинара это не нужно. Коннектив эффективно действует 3–4 года, а до революции остаётся год. После революции этот коннектив не только не нужен, но и вреден. Для выполнения одной краткосрочной задачи выбрана оптимальная технология, в нашей терминологии «флэш‑группа».

Действительно, уметь сорганизовываться нужно всем, и экологам в том числе. Предмет преподаётся на высоком уровне. Формы, регистрация, группы, структуры, системы связи (особое внимание Интернету, у всех участников он есть и почти у всех техника и каналы оплачены западными фондами). Менеджмент, лидерство, пиар, поиск и набор новых членов. Лекции, обсуждения, работа по группам, письменные отчёты перемежаются психологическими мини‑тренингами.

Группа с помощью психотехник ускоренно переходит в фазу кооперации. Психологи‑тренеры – высококвалицированные и высокооплачиваемые профессионалы. Методика тренингов распространяется среди некоторых неформалов теми же западными фондами, через гранты, иногда её любители выделяются в отдельные течения, которые используются как подготовленный резерв в нужный момент привлекаются в рамках новых грантовых программ. Но о них – отдельный рассказ, не здесь. Неформальные непрофессиональные тренеры имеют различный уровень подготовки, многие просто не владеют необходимой техникой, да и отношение другое в среде неформалов в 2000‑е годы слово «психолог» всё больше употребляется с отрицательно‑ироническим оттенком.

В педсоставе большинства семинаров есть психолог. В лагерях обязательна группа профессиональных психологов. В составе любых, даже кратковременных семинаров почти всегда есть психологические экспресс‑тренинги на сплочение группы. В лагерях тренинговая форма занимает до трети всего учебного процесса, а также практикуется как досуговая. Некоторые одно‑трёхдневные семинары полностью построены в виде психологических тренингов.

Тренинговое движение – активная составляющая современного неформального поля. Основным транслятором движения является сам психологический тренинг. Движение явно претендует на переход к конвиксии, но пока не очень ясно удалось ли это ему или это всего лишь мода. Однако транслятор тренинга, как мы видим, был взят на вооружение и социоинженерами Оранжевой революции.

 

Синтез новых движений

 

Новый генезис

 

Напоминаем, что циклы зарождения, активности и угасания общественных движений в России наблюдались с 1910 по 1935 годы, с 1935 по 1960 годы, с 1960 по 1985 годы, и, наконец, с 1985 по сегодняшний день. Примерный цикл укладывается в 25 лет.

Конечно же, указанные сроки условны. 1910, 1935, 1960, 1985 некие точки отсчёта. Опираясь на них, удобно классифицировать основную массу рассмотренных нами движений. Реально от этих точек существует некий разброс в плюс‑минус пять лет как минимум. Движения не возникают в один год, а появляются друг за дружкой, и развиваются со сдвигом фаз, и сходят с лидерской арены в общественном поле тоже не одновременно. Но всё‑таки вокруг указанных временных точек плотность появления новых движений и угасания старых наиболее высока. И если это не случайность, а закономерность, то новая точка всплеска общественных движений 2010 год.

Сейчас на дворе 2007 год, и признаки будущего должны уже не предсказываться, а наблюдаться. Беглый взгляд на поле деятельности московских неформалов легко выделяет несколько подходящих под критерии генезиса явлений.

 

Молодёжное политическое движение

 

Как прекрасно показал Павел Данилин (28), большинство из тех, кто гордо именует себя политическими молодёжными движениями, представляют собой политические кружки и клубы от 5 до 30 человек. В редких случаях это круги и системы, объединяющие несколько таких клубов, иногда в разных городах. В нашей терминологии консорции первого, изредка второго порядка.

Мода на политические молодёжные движения, появившаяся после украинской оранжевой революции, породила массу откровенных симулянтов и симулякров. Классификация их по политическим взглядам (точнее декларациям) целесообразна для политика Данилина, но не для нас, технологов. Жизнь в таких группах полностью идентична. Политкружок, занимающийся идеологическим просвещением и планирующий акции. Далее собственно акции: пикеты, флэшмобы, марши. Наконец, как пиковая и наиболее яркая форма акции прямого действия, «биты» (впрочем, на последние решаются далеко не все).

Часто деятельность группы координируется посредством форумов, рассылок, ЖЖ и иных виртуальных форм, а нередко вся деятельность только в Интернете и происходит. Сетевые сообщества, несомненно, новая форма общественной жизни, но не единственная, и надеемся, никогда таковой не станет; жанр киберпанка в основном состоит из антиутопий. В реале или в Сети, активисты иногда противоположных по политическим декларациям групп часто переходят из одного проекта (на их сленге именуемого отдельным и самостоятельным движением) в другой. Единство в формах жизни сводит переход к нескольким нажатиям клавиш или поездке на автобусе. Даже несколько страниц декларации (устава и т. п.) уже известны каждому врагу потенциальному другу. Не нужно вникать в новые традиции, осваивать новую субкультуру, имеющую свои как жанровые, так и социальные традиции.

Насколько, к примеру, сложнее переход рок‑музыканта к реконструкторам: «Ну, играть ты умеешь, споёшь чё‑нибудь на отдыхе… А фехтовать? Гитара у тебя классная, дорогая, а доспех где? Вот надевай пока мой доспех, бери меч и становись в стойку. Будем тебя учить». Минимальный процесс обучения несколько месяцев напряжённых тренировок.

<\/a>") //-->