Политическая социология - Учебное пособие (Яковлев А.И.)

Тема 13. проблема суверенитета в политических теориях

 

План

 

Теоретическая эволюция понятия «суверенитет» в истории политических теориях.

Народ – единственный суверен и источник власти.

 

Одни из основных понятий политической науки – «суверен», «суверенитет». Слова эти происходят от позднелатинского super – над, что означает независимое ни от каких обстоятельств и лиц верховенство.

 

1

 

 Понятия эти имели долгую историю. Сначала суверен означал верховное лицо в государстве: король, царь император.

 Потом появилось понятие «суверенитет государства», в федеративных государствах – суверенитет входящих в федерацию частей. В ХУШ веке возникло и закрепилось понятие «суверенитет народа». Понятие «суверен» было особенно распространено в период средневекового феодализма, когда власть главы государства не имела никаких ограничений. Он в прямом смысле мог казнить и миловать по своему усмотрению. О праве государя на всевластие убедительно сказал Иван Грозный в своем ответе князю А.М. Курбскому. Слово «суверен» грозному царю, по всей вероятности, не было известно. Но смысл его он понимал точно и использовал с полным знанием своих суверенных прав. «Русские же самодержцы, - поучает он князя Курбского, - изначала сами владеют своим государством, а не бояре их вельможи!»[216]. «До сих пор русские властители, - продолжает самовластный царь, - ни перед кем не отчитывались, но вольны были жаловать и казнить своих подданных, а не судились с ними не перед кем»[217].

Самодержавие на Руси было заменено республиканским правлением меньше века назад, поэтому и сидит в русских чиновниках страх перед «царем» – Генеральным Секретарем ЦК КПСС, Президентом РФ, чья персональная ответственность перед народом и поныне обставлена таким частоколом процедур, что бывший Президент Б.Н. Ельцин не без бахвальства говорил, что его с должности может снять только сам Господь Бог.

На всевластие итальянских государей жаловался и Н. Макиавелли, завидуя Франции, где в то время уже действовал парламент, законодательный орган, хоть как-то воздействовавший на «совестливых» французских монархов, правда, таких там практически не было[218].

Примерно в это же время родилось и понятие государственного суверенитета. Его впервые сформулировал русский игумен Волоколамского монастыря Иосиф Волоцкий (в миру – Санин) – 1439-1515. В своей книге «Просветитель» в 1503 году он сформулировал понятие самодержавия московских государей, означавшее верховенство царской власти и ее независимость от властей не только других государств, но и князей: «… право московского великого князя «самому», «своею рукой» «держать государство». Царь, подчеркивал Волоцкий, обладает всей полнотой верховной власти: «... он властию же подобен вышнему Богу»… Если власть удельного князя «имеет поставление от Бога только на «божеском отечестве», т.е. на княжеском уделе, и действительна лишь в пределах этого удела, то власть царя имеет постановление от Бога – на «божеском престоле», т.е на всей русской земле, и простирается в отношении всех подданных, включая и удельных князей»[219].

75 лет спустя, в 1576 г. французский политический мыслитель Жан Боден (1530-1596) в первой книге своих знаменитых «Шести книг о политическом сообществе» дал определение государственного суверенитета как «высшей, абсолютной и постоянной власти над гражданами и подданными в политическом сообществе»[220]. Боден полагал, что общество может добровольно без всяких условий передать суверенную власть кому-либо одному из правителей, хотя и уверял, что добродетельных государей очень мало.  Суверенитет государства означал, что оно обладает полной независимостью и самостоятельностью в решении всех вопросов на своей территории, а также в установлении отношений с любым другим государством.

Идея государственного суверенитета часто ассоциируется с национальным суверенитетом, который означает, что нации имеют право на самоопределение, вплоть до образования самостоятельного государства. Это право было провозглашено в Декларации прав народов России. Вот почти полный текст этой Декларации. «Октябрьская революция рабочих и крестьян началась под общем знаменем раскрепощения…

Съезд Советов в июне этого года провозгласил право народов на свободное самоопределение.

Второй съезд Советов в октябре этого года подтвердил это неотъемлемое право народов России более решительно и определенно.

Исполняя волю этих Съездов, Совет Народных Комиссаров решил положить в основу своей деятельности по вопросу о национальностях России следующие начала:

Равенство и суверенность народов России.

Право народов на свободное самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельного государства.

 Отмена всех и всяких национальных и национально-религиозных привилегий и ограничений.

Свободное развитие национальных меньшинств и этнографических групп, населяющих территорию России…»[221].

Пользуясь этой Декларацией от России отошли и образовали самостоятельные государства Финляндия, Польша, Латвия, Эстония, Литва, Грузия. Последовавшее за тем объединение национально-государственных образований, признавших Советскую власть, в Советский Союз, зафиксировавший образование федеративного многонационального государства, означало на практике и утверждение общефедерального суверенитета, который выдвинул проблему соотношения общесоюзного (федерального) суверенитета и суверенитета национальных республик. Суверенитет Союза был признан верховным в отношении национальных суверенитетов, что означало признание права центральной власти на координирование и направление общей деятельности субъектов федерации при сохранении их независимости в решениях, касающихся внутренних национальных проблем.

 Большой вклад в разработку и внедрение в практику национального суверенитета внесли основатели Соединенных Штатов Америки Т. Джефферсон, Дж. Адамс, Б. Франклин и др. Декларация независимости, разработанная при их активном участии, начинается с обоснования национального суверенитета. «Когда в ходе человеческой истории для одного народа оказывается необходимым расторгнуть политические связи, соединяющие его с другим народом, и занять среди держав мира самостоятельное и независимое положение, на которое он имеет право согласно законам природы и ее Творца, то уважение к мнению человечества обязывают его изложить причины, побуждающие его к отделению. Мы считаем самоочевидными истины, что все люди созданы равными и наделенными Творцом определенными неотъемлемыми правами, к числу которых относится право на жизнь, на свободу и на стремление к  счастью; что для обеспечения этих прав люди создают правительства, справедливая власть которых основывается на согласии управляемых; что если какой-либо государственный строй нарушает эти права, то народ вправе изменить его или упразднить и установить новый строй, основанный на таких принципах и организующий управление в таких формах, которые должны наилучшим образом обеспечить безопасность и благоденствие народа...когда длинный ряд злоупотреблений и насилий, неизменно преследующих одну и ту же цель, обнаруживает стремление подчинить народ деспотизму, то право и долг народа свергнуть такое правительство и создать новые гарантии обеспечения своей будущей безопасности»[222].

 

2

 

Главным, государствообразующим элементом любого государства является народ. Если претендует на суверенитет государство, образующие его нации, то с естественной необходимостью возникает и мысль о народном суверенитете (или суверенитете народа). В его разработку большой вклад внес Ж.-Ж. Руссо. В основе суверенитета народа лежат его общие интересы: «Надо признать, что волю делает общею не столько число голосов, сколько общий интерес, объединяющий голосующих… Добровольный союз может возникнуть только на основе общего интереса»[223].

Суть суверенитета народа Русо представляет следующим образом. «…Всякий акт суверенитета, т.е. всякий подлинный акт общей воли, налагает обязательства на всех граждан или дает преимущества всем в равной мере, так что суверен знает лишь Нацию как целое, и не различает ни одного из тех, кто ее составляет. Что же… такое акт суверенитета? Это не соглашение высшего с низшим, но соглашение Целого с каждым из его членов; соглашение законное, ибо оно имеет основою Общественный договор; справедливое, ибо оно общее для всех; полезное, так как оно не может иметь иной цели, кроме общего блага; и прочное, так как поручателем за него выступает вся сила общества и высшая власть. До тех пор, пока подданные подчиняются только такого рода соглашениям, они не подчиняются никому, кроме своей собственной воли; и спрашивать, каковы пределы прав соответственно суверена и граждан, это значит спрашивать, до какого предела простираются обязательства, которые эти последние могут брать по отношению к самим себе – каждый в отношении всех и все в отношении каждого из них»[224].

Суверенитет народа, по Руссо, неотчуждаем и неделим[225].

Руссо не верит в так называемый «представительский суверенитет» народа, когда решает не сам народ непосредственно, а его представители в парламенте или другом органе власти: «Всякий закон, если народ не утвердил его непосредственно сам, недействителен; это вообще не закон»[226].

Эти теоретические рассуждения имеют привлекательный вид. В момент их публикации они имели, вероятно, еще более привлекательную силу. Но прошло свыше 200 лет. Свершились Великая Французская революция, Великая Октябрьская социалистическая революции, десятки других освободительных революций. А результат?

Не будем брать Францию – развитая, процветающая страна, но того суверенитета народа, о котором мечтал Руссо, нет и в помине. Возьмем сегодняшнюю Россию. В Конституции Российской Федерации записано: «Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ» (ст. 3). По Руссо, суверенитет народа выражается в его общем интересе. Точнее было бы сказать – в его общих интересах. Они в Конституции РФ зафиксированы: права и свободы человека; равенство всех перед законом (хотя для президента написан особый закон); право на жизнь; достоинство личности охраняется государством; право на свободу и личную неприкосновенность; неприкосновенность частной жизни; жилище неприкосновенно; право указывать свою национальность; право свободного передвижения; гарантия свободы совести; свобода мысли и слова; право на создание профессиональных и политических объединений, не направленных на подрыв государственного строя; право на проведение собраний, митингов, демонстраций; право на предпринимательскую деятельность; частная собственность охраняется законом и т.д. – аж 54 статьи Основного закона перечисляют права и свободы человека. Но 80\% живут около черты бедности, 31 миллион человек – ниже черты бедности. По разным данным 10 миллионов не имеют постоянного места жительства. Бродяжничают примерно 2 миллиона детей. Президенты, правительства обокрали народ до нитки несколько раз. Народ - суверен и источник власти. Верховная власть в его руках. Почему же он так бедствует?

Вряд ли стоит перечислять все причины, почему в России носитель верховной власти такой бедный. Но некоторые, явные, стоит назвать. Многомиллионный российский народ разобщен, живет в десятках тысяч городов и деревень. Как в этих условиях он может продемонстрировать верховенство свой власти? В действующем законодательстве носитель суверенитета – мертв. Его продают и покупают, как при крепостном праве покупали и продавали крепостных. Законы, принятые избранными им представителями, ему не известны, хотя каждый опубликован в специальных журналах и газетах. Да беда в том,  что в десятках тысяч деревень и поселков нет ни почты, ни телеграфа, ни телефона, ни телевизора. Если характеризовать нынешнее положение народа, то не только к северу от Томска, в самой Москве царят полудикость и самая настоящая дикость. О суверенитете российского народа можно сказать, что это обыкновенная формальная декларация, не имеющая никакой юридической силы.

Почему до такого состояния доведена одна из фундаментных статей Конституции? Если коротко, то потому, что она провозглашена, но никакими санкциями и гарантиями ответственности не подкреплена. Каждую зиму в стране замерзают тысячи человек. Кто конкретно отвечает за их жизни? Ни совестью, ни стыдом, ни сострадательными переживаниями, а настоящей уголовной ответственностью? И записано ли в ком-нибудь законе, что за каждого замерзшего такой-то большой или маленький чиновник отвечает уголовной ответственностью? Не ищете, не найдете. Нет такой статьи в российском уголовном законодательстве. В Конституции одно, в законе – пустота, а на деле - тысячи окоченевших трупов. Мы живем в цивилизованной стране или в какой?

Но дело, представляется, не только в пренебрежении властями правами суверенитета народа, хотя в России это носит открытый и вызывающий характер. Дело еще и в том, что многие теоретики, в том числе такие крупные, как Ж. Кальвин, Г. Гегель отказывали народу в суверенитете. Кальвинисты в лице А. Кайпера говорили об этом с откровенной циничностью. В лекциях по кальвинизму он без обиняков заявил: «В области политики» кальвинизм «научил тому, человеческий элемент, то есть народ, нельзя считать главным, словно Бога используют лишь для того, чтобы помогать этому народу в час нужды»[227]. Гегель тоже не соглашается с толкованием народного суверенитета «как о противоположном существующему в монархе суверенитете». «Народ, взятый без своего монарха… есть бесформенная масса, которая уже не есть государство»[228].

Государственный суверенитет делится на два больших раздела: внутренний и внешний. На практике это деление производилось извечно. В науке оно закрепилось благодаря Гегелю. По его мнению, суверенитет государства направлен вовнутрь и вовне. Внутренний суверенитет – это право государства  устанавливать порядки в стране, а внешний суверенитет – это целостность и независимость государства в отношениях с другими государствами[229]. Внешний суверенитет закреплен в ряде международных соглашений, договоров, в создании международных организаций: ООН, Международный Суд, ЮНЕСКО и др., - объединяющих государства, и  во множестве негосударственных организаций, типа «Красного креста и полумесяца». В последнее время создаются региональные межгосударственные объединения, располагающие надгосударственными учреждениями: Евросоюз, СНГ и др. Э. Тоффлер предсказывает, что с развитием «суперсимволической экономики», главными звеньями которой будут электронные сети и персональные компьютеры, которые составят основу производства, обмена, распределения и торговли, - «по всем этим параметрам в предстоящие годы мы увидим цунами перестройки бизнеса, … перемещения власти отразятся на компаниях и целых отраслях. Ведь когда мы меняем отношения между знаниями и производством, то сотрясаем самые основы экономической и политической жизни»[230]. Внешняя, международная функция государственного суверенитета изменится коренным образом: главными местами дипломатических действий станут не офисы министерств иностранных дел, а залы фондовых и финансовых бирж, а самым оперативным средством международной связи станет не курьер, и не специальные каналы телефонной и телеграфной связи, а закодированный компьютер, пересылающий сверхсекретную информацию через спутниковую связь. Наиболее важным критерием в международных отношениях станет скорость прохождения нужной информации (или дезинформации).

Но эти «цунами» не смогут поколебать центральное звено суверенитета – народ. Изменится уровень его культуры, информированности, но он, как и раньше, останется главной несущей конструкцией любого государства.

Определяющая роль народа в жизни государства была определена еще Конфуцием. В одной из притч, рассказанных им своему ученику Цзыгуну, он так оценил роль народа в судьбах государства. Цзыгун спросил о том, «В чем состоит управление государством. Учитель ответил:

Это когда достаточно еды, достаточно оружия и есть доверие народа.

А что из названного можно первым исключить в случае необходимости? – спросил Цзыгун.

Можно исключить оружие.

А что из остающегося можно первым исключить в случае необходимости? – снова спросил Цзыгун.

Можно исключить еду

Смерть издревле никто не может избежать.

Когда же народ не верит, то не устоять[231].

О великой силе народа говорили Платон, Аристотель, Цицерон. Н. Макиавелли говорил о народе, что он дальновиднее и мудрее государей, честнее и порядочнее знати.

Дж. Уинстенли (1609-1652), идеолог диггеров – крайнего левого крыла революционной демократии в период Английской буржуазной революции ХУП в. – называл народ хозяином своих господ[232]. Он же одним из первых предложил выбирать должностные лица, причем переизбирать их ежегодно, чтобы они не зазнавались и не возносились над народом, объясняя свое предложение простым народным языком: «…природа говорит нам, что «если вода застаивается долго, она портится», тогда как проточная вода остается свежей и идет на общее употребление»[233].

Позже мысль о верховенстве народной власти эмоционально и решительно выскажет известный английский философ того же века Д. Локк: «И ни один указ кого бы то ни было, в какой бы форме он ни был задуман и какая бы власть его ни поддерживала, не обладает силой и обязательностью закона, если он не получил санкции законодательного органа, который избран и назначен народом...»[234]. В другом месте он дает формулировку, которая вошла в большинство конституций мира: народ – суверен и источник власти – «без согласия народа никогда нельзя создать новый строй»[235]. Он строго предупреждает, что народ будет судьей властей[236]. Он оправдывает восстание народа против властей, ущемляющих его интересы[237].

Многие теоретические положения о суверенитете народа Дж. Уинстенли, Д. Локка нашли отражение в документах Английской буржуазной революции (ХУП в.) и особенно Великой Французской революции 1789-1794 гг. Наиболее последовательными и решительными сторонниками и защитниками народного суверенитета были санкюлоты (мелкая буржуазия городов). Их борьба за народный суверенитет подробно раскрыта в книге французского исследователя А. Собуля «Из истории великой буржуазной революции 1789-1794 годов и революции 1848 года во Франции» (М., 1960).

«В политическом отношении парижские санкюлоты были самым передовым отрядом Французской революции. Они понимали суверенитет народа в полном смысле этого слова, требуя для народа права утверждать законы, контролировать деятельность выборных должностных лиц и права отзывать их. Они осуществляли на общих собраниях секций прямую демократию, требуя установления «народной республики»[238].  Многие секции считали необходимым проведение чисток депутатов (утверждения или отвода избранных). «Наиболее передовые секции стали требовать всеобщего и прямого избирательного права», вопреки предложениям якобинцев о двухстепенных выборах (сначала выбираются выборщики, которые уже избирают депутатов)[239]. Своих депутатов они называли уполномоченными и считали правомерным давать им наказы избирателей, которые и служили своеобразным критерием добросовестности и честности работы депутата: если он не выполнял наказы или плохо их выполнял,  или проявлял «гражданскую неблагонадежность», у избирателей появлялся повод для  его отзыва. Депутат обязан был регулярно отчитываться перед своими избирателями. Они категорически возражали против права неприкосновенности депутата, «как ненавистную привилегию, как коварный плащ, которым может прикрываться подкупленный уполномоченный, чтобы безнаказанно предавать интересы народа»[240]. Санкюлоты добились и открытого голосования при выборах должностных лиц. Они стремились распространить принцип народного суверенитета не только на выборы депутатов, должностных лиц, но и на правосудие. Но якобинцам удалось не допустить этого.

После утверждения Революционного правительства и диктатуры якобинцев (декабрь 1793 г.) осуществление принципа народного суверенитета сначала было свернуто, а затем и вовсе прекратилось. Буржуазия и их радикальное крыло якобинцы растоптали народный суверенитет. Однако этот опыт не пропал бесследно. Он повторился в еще более острой форме в период Парижской коммуны в 1870 году.

18 марта 1870 г. в окруженном прусскими войсками Париже была провозглашена Парижская Коммуна, которая продвинула значительно вперед идею суверенитета народа в сравнении с санкюлотами во время революции 1789-1794 гг. Санкюлоты действовали в основном в рамках парламентских прав народа. Коммунары волею обстоятельств вынуждены были  начать свою революцию с улицы: у ворот столицы стоял враг. Правительство бежало и готовило капитуляцию. Тогда и раздался знаменитый клич: «Vive la Republique!» – «Да здравствует республика!». Парижане вышли на улицы, на собранные национальными гвардейцами деньги отлили пушки и двинулись на бастионы, готовые в отчаянном порыве умереть, но не допустить сдачи столицы. Случилось чудо: захватив более двух третей территории страны, прусская армия остановилась перед непокоренной столицей.

Правительство пыталось разоружить народ, прежде всего отнять пушки у национальных гвардейцев, но не сумело и вынуждено было удалиться в Версаль, где собирала силы для штурма восставшего Парижа. Но парижане не думали сдаваться: 4 сентября они объявили страну  республикой, которую признали  победители в тексте капитуляции. Затем ее признали все иностранные державы.[241]. Как свидетельствует К. Маркс, внимательно наблюдавший за борьбой Коммуны, она                 «…образовалась из выбранных всеобщим избирательным правом по различным округам Парижа городских гласных. Они были ответственны и в любое время сменяемы. Большинство их состояло… из рабочих или признанных представителей рабочего класса. Коммуна должна была быть не парламентарной, а работающей корпорацией, в одно и то же время и законодательствующей и исполняющей законы»[242].

На этой мысли стоит остановиться несколько подробнее. В 1870 году в Париже проживало 300 000 человек. Большой город. Столица государства. Социальный состав населения самый разнообразный. Интересы тоже самые различные. Вроде бы требуется законодательный орган. Но особая историческая ситуация: город фактически на осадном положении, что осложнило его снабжение продовольствием, другими товарами. Возможно, что в этих чрезвычайных условиях другого выхода и не было. Марксисты распространили опыт Коммуны не только на всю Францию, население которой отличается большой этнической пестротой, но взяли за образец будущего устройства социалистического государства. Российский опыт «слияния» властей показал, что в этом есть не только положительные, но и много негативных моментов. Самый большой – слуги народа вскоре превратились в его повелителей. Коммуна просуществовала всего несколько месяцев. Опыт непродолжительный. Имелись ли основания для такого широкого обобщения его? Вопрос требует серьезного обсуждения.

Цитируем далее. «Полиция, до сих пор бывшая орудием центрального правительства, была немедленно лишена всех своих политических функций и превращена в ответственный орган Коммуны, сменяемый в любое время. То же самое – чиновники всех отраслей управления»[243]. Эта мера вполне реальна. Избрание, как и освобождение от должности, производится по округам. Собрать жителей округа для решения такого важного вопроса не столь уж трудно.

Следующее решение коммунаров. «Начиная с членов Коммуны, сверху до низу, общественная служба должна была исполняться за заработную плату рабочего. Всякие привилегии и выдачи денег на представительство высшим государственным чинам исчезли вместе с этими чинами. Общественные должности перестали быть частной собственностью ставленников центрального правительства. Не только городское управление, но и вся инициатива, принадлежавшая доселе государству, перешла к Коммуне»[244]. Снова остановимся. В 70-х гг. прошлого века советские предприятия столкнулись с массовым переходом инженеров на рабочие места, потому что зарплата инженера была почти в два раза ниже зарплаты среднестатистического рабочего. Интересы инженера были ущемлены. Инженеры терпели несправедливую оплату не несколько месяцев, а многие годы. И не выдержали. А как бы повели себя искусные ремесленники, художники, талантливые организаторы, управленцы (тем более государственного уровня)? Может быть, обобщение тоже поспешно?

Коммуна решительно отделила церковь от государства и школу от церкви. «Все учебные заведения стали бесплатными для народа и были поставлены вне влияния церкви  и государства. Таким образом, не только школьное образование сделалось доступным всем, но и с науки были сняты оковы, наложенные на нее классовыми предрассудками и правительственной властью»[245]. Разделение церкви и государства было решено еще в ходе реформы ХУ1 века, хотя церковь не сдавала своих позиций и находила формы вмешательства в политическую жизнь (те же христианско-демократические партии, предложенные кальвинистами и распространившиеся во многих странах мира). Бесплатность образования для передовых стран современности стало нормой: японцы собираются вводить всеобщее высшее образование – научно-технический прогресс требует грамотных рабочих, владеющих не только основами научного знания, но и его высшим уровнем.

«Судейские чины потеряли свою кажущуюся независимость… Как и прочие должностные лица общества, они должны были впредь избираться, быть ответственными и сменяемыми»[246]. Опыт всех стран показывает, что судьи должны быть людьми специально образованными в юриспруденции, одного житейского опыта мало. Поэтому суду присяжных не всякое дело можно доверить. Помимо знаний требуется еще и интуиция, которая вырабатывается годами, приходит с опытом. Думается, что пожизненное назначение судей тоже имеет свои негативные свойства, но и постоянная сменяемость требует такого большого количества судей, чтобы их хватало на каждый округ, или они будут переходить из одного округа в другой и попадать в зависимость от одного начальника к другому: квартиру надо предоставить, помещение для суда оборудовать, детей обучить, воспитать, электричество, тепло, воду иметь. Многое что нужно судье для нормальной жизни. Хочешь не хочешь – пойдешь к начальству. А оно разное. Вот и думай, как сохранить независимость и с начальством не поссориться, себе жизнь не осложнить.

Маркс мечтает в своей книге, что опыт Коммуны распространился бы по всей стране и оказал бы самое благотворное влияние и на жизнь средних городов, и на жизнь деревни. Многое из опыта Парижской Коммуны, действительно, внесло бы в жизнь не только Франции, но многих других государств облагораживающее воздействие, потому что это опыт деятельности самих масс, и в целом опыт положительный, хотя и создавался он, во-первых, в экстермальных условиях, а, во-вторых, стихийно.

И Маркс это прекрасно понимает. Он прямо пишет: «Рабочий класс не ждал чудес от Коммуны. Он не думает осуществлять par decret du peuple (по декрету народа) готовые и законченные утопии. Он знает, что для того чтобы добиться своего освобождения и вместе с тем достигнуть той высшей формы, к которой неудержимо стремится современное общество, …ему придется выдержать продолжительную борьбу, пережить целый ряд исторических процессов, которые совершенно изменят и обстоятельства и людей. Рабочему классу предстоит не осуществлять какие-либо идеалы, а лишь дать простор элементам нового общества, которое уже развилось в недрах старого разрушающегося буржуазного общества»[247].

Но анализируя по горячим следам опыт великой революции, он убедительно показал, какой мощью обладает полноценный, ничем не стесненный суверенитет народа. Он вполне обоснованно предсказывает, что суверенитет ведет к самоуправлению народа, в наиболее полной мере удовлетворяющей интересы каждого жителя страны.

О том, что народ в состоянии отстаивать свои суверенные права, убедительно показал опыт участия крестьян-трудовиков России в царской Государственной думе.

Марксисты и их последователи (в России – особенно В.И. Ленин) отстаивали в теоретических трудах, политических заявлениях, что они – сторонники суверенитета народа, что верховная власть после пролетарской революции должна всецело принадлежать народу. Первая советская Конституция РСФСР (1918), затем вторая советская Конституция СССР (1924 г.) верховной властью в стране объявили съезд рабочих и крестьянских депутатов. Любой закон вступал в силу только после утверждения его съездом Советов. Съезды, предписывалось конституциями, должны были собираться не реже одного раза в год. Сначала так и было. Но затем без какого-либо решения съезда они стали собираться через два года, а затем и через четыре. А в этот промежуток времени высшим законодательным, исполнительным органом являлся ВЦИК РСФСР, затем СССР, чьи решения обладали силой закона. Во ВЦИК входило 19-21 человек не более. Именно они и представляли всю полноту власти в социалистическом государстве. Их нельзя было назвать аристократией, потому что большинство из них были выходцами из народа, но и народом их тоже нельзя было назвать, потому что их было всего 19-21 человек. Они являли собою новую советскую бюрократию, которая из слуг народа очень быстро превратилась в его повелителей. В.И. Ленин задумывался над тем, чтобы преодолеть это извращение идеи народовластия: предлагал увеличить состав ЦК РКП (б) за счет рабочих, реорганизовать Рабкрин (рабоче-крестьянскую инспекцию), наделив ее более властными полномочиями, но все это осталось на бумаге. Со смертью Ленина бюрократия набрала такую силу, что от суверенитета народа остались формальные собрания трудящихся по избранию заранее отобранных кандидатов в депутаты.

Но вместе с тем этот факт говорит о том, что за суверенитет надо бороться. Даже незначительное ослабление борьбы ведет к потере суверенитета. Печальный опыт перестройки в СССР подтверждает это мнение. Народ, владевший беспрецедентными в мире социальными правами (бесплатное образование, здравоохранение, почти даровый оздоровительный отдых для детей и взрослых, обеспеченная старость, почитание и возвеличивание труда и т.д.) отдал все это кучке демагогов, пьяниц и проходимцев и живет в беспросветной тьме и нищете. И не может объединиться, чтобы вернуть отнятое.

Перестройка 1985 года на словах предполагала усиление суверенитета народа, возвращение некоторых его форм (съезды Советов, в частности), введение своеобразного НЭПа в промышленности. Но очень скоро она свернула на путь свертывания демократии народа, развязывания антидемократических сил, которые в конце концов сокрушили Советский Союз в 1991 году и круто взяли курс на реставрацию капитализма в стране.

 Возможно ли установление суверенитета народа на практике? Есть ли к этому предпосылки? Теоретически, да, возможно и предпосылки имеются: древние демократии, рост удельного веса выходцев из простого народа в составе высшей элиты общества, короткие по времени, но весьма показательные эксперименты Р. Оуэна в Нью-Ленарке, опыт Парижской коммуны, наконец, более чем семидесятилетний опыт социализма В СССР (при всем засилии бюрократии нельзя не признать широкого представительства трудящихся в составе высших законодательных органов Советского Союза и союзных республик, в составе исполнительных органов союзных и национальных автономных республик, национальных кругов и областей, краев и областей, городских и районных Советов, опыт социалистического самоуправления в деревнях и рабочих поселках). Несмотря на всеобщий развал экономики России, сохранились и действуют высокопроизводительные участки производства в разных отраслях народного хозяйства. Россия по-прежнему имеет самый многочисленный отряд научной интеллигенции, в целом сохраняются корневые основы народной нравственности. Не хватает одного – патриотической силы, которая объединила бы эти предпосылки и, устранив перекосы советского социализма, поставив в центр всей политики интересы народа и государства, повела бы страну к выходу из пропасти, на дне которой она сейчас находится.

 

Контрольные вопросы

 

Какую эволюцию претерпели понятия «суверен», «суверенитет» в истории человечества?

Исторические свидетельства о борьбе народов за свою свободу и независимость.

Как толковал «внешний» и «внутренний» суверенитет Гегель?

Как реализуется на практике конституционное положение многих стран о народе как единственном суверене и источнике власти?

Исторические попытки наполнения реальным содержанием понятия «суверенитет народа».

Покажите на исторических примерах, что народ имеет все духовные и практические предпосылки быть на деле полноценным сувереном государства.

 

Литература

 

Аристотель. Политика//Сочинения в 4-х томах. Т. 4. М., 1962.

«Артхашастра»//Антология мировой политической мысли в 5-ти томах. Т. 1. М., 1997.

Белявский В.А. Вавилон легендарный и Вавилон исторический. М., 1971.

Гегель Философия права. М., 1990.

Законы Ману//Антология мировой политической мысли в 5-ти томах. Т. 1. М., 1997.

Кайпер А. Христианское мировоззрение. Лекции по кальвинизму. СПб, 2002.

Конфуций. Изречения//Антология мировой политической мысли в 5-ти томах . Т. 1. М., 1997.

Коран//Антология мировой политической мысли в 5-ти томах. Т. 1. М., 1997.

Локк Д. О государственном правлении//Избр. философ. произв. в 2-х томах. Т. 2. М., 1960.

Ленин В.И. К населению//Полн. собр. соч. Т. 35.

Ленин В.И. Проект постановления ВЦИК по отчету делегации на Генуэзской конференции//Полн. собр. соч. Т. 45.

Маркс К. Гражданская война во Франции//Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 17.

Макиавелли Н. Государь//Избр. соч. М., 1982.

От Матфея святое благовествование//Новый завет. М., 1995.

Послание к римлянам святого апостола Павла//Новый завет. М., 1995.

Политическая история: Россия – СССР – Российская Федерация в 2-х томах. Т. 1. М., 1996.

Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре, или принципы политического права//Трактаты. М., 2000.

Собуль А. Из истории великой буржуазной революции 1789-1794 годов и революции 1848 года во Франции. М., 1960.

Тоффлер Э. Метаморфозы власти. Знание, богатство и сила на пороге ХХ1 века. М., 2004.

 

Темы рефератов

Теоретическая эволюция понятий «суверен», «суверенитет» в истории политической науки.

«Внешний» и «внутренний суверенитет (Гегель).

народ единственный сувере и источник власти: политическое содержание.

Суверенитет народа в законодательстве Французской Революции 1789-1794 гг.

Суверенитет народа в деятельности Парижской коммуны 1870 г.

Опыт реализации суверенных прав трудового народа в царской думе в России.

«Суверенитет» народа современной России.