История мусульманского образования в Казахстане - Учебное пособие (Раздыкова Г.М.)

1.3 специфика деятельности мусульманского  духовенства

                В конце XIX в. в Казахстане усиленно шло формирование многочисленного религиозного сословия из различных представителей мусульманского духовенства.

В «Сборнике по мусульманству…» определялось, что «под именем мусульманского духовенства следует разуметь всех тех лиц, которые обладали большим или меньшим знанием мусульманского веро- и законоучения, как казий, муддарисы (преподаватели в медресе), дамуллы (учители мектебов), имамы (ученики медресе), хаджи (совершившие паломничество в Мекку) и маддахи (рассказчики на базарах и других скопищах мусульманского люда о случаях из жизни святых)».

Наиболее распространенное среди мусульманского духовенства слово мулла (этимология слова мулла происходит от арабского «маула» в значении «господин, повелитель, владыка») было заимствовано из персидского молла. В других иранских и тюркских языках слово имеет формы: мела, молло, молдо, т.е. знаток мусульманского ритуала; служитель культа; учитель религиозной школы; грамотный; ученый человек.

В Словаре Брокгауза слову «мулла» дается следующее определение: «Мулла – с арабского слова «мевла» – господин. Титул этот приложим ко всякому духовному главе. Но обыкновенно «мулла» значит то же, что арабский «имам», т.е. священнослужитель низшей степени. В светском управлении такой мулла не имеет права участия; знания его – грамотность и умение толковать Коран».

Мусульманское духовенство не имеет ничего общего с церковным духовенством православия и католичества, где духовные служители выступают в качестве посредника между Богом и верующим.

 В литературе существует крайне противоречивое изображение мулл. В одних источниках они показаны как невежественные и фанатичные служители ислама. Так, христианский миссионер Я.Д. Коблов утверждал, что муллы обучались в «мусульманских духовных учебных заведениях, которые давали в большинстве своем религиозное и однобокое образование». Далее он писал: «…они так же суеверны, как и их простые верующие, также нетерпимо относятся к иноверцам и всякого рода нововведениям… Всё это задерживает развитие мусульманской общины и вредно отзывается на общественной жизни мусульман».

Другая группа исследователей защищает мулл, в том числе и краеведы, показывает их позитивное значение. Так Б.М. Хазыров пишет: «Большинство мулл шли к кочевникам – казахам с благими намерениями, чисто гуманными побуждениями, несли в степь просвещение. Вместе с обучением исламу они знакомили казахов с арабской культурой, прогрессом европейских народов».

В данной полемике, на наш взгляд, следует исходить из социоисторических реалий рассматриваемого времени, придерживаясь фактов без тенденциозного отбора.

В жизни не всегда базовое образование мулл было представлено мусульманскими учебными заведениями. Подчас источником знаний для мулл становились скитания по различным странам и народам. По словам информатора Рахметова Магзума, «побывавший среди бухарцев, ташкентцев, кокандцев, татаров, мулла являлся в степи человеком, уж, конечно, более образованным и авторитетным, чем его соплеменники».

Хотя и были проходимцы среди мулл, которые хитроумными действиями добивались поддержки народа, но основная часть представляла собой лучших людей аула, пользовалась в среде мусульман-казахов заслуженным уважением. Это те, которые вели жизнь в соответствии с предписаниями Корана, «в манерах своих были приличны и строги».

В Степном крае в рассматриваемый период понятие мулла имело свою специфику. Наличие грамотности у них среди казахов не всегда было приоритетным качеством, чтобы называться муллой. Так называли даже тех, кто не умел хорошо писать и читать, но когда-либо училися у муллы и знали, несомненно, татарский и русский разговорный языки.

В «Известиях Оренбургского отдела ИРГО» даже говорилось о том, что «под словом мулла нельзя здесь подразумевать непременно духовное лицо». Общественные функции муллы в казахском обществе не ограничивались богослужением. Муллы выступали в роли грамотея, разбирающего присылаемые в аул бумаги, советчика, наставника, человека опытного, который иногда готовил лекарства, лечил больных и, помимо всего этого, еще обучал детей, а также занимался мелкой торговлей и даже иногда пас скот. М. Красовский писал: «Ежели есть возможность заняться торговлею, мулла, конечно, ею займется и охотно сбросит с себя белую чалму».

В «Сборнике материалов по мусульманству» говорилось: «Каждый взрослый, находящийся в здравом уме мусульманин, обладающий, соответственно данной должности, цензом, может быть имамом (священником мечети), казием или ишаном, если они получают на это разрешение того имана, казия или ишана, у которого находились в обучении и на послушании».

Мулла же в России еще со времен Екатерины II назначался специальным указом и состоял обычно при конкретной мечети. Состоящему при мечети мусульманскому духовенству выдавалось жалованье. Например, при соборной мечети в ставке Внутренней Орды в 50-х гг. XIX века выплачивалось жалованье: ахуну – 250 руб., муэдзину – 70 руб., помощнику его – 30 руб., всего – 350 руб.. В дальнейшем содержание мечетей и мулл падало в основном на плечи казахских обществ: «но общества не имели права принуждать к участию в сборе лиц, не желающих принимать в этом участие».

Указные муллы, прежде чем назначались правительством, должны были сдать экзамен в Уфимском Духовном Управлении. Преподаватель этнографии Н.В. Никольский писал о муллах, которые сдавали экзамен по арабскому чтению, получали свидетельство от экзаменационной комиссии, по которому губернское правление и выдавало «уже самый указ на звание, а между тем звание это спасало человека от солдатчины и делало его особой привилегированной».

По архивным данным, зарплата указных мулл составляла около 80 рублей в год. В обязанности указного муллы входило следующее:

«1) Строить мечети и училища. Малолетних учить грамоте, заставлять молиться Богу каждый день по религии нашей и держать уразы (посты). В день джумы (пятница) и в другие праздники быть вам имамом во время молитвы, а по окончании молитвы делать простым киргизам наставления.

2) Простым киргизам толковать все правила нашей религии, новорожденным давать приличные имена, над мальчиками производить суюнат (обрезание), венчать сосватанных, погребать умерших, учинив при этом должные обряды.

3) Во время женитьбы сыновей или отдачи дочерей находиться при передаче калыма, а после родителей при свидетелях заставить сказать одного – «отдал», а другого – «взял».

4) Запретить ходить женихам к невесте до обвенчания по прежнему киргизскому обычаю.

5) Вдов без согласия отца и матери ни с кем не венчать.

6) Остающееся после покойного имущество разделять по закону.

7) Богатым киргизам внушать, чтобы они платили зякет.

8) Простых киргизов увешивать, чтобы они не делали насилия, почитали и были всегда покорными Государю Императору и своему начальству.

9) Наблюдать, чтобы киргизы не занимались воровством».

Кроме указных, среди казахов действовало немало неуказных, частных мулл, имевших на деле такое же значение, как и указные.

Этнограф Ш. Ибрагимов писал: «Мулл, не утвержденных правительством, киргизы еще больше уважают, потому что они всегда находятся у них на глазах и, следовательно, всякую требу могут исполнить по первой просьбе».

Поэтому частные муллы пользовались большим, нежели указные мулы, почетом. Проживавшие в аулах большое количество таких мулл часто едва сводили концы с концами. М.Красовский писал: «Ученостью они обладают такою же, а может быть еще и большею, нежели указные ахуны, но официально в своем звании русским правительством не утверждены; ясака никакого не платят, потому что, так принято по крайней мере считать, собственности никакой не имеют, в переписи по этому случаю этот класс людей не попадает, а между тем это главные деятели в распространении между народом того просвещения, которое принято называть этим именем».

Частные муллы, признанные народом, не признавались правительством, царские чиновники называли их «самозванцами».

Следует затронуть проблему материального благосостояния мулл. Они в основном жили за счет добровольных приношений народа. Многие муллы жили достаточно зажиточно. Пользуясь доверчивостью народа, они разными путями извлекали свои дивиденды.

Поскольку казахи слабо знали и соблюдали мусульманскую догматику и обрядность, то и требовательность их по отношению к муллам была низкой. Это в определенной мере облегчало труд, ответственность мулл, которые, по сути, были освобождены от проведения строгих и постоянных мусульманских проповедей в степи.

Источники доходов мулл были самые различные. В традиционной деятельности мулл можно выделить несколько направлений. Во-первых, чтение проповедей при благословении вступающих в брак, при рождении, болезни и смерти и т.п. По одному из примеров, приведенному Ф. Щербины, можно судить о размерах доходов мулл от чтения молитв во время похорон. Он писал о семье одного казаха: «Весной умерла его жена, и её похороны стоили: мулле отдан один 8-ми летний верблюд ценою в 20 р., девять баранов ценой 18 рублей и 10 аршин материи, в виде так называемой «жыртыс», то есть подарка па помин души умершей».

Во-вторых, доходы муллы шли от совершения ритуальных действий, например обрезания, имянаречения и т.д.

В-третьих, доход мулле обеспечивало право решать споры по имуществу в соответствии с шариатом. Мусульманское духовенство являлось на местах полицейским и судьей одновременно. Сами жители обращались к нему как к судье в случае разных житейских и семейных недоразумений. Иногда мулла сам вмешивался в частную жизнь, заметив в ней что-либо преступное.

Основной доход в форме садака муллы получали во время двух главных праздников мусульман – Ураза-айт и Курбан-айт. Ш.Ибрагимов писал о муллах в степи: «Рассказывая… законы магометанской религии, как сам их понимает, приобретал в народе известность и доверие, а вместе с тем, по выражению самих мулл, и садака».

Эти доходы мулл отличались в зависимости от того, богатый ли аул или бедный. Дома мулл в аулах мало чем отличались от домов простых казахов, разве что были более добротны.

Нередки были случаи, когда муллы одновременно с богослужением занимались торговлей и скотопромышленностью. Муллы-торговцы, прожив в степи несколько лет, постепенно становились «владельцами немалого табуна скота». Некоторые муллы занимались гаданием. При этом они использовали либо лопатки животных, либо бобы, либо бараний кал. Последние они бросали в центр и по группированию упавших бобов или бараньего кала предсказывали будущее.

О муллах в степи, занимающихся лечением больных, имеются сведения в трудах многих этнографов. Например, M.С. Бабаджанов объяснял обращение к муллам за излечением невежеством большинства казахов, у которых «к несчастию, как у людей темных, нет иного способа дойти до истины в подобных недоразумениях». По его описанию, муллы при лечении в основном, использовали чтение Корана. Он писал: «Муллы, собравшись со своими учениками до 15 человек, усядутся кругом у постели одержимого сильным недугом и во все горло кричат, напевая какую-нибудь молитву». По словам А. Левшина, муллы «для изгнания болезней и нечистых духов употребляют только чтение ал-Корана и некоторых бессмысленных молитв, во время которых дуют и плюют в глаза больному». Ш. Ибрагимов также приводил пример лечения муллами больных с использованием лишь Корана. Он писал: «У постели больного первое место также принадлежит мулле. Он обыкновенно сидит с какою-нибудь развернутою книгою, бормочет что-то себе под нос и только временами обращается к больному. Это называется «вычитыванием злых духов».

В рассказах информаторов о чудодейственных излечениях часто упоминалось о так называемом «вычитывании злых духов». Излечение болезней путем изгнания злых духов также обеспечивало мулл материально. Он мог в большом количестве и за хорошие цены сбывать свои заговоры и талисманы. Один из информаторов говорил, что муллы давали больным «писанную на лоскутке бумаги молитву или какие-либо непонятные злаки для ношения на шее больного».

К муллам обращались только тогда, когда не было баксы. По мнению М.А. Шестакова, «у киргизов есть особый вид кудесников: баксы. Он ворожит во всякое время, не пляшет, бубна не имеет, а настраивает свое вдохновение игрою на инструменте, называемом кобыз, черном от дыма, потому что он наследственный от дедов, как и сама профессия баксы. Баксы лечат больных заклинанием…».

Кроме баксов у казахов были дуана. По описанию того же М.А. Шестакова, «дуана постоянно ходит в лебединой шапке, и шея лебедя висит у него сзади вместо хвоста, а голова лебедя составлена из кораллов, каура или змеиных головок. У киргизов дуана никого не лечит и сам ничего не просит, а если и дают ему, то как милостыню. Он служитель доброго, святого духа и человек не от мира сего. Дуана враг баксы, так что дуана и бакса в одном ауле не бывают». Кроме дуана существуют еще ученые муллы, которые лечат сумасшедших.

Немалый доход муллы получали от преподавательской деятельности, обучая детей в мектебах или медресе. Мулла Юнусов от учеников медресе и мектебе получает дохода до 300 рублей в год.

Львиная доля добровольных пожертвований для учебных заведений доставалась муллам. «Мулла также получал за свое учительство даровое помещение у главы аула и пять рублей в месяц за каждого ученика, не считая экстренного заработка за свои душеспасительные функции при свадьбах, похоронах и т. п., так что у муллы всегда водились деньги», – писал Р. Карутц.

Мусульманское духовенство по всему Казахстану сосредоточило в своих руках обучение детей в аульных школах. Муллы, как учителя правоверия, пользовались почетом: им делали приношения.

Слова мулл принимались беспрекословно. «Киргизы, видя пример на муллах, что ученость и грамотность придает человеку почет в обществе, кормит лучшим куском, стали понимать пользу грамотности. …Они начали призывать к себе мулл в качестве домашних учителей. Конечно, это делали сначала богатые, так сказать, передовые люди того времени, а среднего и бедного состояния люди отдавали своих мальчиков к этим муллам», – писал М.С. Бабаджанов.

Начальное образование казахи получали в рассеянных по аулам мусульманских школах, в которых преподавали разные муллы: либо приглашенные из среднеазиатских районов, но в основном муллы-татары, либо- реже- муллы из коренных жителей края. Дети учились не менее 3-х лет. Учителя-муллы черпали знания из разных книг, написанных в основном на татарском языке, а для пополнения недостающих знаний им, как и всем, служил житейский опыт. При слабой подготовленности мулл и при неразвитой методике преподавания «мулла с трудом успевал вдолбить в память своего воспитанника несколько фраз из Корана, а по части письма научить его подписывать отцовское имя. Родителю льстила надежда, что его сын впоследствии может сделаться толмачем или, по крайней мере, сумеет разобрать предлагаемые толмачами в аулах бумаги, сумеет растолковать народу то, что последний должен принимать на веру, и таким образом через своего сына и отец будет играть в ауле более видную роль, и так далее.

Для права преподавания местным жителям и устройства при мечетях школ муллы должны были иметь разрешение уездного начальника.

По данным Обзора Семипалатинской области в 1862 г. количество мулл, занимавшихся обучением, приведено в таблице :

Таблица 1

Данные о количестве мулл

Округ

Количество мулл

Количество мальчиков

Кокчетавский

76

821

Каркаралинский

41

500

Баян-Аульский

Сведений не доставлено

477

Атбасарский

8

62

Акмолинский

Сведений не имеется

 

Всего в 4-х округах

неизвестно

1860 человек

 

Как видно из таблицы, наибольшее количество мулл было в Кокчетавском округе. На наш взгляд, это во многом было связано с историей Кокшетау как одного из важных культурных центров Казахстана, где издревле жили потомки казахской аристократии, активно поддерживавшие мусульманские традиции, способствовавшие деятельности мектебов и медресе.

По данным экспедиции Ф. Щербины прослеживается по всем районам Степного края рост количества учителей-мулл к 90-м г. XIX в.

Таблица 2

Данные о количестве мулл по экспедиции Ф. Щербины

Уезд

Кол-во учителей- мулл

Усть-Каменогорский

97

Павлодарский

261

Каркаралинский

134

Петропавловский

154

Омский

167

Кокчетавский

164

Акмолинский

267

Атбасарский

97

Актюбинский

259

Кустанайский

159

В том же Кокчетавском уезде количество мулл увеличилось на 88 человек. В целом, тенденция роста мусульманского духовенства прослеживается по всем районам Степного края. Важной особенностью духовной жизни общества стал небывалый рост популярности мусульманской религии. Это было, с одной стороны, признанием роли религии в сохранении этнических традиций, нравственных норм, с другой – проявлением протеста против правительственных акций преследования ислама и активизации миссионерской деятельности священников. В защиту ислама выступили наиболее влиятельные люди из самых разных слоев казахского общества: Абай Кунанбаев, Акан-серэ, Муса Чорманов, Чингиз Валиханов, Салык Бабаджанов, Мамбет-али Сердалин, Алихан Букейханов и др.

В книге писателя Г. Ибрагимова «Дочь степей» содержится диалог:

– Но «если темноту казахской степи не просветит мулла, головы таких невежд, как ты, вошь съест». Приходилось тебе это слышать?

Сарсембай со смехом возразил:

– Правду говоришь, мульдеке. Во время моего детства пригласил мой отец муллу, кормил его мясом, поил кумысом. Молодухи, не смея перечить почтенному человеку, принимали его в свои объятия. Мы, молодежь, были уверены, что учимся. Прошло много лет. Он уехал. Но от пребывания его у нас не осталось иных следов, кроме следов от его палки на наших спинах... И раз так учат нас татарские мульдеке, откуда знать нам слова Акмылы?.

В «Киргизской степной газете» также поднималась проблема неправильного обучения детей муллами. В одной статье говорилось: «Как благонамеренные родители, так и его учитель крайне узко смотрели на цель обучения. Они только желали одного, чтобы будущий великий грамотей лишь научился бы читать и писать. Для достижения этого употребляли самый убийственный первобытный метод, который, нисколько не способствуя расширению умственных способностей, отуплял память детей. Богач, желающий просветить своих сыновей, приглашал какого-нибудь молодого киргиза или чаще татарина, умеющего лишь с великим трудом читать и писать. Отец платил такому педагогу в год не более двух или трех баранов.

– Молла! – обращался к нему богатый киргиз.  – Вот мои дети; ты учи их уму-разуму. Смотри, не давай им шалопайничать. Не стесняйся – бей их, дери за уши, «ибо кости моих детей – мои, а мясо – твое», «Еті сенікі, сүйегі-менікі» Чем больше будешь бить своих учеников, тем они прилежнее примутся за дело.

Сколько истязаний, сколько лишений переносят бедные дети! Они не учатся, а мучаются. Такое преподавание продолжается около 4-х лет. По истечении этого срока ученики проходят весь курс ученья. Благонамеренные родители их приобретают убеждение, что дети их гулямы (ученые); они уже умеют читать и писать. Но какое разочарование, когда они увидят, что дети их ничего не разумеют и остались все такими же невеждами, как и прежде».

Из отрывков видно, что «палочная» педагогика муллы имела широкое применение, результатом которой были только следы на теле, а в душе – крайнее неуважение к малограмотным и жестоким учителям. Среди мулл в казахской степи было много татар. Известно, что заселение казахской степи татарами - торговцами и представителями духовенства происходило на протяжении XVIII–XX вв. Первоначальный импульс допуску татарских мулл в Казахстан задала сама российская администрация «для привития невежественным кочевникам русской гражданственности». В книге «О киргизских и других магометанах в Российской империи» чиновник министерства иностранных дел Балкашин, долгие годы живший среди казахов, рисовал радужные перспективы в использовании татар в просвещении казахов и распространении среди них ислама. Он писал: «…магометанство распространилось вовсе не огнем и мечом, а силою их проповеди и убеждения, что магометанство придает народу единство и прочность, а посему, если правительству русскому желательно расширить (свое влияние), то следует послать пионерами для этого татар...». Но уже в конце XIX в. самодержавие подвергло пересмотру свои взгляды на дальнейший процесс исламизации и осознало бесперспективность привлечения татарского духовенства.

Влияние татарских переселенцев на казахов было неоднозначным. В силу этого возникали разные оценки роли татар: от самых отрицательных до ультрахвалебных.

М.С. Бабаджанов, современник описываемых процессов, патриот своего народа, считал: «Вообще же влияние татар на киргизов – вредное, ибо они вместе с правилами ислама передают киргизам свои народные суеверия и приучают казахов к кляузам и мошенничеству. Я потому еще полагаю влияние и пример татар вредным, что они при ужасном фанатизме, в продолжение столь давнего с русскими проживания нисколько (говоря о большинстве) не ушли от своего грубого, закостенелого невежества».

Б.М. Хазыров, задавшись целью опровергнуть вышесказанное суждение о своих предках, приводит множество фактов прогрессивной деятельности татарских мулл в Степном крае. Он пишет: «У многих видных представителей казахской интеллигенции первыми учителями были татары. Шокану Уалиханову, например, первоначальное образование дал татарский мугаллим. Уже в зрелые годы его близкими друзьями оставались татарские ученые – исследователи X. Фаисхан и И. Ибрагимов. Татарские учителя и просветители пробуждали у казахской молодежи тягу к знаниям. Окончив аульные мектебы, многие из них шли учиться в Троицк, Оренбург, Уральск, Казань. Некоторым удавалось поступить в медресе «Галлия» в Уфе. Из его стен вышла целая когорта тюркоязычных мусульманских общественных деятелей, которые несли в степь просвещение и передовую культуру. За 10 лет его существования (учрежден в 1907 году) в нем получили образование 240 казахов. Это Жусупбек Аймаутов, Жармухамет Тленшин, который в родном ауле Жамантогай открыл первую школу. Медресе «Талия» окончили также Жусаин Керлеутов, Кабдыжапар Сагдиев, Абдрахман Султанов, Айтмагамбет Алибаев, Капай Кенжекеев, Сейтахмет и Мухаметшаих Жумабаевы».

Среди татар, как и среди казахов, были разные люди: умные, порядочные, о которых пишет Б. Хазыров, и глупые, хитрые, о которых писал в свое время тоже татарин, ученый-этнограф Ш. Ибрагимов. Он рассказал об одном типичном случае, когда, пользуясь безграмотностью казахов, желающий стать указным муллой татарин ловко обманывал их. Обычно он «писал приговор по-татарски, а иногда и просто брал чистый лист бумаги и начинал обращаться с просьбою к лицам более влиятельным о приложении печатей. Иногда мулла, чтобы достигнуть своей цели, устраивал у себя пир, на которой и приглашались эти люди. Наевшиеся гости считали уже неловко отказаться от такого пустяшного дела, как приложение печати. Если на лист набралось печатей пять–шесть, то о будущих нечего было и заботиться». Другие, видя печати, без расспросов ставили свои подписи. Получив в Приказе засвидетельствованный приговор, мулла отправлялся в г. Уфу, к муфтию, где в Духовном собрании должен был выдержать экзамен на звание муллы. Поездка эта устраивалась либо за свой счет, либо за счет общества. «Приехавши в Уфу, будущий мулла принимал скромный вид и опять преобразовывался в бедняка. Не было примера, чтобы уехавший держать экзамен возвращался оттуда, не получив желаемого. Сделавшись, таким образом, указным муллой, татарин старался уже, чтобы в тех краях … не было конкурентов. Скромный учитель преобразовывался в важного барина, который не обращал внимания на просьбы бедняков».

Незнание русского языка, без которого трудно было наладить связь с русскими, вынуждало казахов обращаться к посредникам татарам-толмачам. «Это заставило многих киргизов порядочно отатариться, …даже переделать выговор свой на татарский манер. Главнейшей причиной распространения татарского произношения слов было то, что киргизы в письме обходятся посредством употребляемых татарами арабских и персидских букв, которое для киргизского выговора далеко недостаточно. Потому грамотные киргизы принуждены и писать, и читать по-татарски, при чтении часто усваивают татарский манер и через то приучаются и в обыкновенном разговоре произносить слова по-татарски», – показывал М.С. Бабаджанов сильную зависимость и влияние татар на казахов.

В корреспонденции «Степной киргизской газеты» встречается аналогичная М.С. Бабаджанову оценка роли татар в степи: «Близкая родня киргизов по вере, обычаям и языку, татары, будучи народом сравнительно высокоразвитым, в глухих закоулках степных областей являются истинным бичом своих единоверцев. …Наводняя край выходцами из Казани, татары тащат сюда своих сородичей тысячами, но не вносят в местную жизнь решительно никакого залога культуры. Не внося в жизнь степей ни просвещения, ни улучшения и развития производств, они с каждым годом разоряют местное население».

В этой же газете интерес представляет рассказ о татарине Саламане, который, поселившись в Коктереке, вел спекулятивную торговлю с казахами и, таким образом, «ловкий татарин скоро так разбогател, что записался в купцы второй гильдии».

Обращает на себя внимание почти повсеместное и проникающее во все сферы деятельности присутствие татар в крае. Львиная доля торговых доходов находилась в руках татарского купечества. Административно-колониаль­ный аппарат (переводчики, рядовые служащие) отчасти состоял из татар. Из них комплектовался и основной штат учителей в мусульманских школах. Для того, чтобы открыть школу, надо было знать татарскую грамоту, а так как последнюю знали почти все татары, то из них по преимуществу и состоял в степи корпус учителей, ученых или, что одно и то же, мулл.

В дневниковых записях Западно-Сибирского чиновника А.К. Гейнса, сделанных 17 июля 1885 г., есть такие строки: «…во многих аулах родоначальники нанимают учителей – мулл из татар... Такой учитель живет в юрте у родоначальника, учит детей всего аула и получает... от 40 до 60 рублей в год. Деньги уплачиваются целым аулом. Ташкентцев учителями не нанимают, потому что их язык не имеет столько сходств с кайсацким (казахским – Р.Г.), сколько татарский».

О том, как татары проникали в доверие к казахам, Ш. Ибрагимов писал: «Татарин, приехавший в киргизскую степь…, обыкновенно нанимается сначала к кому-нибудь учителем, при этом ведет себя как можно скромнее, прилежно занимается своими учениками…. мало-помалу начинают обращать на него внимание окружающих киргиз; сначала к нему приходят за какими-нибудь советами, потом начитается приглашение на вычитывание больного, и если случится, что больной вскоре выздоровеет, тогда личность татарина делается популярною не в одном ауле».

Таким образом, татарская культура явилось заметным ферментом для дальнейшего развития казахской степи, развития и укрепления здесь положения мусульманства, оказав влияние на этнические особенности материальной и духовной культуры казахов. Их сближение во многом объясняется идентичностью этнолингвистической и религиозной культуры.

Во второй половине XIX в. сохранялось, но в меньшей степени, присутствие в степи среднеазиатских мулл, так называемых «ташкенцев и бухарцев». Ш. Ибрагимов писал: «Кроме татар попадаются еще шатающиеся ходжи из разных соседних с киргизской степью азиатских государств». «Во все времена Средняя Азия снабжала своими проповедниками: ходжами, муллами, которые, ревностно проповедуя ислам среди инородцев, уже подвластных русским, обратили значительную часть их в свое вероисповедание», – отмечал Н.М. Ядринцев.

Существовало правило Степного положения о том, что мулла среди казахов непременно должен быть из казахов. Естественно, казахские муллы больше знали основы ислама, чем простые казахи, и поэтому, кроме совершения уже давно известных и распространенных мусульманских обрядов, они способствовали дальнейшему углублению религиозных знаний среди казахов. Однако требование российских законов, по которому муллы в степи должны были избираться исключительно из казахов, зачастую не выполнялось. Основной причиной такого положения дел была малочисленность религиозно грамотных казахов, поэтому муллами зачастую оставались татары.

О крайне ограниченном количестве мулл говорит рапорт полицмейстера г. Петропавловска: «В городе Петропавловске шесть мечетей, шесть мулл, считая на каждую мечеть».

Однако процесс роста количества мулл-казахов имел неуклонный характер. С каждым годом увеличивалось число казахских мулл. М.А. Шестаков причину изменений объясняет следующим образом: «Прежние (татарские) муллы, хотя старались сделать киргиз фанатиками, но своею жадностью, торгашеством и жизнью, несогласною с учением, они уронили себя во мнении народа, и теперь с развитием грамотности почти все муллы из природных киргизов. Муллы уважаются по уму, родопроисхождению и строгости соблюдения коренных обычаев». Дальше он описывает последствия данного процесса: «Киргизы начали сознавать пользу грамотности, и теперь нет почти аула, в котором бы не учили детей. Учителями состоят или другие грамотные киргизы. Они обучают основным понятиям магометанского учения по алкорану, толкуемому ими согласно с понятиями и обычаями народа и грамот». Об усилении в степи мусульманского направления в конце XIX в. говорит Г.Н. Потанин. Он пишет: «Несколько десятков лет назад положение дел, может быть, было благоприятнее для проникания европейских идей в киргизскую среду. Мулл из киргизов было мало; большею частью это были казанские татары, свои киргизские муллы если и были, то это были ученики казанских мулл. Теперь это изменилось: с завоеванием Туркестана молодые люди из киргизов стали уезжать в «святую» Бухару; они изучают там персидский и арабский языки и мусульманский закон и, возвратившись на родину, становятся муллами».

Факт роста числа мулл-казахов к концу XIX в. отмечал и А. Букейханов, который писал: «…ныне часто встречаются ученые типы Науана, окончившие высшие мусульманские школы в Самарканде, Бухаре, Константинополе, Казани и др. мусульманских центрах».

Остановимся на жизни и деятельности названного выше видного представителя казахского духовенства – Наурызбай Хазрете. Науан – под этим непереводимым ласкательным именем он известен в степи. Из высказываний современников, в том числе Акан-серэ, Алихана Букейханова, Мамбет-Али Сердалина, акынов Содакмурата, Темирбека и других, Науан Хазрет предстает незаурядным человеком, одаренным ученым, мудрым наставником. Алихан Букейханов в научном труде «Киргизы» писал о Науан Хазрете как об «известнейшем во всей казахской степи ученом», ставшим жертвой произвола царских властей. Родился Науан Хазрет в 1843 г. Учился Наурызбай в аульной школе, а затем – в медресе Петропавловска, по окончании которого его как одаренного ученика рекомендовали в духовную семинарию в Бухару. 15 лет учился в Бухаре, он прошел стажировку в Багдаде. Наряду с древнетюркским и узбекским языками свободно говорил по-русски, в совершенстве владел фарси и арабским, хорошо знал литературу Востока. В 1886 г. по выбору общественности областное правление утвердило Науана Хазрета муллой Кокшетауской мечети. Он многое сделал для духовного просвещения населения, упорядочил и упростил религиозные обряды, установил тесные связи с руководителями мечетей соседних уездов. О его авторитете говорит и тот факт, что на пожертвования мусульман в центре Кокшетау была сооружена новая мечеть. Будучи весьма образованным человеком, Науан Хазрет выступал за широкое просвещение народа, много заботился о начальном образовании детей, организовал при мечети нечто вроде курсов повышения квалификации сельских мулл, а на пожертвования прихожан открыл медресе с интернатом. В медресе вместе с религиозным образованием давалось и светское: воспитанники учились читать и считать, изучали арабскую и русскую графику. Примечательными в этой истории с письмами были два обстоятельства. В архиве имеется текст одного письма Науан хазрета, в котором автор обращается к Абаю от имени казахов всех пяти уездов Акмолинской области и выдвигает общеказахские проблемы сохранения этнической самобытности, языка и культуры и мусульманской духовности.

В связи с этой прокламацией были проведены впервые политические обыски у известнейших казахов, у мулл и учителей; были арестованы библиотеки и переписка, возвращенные только в дни свободы, спустя 2–3 года. Из Кокчетава были административно высланы ученый-мулла Наурызбай Таласов со своими учениками. Если бы правительство сознательно пожелало отдалить казахский народ от русского просвещения и толкнуть его в объятия панисламизма, то ничего другого нельзя было для этого и придумать, как начать преследование против популярного Науана.

Наряду с Исабек ишаном в степи были такие известные муллы: Қоңырбай халфе, Жүсіп, Құлболды, Файзолла, Ходайда, Бесмұхаммед. О них было сказано: «Ел ұйтқысы болған ірі тұлғалар», («Выдающиеся личности, которые были предводителями народа»). В с. Есилбай (ныне в Лебяжинском районе Павлодарской области) жил Габдул-Уахит хазрет, который открыл мечеть и медресе. Он получил образование в Бухаре. По словам информаторов, его бухарские учителя после завершения Габдул-Уахита медресе, якобы говорили «половина Бухары переехало с ним», имея в виду, что он увез с собой огромный багаж знаний. Габдул-Уахит хазрет был широкообразованным человеком своего времени. Обучал детей арабской грамоте в селе Корт. У него учился известный в степи мулла, сыныкшы (лекарь, костоправ) Мергалым. По словам информаторов, он обладал талантом восстанавливать самую раздробленную кость: …на казахском языке (восстанавливал кость, которая рассыпалась, как зола). Другим учеником Габдул-Уахит хазрета был мулла Жумажан Тусупхан. Он перевел Коран на казахский язык, отличался высоким интеллектом. Талантливым учеником Габдул-Уахит хазрета был Кумар Мырзабекулы. Он хорошо знал арабский язык и Коран. По воспоминаниям сына, Кумар Мырзабекулы уделял большое внимание обучению своих детей арабской грамоте, изучению Корана. Он рассказывал: «Отец обучал меня в нашем маленьком доме, зимой за изгородью лежали ягнята и там же рядом мы учили уроки. Обычно он читал мне отрывок из какой-либо книги, потом заставлял меня повторять прочитанное. Если мне не удавалось это сделать, то он объяснял мне наиболее сложные абзацы. Каждый вечер он заставлял меня повторять пройденный материал. Двадцать девять букв арабского алфавита были записаны в тетрадь, которую я постоянно носил с собой. У людей ставших на путь ислама, каковым был мой отец, обучить своего сына арабской грамоте было религиозным долгом.

Прославленным лекарем в степи был мулла Алим из рода уак, выходец из Малыбая. Он занимался лечением людей с помощью «дуға», т.е. ритуальными действиями с использованием молитв Корана. По словам информаторов, он довольно успешно лечил сумасшедших. Во время этнографической экспедиции были выявлены имена нескольких десятков хорошо известных в  Степном крае мулл-казахов.

Таким образом, усиление роли ислама в XIX веке ярко проявилось в формировании многочисленного слоя мусульманского духовенства – мулл. С усилением и углублением мусульманского влияния к концу XIX в., выразившемся, в частности, в появлении значительного числа начальных религиозных школ, увеличении числа казахов, обучавшихся в среднеазиатских религиозных учебных заведениях, строительстве мечетей и медресе, в казахском обществе увеличились свои представители духовенства.

Мусульманское духовенство пользовалось большим почетом в народе. В отличие от православных, мусульмане сами выбирали муллу и подчинялись ему как человеку для них известному, часто выходцу из их среды, знающему их привычки и нужды. Специфика мулл в Степном крае состояла в том, что мулла исполнял широкий круг обязанностей: богослужение, совершение различных ритуальных действий, функции судьи, лекаря и т.д.

 

Контрольные вопросы:

Почему в дореволюционной литературе существовало противоречивое отношение к муллам?

В чем проявляется специфика мусульманского духовенства в XIX в.?

Перечислите дореволюционных авторов, писавших о  муллах в казахской степи? 

Кроме назначаемых мулл, в Казахстане существовало большое количество частных мулл. Почему?

Перечислите и опишите источники дохода мулл?

Каково было влияние татарских мулл и просветителей на религиозную жизнь казахов?

Какие сведении о татарских и казахских муллах оставил этнограф Ш.Ибрагимов?

С чем связана тенденция роста мулл среди казахов в конце XIX в.?

Перечислите видных деятелей казахской культуры, выпускников мусульманских школ и медресе?

По данным обзора Семипалатинской области в 1862 года в каком округе было наибольшее количество мулл занимающихся обучением казахских детей?

 

 

 

2.Почему в дореволюционной литературе существовало противоречивое отношение к муллам?

3.В чем проявляется специфика мусульманского духовенства в XIX в.?

4.Перечислите дореволюционных авторов, писавших о  муллах в казахской степи?  

5.Кроме назначаемых мулл, в Казахстане существовало большое количество частных мулл. Почему?

6.Перечислите и опишите источники дохода мулл?

7.Каково было влияние татарских мулл и просветителей на религиозную жизнь казахов?

Какие сведении о татарских и казахских муллах оставил этнограф Ш.Ибрагимов?

С чем связана тенденция роста мулл среди казахов в конце XIX в.?

1.Перечислите видных деятелей казахской культуры, выпускников мусульманских школ и медресе?

2. По данным обзора Семипалатинской области в 1862 года в каком округе было наибольшее количество мулл занимающихся обучением казахских детей?