Тема 14. разделение и взаимодействие властей: в теории и на практике

План

1. Государственные интересы       – действенный стимул разделения и взаимодействия властей.

Метаморфозы     организации        властей в              истории.

В древних государствах вся власть сосредоточивалась в руках государя: он издавал законы, организовывал их исполнение, он же творил суд. Это происходило по нескольким причинам. Первая, население было еще немногочисленно, территория государств тоже небольшая, царь вполне справлялся с небольшим относительно объемом работ. Вторая, мифологическая: в мифах восточных народов говорится о первоначальном непосредственном правлении богов, которые затем научили людей искусству управления и передали власть земным правителям. Поскольку они получили власть от самих богов, родилась легенда, что и сами они не простые смертные, а произошли от богов. Таким правителям заниматься всеми делами государства самому вроде неприлично: нужны помощники. Был создан государственный аппарат, который управлял государством, а царь царствовал и наблюдал, как идет управление, и когда был недоволен, то гневался и наказывал виновных.

Так ли это было, иначе, «науке неизвестно». Но, представляется, что истинное разделение властей началось, когда появились религиозные касты – жрецы. Они были самыми образованными и умными людьми в государстве. Они и внушили населению, что цари произошли от богов, а потому и почитать их надо соответственно происхождению. Жрецы оказывали большое влияние на дела в государстве и на самих государей. Если царь их не устраивал, то они могли организовать против него заговор и убить его, сославшись на знамения небес. Каста жрецов и двор царя были первыми относительно самостоятельными органами  государства, которые и правили им.

1

Но с расширением государства, ростом народонаселения, с возрастанием функций управления потребовались более глубокие основания для деления властей. Нужно было, чтобы работники выполняли свои работы хорошо, чтобы они не проявляли недовольства, а в случаях проявления, нужна была сила для подавления недовольства. Нужны были наделенные властью учреждения, которые бы занимались организацией работ. Но сами они нуждались в обоснованиях своих требований. Понадобились законы, предписания, указы, другие управленческие документы. Их кто-то должен был составлять. Так возникли законодательные органы, со временем образовавшие законодательную власть, которая занималась только подготовкой законов и указов царя.

Но закон будет исполнен, если кто-то будет следить за его исполнением. Потребовалась достаточно большая армия чиновников, которая следила бы за исполнением законов и воли царя. В древнем Египте вся территория была поделена на номы (области). Их возглавляли номархи, руководители областей, как правило, назначаемые фараоном. Важнейшая их функция – следить за исполнением воли государя, его указаний, подписанных им законов. Номархи руководили номами. Но самими номархами руководил ближайший помощник фараона – чати, напоминающий средневекового визиря. В его распоряжении находились ведомства организации,  ирригационного земледелия, наблюдения за скотом, ремесленниками, военного дела, налоговых поступлений и повинностей, проведения строительства, судебных дел. Органической частью государства была армия, набиравшаяся по царскому набору из свободных граждан, а также из иноземцев-наемников. Понятно, что номархи относились к царскому чиновнику с большим уважением.

Номархи копировали центральные органы, но в областном масштабе. Возглавляли их сами номархи, власть которых по заведенному обычаю, была наследственной.

Нижним уровнем государственного управления, общинами управляли советы, всецело подчинявшиеся номовым чиновникам. Вся система государственного управления определяется как монархия деспотического типа (от греческого «деспотес» – господин, которому противостоит термин «раб»)[248].

В других государствах власть, возможно, организовывалась несколько иначе, но обязательными составляющими частями ее всюду были: царь, законодательная, исполнительная, судебная власть. На первых порах ее некоторые части были соединены: помощник египетского фараона чати занимался и исполнительными делами, и военными, и судебными. С разрастанием государства законодательная, исполнительная и судебная власти обособлялись, но находились под единым началом царя.

 Необходимость их вычленения в самостоятельные ветви власти диктовалась государственными интересами. Возникла потребность в самостоятельных законодательных, исполнительных и судебных органах, каждый из которых занимался бы своим делом и не смешивал свои обязанности с другими.

До сих пор идут дискуссии о необходимости разделения властей, в частности, выделения законодательной власти (парламента) в самостоятельную. Например, авторский коллектив словаря-справочника «Зарубежная политология» (ссылаясь на зарубежных авторов) утверждает, что в посткоммунистических странах или в традиционалистских обществах… последовательное  проведение принципа разделения властей и создание соответствующих политических институтов демократического общества (парламента, президентской власти, независимого суда) ведет не к установлению западной либеральной демократии, а наоборот – к ревитализации отживших политических структур и слоев…борьба властей часто является ни чем иным, как столкновением различных традиционалистских элитных групп – номенклатуры, феодальной аристократии, родовых кланов и т.д. В этих условиях можно говорить лишь о мнимом конституционализме, квазидемократии, профанации идеи разделения властей. С такой ситуацией мы сталкиваемся в современной России[249]. Определенная доля истины в их суждениях, безусловно, имеется.

Однако экспертный опрос 66 руководителей аппаратов парламентов из 48 стран (в том числе таких традиционалистских, как Алжир, Ангола, Венесуэла, Гана, Камерун, Намибия, Нигерия, Суринам и др.), принимавших участие в 100-й Межпарламентской  конференции Межпарламентского Союза, проходившей в сентябре 1998 г. в Москве, показал, что абсолютное большинство участников опроса (80,3\%) высказали мнение, что не может быть полноценной демократии без полномочного парламента. Именно здесь согласуются позиции и интересы различных политических сил общества, идет процесс совершенствования парламентаризма[250].

При всем уважении к авторам-специалистам по вопросам политологии, видимо, стоит прислушиваться и к столь авторитетному мнению, как оценки руководителей аппаратов парламентов многих стран мира, знающих работу парламентов не из литературы и не из общений с отдельными работниками парламентов, а каждодневно занимающихся организацией работы этих органов власти и знающих все ее тонкости и сложности из собственного опыта.

Возвращаясь к первоистокам разделения властей, стоит заметить, что оно произошло довольно рано. Уже во времена Платона, Аристотеля власти были настолько самостоятельными, что философы не могли обойти их вниманием в своих политических сочинениях. Характерно, что всю совокупность власти, объединяемую государством, они тоже связывали с интересами людей. Цицерон определяет государство как «…достояние народа, а народ не любое соединение людей, собранных вместе каким бы то ни было образом, а соединение многих людей, связанных между собой согласием в вопросах права и общностью интересов»[251]. Аристотель дает определение государства как «общение», т.е. тоже подчеркивает взаимную заинтересованность людей друг в друге. Из этого основополагающего факта они и исходят, определяя формы государства и власти. Аристотель ищет такую организацию власти, которая бы отвечала интересам всех. Его не устраивает ни монархия (потому что она выражает и защищает интересы одного), ни аристократия (она защищает интересы немногих), ни демократия (потому что интересы большинства удовлетворены, а интересы меньшинства ущемлены). «…Только те государственные устройства, которые  имеют в виду общую пользу, являются, согласно со строгой справедливостью, правильными; имеющие в виду только благо правящих – все ошибочны и представляют собой отклонение от правильных: они основаны на началах господства, а государство есть общение свободных людей»[252]. Власть, отвечающая интересам всех, по мнению Аристотеля, - это полития (т.е. республика). Цицерон тоже объявляет республику делом народа. Но характерное отличие греков от римлянина состоит в том, что греки только делят власти, но не ищут взаимодействия между ними, а Цицерон высказывается за «смешанную власть». И власть монарха, и власть оптиматов, и власть народа могут оказаться пагубными для государства. «Поэтому я и считаю заслуживающим наибольшего одобрения… четвертый вид государственного устройства, так как он образован путем равномерного смешения трех его видов, названных мною ранее»[253]. Наилучшая форма государственного устройства сплав отеческого благоволения царя, мудрости оптиматов и свободы народа. Соблюдение меры в составлении властей государства – царской, оптиматов и народной – образует их равновесие, не позволяющее ни одной из властей взять верх[254].

Все предложения античных мыслителей нашли дальнейшее продолжение в трудах философов и политиков позднейших времен – Т. Гоббса, Д. Локка, Ш. Монтескьё, И. Канта, Г. Гегеля и др. Одни склоняются к монархической форме правления (Монтескьё, Гегель), другие – к республиканской (Гоббс, Локк, Руссо), но все они не выходят за пределы тех форм власти, которые были найдены античными философами. Марксисты попытались отойти от этого трафарета, но вместо власти аристократов (оптиматов) создали власть бюрократов. Нынешние российские власти создали государственный строй олигархов, который Аристотель считал одним из худших отклонений от правильных форм правления.

Американские мыслители (Дж. Адамс, А. Гамильтон, Дж. Мэдисон) подхватили идею Цицерона о «смешанном правлении», только «смешали» не представительство различных слоев населения, а функции властей, создав теорию  «сдержек и противовесов». И хотя по своему представительству американская власть – это власть богатого меньшинства, народ участвует только в выборах властей один раз в несколько лет. Но «высший этаж» государственной власти в США устроен так, что Президент, наделенный огромными полномочиями, не может преступить закон штата; будучи главнокомандующим вооруженными силами, не имеет права объявить войну и направить куда-либо войска без разрешения сената. В случае нарушения им законов страны он может быть подвергнут процедуре импичмента (отрешения) от власти, что весь мир наблюдал в памятном скандальном деле президента Дж. Клинтона, замешанного в сексуальном распутстве и нарушившего судебную  клятву говорить только правду и ничего, кроме правды.

И все-таки ни один из предлагаемых на протяжении многих тысячелетий вариант устройства высших властей не приносит идеального результата. «Смешанная власть» Цицерона вылилась в длинную череду убийств сенаторов прямо в здании сената. Теория «сдержек и противовесов» не спасает народ, правящие круги от лжи и обмана со  стороны президента. Достаточно вспомнить спровоцированные американцами войны против Вьетнама, Югославии, Ирака, целиком построенных на дезинформации высших властей страны, в первую очередь – сената. Президент США Дж. Буш не только не был подвергнут процедуре импичмента, но и избран на второй президентский  срок с большим отрывом от ближайшего претендента. Видимо, одних моральных форм ответственности за деятельность на высшем посту государства недостаточно, надо вводить уголовные формы ответственности, как предлагал русский князь М.М. Щербатов в отношении царей: за нарушение законов монархом предусматривается наказание царя вплоть до заключения в темницу. Посмертно, приблизительно лет через тридцать, всенародно обсуждать деятельность каждого монарха и в соответствии с вынесенной оценкой решается вопрос об отношении к его памяти (посмертная честь, памятники или, напротив, осуждение)[255].

Надо иметь в виду, что разделение и взаимодействие властей, предлагаемое по сей день, касается в основном высшего эшелона власти. Безусловно, важно отрегулировать этот вопрос на этом уровне. Но надо понимать и то, что жизнь народа творится не наверху, а внизу. Поэтому так важно отрегулировать правовые отношения на «нижнем этаже» власти. И второе, что необходимо сделать, отладить отношения между «верхом» и «низом». В России это никак не удается сделать на протяжении всей ее истории: «верхи» упорно хотят командовать «с верхней палубы», рассылая директивы, которые высмеял М.Е. Салтыков Щедрин в своем знаменитом романе «История одного города»: «об обязательном употреблении горчицы и лаврового листа», «о нестеснении градоначальников законами», «об устройстве под домами каменных фундаментов», «просвещение и сопряженные с оными экзекуции временно прекратить», «о рассмотрении наук», «пироги из глины не печь»[256] и т.п. Конечно, уровень нынешних градоначальников и законотворцев несравненно выше глуповских, но некоторые их соображения весьма близки по духу  своим предшественникам.

Разделение властей происходит не только «по горизонтали» (законодательная, исполнительная, судебная власти), но и «по вертикали».

Уже неоднократно упоминалось произведение А. де Токвиля «Демократия в Америке», написанная 170 лет тому назад. Главная идея книги - самоуправление народа. Токвиль на многочисленных примерах показывает, что все, что касается непосредственных интересов жителей конкретных поселений, объединенных в общины (города тоже разделены на общины), они делают сами, не спрашивая никаких директив, ни требуя ни материалов, ни денег, за исключением особо крупных объектов, имеющих не только местное, но и федеральное значение.

 Токвиль рассматривает взаимодействие властей общины и штатов, т.е нижней и средней структур вертикали власти В США. Приоритет отдается общине: «… именно в общине заключена сила свободных народов. Общинные институты играют для установления независимости ту же роль, что и начальные школы для науки; они открывают народу путь к свободе и учат его пользоваться этой свободой»[257].

Община независима в своей жизни своих действиях. Она «только тогда подчиняется штату, когда речь идет о таком интересе, который я бы назвал общественным, то есть когда дело касается не только ее самой, но также и других общин»[258]. «…общины Новой Англии (штат США – А.Я.) занимаются куплей и продажей собственности, предъявляют иски и защищаются в судах, увеличивают или уменьшают размеры своего бюджета, и никакая другая административная власть даже и не помыслит этому препятствовать» [259].

Что же касается обязательств, общих для всего штата, то общины обязаны их выполнять: штат нуждается в деньгах – община обязана оказать штату такую помощь. Штат собирается провести новую дорогу, то община не в праве противиться ее проведению через свою территорию. Полиция установила новое правило, община обязана распространить его и на свою территорию… То есть у общины есть определенные обязательства перед штатом. Они ограниченны, однако правительство штата, налагая их, всего лишь устанавливает принцип взаимоотношений, что же касается непосредственного выполнения данных обязательств, то здесь уже община вновь вступает в свои собственные права. Так, например, размер налогов определяется законодательным собранием штата, однако облагает ими и взимает их сама община; Наличие школы является обязательным условием, однако именно община строит, оплачивает строительство и управляет этой школой… Сборщик налогов назначается общиной, но взимает налоги для государства»[260].

Кто же заставляет чиновников добросовестно исполнять законы и возложенные законами обязанности?

Мировые судьи, назначаемые губернаторами на несколько лет (штат Массачусетс назначает на 7 лет) и выбирающие из своего состава сессионный суд, обычно состоящий из трех человек. Если община нарушает закон, сессионный суд может приговорить ее к суровому денежному штрафу, причем денежный штраф раскладывается на всех жителей общины без исключения, собирает который общинный чиновник. А если он плохо исполняет возложенные на него обязанности, то он попадает и под воздействие общины, и под наказание штата. Шериф округа в качестве судебного чиновника обеспечивает исполнение приговора... Так принуждается к добросовестному выполнению своих обязанностей и общинный чиновник и тем самым вся община[261].

Токвиль раскрывает концепцию «сдержек и противовесов», разработанную юристами Америки. Она в частности выражается в том, что Президент, являясь, высшим должностным лицом в государстве, не входит в состав Конгресса и не имеет права законодательной инициативы. «Президентская власть существует как бы возле законодательной власти и является более низкой по уровню и зависимой от законодательной»[262]. Но Токвиль забывает о таком механизме влияния на законодателей, как подкуп законодателей, что не раз применялось и в прошедшей, и в нынешней  истории США, да и многих других стран. Лоббирование законов – это распространенная практика, насчитывающая тысячи лет. Еще Аристотель предупреждал, что эфоров всегда можно подкупить. У него были основания для подобных предупреждений. Оценки Токвиля в данном случая явно завышены.

Надо отдать должное А. де Токвилю, что он не совсем доволен мерами ответственности высших должностных лиц, фактически освобожденных от судебной ответственности за свою деятельность. Не устраивает его и избрание суда присяжных. Они могут быть представлены и народом, и классом. Во втором случае роль суда явно предвзята. Поэтому Токвиль настойчиво предлагает, чтобы суд присяжных избирался только из представителей народа.

Нужно заметить, если самоуправление является и в нынешние дни сильной стороной демократии США (с учетом, разумеется, веками сложившейся практики формирования ее материальной и финансовой базы, которая во многом зависит от уровня жизни простых американцев), то относительно других уровней власти, особенно высших, остается много нерешенных вопросов: двойные выборы президентов, назначение президентом  судей, только административная ответственность высших чиновников, подкуп чиновничества, дезинформация как средство политики властей и т.д.

2

Власть на протяжении человеческой истории претерпела множество изменений: от демократии до самых жестоких деспотий. Причем в некоторых странах эти формы приобрели традиционный характер. В арабо-мусульманском мире с первых шагов ислама утвердилось представление об обществе, государстве, во главе которого стоит один человек – духовный наставник остальных людей – имам (он же – шах). Этот взгляд господствует практически во всех политических учениях арабских мыслителей.

Одним из первых, кто создал развернутое учение о государстве и его правлении, явился выдающийся философ аль-Фараби (870-950). Его перу принадлежат такие сочинения, как «Трактат о взглядах жителей добродетельного города», «Афоризмы государственного деятеля», «Гражданская политика», которую специалисты склонны считать одним из вариантов «Трактата о добродетельном городе». Ученый исходит из мысли, что благополучие жителей любого города, государства в целом зависит от личности главы государства. Идеал организации города и государства – свобода жителей. В «Гражданской политике» он говорит об этом специально: «Коллективный город – это такой город, каждый житель которого полностью волен делать то, что пожелает. Его жители равны. Их законы абсолютно не отдают предпочтения одному человеку перед другим. Их власть по отношению друг к другу и по отношению к жителям других городов распространяется только на совершение того, что способствует увеличению их свободы… Его обитатели не имеют никаких отношений к своим главам, управляющим ими, ибо его обитатели сами назначают их своими главами…»[263].

В «Афоризмах государственного деятеля» он так определяет смысл истинного правителя: «Истинным правителем является тот, кто в искусстве, посредством которого он управляет городами, ставит целью и предметом стремления создание для себя и остальных горожан подлинного счастья, которое является пределом и целью искусства правления»[264].

Все жители добродетельного города делятся на пять частей: «наиболее достойные лица – ораторы, измерители, воины и богачи. К наиболее достойным относятся мудрецы, люди, обладающие рассудительностью, и те, кто пользуется авторитетом в важных делах. Далее служители религии и ораторы, а именно проповедники, риторики, поэты, музыканты, писари… Измерители – это счетоводы, геометры, врачи, астрологи и им подобные. Воины – это ратники и те, кто им подобен и причисляется к ним. Богачи – это те, кто приобретает богатства в городе, вроде земледельцев, скотоводов, купцов и им подобных»[265].

Аль-Фараби признает, что среди жителей встречаются пороки и недуги. Но они как бы сопутствуют достоинствам жителей добродетельного города. Для направления жизни горожан к добродетелям создана гражданская наука, которая разъясняет,  «что добродетельная царская власть слагается из двух сил:

сила универсальных законов;

сила, которую приобретает человек благодаря длительной практике в гражданских делах…[266].

Люди должны руководствоваться в своей духовной жизни учением Аллаха, а в деловых действиях сделками, составляющими практическую часть мусульманского права

Люди невежественных городов понимают счастье извращенно: это телесное здоровье, богатство, наслаждения, свобода предаваться своим страстям, почести и величие. Но благам этим противолежат несчастья – болезни тела, бедность, отсутствие наслаждений, невозможность следовать своим страстям и отсутствие почестей…[267].

Аль-Фараби только констатирует наличие добродетельных и невежественных людей и городов, но причины не вскрывает. Ибн-Рушд (Аверроэс) – 1126-1198 – прямо пишет, что классово-иерархическое общество – абсолютная необходимость, порождаемая врожденными человеческими способностями. Специализация больших групп людей неизбежна. Он следует за Аристотелем: одни рождены, что бы управлять, а другие, чтобы быть управляемыми. Но противоречия между этими сторонами необязательно доводить до нетерпимой остроты. Преодолеть их нежелательное развитие можно путем воспитания.

Вопрос в том, кому доверить воспитание? И вот здесь Ибн-Рушд открыто покушается на воспитательную роль церкви. Дело в том, что общество делится по уровню образования на тех, кто владеет аподикическим (научным) знанием – их немного; диалектическим – это в основном служители церкви, которые могут рассуждать только вокруг догматов богословия; риторическим – аллегориями, легендами, поучениями. Первых мало. От вторых мало толку. Остаются третьи. Но уж лучше третьи, чем вторые, прозрачно намекает Аверроэс: он уподобляет Бога «единовластному тирану, которому подчиняются все, что ни есть в его царстве, и для которого не существует ни законов, ни обычаев»[268].

Более глубоко и остро подходит к исследованию социальных недугов другой арабский мыслитель Ибн-Хальдун (1332-1406). В своих «Пролегоменах» он объясняет, почему сильное, здоровое государство заболевает, становится слабым и рушится. Пока правители соизмеряли возможности результатов труда производителей материальных благ с налогами на общие нужды государства, оно было крепким и здоровым: труженики знали, что после расчетов с государством остальное остается в их руках и старались работать как можно лучше. Но вот правители подумали, что можно увеличить налоги, и стали разорять тех, кто производит богатство. Оно стало сокращаться. Работники потеряли заинтересованность в труде. Попытки изъять повышенные налоги силой, ни к чему не привели, государство нищало и слабело. Отсюда, делает вывод Ибн-Хальдун, нужно соизмерять желания и возможности получения богатств, заботиться не только о собственном благополучии, но и о благе своих подданных. А иначе: «Государство все более разрушается. Население провинций осмеливается выступать против него. Развязывается его узда, и постигает его гибель…»[269].

Для мрачного периода средневековья это были смелые сочинения. Европейцы не смели даже и думать так: инквизиция немедленно призывала таких «смельчаков» к порядку: кого навечно в монастырь, кого на костер, кого четвертовать, кому пожизненное позорное платье «бенбинито». В средневековые времена светское государство, за редким исключением, прекратило свое существование: папская власть подмяла под себя малейшие попытки государственного суверенитета и превратила всяких королей, графов, герцогов и прочих «суверенов» в своих прислужников.

Понадобилась героическая Реформация церкви, чтобы сбросить невыносимый гнет папизма.

После Реформации ученые вернулись к аристотелевскому разделению властей, придав его формулировкам более современный вид. О разделении властей говорили многие философы Нового времени: Т. Гоббс, Д. Локк, Ш. Монтескьё, И. Кант, Г. Гегель. Эта мысль была подхвачена и русскими учеными и политическими деятелями: Ю Крижаничем, М.М. Сперанским, С.Е. Десницким, П.И. Пестелем, Н.М. Муравьевым, А.И. Герценом и др.

Марксистско-ленинская концепция устройства государственных властей в корне отличается от теорий предшественников. К. Маркс представлял власть «единой работающей корпорацией», одновременно и издающей и исполняющей законы. Суды мыслились как выборные органы. Верховенство власти принадлежало народу. Но что из этого получилось на самом деле, уже говорилось.

В нынешней России идут напряженные поиски оптимальной модели устройства властей. Но характерный недостаток этих поисков – бездумное заимствование, нежелание допускать к участию во власти народ, лишенное материальной базы самоуправление, бессмысленная федерация и др.

Разделение властей вызывается объективной необходимостью. Но это разделение не должно означать глухое отгораживание одной власти от другой, тем более противостояние властей. С приходом к власти В.В. Путина наметились некоторые подвижки в сторону взаимодействия властей, но до полнокровного сотрудничества еще далеко. И Президенту, и Правительству, и судам пора понять, что без участия народа в органах власти никакая демократия невозможна. Но именно этот путь российскими  властями всячески блокируется. История не один раз доказывала, что народ способен выполнять самые сложные государственные обязанности, в народе бесчисленное количество управленческих талантов. Их надо находить, учить управленческому искусству и выдвигать на государственные должности. Академики, не знающие всей сложности общественной жизни, способны только отрицать, но создавать ничего не могут. Пятнадцатилетний опыт перекройки государственной системы это убедительно доказали.

Власть избирается народом – это незыблемый принцип демократии. Но избирательная система должна быть такой, чтобы народ мог избрать действительно достойных. Нынешнее предложение Путина об избрании законодательной власти только по партийным спискам, вновь отгораживает народ от деятельного участия в выборах, ему снова навязывают кандидатов и не дают слова сказать, кого бы он хотел избрать в парламент. Повторяется ошибка КПСС, когда кандидатов отбирают в различных «штабах» и «комиссиях», а затем предлагают народу голосовать за «котов в мешке».

Надо серьезно пересмотреть те положения Конституции, которые определяют компетенции органов власти. Высшей властью должна быть законодательной: логика Д. Локка в этом случае неопровержима. Следовательно, она должна приобрести право контроля за деятельностью исполнительной власти на всех уровнях. В спорных случаях свое слово должен высказывать Конституционный Суд. Ему нужно предоставить право участия в обсуждении проектов законов, да и не только ему, всем судам. Законы, касающиеся собственности, распределения доходов, сдачи в аренду иностранным компаниям разработки и добычи природных ресурсов и т.п. следовало бы выносить на всенародные референдумы. Земля, недра, минеральные ресурсы, воздух, стратегические отрасли – это всенародное достояние, и народ имеет полное право высказывать свое мнение по их использованию.

Контрольные вопросы

В чем выражался первоначальный синкретизм властных полномочий государей?

От разделения (в трудах Платона, Аристотеля) к «смешению властей» в концепции Цицерона.

Развитие концепции Цицерона в теорию сдержек и противовесов отцов-основателей США.

Арабо-мусульманские теории объединения власти в лице государя.

Реформация церкви – «пусковой механизм» разделения властей в Европе.

Марксистско-ленинская теория единства власти в руках одного высшего государственного органа, избираемого народом.

Русские мыслители ХУШ-Х1Х вв. о разделении и взаимодействии властей.

Поиск оптимального варианта разделения и взаимодействия властей в современной России.

Литература

Аль-Фараби. Афоризмы государственного деятеля//Антология мировой политической мысли в 5-ти томах. Т. 1. М., 1997.

Аристотель. Политика//Сочинения в 4-х томах. Т. 4. М., 1962.

История политических и правовых учений. Учебник для вузов. Гл. 6. М., 1996.

Политическая история: Россия – СССР – Российская Федерация. В 2-х томах. Т. 1. М., 1996.

Кальвин Ж. Наставление в христианской вере. В трех книгах, четырех томах. Кн. 1, т. 1. М., 1987.

Конституцйия Российской Федерауии. М., 1996.

ЛютерМ. Избранные произведения. С.-П., 1997.

Марс К. Гражданская война во Франции/Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 17.

Ленин В.И. Государство и революция//Полн. собр. соч. Т. 33.

Осипов Г. Социология и политика. М., 1995.

Основы политической социологии (Под общ. ред. чл.—корр. РАН Ж.Т. Тощенко). М.- Н.Новгород, 1998.

Федерализм власти и власть федерализма. М., 1997.

Шестопал Е.Б. Образ власти в России (политико-психологический анализ)//Политические исследования. 1995, № 4.

Темы рефератов

первоначальный синкретизм властных полномочий государей.

Древние религиозные касты и власть.

Концепции разделения и «смешения» властей: опыт древности и современность.

Арабо-мусульманская традиция слияния властей в лице государя.

Результаты марксистско-ленинского объединения властей.

Русские мыслители ХУШ-Х1Х вв. о разделении и взаимодействии властей.

Оптимальный вариант организации власти в современной России.