1.1. проблема агрессивности и ее решение в психологической науке

Рост агрессивных тенденций в подростковой среде отража­ет одну из острейших социальных проблем нашего общества, где за последние годы резко возросла молодежная преступ­ность, особенно преступность подростков. При этом тревожит факт увеличения числа преступлений против личности, влекущих за собой тяжкие телесные повреждения. Участились случаи групповых драк подростков, носящих ожесточенный характер.

В этих условиях особенно актуализируется анализ проблемы агрессивного поведения детей подросткового возраста. Эта проблема является предметом большого числа психологических ра­бот как в нашей стране, так и за рубежом. Ей, в частности, посвящены специальные монографии (Bandura A., 1950; Walter R., 1959; Berkowits Z., 1962; Buss A., 1961; Lorens K., 1967; Richard C, Walters R., Murray Braun, 1948) и значительное число экспериментальных работ. При всем этом Г. Кауфман (Kaufmann, 1965) имел достаточно оснований утверждать, что в данной проблеме «мы стоим еще на совсем неведомой почве».

Не случайно до сих пор нет четкого определения понятия «агрессия». Известно, что в быту термин «агрессия» имеет ши­рокое распространение для обозначения насильственных зах­ватнических действий.

Агрессия (и агрессоры) всегда оцениваются резко отрица­тельно как выражение антигуманизма, насилия, культа грубой силы. В то же время имеются случаи, когда об агрессивных дей­ствиях говорят как об энергично наступательных и дают им по­ложительную оценку. Это обычно делается, если речь идет о

спортивных состязаниях: отсутствие у команды спортивной «злости» или агрессивности оценивается как существенный не­достаток. Однако «положительная агрессия» является, скорее, исключением, имеющим место в узко специальной сфере.

В основном же под агрессией понимается вредоносное по­ведение. Причем в понятии «агрессия» объединяются различные по форме и результатам акты поведения — от таких, как злые шутки, сплетни, враждебные фантазии, деструктивные формы поведения, до бандитизма и убийств.

В подростковой жизни нередко встречаются формы насиль­ственного поведения, определяемого в терминах «задиристость», «драчливость», «озлобленность», «жестокость».

К агрессивности близко подходит состояние враждебности. Согласно Басс (Buss, 1961), враждебность — более узкое по на­правленности состояние, всегда имеющее определенный объект. Часто враждебность и агрессивность сочетаются, но не­редко люди могут находиться во враждебных и даже антагонис­тических отношениях, однако никакой агрессивности не про­являют хотя бы потому, что заранее известны ее отрицательные последствия для «агрессора». Бывает и агрессивность без враж­дебности, когда обижают людей, к которым никаких враждеб­ных чувств не питают.

Психологи, находящиеся на бихевиористских позициях, обыч­но говорят об агрессивном поведении, т.е. об открытых, внешне выраженных действиях. Эти действия очень активные, часто ини­циативные и всегда приносящие объекту (человеку, а в некоторых случаях и неодушевленному предмету) какой-то вред.

Таким образом, агрессивные действия всегда вредоносны, но степень этой вредоносности зависит как от агрессора, так и от оказываемого ему сопротивления.

Обычно указывается, что агрессивные действия весьма раз­нообразны по форме и по причиняемому вреду. Так, многие преступления рассматриваются как проявление агрессии: пося­гательства на благополучие и жизнь человека, например. В то же время агрессивное поведение нередко выражается в грубых, ос­корбительных, насмешливых или язвительных словах. Такого рода агрессивные слова порой воспринимаются даже более бо­лезненно, чем агрессивные действия.

Американские исследователи агрессии пришли к выводу, что о ней нельзя судить лишь по внешнему поведению. Если один человек бьет, это еще не означает, что он действует аг­рессивно. Так, Дж. Каган (Kagan, 1969) справедливо утверждал, что для суждения об агрессивности акта необходимо знать его мотивы и то, как он переживается. Подобным образом Фишбах

(Feshbach, 1964) настаивал на включении мотивационных фак­торов в определение агрессии.

К настоящему времени различными авторами предложено множество определений агрессии, ни одно из которых не мо­жет быть признано исчерпывающим и общеупотребительным. Представляется возможным выделить следующие трактовки этого понятия.

Во-первых, под агрессией понимается сильная активность, стремление к самоутверждению. Так, Л. Бендер (Bender L., 1963), например, говорит об агрессии как тенденции прибли­жения к объекту или удаления от него, а Ф. Аллан (Allan F., 1964) описывает ее как внутреннюю силу (не объясняя ее про­исхождения), дающую человеку возможность противостоять внешним силам.

Во-вторых, под агрессией понимаются акты враждебности, атаки, разрушения, то есть действия, которые вредят другому лицу или объекту. Например, X. Дельгадо (Delgado H., 1963) ут­верждает, что «человеческая агрессивность есть поведенческая реакция, характеризующаяся проявлением силы в попытке на­нести вред или ущерб личности или обществу».

В то же время многие авторы разводят понятия агрессии как специфической формы поведения и агрессивности как психи­ческого свойства личности. Агрессия трактуется как процесс, имеющий специфическую функцию и организацию; агрессив­ность же рассматривается как некоторая структура, являющая­ся компонентом более сложной структуры психических свойств человека.

Давая определение агрессии, ряд исследователей стремятся сделать это на основе изучения поддающихся объективному наблюдению и измерению явлений, чаще всего актов поведе­ния. Например, Басс (Buss A., 1961) определяет агрессию как «реакцию», в результате которой другой организм получает болевые стимулы, а Уилсон (Uilson, 1964) как «физическое действие или угрозу такого действия со стороны одной особи, которые уменьшают свободу или генетическую приспособлен­ность другой особи».

Таким образом, определяя агрессию, некоторые психологи игнорируют коренные различия в поведении человека и живот­ных. При этом приводимые ими определения носят формаль­ный характер, так как при подобном подходе к проявлению аг­рессии можно причислить: действия волка, убивающего овцу и съедающего ее; действия солдат, расстреливающих преступни­ков; действия мальчика, который пытается помочь старушке, но делает это так неловко, что она падает, и т.д.

7

Существенным недостатком приведенных определений, не позволяющим вскрыть психологическое содержание агрессии, является то, что конкретные действия как бы отрываются от их мотива. В результате такие действия, например, как неудачная попытка убийства, мечты об избиении кого-либо, не подпадают под определение агрессии, предложенное Бассом, хотя их агрессивный характер очевиден.

В настоящее время все больше утверждается представление об агрессии как мотивированных внешних действиях, нарушающих нормы и правила сосуществования, наносящих вред, причиня­ющих боль и страдание людям. В этом плане заслуживает внима­ния различение агрессии инструментальной и преднамеренной. Инструментальная агрессия та, когда человек не ставил своей целью действовать агрессивно, но «так пришлось» или по субъективному сознанию «было необходимо» действовать.

Фишбах (Feshbach S., 1964) предложил различать три вида агрессии: случайную, инструментальную и враждебную. Кауф­ман (Kaufmann H., 1965) справедливо возражает против того, чтобы случайное, т.е. непреднамеренное действие, принесшее вред, называть агрессивным.. Но он не прав, сомневаясь в не­обходимости различать агрессию инструментальную и враждеб­ную, или преднамеренную. Правда, в некоторых случаях нелег­ко установить, является агрессия средством или целью, но это различение весьма существенно.

Не менее существенно рассматривать агрессию не только как поведение, но и как психическое состояние; знать его фе­номенологию, выделяя познавательный, эмоциональный и во­левой компоненты.

Познавательный компонент заключается в ориентировке, которая требует понимания ситуации, видения объекта для на­падения и идентификации своих «наступательных средств».

Некоторые психологи, как, например, Лазарус (Lazarus R., 1963), считают основным возбудителем агрессии угрозу, пола­гая, что последняя вызывает стресс, а агрессия является уже реакцией на стресс. Следует, однако, отметить, что далеко не всякая угроза вызывает агрессивное состояние, а с другой сто­роны, отнюдь не всегда агрессивное состояние провоцируется угрозой. Вместе с тем в тех случаях, когда агрессия вызывается угрозой, правильное понимание этой угрозы, ее объективный анализ и оценка — весьма важные познавательные элементы агрессивного состояния. От этого понимания зависит само воз­никновение данного состояния, его форма и сила. Переоценка угрозы может вызвать отказ от агрессии как средства борьбы и сознание своего бессилия.

Исключительно важен и эмоциональный компонент агрес­сивного состояния. Здесь прежде всего выделяется гнев. Часто человек на всех этапах агрессивного состояния — при подготов­ке агрессии, в процессе ее осуществления и при оценке резуль­татов — переживает сильную эмоцию гнева, иногда принимаю­щую форму аффекта, ярости. Но не всегда агрессия сопровож­дается гневом и не всякий гнев приводит к агрессии. Более того, совсем неверно было бы считать каждый гнев провоциру­ющим агрессию. Существует «бессильный гнев» при фрустра­ции, когда нет никакой возможности снять барьер, стоящий на пути к цели. Так, иногда подростки переживают гнев по отно­шению к старшим, но этот гнев агрессией даже в словесной форме обычно не сопровождается.

Эмоциональная сторона агрессии не исчерпывается гневом. Особый оттенок этому состоянию придают переживания недо­брожелательности, злости, мстительности, а в некоторых случа­ях и чувства своей силы, уверенности. Бывает и так, что агрес­сор переживает радостное, приятное чувство, патологическим выражением которого является садизм.

Серьезное значение имеет и такой компонент агрессии, как ее волевая сторона. Причем в агрессивном действии имеются все формальные качества воли: целеустремленность, настойчи­вость, решительность, а в ряде случаев инициативность и сме­лость. Дело в том, что агрессивное состояние часто возникает и развивается в борьбе, а всякая борьба требует вышеназванных волевых качеств.

Основные теоретические подходы к исследованию агрессии могут быть обозначены как: а) этологический, б) психоанали­тический, в) фрустрационный и г) бихевиористский. Есте­ственно, что подобное деление весьма условно, во многих эм­пирических исследованиях агрессии заметно влияние различных подходов к данной проблеме.

Рассматривая этологический и психоаналитический подходы к пониманию агрессии и агрессивности, нельзя не заметить, что в них зримо проявляется биологизаторское понимание аг­рессивности как врожденного инстинкта.

Следуя сформированному Торпом (Тоrр, 1966) ошибочному положению о том, что «вряд ли в поведении животных можно найти хотя бы один аспект, который не имел бы отношения к проблеме поведения людей», этологи рассматривают и агрессив­ное поведение человека как спонтанную врожденную реакцию. Эта точка зрения нашла свое выражение в работах К. Лоренца (Lorenz К., 1966), который пишет: «Внутривидовая агрессия у лю­дей представляет собой совершенно такое же самопроизвольное

инстинктивное стремление, как и у других высших позвоночных животных». Более того, Лоренц считает, что сравнение человека с животным «не покажется столь обидным, если рассмотреть рази­тельное неумение человека управлять своим поведением по отно­шению к представителям своего же биологического вида», и что в этом отношении человек «не совершил ни малейшего прогресса в деле овладения самим собой». Согласно Лоренцу природа челове­ческой агрессивности инстинктивна, так же как и механизм, зап­рещающий умертвление себе подобных. Вместе с тем, если Ло­ренц допускает возможность регуляции человеческого поведения и возлагает надежды на воспитание, усиление моральной ответ­ственности людей за свое будущее, то опирающиеся на работы Лоренца другие исследователи не только поддерживают инстинк­тивную природу человеческой агрессии, но и утверждают, что люди при всем желании не в состоянии осуществлять контроль над проявлениями своей агрессивности.

Не могут не настораживать и попытки использования дан­ных, полученных при изучении поведения животных, для объяснения поведения людей, без учета того, что человек яв­ляется принципиально отличным живым существом, уже в силу того, что наделен сознанием и живет в человеческом обществе. Между тем преувеличение роли инстинктивных механизмов в поведении людей можно наблюдать у многих представителей психоанализа, в том числе у самого Фрейда (Freud S., 1959).

Концепция ортодоксальных фрейдистов очень сходна со взгля­дами этологов. Они также считают, что агрессия имеет внутрен­ний источник, а для того, чтобы не произошло неконтролируе­мого насилия, нужно, чтобы агрессивная энергия постоянно раз­ряжалась (наблюдением за жестокими действиями, разрушением неодушевленных предметов, участием в спортивных состязаниях, достижением позиций доминирования, власти и пр.).

Вместе с тем, рассматривая психоаналитические теории, не следует забывать об отмеченном еще И.П. Павловым умении психоаналитиков обращать внимание на важные стороны орга­низации психической деятельности, при неспособности адек­ватно объяснить наблюдаемые факты. Именно 3. Фрейду при­надлежит заслуга превращения агрессии и агрессивности в объект научного психологического анализа.

В частности, развитие взглядов 3. Фрейда привело к созда­нию фрустрационных концепций агрессии.

Существует теория, согласно которой агрессия всегда есть результат действия фрустраторов, т.е. непреодолимых барьеров, стоящих на пути к достижению цели, вызывающих состояние растерянности, или фрустрации. Интерес к изучению фрустра-

ции и ее связи с агрессией был вызван опубликованной в 1939 г. фрустрационно-агрессивной гипотезой. Эта гипотеза, разрабо­танная группой психологов Йельского университета (США) во главе с Д. Доллардом (Dollard D., 1932), опирающаяся на рабо­ты 3. Фрейда и К. Левина, утверждала, что агрессия всегда сле­дует за фрустрацией, а «случаи агрессивного поведения всегда предполагают существование фрустрации», т.е. если организм подвергается воздействию фрустрации, то он всегда на это ре­агирует агрессией, и что не существует такой агрессии, кото­рая возникает не на почве фрустрации.

В несколько смягченной модифицированной форме теорию обусловленности агрессии фрустрацией поддерживают Берковиц (Berkowitz S., 1962) и Мак-Нейл (McNeil E., 1959). Так, Берковиц вводит новую дополнительную переменную, характе­ризующую возможные переживания, возникающие в результа­те фрустрации, — гнев — эмоциональное возбуждение в ответ на фрустрацию. Он отмечает, что агрессия не всегда бывает до­минирующей реакцией на фрустрацию и при определенных ус­ловиях может быть подавлена. Кроме того, Берковиц большое внимание уделяет катарсическому аффекту агрессии.

В концепцию фрустрации-агрессии Берковиц ввел три суще­ственные поправки: а) фрустрация не обязательно реализуется в агрессивных действиях, но она стимулирует готовность к ним; б) даже при готовности агрессия не возникает без надлежащих условий; в) выход из фрустрирующей ситуации с помощью аг­рессивных действий воспитывает у индивида привычку к подобным действиям.

Следует подчеркнуть, что многие психологи, в том числе и западные, такие как Басс (Buss А., 1961), Кауфман (Kaufmann Н., 1965) и др., этой теории не разделяют, и, действительно, реальными фактами ее универсальность не подтверждается.

Вопрос о том, не связана ли агрессия в каждом конкрет­ном случае с фрустрацией, закономерен, но это вовсе не озна­чает, что между агрессией и фрустрацией необходимо имеется неразрывная связь (Левитов Н.Д., 1967).

Прежде всего, далеко не всякая агрессия провоцируется фрустрацией. Агрессия может возникать, например, с «позиции силы» и является выражением властности, и тогда ни о какой фрустрации речи быть не может.

С другой стороны, фрустрация часто агрессией не сопро­вождается, она имеет многообразные проявления, в том числе и толерантность, при которой всякая мысль о нападении ис­ключается. Кстати сказать, агрессивная реакция на фрустратор часто не ослабляет, а усиливает состояние фрустрации.

10

Необходимо отметить, что наибольшее внимание сторонников фрустрационно-агрессивной гипотезы привлекает ис­следование условий, при которых ситуация фрустрации ведет к возникновению агрессивных действий. К важным выявленным ими переменным, влияющим как на возникновение, так и на торможение агрессии, можно отнести сходство-несходство аг­рессоров и жертвы, оправданность-неоправданность агрессии, а также собственно агрессивность как личностную характерис­тику испытуемых.

Недостатком данного подхода является, в первую очередь, отсутствие четкости в понимании фрустрации, вследствие чего акцент в экспериментальных исследованиях сместился с анали­за причин возникновения фрустрации, а затем и агрессии, на изучение переменных, способствующих возникновению или торможению агрессии.

В процессе своего развития фрустрационный подход к объяс­нению агрессии претерпел значительные изменения. В частно­сти, в конце тридцатых годов возникла концепция фрустрации С. Розенцвейга, обратившегося к анализу фрустрационных ситу­аций, классификации и типизации реакций на фрустрацию. Многие исследователи стали рассматривать агрессию лишь как один из возможных выходов из фрустрирующей ситуации. Более того, некоторые ученые пришли к выводу, что при фрустрации личность реагирует целым комплексом защитных реакций, одна из которых играет ведущую и структурирующую роль.

Мы так детально рассматриваем фрустрационный подход потому, что, несмотря на недостаточную объяснительную и предсказательную силу, он по-прежнему выступает в качестве основного соперника инстинктивистского биологизаторского подхода к изучению агрессии.

В отличие от психоаналитиков и этологов сторонники по­веденческого подхода (бихевиористы) опираются пре­имущественно на данные контролируемых лабораторных экс­периментов.

Наиболее известным представителем поведенческого подхо­да к агрессии является Арнольд Басс (Bass A., 1961). Он опреде­ляет фрустрацию как блокирование процесса инструментального поведения и вводит понятие атаки-акта, поставляющего орга­низму враждебные стимулы. При этом атака вызывает сильную агрессивную реакцию, а фрустрация — слабую.

Басс указал на ряд факторов, от которых зависит сила аг­рессивных привычек.

Во-первых, это частота и интенсивность случаев, в которых индивид был атакован, фрустрирован, раздражен. Индивиды,

12

которые получали много гневных стимулов, будут более веро­ятно реагировать агрессивно, чем те, которые получали мень­ше таких стимулов.

Во-вторых, это частое достижение успеха путем агрессии, которое, по мнению Басса, приводит к сильным атакующим привычкам. Успех может быть внутренним (резкое ослабление гнева) и внешним (устранение препятствия или достижение вознаграждения). Выработавшаяся тенденция к атаке может де­лать невозможным для индивида различение ситуаций, прово­цирующих и не провоцирующих агрессию.

В-третьих, это культурные и субкультурные нормы, усваи­ваемые человеком, которые могут облегчить развитие у него аг­рессивности. Однако этот фактор частично перекрывается вто­рым фактором.

Рассматривая агрессию, А. Басс особо останавливается на роли темперамента.

Определяя темперамент как «характеристики поведения, которые появляются в начале жизни и остаются относительно неизменными», Басс к переменным темперамента, влияющим на развитие агрессивности, относит импульсивность, интен­сивность реакций, уровень активности и независимость.

Если роль первых трех переменных относительно ясна, то четвертая требует некоторого пояснения. По Бассу неза­висимость имеет отношение к стремлению к самоуважению и защите от группового давления. Для таких индивидов существу­ет больше раздражителей в их ежедневных взаимодействиях. Важным компонентом независимости является тенденция к не­послушанию.

Басс считает, что нужно учитывать различия между отдель­ными видами агрессии. Для классификации агрессивного пове­дения он предлагает три дихотомии: физическое — вербальное, активное — пассивное, направленное — ненаправленное.

Необходимо заметить, что этим делением до сих пор пользуются многие психологи. И это не случайно, так как ряд положений Басса не потерял своего значения. В частности, пер­спективным является представление Басса о дифференциации агрессивности и враждебности. Враждебность выражается чув­ством возмущения, обиды и подозрительности. Причем враж­дебная личность не обязательно агрессивная, и наоборот.

Другим известным представителем поведенческого подхода является А. Бандура (Bandura A., 1961). Он утверждает, что для возникновения агрессии недостаточно того, чтобы субъект был фрустрирован и испытывал чувство неудовлетворенности. Субъект должен еще иметь перед собой некий агрессивный

13

пример для обучения и подражания. Модель является одновре­менно как источником готовности к специфическим (агрессив­ным) действиям, так и стимулятором агрессивного поведения.

Так, эмпирические данные свидетельствуют о том, что на­казание, например, может способствовать как подавлению аг­рессии, так и ее стимуляции, включая овладение формами аг­рессивных действий. Последнее подтверждается наблюдениями и анализом поведения детей в реальных жизненных ситуациях. Показано, например, что агрессивные мальчики воспитывались родителями, применявшими по отношению к ним физическое насилие. Кроме того, мальчики, родители которых, особенно отец, часто и сильно их били, ведут себя спокойно и даже по­корно дома, но по отношению к посторонним, в первую оче­редь, ровесникам, они проявляют больше агрессивности, чем их товарищи, у которых в семье была иная ситуация.

Именно поэтому ряд исследователей считает наказание мо­делью агрессивного поведения, передаваемого ребенку взрос­лыми.

Подобные наблюдения привели некоторых психологов к мысли, что наказание может быть эффективным только при со­блюдении таких условий, как позитивное отношение наказыва­ющего к наказываемому и принятие наказываемым норм нака­зывающего.

Эффективность наказания как способа устранения агрессив­ного поведения, кроме того, зависит от места агрессии в иерархии поведенческих реакций, интенсивности и времени наказания. Считается, что наказание, следующее сразу после возникновения деятельности, которая должна быть устранена, приводит к более сильному торможению неодобряемого пове­дения, чем наказание, наступающее после завершения деятель­ности.

Большое распространение взглядов, основанных на исследо­ваниях, выполненных в рамках бихевиористского подхода к изу­чению агрессии, во многом связано и с импонирующим ученым стремлением к строгому использованию понятийного аппарата и примату эмпирики, а как следствие этого — предпочтением экс­перимента. Однако именно эти сильные стороны поведенческого подхода содержат в себе и истоки его недостатков, связанных со слабой теоретической проработанностью проблемы.

Вместе с тем необходимо отметить содержащиеся в данном подходе следующие важные для дальнейших исследований по­ложения: учет различий между отдельными видами агрессии; разведение таких личностных свойств, как агрессивность и враждебность; роль негативной модели поведения, которая яв

ляется как источником, так и стимулятором агрессивного по­ведения; неоднозначность результатов применения наказания как способа подавления агрессии.

Необходимо отметить, что большинство исследователей аг­рессии вычленяют ее различные формы и типы. Так, Басс (Buss А., 1961) ввел последовательно деление на вербальную и фи­зическую агрессию, что указывает на использованную в каждом случае систему органов: с одной стороны, речевые средства, а с другой —остальная произвольная мускулатура, основное зве­но которой приходится у человека на группу мышц кисти и руки (Bricklin et al., 1962; Kunz, 1946).

Первоначально физическая агрессия человека, пожалуй, не так резко концентрировалась на кисти руки; топтание (Mandel, 1959) и кусание были основными возможностями проявления агрессивных тенденций, как это еще отчетливо видно на при­мере развития в онтогенезе. Только с изобретением оружия, на­чиная с простой дубинки и кончая современными видами атомного, биологического и химического оружия, рука стала играть особо важную роль (Зельг X., 1977).

Прямой целью физической агрессии может быть причи­нение боли или повреждения другому человеку. Цель агрессии может быть и косвенной, когда, например, воздвигается барь­ер, применяемый для притеснения другого. Кроме того, следу­ет учитывать (бессловесные) угрозы (например, кулаком) как символические физические агрессии.

Что касается определения интенсивности агрессии, то с тех пор, как появилось оружие, действующее по принципу «все или ничего» (пистолет или стреляет в полную силу, или совсем не стреляет), нельзя на основании затраченных сил делать вы­вод об интенсивности физической агрессии. Поэтому оценка интенсивности агрессии дается на основании того, насколько вероятно, что агрессия повлечет за собой ранение, и насколь­ко тяжелым оно может быть. Тот, кто стреляет в человека с близкого расстояния, агрессивнее того, кто дает ему пинка. Не случайно в Уголовных кодексах этот принцип был положен в основу разграничения между нарушением и преступлением (см., например, Уголовный кодекс РФ, § 223а, 250).

Важно заметить, что в то время, как, по меньшей мере, прямые физические агрессии почти всегда приводят к объ­ективным повреждениям или причинению боли, вербальные агрессии, которые в повседневной жизни также зачастую выс­тупают как болезненные или оскорбительные, реже влекут за собой однозначные повреждения, которые заметны для посто­роннего наблюдателя.

15

Поэтому многие авторы считают целесообразным давать оп­ределение агрессии преимущественно с точки зрения содержания высказывания и на основании этого решать, что можно считать вербальной агрессией:

многочисленные отпоры;

отрицательные отзывы и критические замечания;

выражение отрицательных эмоций, например, недо­ вольства другими в форме брани, затаенной обиды, недоверия, ярости и ненависти, когда эти высказывания не служат для простого описания эмоционального состояния;

высказывания мыслей и желаний агрессивного содер­ жания («Я больше всего хотел бы его убить», или «Возможно, с ним когда-нибудь это и случится») или в форме проклятия;

оскорбления;

угрозы, принуждения и вымогательства;

упреки и обвинения. Кроме того и простой крик — без формулирования речевого выражения — часто носит агрес­ сивный характер. Например, М. Дугал (Dugal M., 1928) особен­ но выделял в качестве агрессии рев.

Что касается вымышленных агрессий, то они раскрываются или вербально или в виде рисунков. В некоторых случаях на них указывают мимика и пантомимика. Однако нельзя установить, сколько идей агрессивного содержания остаются «скрытой» фантазией. Но, видимо, нельзя исключать эту форму агрессив­ного поведения из нашего поля зрения, как это сделал Басс.

Фишбах (Feshbach S., 1964) видит основную' разделительную черту между различными типами агрессии в том, какой характер носят эти агрессии: инструментальный или враждебный. Враж­дебная агрессия, по мнению Фишбаха, направлена на причине­ние боли и ущерба жертве, ее можно рассматривать в качестве агрессии во имя агрессии. Инструментальная агрессия направле­на на достижение цели, причем причинение ущерба не служит этой целью, хотя и не обязательно избегается («инструментально» нельзя путать с узким смыслом понятия в теории науче­ния — инструментально — операционально).

Другим поперечным сечением категорий агрессивного пове­дения могло бы служить деление на прямые и косвенные агрес­сии, сделанное Бассом.

Прямая агрессия непосредственно направлена против жертвы, при косвенной агрессии жертва не присутствует, а против нее, на­пример, распространяется клевета или агрессия направлена не против самой жертвы, а против объектов-заменителей, против сур­рогатов жертвы, представителей ее «круга». При косвенных агресси­ях можно, например, отрицательно отзываться о работах жертвы.

Есть и другие формальные деления, например, на агрессию групповую и индивидуальную. Так, тот факт, что агрессия со­вершается одним единственным человеком или целой группой, при противозаконном поведении влияет на меру наказания (см. Уголовный кодекс РФ, § 223а).

Психопатология интересуется садистскими агрессиями, она рекомендует деление в зависимости от степени связи между аг­рессивными и сексуальными импульсами, которые в случае не­обходимости можно с достаточной объективностью получить в ходе физиологических измерений в лаборатории.

Анализ различных подходов убеждает в целесообразности по­нимать агрессию как целенаправленное разрушительное поведе­ние, противоречащее нормам и правилам сосуществования лю­дей в обществе, наносящее вред объектам нападения (одушев­ленным и неодушевленным), причиняющее физический ущерб людям или вызывающее у них психический дискомфорт (отрица­тельные переживания, состояние напряженности, страха, по­давленности и т.п.). По прямому смыслу слова — это нападение по собственной инициативе с целью захвата. Вместе с тем это такое состояние, которое может включать в себя не только пря­мое нападение, но и угрозу, желание напасть, враждебность.

Состояние агрессии может быть внешне ярко выражено, на­пример, в драчливости, грубости, «задиристости», а может быть более «затаенным», имея форму скрытого недоброжелательства и озлобленности.

Типичное состояние агрессии характеризуется острым, час­то аффективным переживанием гнева, импульсивной беспоря­дочной активностью, злостностью, в ряде случаев желанием на ком-то и даже на чем-то «сорвать зло». Довольно распростра­ненным проявлением агрессии служит грубость (в разных фор­мах). Агрессивные действия выступают в качестве:

средства достижения какой-нибудь значимой цели (инст­ рументальная агрессия);

как способ психической разрядки, замещения, удовлет­ ворения блокированной потребности и переключения деятель­ ности;

как способ удовлетворения потребности в самореали­ зации и самоутверждении.

Что касается агрессивного поведения, то это не прирожденная биологическая реакция (разумеется, за исключением неконтроли­руемых действий, совершаемых лицами невменяемыми), а одна из форм поведения, обусловленная социальными связями и отно­шениями (хотя и порицаемая правом и господствующей нрав­ственностью).

16