Логика и основы аргументации - Учебное пособие (Тимофеев А.И.)

5. софистическое аргументирование

5.1. Определение софизма

В логике, да и в обыденной жизни под софизмом (греч. sophisma измышление, хитрость) принято понимать умышленно ошибочное рассуждение, которое выдается за истинное. Однокоренными словами является слово «софист» — человек, прибегающий к софизмам для доказательства заведомо неверных мнений и «софистика» — рассуждение (вывод, доказательство) основанное на умышленно некорректном использовании логических форм мышление, нарушении его основных законов. Кроме того, софистика предполагает и использование различных психологических приемов с тем чтобы было легче выдать заведомо ложные рассуждения за истинные.

Для того, чтобы эффективно бороться с софистами их уловки надо знать. Как говорится, кто владеет информацией, тот вооружен. Кто хорошо изучил уловки софистов и умеет их распознавать, тот в значительной мере обезопасил себя от них. Для этого, конечно, требуется определенная логическая грамотность и достаточно высокий уровень культуры мышления. Это, так сказать, общие предпосылки противодействия демагогии. Как отвечать на каждую из них в том или другом случае – зависит от умения и находчивости участника спора. Общего рецепта против каждой из них и для всех обстоятельств дать невозможно.

Вместе с тем, во-первых, спорить следует только о том, что хорошо знаешь. Во-вторых, не спорить без нужды с людьми, склонными к грубости или демагогии. Если же приходится это делать, то вряд ли стоит пытаться публично обвинять оппонента в софистике. Ошибку от софизма отличает только внутреннее намерение, а его достоверно и объективно установить невозможно. Здесь все не застрахованы от промахов. Таким образом, гораздо лучше и разумнее ограничиться только указанием на ошибки в рассуждениях противника, не входя в обсуждение, – намеренные они или нет. Этого вполне достаточно, чтобы разбить его доказательство. В-третьих, научиться соблюдать правила ведения споров, ясно и четко формулировать тезис и доводы и добиваться того же от оппонента.

В том случае, если человек не обладает логическими знаниями спорить с софистами ему значительно труднее. А. И. Уемов советует для выявления логических ошибок, а, значит, и софизмов, использовать аналогию. Например, мы имеем рассуждение: «Все планеты вращаются вокруг Солнца, следовательно, все тела, вращающиеся вокруг Солнца, – планеты». Как проверить правильность этого вывода, не зная правил логического обращения? Надо взять другое рассуждение, аналогичное по своей структуре первому, но имеющее вывод, ложность которого очевидна. Например: «Все воробьи – птицы, следовательно, все птицы – воробьи». Данный вывод явно ложен, значит, ложен и первый вывод. Однако, природный здравый смысл не может заменить знания логики и теории аргументации, а только их дополнить.

Поскольку софизм представляет собой осознанное использование неправильной формы рассуждения, постольку о нем можно говорить как о лжи. Ложь это намеренное искажение истины, объективная и моральная неправда, обман. Таким образом, по крайней мере, в российской традиции ее понимания, она имеет и истинностный и моральный (ценностный) ракурсы. Соответственно, ложь может присутствовать как в аподиктической аргументации, так и в аргументации ради убеждения. При этом ложь надо отличать от заблуждения, которое представляет собой неосознанную, так сказать техническую ошибку.

Сложно сказать можно ли в повседневной жизни обойтись без лжи. Скорее всего — нет, поскольку она может быть выгодной. Но бытовая ложь, как правило, не наносит какого то крупного ущерба, чего нельзя сказать о лжи в ходе общественно значимых дискуссий. Здесь от победы или поражения в ходе публичной дискуссии в определенной степени зависит само направление хода социальных процессов.

Понятно, что ложь может только тогда оказывать влияние на аудиторию, когда оратор может выдать ложь за истину. Для того, чтобы это можно было эффективно сделать, требуется замаскировать ложь под правду. Видимо, надо говорить о двух основных видах такой замаскированной лжи: демагогия и полуправда. Именно они наиболее опасны при их использовании в софистическом аргументировании.

Демагогия – основанное на преднамеренном извращении фактов, одностороннем примитивном их истолковании, лести и нереальных обещаниях воздействие на чувства и сознание слушателей. Она является одним из таких основных видов социально значимой лжи и можно сказать, что в большей степени она имеет ценностную направленность.

Для того, чтобы не попасть под влияние демагогии надо выделить признаки, которые помогут ее распознать как в сфере социальных дискуссий, так и в сфере повседневной коммуникации.

Демагогическое выступление отличает, прежде всего, примитивизм в оценке событий и явлений, вместе с тем оно дает точную ориентацию, направляет ход мыслей реципиента в совершенно определенную сторону и служит четким руководством к действию.

Картина действительности упрощается, поляризируется и все многообразие, сложность, противоречивость и неоднозначность реальности сводится к разделению всех людей на «своих» и «чужих», которые рассматриваются как «враги». При этом «свои» оцениваются исключительно положительно, а «чужие» только отрицательно. Положительные или отрицательные оценки имеют в основном групповой характер и какие-либо индивидуальные различия не признаются. «Свой» на все 100\% является хорошим, а «чужой» на те же 100\% — плохим.

Ключевая мысль демагогического выступления содержится во фразе, говорящей об опасности, исходящей от «чужих», которая грозит всем «своим». Демагог позиционирует себя и своих единомышленников как людей, которые способны не только устранить все возможные угрозы и опасности, но и дать людям все, что они хотят, выполнить все мыслимые и немыслимые обещания.

Поскольку в человеческой психике ценности и эмоции тесно связаны, постольку демагог предпочитает рисовать не рациональную, а эмоциональную картину ситуации. Для этого используется наглядность, имеющая карикатурный вид. Для того, чтобы наглядность стала еще более эмоционально значимой, создаются символические образы отрицательных «чужих» и положительных «своих». Часто используются положительные и отрицательные клички. Мир «чужих» подается похожим на ад, и он вызывает только отрицательные эмоции как некая ужасная и коварная «империя Зла». Напротив мир «своих» картинно прекрасен, в нем нет отрицательных черт — это подлинная «империя Добра».

Так как «чужие» представлены абсолютно злыми, то они не заслуживают к себе какого-то морального отношения. В борьбе с ними все средства хороши и благородная цель оправдывает любые средства. Тот, кто имеет чувства сострадания и жалости врагам, с точки зрения демагога, в тайне сочувствует их злым целям и поэтому сам должен быть разоблачен как скрытый враг.

 

О признании демагогом собственных ошибок не может идти речи. Самое большое, на что он согласен, так это на то, что его не правильно поняли. Все возражения и контраргументы квалифицируются как несостоятельные, как клевета, как происки врагов, негодяев и лицемеров, готовых за деньги говорить все, что угодно.

 

Очень коварным, изворотливым видом лжи является полуправда. В ней в определенной пропорции соединяются ложь и истина, но поскольку целью этого лукавства, все-таки, является обман, то полуправду следует отнести к разновидностям лжи. При этом человека говорящего полуправду очень сложно уличить во лжи, он почти не рискует быть разоблаченным.

Говорить о полном перечислении всех разновидностей полуправды, дать полное деление этого понятия достаточно сложно, поскольку человеческая изворотливость не знает границ. Вместе с тем, можно отметить ее наиболее часто встречающиеся разновидности.

Приукрашивание — распространенная форма обмана состоящая в том, что какой-либо человек, предмет, ситуация представляются в лучшем виде, чем есть на самом деле. Для этого в сообщение о них добавляются такие позитивные признаки, которыми данные объекты не обладают. Главное здесь, придумать нечто правдоподобное. Противоположным видом полуправды является замалчивание каких-либо позитивных качеств объекта, о котором делается сообщение. На них может осознанно не акцентироваться внимание или говориться вскользь как о чем-то второстепенном и несущественном, тем самым восприятие слушателей будет не соответствовать реальному положению дел.

Преувеличение как вид полуправды имеет место тогда, объекты, о которых идет речь, обладают некоторыми позитивными качествами, но в сообщении заведомо преувеличивается степень их совершенства. — Об объекте говорится только в превосходной степени. Приуменьшение — это такой вид полуправды, при котором степень совершенства данного свойства квалифицируется на минимальном уровне, хотя очевидно, что объективно это не так. Здесь следует отметить, что в обеих случаях, заведомо искажаются объективные количественные характеристики объектов.

Полуправдой можно считать и изменение модальности того или иного сообщения, когда, например, вероятностную истинность высказывают как достоверную и наоборот. Аналогично можно изменять и другие виды модальностей таких как «хорошо», «плохо», «безразлично»; «убежден», «сомневается», «отвергает» и другие виды модальностей.

Следует сделать несколько замечаний о том как можно, во-первых, попытаться распознать лживое сообщение исходя из внешних наблюдаемых признаков и, во-вторых, какие действия следует предпринять, для того, чтобы выявить обман. Вместе с тем, следует иметь в виду, что, с одной стороны, есть люди, очень умело скрывающие свою ложь, а с другой — собеседник может иметь высокую эмоциональную подвижность своей психики и очень экспрессивно реагировать на любые внешние раздражители. Таким образом, однозначно действующего алгоритма разоблачения лжи не существует. Всегда есть опасность принять ложь за истину и наоборот.

Что касается внешних наблюдаемых признаков, то можно выделить следующие:

Физиологические признаки вины. Каждый раз, когда человек обманывает, в нем, возникает психологический диссонанс, «угрызения совести». Этот внутренний процесс проявляется внешним образом: неосознаваемое прекрывание рукой рта; взгляд во время и после разговора, как правило, в другом от собеседников направлении; потные ладони и лицо; ерзание на стуле; переминание с ноги на ногу и т. д. Здесь слова обманывают, а лицо, жест , поза тем не менее, говорят правду.

Ключевые слова. Часто когда говорят неправду, то стараются использовать любые слова которые усиленно подчеркивают правдивость сообщения. Например: «По правде говоря», «честно или откровенно говоря», «Поверь мне...» «Я правду говорю...» и т. д. Такое нарочитое подчеркивание правдивости выступления, по крайней мере, должно насторожить.

Слово «но». Это слово является частым признаком полуправды. Можно заметить, что во многих случаях все сказанное до слова «но» представляет собой неправду.

Детали. Когда кто-то говорит правду, ему не нужно досочинять детали. Когда же кто-то говорит вещи несоответствующие действительности, то чаще всего путается в деталях, особенно, если их надо повторять.

Если есть сомнения, в том, что оппонент говорит правду, то можно предпринять некоторые действия, которые помогут убедиться в достоверности или недостоверности предложенной информации.

Прежде всего, надо задавать вопросы, уточняющие смысл услышанного, вопросы хорошо дополнить пожеланиями или требованиями разъяснить тот или иной тезис выступления.

 Бывают ситуации, когда следует заявить, что, тезисы, высказанные оппонентом не соответствуют реальному положению дел, и при этом обосновать свое заявление.

 Если есть сомнения в правдивости собеседника, то ситуацию можно в какой то степени прояснить, перейдя из содержательной плоскости обсуждаемого вопроса в эмоциональную плоскость. Для этого следует попросить своего визави рассказать о своих чувствах и личных впечатлениях возникших по поводу обсуждаемого вопроса. В случае появления признаков психологического диссонанса можно с высокой степенью вероятности предположить, что оппонент не искренен

Простым но эффективным приемом, помогающим выявить неправду, является предложение своему противнику в споре поменяться местами. И задать вопрос о том поверил бы он на месте своего собеседника, тому, что он говорит. Если он говорит неправду, то это заставит его понервничать, поерзать, «подергается» и, возможно, признаки лжи проявятся.

 

Софизмы были широко известны еще в Древней Греции. Широко известным примером такого софистического вывода является, так называемый «Эватлов софизм». Его подробно проанализировал еще Г. В. Лейбниц в своем сочинении «Исследование о запутанных казусах в праве». Смысл этого софизма заключается в следующем. Человек по имени Эватл брал уроки софистики у софиста Протагора (V век до н. э.) с тем условием, что гонорар он уплатит только в том случае, если выиграет первый судебный процесс. Ученик после обучения не взял на себя ведение какого-либо процесса и потому считал себя вправе не платить гонорара. Учитель грозил подать жалобу в суд, говоря ему следующее: «Судья или присудит тебя к уплате гонорара, или не присудит. В обоих случаях ты должен будешь уплатить. В первом случае в силу приговора судьи, во втором случае в силу нашего договора». На что Эватл отвечал: «Ни в том, ни в другом случае я не заплачу. Если меня присудят к уплате, то я, проиграв первый процесс, не заплачу в силу нашего договора, если же меня не присудят к уплате гонорара, то я не заплачу в силу приговора суда».

По мнению Г. В. Лейбница, суть трудности заключается в несвоевременности предъявления иска Протагором. Суд должен был отказать Протагору за несвоевременностью предъявления иска. Однако в момент предъявления иска эта несвоевременность исчезает, если, конечно, в договоре об обучении не был указан пункт, согласно которому учитель отказывался от права подать в суд на своего ученика.

Кроме того, ошибку данного софистического рассуждения иногда усматривают в том, что в нем нарушен закон тождества: один и тот же договор рассматривается в одном и том же рассуждении (Эватла) в разных отношениях. В самом деле, в первом случае Эватл на суде должен был бы выступать в качестве юриста, а во втором случае – в качестве ответчика.

Великий античный философ Аристотель отличал софизмы от паралогизмов, такой логической ошибки в рассуждениях, которая сделана непреднамеренно. При этом понятно, что невозможно отличить умышленно ошибочное рассуждение от непреднамеренной ошибки по формальным признакам.

Надо отметить, что кроме логических софизмов и паралогизмов существуют еще и логические парадоксы, т. е. логически правильные рассуждения, приводящие к взаимоисключающим выводам, которые в равной мере доказуемы, и их нельзя отнести ни к числу истинных, ни к числу ложных. В качестве примера можно привести парадокс «Лжец». Считается, что этот парадокс впервые сформулировал Эвбулид из Милета (IV в. до н. э.). Он принадлежал к мегарской философской школе. Этот парадокс исследовался в течение 2,5 тысячелетий до ХХ века включительно. За такое время появилось множество его формулировок, все приводить нет необходимости, ограничимся одной, сделанной Аристотелем. У Аристотеля этот парадокс выглядит так: «Лжет ли тот, кто говорит, что он лжет?». Легко видеть, что отнесение к фиксированному промежутку времени высказывания «я лгу» порождает парадоксальную ситуацию.

Софизмы в споре использовались в качестве уловок. Уловкой в споре называется прием, с помощью которого хотят заставить принять умышленно ложное рассуждение (мнение) в качестве истинного. Существует множество таких приемов, разнообразных по своей сущности. Впервые обзор софистических приемов сделал еще Аристотель в специальной работе «О софистических опровержениях» («Peri sophistikоn elenchоn»). Иногда название этой аристотелевской работы переводится – «О софистических уловках». Само заглавие этого сочинения говорит о том, что Аристотель рассматривает софистические доказательства как «опровержения» истины. Он ставит задачу показать, что софистические доказательства – мнимые доказательства и что софистические умозаключения на самом деле не умозаключения, так как в них то, что выводится, на самом деле вовсе не следует из посылок. В сочинении «О софистических опровержениях» ставится задача изучить виды софистических уловок, изобретенных софистами в целях построения мнимых доказательств и кажущихся умозаключений.

Логические ошибки, используемые для софистических уловок, Аристотель, прежде всего, делит на ошибки, проистекающие из способа выражения мысли в речи, и на ошибки мышления, не зависящие от способа выражения.

Логические ошибки, основанные на словесном выражении, Аристотель подразделяет на шесть видов: одноименность, двусмысленность, соединение, разъединение, ударение или произношение и форма выражения.

1. Одноименность заключается в том, что одно и то же слово может иметь два или более двух разных значений. Эта многозначность слов может быть использована для построения ложного доказательства или умозаключения.

2. Двусмысленность предложения заключается в том, что некоторая языковая конструкция (т. е. соединение слов) употребляется в двух (или более двух) различных смыслах, что, так же как и одноименность, приводит к отождествлению различного. Например, во фразе: «Они кормили его мясом своих собак» не ясно, его ли кормили мясом собак или собак кормили его мясом.

3. Неправильное соединение слов состоит в соединении слов при отсутствии логической связи между тем, что обозначается этими словами. Такова ошибка в следующем софистическом умозаключении: «Сидящий встал. Кто встал, тот стоит. Следовательно, сидящий стоит».

4. Неправильное разделение слов состоит в разъединении в словесном выражении того, что логически разъединять нельзя. Аристотель приводит следующий пример этой ошибки: из того, что пять есть два (четное число) плюс три (нечетное число), делается софистическое заключение, что пять есть четное и нечетное число.

5. Неправильное произношение порождает ошибку, если при этом изменяется смысл слова (например, при изменении ударения).

6. Двусмысленность окончаний слов тоже приводит к смысловым ошибкам (например, смешение мужского рода с женским вследствие одинаковости окончаний слов).

Логические ошибки, не зависимые от способа выражения в речи, Аристотель подразделяет на следующие семь видов: первая – от привходящего, т. е. случайного, свойства; вторая – в которой говорится о присущности вообще или не вообще, а относительно; третья – от незнания сути опровержения; четвертая – от следствия; пятая – от предвосхищения основания; шестая – такая, в которой то, что не есть причина, выдается за причину; седьмая – такая, в которой многие вопросы сводятся к одному вопросу.

1. Ошибка на основании случайного свойства состоит в том, что полагают, будто вещи присуще то же самое, что и ее случайному свойству. Аристотель приводит в качестве примера этой логической ошибки следующее умозаключение: «Корсик – человек. Человек есть нечто иное, чем Корсик. Следовательно, Корсик есть нечто иное, чем Корсик».

В этом умозаключении во второй посылке о человеке высказывается суждение не о его сущности, а нечто случайное, что не может быть перенесено на подлежащее первой посылки. Другой пример этой ошибки: «Корсик – другое лицо, нежели Сократ. Сократ – человек. Следовательно, Корсик – не человек» (здесь случайное будет в первой посылке).

2. Логическая ошибка от сказанного просто к сказанному с ограничением и наоборот состоит в том, что утверждение, признанное в ограниченном смысле (как относительно истинное в какой-либо части или в определенном месте, времени, отношении), принимается как истинное вообще или, наоборот, то, что признано истинным вообще, ограничивается, как будто бы оно имеет силу только в каком-либо отношении, в определенном месте или времени. Например, эфиоп черен, а зубы у него белые, следовательно, он и черен и не черен, бел и не бел, если говорить безотносительно, «просто». О нем же следует сказать, что он черен или бел в известном отношении (с ограничением), т. е. сказать о естественном цвете его кожи.

3. Ошибка, которая впоследствии получила название «подмена тезиса» (ignoratio elenchi), состоит в подмене предмета спора другим, посторонним, имеющим лишь отдаленное сходство с тем предметом, о котором идет речь. Таким образом, в этом случае доказывается или опровергается не то, что требуется доказать или опровергнуть, а  нечто другое.

4. Ложное доказательство, получившее впоследствии название «предвосхищение основания» (petitio princpii), состоит в том, что, то, что требуется доказать, принимается как уже доказанное. Другими словами, здесь доказываемая мысль выводится сама из себя: за основание доказательства принимается то, что нужно доказать, или то, что само основывается на том, что нужно доказать.

5. Аристотель отмечает ошибку в доказательствах и умозаключениях, когда неправильно понимается связь основания и следствия – когда полагают, что на основании того, что если есть одно, то необходимо есть другое, можно сделать заключение, что если есть это другое, то необходимо есть и первое. Аристотель указывает, что такого необходимого следования нет. Так, из того, что у больного лихорадкой – высокая температура, вовсе не следует, что человек с высокой температурой болен лихорадкой.

6. Аристотель указывает и такой вид ошибочных доказательств, в которых то, что не является причиной, принимается за причину. В настоящее время эту логическую ошибку называют «от того, что не является причиной, к причине». Суть ее заключается в следующем: из следования двух событий друг за другом во времени делается вывод, что первое – причина второго.

7. Ошибка смешения нескольких вопросов состоит в том, что ответ в форме «да» или «нет» дается на один вопрос, который в действительности содержит несколько разных вопросов, и потому на них требуются разные ответы. Например, ставится вопрос: «Перестал ли ты бить своего отца?» При ответе «да» следует замечание: «Значит, ты его раньше бил», а при ответе «нет» делается вывод: «Значит, ты его продолжаешь бить».

Большинство софизмов, которые Аристотель рассматривает в сочинении «О софистических опровержениях», принадлежало мегарикам, но при этом следует иметь в виду, что мегарики восприняли многие софизмы, сочиненные до них, так что трудно установить, какие из принятых у них софизмов были их собственным изобретением.

Конечно, сочинения Аристотеля являются классическими и из них следует исходить в анализе софистики. Вместе с тем времена меняются, меняется и стиль мышления, и стиль доказательства. Это дает основания, исходя, прежде всего, из прагматических доводов, дать другую компоновку софистических уловок.

В данной работе уловки скомпонованы, исходя из понимания того, что в софистической аргументации присутствуют и логический, и психологический моменты. Как говорилось ранее, в аподиктической аргументации преобладает логический момент, а в аргументации ради убеждения – психологический, но в софистическом споре уловки могут иметь и психологическую, и логическую природу, и любая из них используется тогда, когда это выгодно. Тем самым софистическая уловка трактуется широко, как прием в аргументировании ради победы своего собственного мнения без оглядки на его внутреннюю ложность. Поэтому далее наиболее широко используемые психологические уловки будут просто перечислены, а логические – даны, ориентируясь на общепринятое понимание структуры доказательства, то есть речь сначала будет идти об уловках с тезисом, а затем – с доводами и, в последнюю очередь будут проанализированы уловки в демонстрации.

 

5.2. Психологические уловки

Основной смысл психологических уловок состоит в том, что, используя психологические особенности личности и воздействуя на них, софист стремится выдать свое заведомо ложное мнение за истинное.

1. Наиболее простой, но очень эффективный психологический прием в дискуссии – это выступить со своим тезисом и доводами первым. Такая информация будет лучше всего воспринята аудиторией, выступления других участников будут в сознании людей оцениваться сквозь призму того, что сказал первый оратор. Еще министр пропаганды третьего рейха Й. Гебельс утверждал, что побеждает тот, кто врет первым. Психологически выигрышным может быть и завершающее выступление, но для этого оно должно быть очень ярким, очень выразительным и контрастировать с тем, что было сказано ранее.

2. Для результативности аргументации огромное значение имеют такие факторы, как «представительный» вид, добродушная улыбка, отчетливая дикция, уверенные, повелительные интонации голоса, его низкая тональность – она действует сама по себе вне зависимости от содержания аргументации, поскольку инфразвук привлекает общее внимание. Эта «внешняя убедительность» и ее сила известна каждому из собственного опыта. В ней – секрет успеха выступлений многих харизматических лидеров. Ею пользуются искусные ораторы, и в споре она – одна из самых сильных уловок.

3. Распространенной психологической уловкой (чаще всего в устном споре) является процедурные ухищрения. Не нравится вопрос или довод – задают вопросы в связи с этим доводом, как бы для уточнения, хотя в этом совсем не нуждаются; или делают вид, что что-то не поняли и дают свое истолкование приведенному доводу; или начинают ответ издалека с чего-нибудь, имеющего отношение к данному вопросу, но прямо с ним не связанного, и т. д. Попросят уточнить используемые понятия, начнут спор по поводу их значения или вступят в полемику по поводу второстепенных фактов или цифр. Если оппонент нетерпелив и прерывает, стремясь перейти к существу вопроса, указывают на его невоспитанность.

Во время спора необходимо сохранять психологическое равновесие и не поддаваться на возможные провокации. К каким бы средствам психологического давления ни прибегал противник, надо сохранять спокойствие и вежливость, быть доброжелательным. Главное здесь – не растеряться, а если растерялся, то не выдать своего состояния, не выглядеть беспомощно, говорить твердо и можно помедлить с возражениями, до тех пор пока не придешь в себя. Иначе аудитория (по большей части судящая о ходе спора по внешним признакам) будет думать, что вы потерпели поражение, каким бы слабым ни был довод вашего оппонента

 

4. В определенном смысле уловкой можно считать и избирательное отношение к доводам пропонента. Очень важно найти слабые места в аргументации противника и последовательно их разрабатывать, а не действовать напролом. Таким образом, на противника будет оказано двойное давление: 1) его аргументация теряет связанность и 2) он выводится из психологического равновесия. Удары ведь приходятся по «больному месту». Между тем умение использовать слабые места противника встречается довольно редко. Чаще, наоборот, оказывают грубое давление, но оно может быть результативным только в случае, если противник заведомо слаб.

5. Множество грубых и тонких уловок имеют целью отвлечение внимания противника от какой-нибудь мысли, которую хотят оставить вне критики. Способность человека замечать различие между правильным и неправильным зависит от внимания. Каждый знает, что, чем больше внимания мы сосредоточиваем на том или ином предмете, тем больше замечаем в нем такие подробности, которые ускользают при поверхностном осмотре. Но не только степень внимания имеет здесь значение. Более важную роль играет то, куда направлено внимание. Это хорошо известно фокусникам, карточным шулерам или карманникам.

Наиболее характерные тонкие уловки имеют такой вид. Мысль, которую мы хотим уберечь от критики, высказывается, но возможно короче, в самой серой, обыденной форме. Перед нею же высказывают такую мысль, которая поневоле должна своим содержанием или формой привлечь особое внимание противника, чем-нибудь задеть, поразить его и т. д. Можно перед мыслью, которую хотят поставить вне критики, высказать такую мысль, которая должна показаться противнику явно сомнительной или ошибочной. Если это сделать удачно, то очень много шансов, что уловка пройдет с успехом. Оппонент «проглядит» и пропустит без критики неброскую, но важную мысль.

Грубая, но нередко используемая уловка состоит в том, чтобы затруднить своему оппоненту изложение его доводов. Существуют разные приемы: постоянно перебивать противника, стараться перекричать его или просто демонстративно показывать, что не желаешь его слушать. Часто эта уловка приводится в действие с помощью аудитории, в которой имеются люди, сочувствующие той или иной стороне. Спорить при таких условиях, конечно, бывает сложно. Делают иногда так, что сначала противника «топят» в непрерывном потоке слов, не давая ему говорить, а потом заявляют, что он не может ничего возразить, и поэтому проиграл спор. Следует заметить, что часто умышленное прерывание оппонента предваряется внешне вежливыми формулировками типа «Пожалуйста, извините, что я вас прерываю!». Показная вежливость используется здесь как софистическая уловка. Такого рода прерывание следует сразу прекращать. Можно это сделать жестко, тоном приказа, можно в более мягкой форме, указав при этом, что это делается осознанно. Если вы примите извинения, человека это его ничему не научит, и ситуация может повториться. Никогда не следует ждать вежливости от визави и всегда надо последовательно пресекать грубость. Хорошим средством борьбы с грубостью является использование в ходе совещания или дискуссии визуального воздействия на собеседников. Это воздействие состоит в том, что сначала пристальный взгляд направлен на того участника разговора, к которому обращается пропонент. Затем взгляд переводится на другого участника разговора, второй участник разговора становится адресатом и т. д. Пристальный взгляд на собеседников выражает вопрос о том, есть ли у них возражения.

 

7. Одна из очень эффективных психологических уловок заключается в том, чтобы вывести противника из психологического равновесия и тем самым расстроить работу мысли оппонента. Для этого пускаются в ход различные выходки, находящиеся на грани юридической дозволенности. Это могут быть: моральное издевательство, явно несправедливые, возмущающие обвинения и т. д. Используются и такие простые, но достаточно действенные способы выведения из психологического равновесия, как очень пристальное разглядывание своего оппонента. При этом чаще всего пристально смотрят в рот или разглядывают брючный ремень. Если противник «вскипел», то он во многом потерял шансов на победу в споре. Все это можно характеризовать как намеренную эмоционализацию дискуссии.

8. В психологическом давлении на противника используется и знание типа его темперамента. Если он флегматик, то свои доводы стараются излагать очень многословно, быстро и несколько сумбурно. Пока такой человек разберется в их сущности и связи, софист может успеть обвинить его в некомпетентности, непрофессионализме или просто в малограмотности. Если оппонент холерик, то, наоборот, софист будет говорить нарочито медленно, с паузами и очень может быть, что нетерпеливую личность это выведет из равновесия.

9. Применяются средства давления на противника, состоящие в том, чтобы обвинить его в скрытой или явной оппозиции господствующим социальным идеям; заставить его испугаться, ведь страх – одна из самых сильных человеческих эмоций. Например, могут обвинить во враждебности демократии, в антипатриотизме, в сочувствии терроризму и насилию, в отсутствии гуманизма и т. д. Цель здесь одна – заставить оппонента, по крайней мере, на словах, согласиться с точкой зрения софиста. Подобные доводы получают название «палочных доводов». В общественно-политических дискуссиях такого рода «аргументация» не является редкостью.

9а. Более мягким средством психологического давления является «уловка очевидности и всеобщего признания». Когда ее используют, то приводят аргументы, представляющие заявленную позицию как очевидную, общеизвестную или подлежащую всеобщему признанию. При этом используются ссылки на считающиеся общепризнанными системы норм и оценок, апелляции к «здравому смыслу», утверждения о том, что якобы так думают все, при ближайшем рассмотрении оказывающиеся несостоятельными. Очень часто такая аргументация сопровождается формулировками типа: «Сегодня каждый знает...», «Здравый смысл говорит нам...», «Каждый, кто вплотную занимается этой темой, знает...», «Разумно будет...» и т.п. Самым простым и вместе с тем эффективным способом противостояния такому давлению будет требование более конкретной формулировки заявленного утверждения с предоставлением объективных доказательств его справедливости.

 

10. К наиболее часто используемым психологическим уловкам относится и так называемое «чтение в сердцах». Эта уловка состоит в том, что софист не столько разбирает существо аргументации оппонента, сколько пытается выискать какие-то тайные мотивы, которые заставили ему возражать. Это могут быть обвинения в патологическом упрямстве, в возражениях из чувства противоречия, зависти, гордыни, в конце концов, из-за продажности. «Чтение в сердцах» может принимать и очень изощренные формы тогда, когда отыскивают мотив, по которому человек не говорит чего-нибудь или не пишет. Софисту якобы ясно, что он этого не делает, исходя из определенного антиобщественного или аморального мотива. Например, почему его оппонент не высказался в защиту «демократических ценностей», рассказывая о таком-то событии? Явно, он не сочувствует демократии, значит, он – сторонник тоталитаризма. Таким образом, для искусного софиста представляется возможным отыскать «крамолу» как в словах противника, так иногда и в его молчании.

11. К близким по смыслу уловкам спора можно отнести и инсинуацию (от латинского insinuatio – вкрадчивость). Софист, стремясь подорвать в слушателях и читателях доверие к своему противнику и, следовательно, к его доводам, пользуется для этого коварными и безответственными намеками. Эта уловка в ходу, и ею не брезгуют не только в частной жизни, но и в политической деятельности. Избирательные кампании пестрят намеками на финансовую нечистоплотность политических противников, их продажность, на их склонность к разврату или сексуальным извращениям. Изредка в спорах бывают и намеки наоборот. Когда возразить нечего, то намекают на обладание какой-то информацией, которую не хотят разглашать по моральным или другим причинам. Здесь в ход идет умело исполненный блеф, то есть обман, рассчитанный на создание ложного впечатления. Блеф бывает результативен, когда у слушателей или оппонента нет достаточно обоснованной объективной позиции, и, вместе с тем, очевидны какие-то эгоистические ценностные ориентации.

12. Распространенной софистической уловкой является ставка на то, чтобы вызвать чувство стыда у противника. Это может быть ставка на ложный стыд и ставка на действительный стыд.

Что касается ставки на ложный стыд, то она заключается  в том, что люди с высокой самооценкой очень не хотят уронить себя в глазах окружающих. Например, они не хотят показаться не очень образованными, или великодушными, или щедрыми и т. д. Когда же человеку, который, допустим, хочет выглядеть образованным, в качестве контрдовода приводят мнимую цитату из работ акад. А. Сахарова или трудов К. Маркса, Ф. Ницше (все зависит от конкретных обстоятельств), он может ее принять, не задумываясь об ее правильности. Кроме того, следует заметить, что в каждую эпоху есть свои «ходячие истины», свои стереотипы мышления, с которыми считают необходимым соглашаться из «ложного стыда», из боязни, что назовут «отсталым», несовременным, «ретроградом» и т. д. И чем слабее духом тот или иной человек, тем он в этом отношении податливее.

Что касается ставки на действительный стыд, то ее психологическую основу составляют тайные не слишком моральные побуждения, которые в том или ином виде есть у каждого человека. Часто играют на этом. К примеру, сложно сохранять психологическое равновесие, когда в ходе разбирательства в адрес кого-либо прозвучит фраза: «Вы защищаете эту очаровательную женщину потому, что испытываете к ней личные симпатии».

13. Довольно часто употребляется и другая родственная уловка, основанная тоже на самолюбии человека: «подмазывание аргументов». Например, хотят использовать некий довод, который сам по себе не доказателен, и противник может его достаточно легко оспорить, и, чтобы он был воспринят, этот довод выражают в туманной, запутанной форме и сопровождают комплиментом противнику: «вы, как человек умный, не станете отрицать, что…»; или «вы, как человек очень образованный, конечно, знаете, что…»; или «вы, как человек великодушный, снизойдете к душевной слабости другого» и т. д. Иногда не говорят комплиментов, а лишь тонко дают понять, что к вашему уму относятся с особым уважением. Это иной раз прекрасно действует в спорах для убеждения. Даже в грубой форме иногда такая уловка «смягчает» душу противника. Поэтому лучше не бить по самолюбию оппонента. Всегда можно сказать, что если он и не принимает вашу аргументацию, то в этом он как личность не виноват, а виноваты обстоятельства времени, места, его общественное положение. В душе – он на вашей стороне.

14. В определенных обстоятельствах осуществляется организация группового психологического давления на оппонента. Многие люди быстрее подчиняются групповому мнению. Для обозначения этого явления в настоящее время стал использоваться английский термин «моббинг» (от англ. mob — нападать толпой, окружать). Этот термин обозначает групповое психологическое давление, Например, на сослуживца на рабочем месте. Здесь могут быть применены две взаимосвязанные уловки. Во-первых, обращение с предложением к оппоненту образовать некоторую общность: Давайте вместе подумаем, обсудим». Затем в форме совместного «мозгового штурма» вам будут аргументировать свой тезис. Во-вторых, иногда в публичных дискуссиях опытный участник может в форме обсуждения с аудиторией образовать с ней общность и таким способом через сочувствие многих слушателей психологически давить на противника.

15. Часто используется так называемый «двойной стандарт» оценок. Это – одна из самых распространенных уловок, ведь почти все люди склонны более или менее к двойственности оценок: одна норма – для себя и для того, что нам выгодно или приятно, другая – для чужих людей, особенно людей нам неприятных, и для того, что нас не устраивает. Один и тот же довод оказывается в одном случае, когда для нас это выгодно, верным, а когда невыгодно – ошибочным. Когда мы опровергаем кого-нибудь с помощью данного довода – он истина; когда нас с его помощью опровергают – он ложь. Чтобы усилить действие двойного стандарта используются контрастные оценки и примеры. Так, можно сравнить уровень жизни в России с уровнем жизни в Швейцарии – это даст отрицательную оценку, а если сравнить с уровнем жизни на Гаити – положительную.

Имеющаяся в двойном стандарте двусмысленность имеет не только психологическую, но и логическую природу. Двусмысленность обычно классифицируется как полулогическая ошибка. Таким образом, можно перейти к рассмотрению другого вида софизмов, к уловкам, имеющим логическую основу.

5.3. Логические уловки

Логическими уловками являются так называемые софизмы (в собственном смысле слова) или намеренные ошибки в доказательстве. Надо постоянно иметь в виду, что софизм и ошибка (паралогизм) различаются не по существу, не логически, а только психологически; различаются только тем, что паралогизм – ненамерен, софизм – намерен. Если, например, во время спора некто незаметно для себя отступил от тезиса, то это будет ошибкой. Если же это сделано сознательно, намеренно, в надежде, что оппонент не заметит, это будет софизм.

Соответственно этому, классифицировать софизмы можно так же, как и логические ошибки. В учебниках по традиционной логике выявляются ошибки, возможные как в формах мышления (понятие, суждение, умозаключение), так и в использовании основных логических законов. Параллельно с этим выделяются ошибки в доказательстве. В данном пособии, исходя из практических соображений, целесообразно рассматривать софизмы тезиса, доводов и демонстрации.

Софизмы тезиса. Что касается софизмов тезиса, то поскольку принято выделять два основных правила формулирования тезиса, то следует выделять и два основных вида софистических манипуляций тезисом: выдвижение неясного, неопределенного, неточного тезиса и сознательное нарушение тождественности выдвинутого тезиса в ходе доказательства. При этом следует отметить, что подвидов этих софизмов может быть много.

1. Что касается выдвижения неясного, двусмысленного тезиса, то можно говорить о двух способах такого неясного формулирования: во-первых, может быть двусмысленность, неясность в словах, которые не имеют точного терминологического значения, и, во-вторых, двусмысленность во фразах.

Существует несколько таких способов использования неясных двусмысленных слов:

а. Звучные слова, не имеющие точного значения, – в демагогических целях используется очень часто. Можно по телевидению показать толпу в пятьдесят человек с плакатами и заявить, что народ требует того-то и того-то, такова воля народа. Соответственно, появляются защитники народа и его враги. Совершенно противоположные идеи могут высказываться от имени народа. Таких многозначных слов, как «народ», немало, и если они используются без должного уточнения их смысла в тезисе, то как доказательство, так и опровержение такого тезиса становится делом сугубо произвольным и превращается в высказывание личных, случайных мнений. Это – одно из самых удобных средств вводить людей в заблуждение. Поскольку большинство из них не привыкло разбираться в «тонкостях» слов и выражений, то лучше заранее принять меры против этого опасного софизма: во-первых, стараться одно и то же понятие выражать одними и теми же словами и, где противник этого не делает, самому делать это за него; во-вторых, каждое слово, имеющее несколько значений, стараться заменить или другим словом, более определенным по смыслу, или целым точным выражением. Иногда можно ограничиться дополнением слова какими-нибудь оговорками.

б. С неопределенностью смысла связана и софистическая уловка с тезисом, которая получила название «блистательная неопределенность», в этом случае мысль, которую собираются обосновать, ассоциируют с каким-то «раскрученным», морально привлекательным социальным проектом или даже с религиозными ценностями, с добром как таковым. Это должно заставить слушателей принять аргументируемую точку зрения без анализа доказательств.

в. Очень часто пользуются свойствами синонимов – слов и выражений, различных по звучанию, но сходных по значению, обозначающих разные оттенки одного и того же понятия. Если эти различия в оттенках не существенны для данного вопроса, то синонимы можно употреблять один вместо другого безболезненно. Если же они существенны, то получается более или менее важное изменение тезиса. Особенно в этом отношении важна разница, если она сопровождается различием в оценке, оттенком похвалы или порицания. Например, далеко не все равно сказать: «А. тверд в своих убеждениях» и «А. фанатик». Понятно, что когда формулируется тезис «А. фанатик», то в него вносится оттенок, благоприятный для критики. Можно сказать: «Этот человек – доктор, или врач, или лекарь, или эскулап, или костоправ, или коновал», при этом оттенки смысла будут существенно меняться. Вообще эта уловка встречается очень часто. Люди прибегают к ней как бы неосознано, стараясь обозначить понятие названием, наиболее благоприятным для себя, наиболее неблагоприятным для противника.

г. Чаще всего софизм двусмысленности в словах является завуалированной ошибкой учетверения терминов в умозаключении. Например, в умозаключении:

Законы – это вечные принципы природы.

Всеобщая воинская обязанность – закон.

Всеобщая воинская обязанность  – это вечный принцип природы.

Термин «закон» имеет различный смысл, а потому вывод ошибочен. Ошибку в приведенном примере несложно заметить, но бывает, что такая уловка проходит.

д. При формулировании тезиса часто используется замена слов с отрицательным эмоциональным смыслом на технические, нейтральные термины, а также идут в ход эвфемизмы. Например, вместо слова «нищета» можно использовать словосочетание «низкий уровень дохода», вместо слова «ложь» – «сообщение, не вполне соответствующее действительности».

е. В тезисе может использоваться специальная научная терминология, которая непонятна неспециалисту. Это обычно делается, для того чтобы скрыть определенный факт или для того чтобы представить оппонента как невежду. Похожий прием – и в использовании в тезисе родовых понятий вместо видовых. Например, вместо слова «воровство» используется слово «правонарушение», вместо слова «избиение» – «конфликт». С помощью таких подмен снимается эмоционально-оценочная составляющая тезиса, и вопрос переводится в техническую плоскость. Бывает и обратное, когда важное событие при его характеристике с помощью бытовой лексики переводится в разряд будничных, привычных явлений.

Что касается двусмысленности во фразах, то она заключается в следующем:

а. Неправильно построенная фраза дает повод к ее перетолкованию. Существует хрестоматийный пример такой фразы: «Казнить нельзя помиловать» или ранее приведенная фраза: «Они кормили его мясом своих собак». Понятно, что если подобные фразы будут использоваться в качестве тезисов, то логически корректного доказательства быть не может, зато софист здесь чувствует себя «как рыба в воде».

б. Тезисы, в которых высказываются какие-либо мысли относительно более или менее отдаленного будущего, вряд ли можно считать с логической точки зрения вполне ясными, поскольку, как показал еще Аристотель, к суждениям о будущем нельзя применить закон исключенного третьего и, следовательно, о будущем нельзя рассуждать с необходимостью. Поэтому, когда говорят, что в будущем будет очень хорошо, если сделать что-то, и будет очень плохо, если этого не делать, то это – лишь некоторые личные мнения и уверения, рассчитанные на положительную или отрицательную эмоциональную реакцию. Если в тезисе используются слова, указывающие на некоторое не вполне определенное время: «сегодня», «сейчас», «вчера», «завтра», то в этом случае также возможны манипуляции. Например, если на дверях магазина висит объявление «Сегодня – за наличные, завтра – в кредит», то этого завтра никогда не дождаться.

2. Софизмов, состоящих в нарушении тождественности тезиса, тоже довольно много.

Подмена может происходить или сразу, т. е. начинают доказывать, по сути, другой тезис, или в ходе дискуссии.

Перечислим наиболее распространенные способы подмены тезиса.

а. Часто используется сознательное сужение или расширение тезиса. Причем, если дело идет к проигрышу в споре, то тезис лучше сузить, так его легче защищать, а тезис оппонента – расширить, так на него проще нападать. Например, сложно доказать, что все члены руководства противоположной партии воры и мошенники, но если выдвинуть тезис, что некоторые из них, возможно, «не чисты на руку», то попытка обоснования такого «размытого» тезиса будет более успешной. Часто тезис частично подменяют либо, смягчая его, либо, усиливая. Одно дело сказать, что эти деньги были украдены, другое, что источник происхождения этих денег подозрителен. Видимо, следует считать частичной подменой тезиса и тот случай, когда его формулировка тезиса сводит все возможные варианты ответа к альтернативе «либо-либо». Другие варианты не допускаются. Понятно, что если оппонент выдвигает подобный тезис, то следует указать на множество возможных вариантов или на компромисс, например, принятие одного из предложенных вариантов с некоторыми оговорками.

б. В юридической практике большое значение имеет подмена спора из-за тезиса спором из-за доказательства. Из опровержения доказательства непосредственно не следует опровержение тезиса, и, опровергнув доводы обвинения, обосновывается мысль, что виновность не доказана, а не то, что подсудимый вообще не виновен. Ведь в первом случае дело отправляется на доследование, а во втором – оно прекращается за отсутствием состава преступления.

в. В софистических целях используется и сознательная подмена пункта разногласия в сложной спорной мысли, так называемое «опровержение не по существу». С. И. Поварнин (русский логик конца XIX – начала XX веков) приводит такой пример. Опровергается тезис: «Сосна, посаженная в Лахте Петром I в 1709 г., растет до сих пор». Его опровергают тем, что Петр I не был в Лахте в 1709 г. Это верно, но он был в Лахте в 1710 г., посадил там сосну, и она растет до сих пор (имеется в виду начало XX века). Из данного примера можно сделать вывод, что чем сложнее сформулирован тезис, тем проще его опровергать, используя софистические уловки. Тезис должен быть по возможности простым, лучше – чтобы он содержал только одну мысль. Во всяком случае, даже небольшие ошибки в подробностях подрывают полноту доверия к целому.

г. Существуют отступления от тезиса, связанные со снятием оговорок противника. Допустим, некто отстаивает тезис, что смертная казнь возможна. При этом делается масса оговорок: речь о смертной казне может идти при особо опасных рецидивных преступлениях, связанных с преднамеренным убийством людей и т. п. Тем самым тезис формулируется как можно уже. Его оппонент, как бы не замечая существенных оговорок, разворачивает критику смертной казни вообще, представляя своего визави сторонником жестоких, массовых карательных мер, мизантропом и т. д. Может быть и такой вариант. Мы очень часто высказываем мысль с только подразумевающимися оговорками. Оговорки эти «сами собою разумеются», потому что, если высказывать их, речь становится каким-то нагромождением оговорок – необычайно тяжелой и плохо воспринимаемой. Оговорки подразумеваются на каждом шагу, и это ведет к возможности бесчисленных ошибок и софизмов. А. говорит: «Мышьяк – яд». При этом подразумевается оговорка: «если принять его больше определенного количества». Б. опускает эту оговорку и говорит: «Стоматолог положил мне мышьяк в зубной канал, значит, он меня отравляет». Такое суждение в быту выглядит нелепым, но в серьезных обстоятельствах лучше сделать оговорку, чем ее не сделать.

д. Кроме частичной подмены тезиса в софистических спорах нередко встречается и полная его подмена. Широко распространен так называемый «переход на личности», когда вместо критики доводов противника начинают обсуждать его самого. Например, если оппонент молод, то говорят: «Очень вы еще молоды и неопытны. Поживете, узнаете жизнь и сами со мною согласитесь». Если, наоборот, оппонент в возрасте, то указывают на то, что пожилые люди отстают от современной жизни. Очень часто встречается негативная оценка умственных способностей оппонента и т. п.

е. Распространенным способом подмены тезиса является перевод спора из плоскости обсуждения истинности или ложности тезиса в плоскость выгоды. Мысль о полезности – это психологически очень сильная мысль, она может действовать буквально гипнотически. Когда обещают «золотые горы» немедленно, трудно думать, например, о том, что более отдаленные последствия могут быть весьма плачевными. А. Шопенгауэр писал об этой уловке так: «Там, где применима эта уловка, остальных можно и не применять. Действуйте не на разум, с помощью доводов, а на волю, с помощью мотивов; тогда и противник, и слушатели, если у них такие же интересы, как у него, сейчас же согласятся с вашим мнением, хотя бы оно было заимствовано из дома сумасшедших. Ведь лот воли весит по большей части тяжелее, чем центнер рассуждения и убеждения»... «Когда мы сумеем осязательно доказать противнику, что мнение его, если бы оно приобрело значение, нанесет существенный вред его интересам, он так же поспешно отшвырнет это мнение, как раскаленное железо, которое нечаянно схватил в руку». (А. Шопенгауэр. Эристика или искусство побеждать в спорах. Спб., 1900. С. 53.)

Существует определенная техника борьбы с подменами тезиса и отступлениями от основной темы дискуссии. Если становится понятным, что разговор осознанно уводится от главной темы и намеченная участниками цель обсуждения остается в стороне, то, прежде всего, следует остановить обсуждение и заявить, что его ход ушел от основного вопроса. Для этого можно сравнить исходную, принятую всеми участниками дискуссии тему с той, которая в данный момент обсуждается. Затем можно повторить формулировку основного вопроса спора и, порекомендовать всем участникам сосредоточить на ней свое внимание.

В том случае когда, несмотря на предпринятые усилия, разговор остается столь же малоконструктивным, как и прежде: продолжается беспредметная полемика, главная тема  заслоняется второстепенными и случайными вопросами. Следует спросить оппонента о целях его выступления и указать, что они не соответствуют целям общей дискуссии. Обычно в ответ на такой вопрос и замечание люди в большинстве случаев начинает говорить по существу. Иногда следует говорить еще жестче, это делается в том случае, если оппонент, несмотря на призывы, продолжает уходить от основной темы. Если это происходит, то следует указать на возможные намерения в уходе от основной темы и уточнить, что это может квалифицироваться как софизм. Квалификация действий оппонента как софизма лучше сделать в модальности возможности, поскольку внутреннее намерение другого человека можно только предполагать. Атрибутация внутреннего намерения не может быть полностью достоверной.

 

Софизмы доводов. Существуют многочисленные софизмы доводов. О подмене доводов следует сказать то же, что и о подмене тезиса. К ней нередко прибегают, когда видят, что довод слаб или неудобен.

1. Подмена доводов – это может быть его частичное сужение или расширение, его смягчение или ужесточение. Особенно часто встречается попытка с помощью отдельных примеров доказать общее положение. Каждый знает такие «доказательства», когда, например, отрицательные признаки отдельных молодых людей переносятся на всю молодежь. Наоборот, из общего положения «Все вороны серые», не обязательно следует, что каждая ворона серая, ведь речь идет не о существенном признаке. Такого рода выводы могут делаться как по причине логической неграмотности, так и в демагогических целях.

2. Сравнительно редко встречается софизм «умножение довода», когда один и тот же довод повторяется в разных формах и словах и сходит за два или несколько различных доводов. Эта уловка особенно часто применяется в спорах при слушателях, в длинных речах и т. д. Иногда очень трудно разобраться, одна ли мысль перед нами, высказанная в разных формах, или несколько разных мыслей. Чтобы это понять, надо напрягать внимание, а нередко требуется и хорошее знание вопроса, о котором идет речь. Все это качества, редко присущие обычному слушателю, поэтому один довод может сойти за несколько. Вот простейший пример умножения довода. Тезис: «Бог существует». Доказательство: В нашем духе существует непосредственная уверенность в Боге. Мы совершенно не можем избавиться от мысли о Боге. Мы не можем думать о мире и не можем мыслить самих себя без того, чтобы невольно с этим не соединилась и мысль о Боге. Мы по необходимости должны думать о Боге. Сознание Бога есть столь же существенный элемент нашего духа, как миросознание и самосознание и т. д. По сути, здесь один довод, представленный по-разному, но на неискушенного слушателя он действует как несколько различных доводов.

3. Самые обычные ошибки доводов – это ложный довод и произвольный довод. Когда дело идет о намеренной ошибке, о софизме, ложный довод принимает характер лживого довода. Если у софиста нет истинных доводов, на которые можно было бы опереться, то он берет какую-нибудь заведомо для него ложную мысль, однако, новую для оппонента или для аудитории, например: ложный факт, ложное обобщение, ложную цитату и т. п., и выдает их за истинную. При этом он часто пользуется доверчивостью противника или слушателей, или всеми возможными другими уловками, чтобы заставить принять такой довод. Успеху такого софизма чрезвычайно способствует частичная ложь. Такая ложь может незаметно восприниматься слушателями, поскольку она «смешана» с истиной. Подобные случаи в обычной жизни встречаются очень часто. Например, молодой человек говорит девушке, что он не мог ей вчера позвонить, так как был крайне занят. То, что он был на работе – это правда, а то, что он не мог найти несколько минут для разговора – это, скорее всего, ложь.

4. Наряду с такими частично истинными доводами в устных спорах из-за победы нередко с успехом пускаются в ход нелепые доводы. Во-первых, некоторые нелепости очень трудно опровергнуть в устном споре, да еще при не очень осведомленных слушателях. Во-вторых, нелепый довод часто прямо озадачивает оппонента своей неожиданностью; сразу бывает трудно найти, что на него ответить. Например, «Ромео и Джульетта» – самая вредная пьеса, так как пропагандирует любовь у несовершеннолетних. Произведения В. Шекспира надо снять с книжных полок». С точки зрения здравого смысла, в этом случае возражать сложно, здесь может помочь, скорее всего, остроумие.

5. Лживый довод надо отличать от субъективного довода. Одна из разновидностей субъективного довода вытекает из ошибки в доказательстве, называемой «предвосхищение основания». Ее сущность состоит в следующем: в качестве довода, подтверждающего тезис, приводится такое положение, которое хотя и не является заведомо ложным, но само нуждается в доказательстве. Сюда можно отнести рассуждение: «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда». В. Ф. Асмус приводит такой пример: в ХIХ веке на основе идей витализма считали, что в лабораторных условиях невозможно получить мочевину (широко используемое в наше время удобрение), так как органические вещества вообще нельзя получать в лабораторных условиях.

Субъективным доводом можно считать и использование в качестве аргументов различных заверений, гарантий и личного авторитета. Здесь вся аргументация сводится к заверениям и гарантиям. Типичные формулировки: «Я уже имел возможность убедиться в том, что...», «У меня нет ни малейшего сомнения в том, что...», «Это я вам заявляю как специалист». Если речь идет об аподиктической аргументации, то противодействие такому доводу состоит в просьбе объяснить, почему надо принять заявленное данное утверждение на веру, вместо объективного обоснования. Если же ведется аргументация ради убеждения, то следует попытаться нащупать, какие ценностные ориентиры стоят за данным утверждением и уже подвергать критике этот ценностный фундамент.

Имеются и скрыто субъективные доводы. Часто аргументируют, выдвигая довод, рассчитанный на стереотипы мышления и предрассудки. Демагог может выдвинуть мысль, заявляя, что сам считает этот довод действительным, например, сопровождает его вводными словами: «несомненно, что...», «известно, что...» и т. п. Скрыто-субъективные доводы в опытных руках могут стать грозным оружием.

 Это происходит потому, что стереотипное поведение у людей превалирует. Оно позволяет значительно экономить силы и время. Исследования показывают, что люди склонны осмысленно реагировать на ситуацию тогда, когда у них есть желание и возможность тщательно ее проанализировать. Желание же вникать и анализировать возникает тогда, когда оно имеет личное значение. Если присутствует личное значение, то человек оценивает силу и истинность доводов, если нет – реагирует в соответствии со стереотипами.

7. Разновидностью субъективного довода является так называемый «адвокатский довод». Сущность этой уловки состоит в том, что софист пользуется какой-либо неосторожностью противника, ошибкой его или даже опиской, оговоркой и т. д. Наиболее одиозную форму этот довод принимает в том случае, когда пользуются ошибкой оппонента, несмотря на прямое заявление противника, что это ошибка. Здесь эта уловка для аудитории принимает характер лживого довода.

8. Самая распространенная ошибка и самый распространенный софизм – это произвольный довод. Если внимательно просмотреть статьи в газетах, проанализировать выступления во время дискуссий, прослушать споры политиков по телевидению, то почти неизменно мы натолкнемся в них на произвольные, вовсе не очевидные и не доказанные утверждения и отрицания, на которые люди опираются для поддержки своих мнений. Часто встречающейся разновидностью произвольного довода является так называемый «аргумент неизбежности». Суть его состоит в том, что, обосновывая собственную аргументацию, участник разговора объявляет, что точка зрения противной стороны неизбежно приведет к катастрофическим последствиям, а потому ни в коем случае не может быть принята. Очевидно, что контраргументация здесь состоит в том, чтобы доказательно объяснить, что последствия вовсе не «неизбежны» Перечислите положительные последствия выбора предложенного вами способа действий.

Если вам предлагают определенные критерии выбора или готовые факты, тщательно взвесьте, так ли уж они показательны для действительного положения дел. Навязанные модели восприятия — прекрасный фундамент для манипуляции. Чем настойчивее вам навязывают определенную модель оценки предлагаемой информации, тем больше у вас причин отказаться от нее.

9. Довольно часто используется уловка мнимой точности доказательств. Эта уловка состоит в приведении якобы точных сведений, цифр, статистических данных в подтверждение справедливости некоего заявления. При этом совершенно неясно откуда берутся эти точные данные? Непонятно, абсолютные это показатели или они являются результатом статистического исследования, проведенного в пределах определенной демографической группы. Поэтому, когда в качестве довода приводятся такие сверхточные цифры следует потребовать информацию о том, откуда взялись эти цифры. Анализируя источник информации следует обратить внимание на то, кем проводились исследования и когда они проводились

10. При рассуждении, особенно в спорах, приводятся не все мысли, нужные для того, чтобы сделать тот или иной вывод. Некоторые из них «выпускаются» и должны подразумеваться сами собою. Речь идет об энтимемах. Например, в рассуждении: «Все люди умирают, умрем и мы» пропущена сама собою подразумевающаяся мысль («посылка» рассуждения) «мы люди». Можно пропустить вместо этой посылки другую. «Все мы люди, значит, умрем и мы». Здесь будет пропущена и необходимо подразумевающаяся мысль: «Все люди умирают» и т. д.

В устных спорах таких пропускаемы