Эмоциональные концепты в эпистолярном наследии а.п.чехова

Мисюра Елена,

Филиал КГПУ им. В.П.Астафьева в г. Канске

«Эти чеховские письма — шедевр искусства жизни, не имеющего примет и не оставляющего следов».

И. Клех

Каждый писатель свою настоящую и лучшую суть выражает в письмах. Эти письма являются своеобразными священными писаниями его таланта. Эпистолярное наследие - это богатейший материал для изучения индивидуального стиля писателя. Письма не отягощены функциями, которые присущи жанрам художественной и публицистической литературы. Отсюда речевая раскованность слога и «широта речевой стихии чеховского индивидуального стиля, разнообразие стилевого и грамматического лада» [2. С. 261-262]. По мнению литературного критика Юлия Исаевича Айхенвальда, письма Антона Павловича Чехова – это особое творчество, они представляют собой ценный литературный памятник, художественную красоту. В нашей эпистолярной словесности занимают они одно из первых мест.

На основе эпистолярного наследия А.П. Чехова (переписки Чехова с женой О.Л. Книппер 16 июня 1899 года по 26 апреля 1904 года, где общий объем проанализированного материала составил 171 письмо) прослеживается содержательное наполнение эмоциональных концептов «любовь», «радость» и «страх».

Ключевым понятием работы является «концепт». На протяжении исследования опирались на определение концепта Ю.С. Степанова: «Концепт – это «сгусток культуры в сознании человека, пучок представлений, понятий, знаний, ассоциаций, переживаний» [3. C. 42].

Цель данного исследования - интерпретировать содержательное наполнение эмоциональных концептов «любовь», «радость» и «страх» на материале эпистолярного наследия А.П. Чехова

Концепт «любовь» - один из ключевых эмоциональных концептов в письмах А.П. Чехова к его жене. В «Толковом словаре русского языка» С. И. Ожегова и Н. И. Шведовой дается следующее значения слова «любовь»: 1. Чувство самоотверженной и глубокой привязанности, сердечного влечения. Л. к родине. Горячая л. Взаим­ная л. 2. Склонность, пристрастие к чему-нибудь. Л. к музыке. Л. к искусству [6. С.329]. В содержание чеховского концепта «любовь» входят оба значения.

Смысловая доминанта концепта «любовь»: любовь – чувство сильной и глубокой привязанности к данному лицу (чему-либо). Семантические модификации, которые непосредственно прослеживаются в эпистолярном наследии А.П. Чехова:

1) любовь-страдание («Без тебя я повешусь». (13 авг. 1900); Без тебя бы я постарел как репейник под забором». Общее количество употреблений в письмах – 34

2) любовь-привязанность («…мне очень, очень, очень скучно без тебя». Общее количество употреблений – 17

3) любовь-страсть («…я тебя буду любить свирепо, как араб»; «Я твой! Возьми меня и съешь с уксусом и прованским маслом». Общее количество употреблений – 4.

4) любовь-забота («Ну, будь здоровехонька, не хандри, не кукси.(5 и 6 окт. 1903); Самое большое количество употреблений – 100.

(Процентное соотношение семантических модификаций Приложение 1).

Выявлено и прямое признание, переданное непосредственно лексемами концепта «любовь»: «Я тебя люблю». Это признание в анализируемых письмах встречается 15 раз; усиление этого чувства передано лексемами «Я тебя очень люблю», встречается 3 раза; нарастание любви: «люблю и буду любить», «люблю по-прежнему» (авторск.).

И как концепт, и как именование чувства радость недостаточно описана в лингвистике. По замечанию лингвиста Честертона, - это «неуловимая материя». Радость может обозначать как объективное явление, так и субъективное чувство [5. С. 15]. В «Толковом словаре русского языка» С. И. Ожегова и Н. И. Шведовой «радость» определяется как: 1. Веселое чувство, ощущение большого душевного удовлетворения. Испытать р. доставлять р. 2. То, что (тот, кто) вызывает такое чувство. Радости жизни. Дети – р. матери. 3. радостное, счастливое событие, обстоятельство. В семье р.: приехал сын. Случилась большая р. [6. С. 629]. В анализируемых письмах А.П. Чехова к О.Л. Книппер прослеживаются все три значения.

В составе смысловой доминанты концепта «радость» выделяется: радость - чувство удовольствия, удовлетворения. Найденный лексико–семантический вариант: радость - чувство удовольствия, сочетающееся с физическим влечением к данному лицу. Семантические модификации, найденные в текстах писем:

радость-альтруизм («Из тебя, бабуля, выйдет года через два-три актриса самая настоящая, я тобой уже горжусь и радуюсь за тебя». 5 употреблений.

радость-состояние («…твои письма радуют меня всякий раз и поднимают мое настроение, которое каждый день бывает сухим и черствым, как крымская земля. Самое большое количество употреблений – 16.

(Семантические модификации концепта «радость» представлены в Приложении 2).

Чехов часто употребляет выражение «радость моя» (20 употреблений).

Страх является одним из ключевых концептов литературы, т.е. ядерной (базовой) единицей картины мира, обладающей экзистенциальной значимостью и для отдельной языковой личности, и для лингвокультурного сообщества в целом. Страх рассматривается в качестве одного из основных эмоциональных концептов. [1.С. 25].

В составе концепта «страх» не выделяется смысловой доминанты, поэтому рассмотрены семантические модификации:

1) психическая действенность («Скоро ли, наконец, я тебя увижу»?; «Да есть ли у меня жена? Где она»? - 7 употреблений;

2) боязнь быть забытым: «Не забывай меня, вспоминай хоть раз в неделю».- 11 употреблений;

3) боязнь за физическое состояние жены: «Дай мне слово, что ты не будешь хворать» (30 янв. 1903) – 8 употреблений.

4) боязнь потерять переписку с женой: «Без твоих писем я не могу существовать» «…ангел мой, пиши твоему старику почаще» - 17 употреблений.

(Процентное соотношение семантических модификаций концепта «страх» представлено в Приложении 3).

Наблюдается интенсивность переживания, которая в письмах выражена непосредственно лексемами концепта «страх»: «Страшно скучаю» (8 сент. 1900) и «Становится страшно» (26 дек. 1900) - 2 употребления.

На основе проведенного исследования можем констатировать, что эмоциональные концепты «любовь», «радость», «страх» нашли свое содержательное наполнение на основе эпистолярного наследия А.П. Чехова. В примерах, взятых из текстов 171 письма выделено 174 употребления – концепт «любовь», 41 употребление – концепт «радость», 69 употреблений – концепт «страх».

Смысловая доминанта концепта «любовь» - чувство сильной и глубокой привязанности к данному лицу (чему-либо) представлена 4 модификациями; смысловая доминанта концепта «радость» - чувство удовольствия, удовлетворения представлена 2 модификациями; концепт «страх» представлен семантическими модификациями.

Библиографический список:

Волостных И.А. Эмоциональные концепты «страх» и «печаль» в русской и французской языковых картинах мира (лингвокультурологический аспект): Автореф. диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Краснодар, 2007. С. 25

Дерман А.Б. Творческий портрет Чехова. М., 1929. С. 261-262

Маслова В.А. Введение в когнитивную лингвистику. М., 2006. С. 42

Севрюгина Е.В. Языковое отражение концептов «любовь» и «красота» в поэзии Ф.И. Тютчева и У. Вордсворта: Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 2003. С.6-12

Сергеева Д.Н. Концепт «радость» в русском и английском языках: Сопоставительный анализ на материале произведений Ф.М. Достоевского и  Ч. Диккенса: Автореф. М., 2004. С.15

Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. 2-е издание. М., 1994. С. 329, 629, 761

Широкова И.А. Эмоциональный концепт «любовь» в идеостиле А.С.Пушкина: Автореф. Тюмень, 2006. С. 15

Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 тт. М., 1974-1983.

Приложение 1

Диаграммы, представляющие процентное соотношение семантических модификаций доминанты концепта «любовь»

Приложение 2

Диаграммы, представляющие процентное соотношение семантических модификаций доминанты концепта «радость»

Приложение 3

Диаграмма, представляющая процентное соотношение семантических модификаций концепта «страх»

ЭКСПРЕССИВНОЕ УПОТРЕБЛЕНИЕ ФОРМ ГЛАГОЛА В ПРОЗАИЧЕСКИХ ТЕКСТАХ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Ермолаева Елена,

ЛПИ филиал СФУ

В настоящее время существуют необходимость адекватного понимания высказывания, потребность в овладении механизмами позитивного речевого воздействия, проблема преодоления коммуникативной неграмотности, бедности речи. В этой связи особый интерес приобретает изучение экспрессивных средств языка, в частности глагольных форм, которые употребляются в переносном значении. Предметом нашего анализа выступают экспрессивные формы наклонения, которые извлекались из текстов художественной прозы.

Термином «экспрессивность» пользуются и эстетика, и литературоведение, и лингвистика, вкладывая в него разное содержание, поэтому понимание их часто бывает затруднено. Анализ содержания работ по стилистике позволяет утверждать, что в них термины «экспрессивность», «изобразительность» и «выразительность» разными исследователями понимаются не одинаково. В «Стилистике русского языка» А.И.Ефимова находим недифференцированное употребление этих терминов: «Экспрессивность имён существительных», «Выразительные качества местоимений», «Изобразительность обращений» и т.п. [1].

В лингвистической литературе перечень аспектов категории экспрессивности определялся по-разному. Экспрессивность характеризуют через эмоциональность [2]; не только через эмоциональность, но и через волевое, и интеллектуальное содержание [3]; трактуют через выразительность [4, с. 29-30]; через выразительность и изобразительность [5, с. 5-14; 6]; определяют через такие компоненты, как эмоциональность, оценочность [7, с. 637-638]; включают в это понятие не только эмоциональность и оценочность, но и интенсивность [8, с. 404]; соотносят с оценочностью, образностью, усилением [9, с. 26]. Таким образом, в научной литературе существуют различные перечни компонентов экспрессивности.

А.П. Сковородников, Г.А. Копнина, учитывая необходимость системного соотнесения определения экспрессивности с определениями других терминов элокуци (выразительности, образности), определяют её «как такую совокупность признаков языковой/речевой единицы, а также целого текста или его фрагмента, благодаря которым говорящий (пишущий) выражает своё субъективное отношение к содержанию или адресату речи» [10, с. 363]. К числу составляющих компонентов категории экспрессивности они относят эмоциональность, оценочность, интенсивность, образность. Именно такой трактовки категории экспрессивности мы и придерживаемся в нашем исследовании.

Обзор современной научной литературы в области экспрессивности позволяет констатировать: 1) это многоаспектная категория; 2) она выражает отношение субъекта речи к предмету сообщения; 3) может создаваться на основе несоответствия стилистической маркированности и употребления той или иной единицы, при соблюдении фактора уместности; 4) выявляется на фоне нейтрального употребления языковой/речевой единицы.

Нейтральными формами в грамматическом отношении являются такие случаи, когда форма соответствует содержанию (прямые значения). Под экспрессивными формами глагола мы понимает такие, которые употребляются в переносном значении, т.е. форма наклонения и времени не соответствует своему грамматическому содержанию. Это позволяет их квалифицировать как формы, отклоняющиеся от нейтрального грамматического варианта.

Ограниченный объём статьи позволяет нам рассмотреть только особенности функционирования экспрессивных глагольных форм наклонения.

Экспрессивное употребление глагольных форм издавна привлекали внимание исследователей. В своё время академик В.В. Виноградов отмечал, что богатство значений глагола обусловлено многообразием не только его смысловых оттенков, но и синтаксических связей. Переносное значение категории наклонения и времени раскрывается только в синтактико-контекстуальных условиях.

Нами выявлены примеры, которые содержат переносное употребление повелительного, изъявительного и условного наклонений.

Экспрессивное употребление формы повелительного наклонения в значении изъявительного: 1) Обидно, конечно: может быть, дом близко, в нём мать, дедушка, отец, еды сколько хочешь, а тут сиди и жди (= "сидишь и ждёшь"), пока кто-нибудь проплывёт, а плавают в низовьях Енисея не часто (В. Астафьев. Васюткино озеро); в значении условного: 2) Хомуты, постромки из казенной яловой кожи, смазанные дегтем. Рви – не порвёшь (= "хоть рвал бы – не порвал") (Ч. Айтматов. Ранние журавли).

Переносное употребление формы изъявительного наклонения обнаруживается в следующих примерах: в значении повелительного: 3) - Это как наша мама. Она всё нам отдаёт [о капалухе, птице, которая высиживает птенцов, выщипывает из груди пух, чтобы согревать яйца – Е. Е]. Всё, каждую капельку <…> - грустно, по-взрослому сказал кто-то из ребят и, должно быть, застеснявшись этих нежных слов, произнесённых впервые в жизни, недовольно крикнул: - А ну пошли (= "пойдёмте") стадо догонять! (В. Астафьев. Капалуха); в значении условного: 4) – Ах ты какой, Федя; ну послал (= "послал бы") кого за водой – и вся тут (А. Жуков. Расстреляй его, Господи).

Форма условного наклонения также может употребляться в переносном значении. Примеры: 5) - Сходил бы (= "сходи")  ты, Вовка, к Сенихе, скажи, не дашь ли, бабушка, дрожжей? (В. Белов. Вовка-Сатюк) - в значении повелительного; 6) Я попросил бы Вас (= "я вас прошу"), дорогой читатель, разрешить рассказать историю, которая меня очень потрясла (А. Жуков. Расстреляй его, Господи) - в значении изъявительного.

В прозаических художественных текстах, которые нами обследовались, наиболее частотно в переносном (экспрессивном) значении употребляется форма повелительного наклонения (56 \% от общего числа примеров). Меньший процент приходится на переносную форму изъявительного наклонения (32\%). Наименьший - на форму условного (12\%).

В художественных прозаических текстах экспрессивные формы наклонений используются для реализации различных смысло-стилистических функций.

1. Одной из распространённых функций является функция имитации разговорной речи. Данная функция является разновидностью характерологической функции, которая даёт характеристику герою через его специфику речи, поведение, внешность и т.д. Мы рассматриваем речевой аспект характеристики персонажа. В этом случае переносные формы наклонений встречаются, как правило, в речи персонажей, которые проживают в сельской местности и принадлежат к поколению пожилых людей, которые не получили достаточного уровня образования, но несмотря на это их речь является самобытной и по-своему очень выразительной: 7) - Вот так гость! – засмеялся дедушка. – Бери его под белы руки, ничего не услышит (В. Белов. Вовка-Сатюк); 8) - Вот каникулы начнутся – привезут, ухаживай, бабка! (А. Жуков. Расстреляй его, Господи). Также эта функция частотно реализуется в детской речи: их речь эмоциональна и допускает отклонения от грамматических стандартов, поскольку они детьми недостаточно ещё усвоены: 9) - Купайся себе сколько влезет, хоть с утра и до вечера. Надоест – ну тогда птицеверблюдов гоняй (Ч. Айтматов. Ранние журавли). (См. ещё илл. 3.)

2. В авторской речи, на наш взгляд, переносные употребления наклонения используются с целью реализации приёма интимизации: в этом случае автор стремиться приблизить читателя посредством непринуждённого тона, близкого к разговорной речи, донести читателю свою позицию, своё мнение на то или иное событие: 10) От мальчика, как от гончей собаки, не надо бежать – непременно бросится он в погоню, разожжётся в нём азарт. Берегись тогда живая душа! (В. Астафьев. Зачем я убил коростеля); 11) Думай  не думай – воевать надо, связь налаживать надо (В. Астафьев. Сибиряк). В данных примерах форма повелительного наклонения употреблена в формальном значении, т.к. отсутствует побуждение к действию. Усиливает субъективность речи в контексте несобственно-прямой речи, а также усиливает риторическое восклицание и вопросительное обращение. Передача непосредственности, как в разговорной речи, следовательно, ведет к интимизации (см. также илл. 6).

3. Анализируемые формы наклонения могут реализовать усилительную функцию: в этом случае происходит усиление определённого смысла высказывания.

Примеры: 12) - Ни боже мой!- возмутилась мать. – Близко к избе вас с ружьём не допущу. Гармошку, приёмник покупайте, а ружья, чтобы и духу не было! (В. Астафьев. Васюткино озеро). Здесь форма повелительного наклонения используется для выражения не волеизъявления, а как для разрешения, как одно из условий. Это говорит о том, что значение данного наклонения в этом контексте не соответствует его грамматическому значению. 13) - Сходил бы ты, Вовка, к Сенихе, скажи, не дашь ли, бабушка, дрожжей? (В.Белов. Вовка-Сатюк).  Рассматривая первую часть предложения, мы можем наблюдать процесс использования форы сослагательного наклонения в значении повелительного. Это позволяет выразить мягкое, деликатное побуждение, в нашем случае, смягчить приказ. Во второй части предложения – форма изъявительного наклонения употреблена в значении повелительного. Здесь смягчение происходит за счет употребления частицы «ли».

Таким образом, переносные формы наклонения позволяют привносить в художественную прозу живость, яркость изложения, присущую разговорной речи, непосредственность, которая характерна для детской речи, различные эмоциональные, оценочные и прочие смысловые оттенки.

Библиографический список:

Ефимов, А.И. Стилистика русского языка / А.И. Ефимов. – М.: Просвещение, 1969. – 262 с.

Баранов, А.Г. Эмоциональная экспрессия – язык – текст / А.Г. Баранов // Филология. 1993. №1.

Галкина-Федорчук, Е.М. Об экспрессивности и эмоциональности в языке / Е.М. Галкина-Федорук // Сб. ст. по языкознанию. – М.: Издательство Моск. ун-та, 1958. С. 103-125.

Саввова, М.Р. Выразительность / М.Р. Саввова // Педагогическое речеведение. Словарь-справочник. – 2-е изд., испр. и доп. / Под ред. Т.А. Ладыженской и А.К. Михальской; сост. А.А. Князьков. – М.: Флинта: Наука, 1998. С. 29-30.

Капацинская, Е.В. Значение термина «Изобразительность» и его функционирование / Е.В. Капацинская // Проблемы Экспрессивной стилистики / Под ред. Т.Г. Хазагерова. Вып. 2. – Ростов-на-дону: РГУ, 1992. С. 5-14.

Хазагеров, Т.Г. Общая риторика: Курс лекций и словарь риторических фигур: Учеб. пос. / Т.Г. Хазагеров, Л.С. Ширина - Ростов-на-Д.: РГУ, 1994. - 192 с.

Телия, В.Н. Экспрессивность / В.Н. Телия // Энциклопедия. Русский язык. - М., 1997. С. 637.

Матвеева, Т.В. Учебный словарь: русский язык, культура речи, стилистика, риторика / Т.В. Матвеева. – М.: Флинта: Наука, 2003. – 432 с.

Туранский, И.И. Семантическая категория интенсивности как понятие экспрессивной стилистики / И.И. Туранский // Проблемы экспрессивной стилистики. Вып. 2 / Отв. ред. Т.Г. Хазагеров. – Ростов-на-Д.: РГУ, 1992. С. 7-35.

Сковородников, А.П. Экспрессивность / А.П. Сковородников, Г.А. Копнина // Энциклопедический словарь-справочник. Выразительные средства русского языка и речевые ошибки и недочеты / Под ред. А.П. Сковородникова. – М.: Флинта: Наука, 2005. С. 362-364.