Модернизация россии и институциональные рискиВ статье обсуждаются проблемы, связанные с осуществлением очередной модернизации России. Какая модернизация может быть вменена «сверху» и востребована «снизу»: авторитарно-мобилизационная или инновационно- демократическая? Способна ли сегодняшняя российская элита проводить политику в интересах национального развития? Какие слои и группы современного российского общества могут и должны взять на себя роль социального субъекта модернизации? В статье обсуждается концепция социально-экономического развития России с выделением двух этапов, с одновременным решением двух трудно сочетающихся задач: догоняющего и инновационного развития. На этом пути страну подстерегает система институциональных рисков, которые необходимо осознать, чтобы минимизировать издержки институциональной адаптации. Ключевые слова: модернизация, инновационное развитие, социальные институты, институциональные риски. Problems bounded up with recurrent modernization in Russia are discussed. What modernization may be carried out «on top» being clamed «from bottom»: either authoritarian-mobilized or innovative-democratical? Can the nowadays Russian elite to pressure national oriented policy? In this article voted conception of Russian economics development. This conception allocates two stages with solving two unmanageable tasks: overhauling and innovative development. To minimize charges of institutional adaptation it is necessary to awake that on this way there is system of institutional risks insidious our country. Key words: modernization, innovative development, social institutions, institutional risks. Публикация выполнена в рамках гранта Президента Российской Федерации для молодых кандидатов наук МК-400.2011.6 Широкомасштабные радикальные трансформации, произошедшие в России за последнее время, в буквальном смысле преобразили ее социальный, политический и экономический облик. Отечественная экономика перестала быть закрытой и постепенно становится частью мировой экономической системы, которая, в свою очередь, характеризуется все более ускоряющимися темпами глобализации и интернационализации. Модернизация имеет судьбоносное значение для выживания России в современном мире. Полномасштабное решение этой задачи равноценно формированию конкурентоспособного общества, которое будет в состоянии выйти на передовые позиции в мире и обеспечить высокие показатели благосостояния граждан. Для этого должна быть перестроена основа основ эффективного функционирования общества, а именно, создана социально- экономическая система, способная к саморазвитию и качественному росту. Предстоит пройти через глубокую трансформацию сложившегося за многие десятилетия социального уклада, осуществить переход на новую модель развития, создать эффективную и, что очень важно, диверсифицированную экономику. Главная специфика России здесь заключается в необходимости осуществления не одноотраслевой, а системной модернизации. Она должна охватывать и все сферы жизнедеятельности, и все уровни организации государственной и общественной жизни. Системная модернизация, определяя судьбу страны, определяет жизненные перспективы всех субъектов РФ и регионов, всех социальных и демографических групп, обеспечивает достойный уровень благополучия семьи и личности. Россия стоит сейчас перед необходимостью найти адекватный ответ на два сложных комплекса проблем, обусловленных спецификой сложившейся ситуации. Президент России Д.А. Медведев поставил вопрос «выживания нашей страны в мире», квинтэссенция которого в следующем: «Мы должны начать модернизации технологическое обновление всей производственной сферы»[1]. При всем том, что риски социальной модернизации, несомненно, поставят перед россиянами много неожиданных, возможно, даже экзистенциальных проблем, эти проблемы не сопоставимы с проблемами риска демодернизации. Социальная модернизация позволяет вывести страну на уровень качественно более высокого социального порядка. Как это ни парадоксально, залогом тому являются неопределенности, обусловленные плюрализмом возможностей организации жизнедеятельности, и риски самоорганизации в рамках гражданского общества. Вместе на пути модернизации возникают существенные риски и препятствия. О.Н. Яницкий подчеркивает необходимость решения проблемы риска демодернизации российского общества, что ведет дисфункциональности в экономике, социальной жизни, политической сфере. В частности, он отмечает возникновение риска «теневизации» экономики, упадок и маргинализация средних слоев, рост численности групп риска (безработные, бомжи, беспризорные дети и др.), политическую маргинализированность альтернативных общественных движений и оппозиционных партий [2, 48]. Крайней дисфункциональности общества, по его мнению, способствуют риски беспредела, превращающими общество в антисообщество. На сегодняшний день факторами, тормозящими процессы модернизации России, являются: отсутствие научно-обоснованной государственной политики системной модернизации; отстраненность государства от реального управления крупными корпорациями, в которых оно имеет контрольные пакеты акций; разрушительные для экономики действия олигархических структур, нацеленные на извлечение максимальной ренты от захваченных ими экономических ресурсов; отсутствие эффективной антимонопольной политики; слабая конкурентная среда и инвестиционная активность предприятий в рамках отечественной экономики; недостаточная защищенность прав собственности и угроза рейдерства; дестимулирующий характер налогообложения; неадекватность финансово-кредитной системы; коррупционная составляющая; снижение жизненного уровня населения России в связи с финансовым кризисом; менталитет населения, привыкшего жить по-старинке, завидуя наиболее активным, успешным согражданам, замедление процессов социальной мобильности, формирование иерархизированной сословной системы и многие другие факторы. Доминирование государства над обществом – неизменная особенность российского порядка практически на всем протяжении истории страны. Сохраняется оно и теперь. Изменение этого уклада в первоначальный период становления постсоветского пространства произошло в результате резкого ослабления государства, а не усиления гражданского общества. Общество осталось атомизированным, в нем не сформировались сколько-нибудь значительные группы интересов, и уж тем более не возникли способы и каналы их артикуляции. Возвращение к привычной патерналистской модели взаимоотношений с государством, восстановление доминирующей роли государства и сокращение общественного пространства в начале 21 столетия не встретили сопротивления со стороны общества. Становится очевидным, что существующая социальная база и институциональная система «расколотого общества» не может стать проводником курса инновационного транзита, инициированного политической и государственной элитой. Таким образом, для оценки глубины трансформационных процессов необходимо обратиться к анализу социальных институциональных рисков, возможностей, ограничений и необходимых условий для успешной модернизации инновационного типа. Если оценивать национальный фон российской модернизации за последние двадцать лет, то становится очевидным наличие в данном процессе двух периодов, отличающихся друг от друга по своим основным социетальным характеристикам [3, 6]. Первый период приходится на 80-90-е годы и может быть с полным основанием назван трансформационным. Главным его содержанием стали деструктивные изменения институтов и демонтаж советской административно-производственной системы. Основные политические и экономические институты постсоветской России в первом своем приближении были сформированы именно в эти годы. Вместе с тем реструктуризация экономики протекала в форме глубокого трансформационного спада (сокращение российского ВВП достигало 35- 40\%) и сопровождалась драматическим падением уровня жизни (реальные располагаемые доходы в 1999 году составляли 46 \% к уровню 1991-го). Этот показатель в действительности отражает высокий уровень политической и социальной нестабильности и слабость правительства, не способного ни удовлетворительно собирать налоги, ни противостоять давлению в пользу увеличения расходов. Довершает картину чрезвычайно низкий уровень поддержки действующей власти и проводимой ей политики со стороны населения. Ситуация скачка к качественно новому состоянию общества в условиях радикальных реформ и глубокого кризиса породила множество социальных проблем. Одна из наиболее сложных связана с положением социально-профессиональных групп экономически-активного населения, в которых наиболее значительны, радикальны перемены по всем параметрам их статуса, достигнутого в прошлом, и наиболее неопределенны перспективы и конечные пункты их социальной трансформации. Разрушение прежних социальных институтов способствовало массовой маргинализации прежних средних слоев общества, потерявших устойчивые основы существования: доход, социальный престиж, перспективы, возможности планирования. Сегодня современное институциональное пространство постсоветского общества характеризуется следующими основными особенностями: внедрением новых экономических и политических прав, которые существенно изменили ролевую систему общества; неактуальностью и нелегитимностью для большой части населения провозглашенных институционально-правовых изменений; ослаблением контроля со стороны государства за соблюдением правовых норм; активным нарушением властями разных уровней законных прав рядовых граждан; ослаблением горизонтального контроля за правильностью исполнения ролевых ожиданий; институционализацией неформальных и неправовых типов социальных взаимодействий; воспроизводством «административно-командных» правил игры в новых условиях; слабостью протестного потенциала индивидов, столкнувшихся с нарушением формальных «правил игры»; нестабильностью, изменчивостью «правил игры», их неформальностью. Поэтому второй период модернизации российского общества с достаточным основанием может быть назван институциональным. Стабилизация стала его главным системным императивом и устремлением, не всегда реализуемым на практике. Этот период характеризуется благоприятной экономической конъюнктурой, постоянным ростом ВВП (в среднем около 7 \%. в год), что, бесспорно, способствовало институализации сложившихся социальных практик и закреплению контуров стратификационной системы. Этот период свидетельствует о переломе фундаментальных политических тенденций – правительство больше не находится в осаде, а макроэкономическая стабильность является предметом консенсуса среди наиболее влиятельных элитных групп российского общества. Анализируя различия двух первых циклов постсоветской истории России и характер перехода от одного к другому, следует сделать одно существенное замечание. Кризис 1998 года, безусловно, стал триггером этого перехода: он нанес мощный удар по финансовой олигархии и открыл дорогу «новому среднему классу» через политику финансовой стабилизации, а девальвация рубля, хотя и привела к значительному снижению доходов населения, в то же время позволила правительству резко сократить накопленные обязательства, а экономике быстро перейти к фазе динамичного роста через развитие внутреннего спроса и благоприятной внешнеэкономической конъюнктуры. У экономических позитивных изменений есть и отрицательная сторона, которая ставит под вопрос эффективность осуществленных ранее преобразований. Для стабилизационной стадии характерна в первую очередь тенденция укрепления внутренней общесистемной стабильности, консервации существующих институтов и практик, включая неэффективные. Эта стадия не только демонстрирует проблемы предыдущего этапа развития, но порождает новые – проблему чрезмерного государственного регулирования социально-экономическими процессами, бюрократизм, коррупцию и подавление инициативы зарождающегося гражданского общества. Эта тенденция имеет свою причину не только в естественном стремлении элитарных групп зафиксировать границы стратификационной статусной системы и оставить неизменным сложившийся баланс отношений собственности – власти среди политико-административных и бизнес-элит. Настоящая проблема в том, что российское государство в основном заботится о сохранении неэффективных институтов, главным из которых является сама авторитарно-бюрократическая система, построенная на предельной концентрации основных ресурсов и полномочий. Причем делает это за счет и в ущерб интересам гражданского общества и по-настоящему эффективных социальных институтов рыночного типа. Таким образом, постсоветское общество, быстро разрушив прежние принципы своей организации в процессе незавершенной модернизации, выработало новые, отнюдь не рыночные законы собственного существования, сформировало соответствующие условия для поддержания неэффективных производств и институтов в политико-правовой и социально- общественной сфере. Суть этих изменений заключается в определенном сочетании, симбиозе архаических и современных социальных структур, но которые носят, скорее, разрушительный, чем созидательный характер. Начав движение по направлению к рынку, российское общество не смогло избежать тупиковой ветви на своем пути, попав в ловушку рыночной турбулентности, потеряв управляемость процессов практически во всех сферах социально- экономической жизни. Естественным выходом из этой ситуации стала концентрация власти и собственности в руках крупных государственных структур и построение властной вертикали, монополизация собственности в руках крупных государственных корпораций и реанимация редистрибутивно- авторитарных отношений. Иными словами, для стабилизационного периода модернизационного транзита становятся актуальны социальная регрессия, причиной которой является снижение адаптационных возможностей социума, социальная инверсия, реанимация архаичных институтов, образование между ними и современными институтами нового центра равновесия. Таким образом, стабилизационный период несет в себе и новые риски – риски замедления развития, а как отдаленное следствие – риски отсталости. В частности, сегодня, по оценкам экспертов, суммарный объем взяток в российской экономике практически сравнялся с ее валовым внутренним продуктом. Взятки приводят к росту цен. В результате, и граждане, и предприниматели выплачивают коррупционерам около 40\% своих доходов в качестве своеобразного дополнительного «налога». Коррупция, в свою очередь, является «рыночным» ответом на слабость государственных институтов. По данным за 2007, опубликованным неправительственной организацией Transparency International, Россия занимает 143 позицию (всего – 180), находясь рядом с такими странами, как Гамбия, Индонезия и Того. Коррупция в сфере бизнеса прямо пропорциональна весу государства в процессе принятия решений частного сектора. Особенно наглядными и поучительными представляются для России, последствия мирового финансового кризиса 2008-2009 гг., который со всей очевидностью продемонстрировал ограничения стабилизационной логики развития, поставил вопрос о необходимости радикализации процессов модернизации. С самого начала кризис стал объектом острой полемики тех, кто считал его причиной преимущественно внешнее воздействие мирового финансового кризиса, и тех, кто считал такое воздействие лишь спусковым крючком для сдутия внутреннего спекулятивного «нефтяного пузыря». Как было подмечено, Россия продемонстрировала в 2009 году максимальные размеры снижения ВВП среди 25 крупнейших экономик мира. Низкие темпы роста экономики (2,5–4 \%. в год) и низкие темпы роста или стагнация реальных доходов выглядят сегодня наиболее вероятным инерционным сценарием на ближайшие годы при достаточно благоприятной конъюнктуре сырьевых рынков. При этом, вероятнее всего, в обозримом будущем российское правительство будет испытывать недостаток средств для одновременного стимулирования экономики и исполнения социальных обязательств, что будет выражаться в дефиците бюджета. Исчерпание возможностей прежней модели роста означает не только необходимость искать новые ресурсы развития, но и неизбежную коррекцию социальных институтов, господствующих социальных настроений, оценок и ожиданий, а также возможностей и стратегий элитных групп. Эта коррекция и ее социальные и политические последствия, по нашему мнению, преимущественно и будут определять основное содержание третьего цикла модернизации России, связанного с поиском новых социальных стратегий выхода из очередного кризиса. Поэтому современная социально-экономическая ситуация в России может быть определена как точка бифуркации, когда возможности развития за счет энерго-сырьевого экспорта и «наследства социализма» (производственные мощности, освоенные месторождения) в значительной мере использованы, а направление движения в экономику XXI в. однозначно не определено. Из четырех возможных ситуаций в развитии России [4, 10] («мобилизация», «рантье», «инерция», «модернизация») пока преобладает инерционная с крайне неэффективной экономикой, низкой производительностью труда, забюрократизированной и коррумпированной системой государственного управления. 17 ноября 2008 г. распоряжением Правительства РФ была утверждена Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации до 2020 г. Справочный материал к концепции, подготовленный Министерством экономического развития, содержит три возможных стратегии развития: инерционная (консервация экспортно-сырьевой модели при замедлении добычи сырья и углеводородов, снижение конкурентоспособности обрабатывающих производств и рост зависимости от импорта); энерго-сырьевая (ускоренное развитие и модернизация энерго- сырьевых отраслей и транспорта, фрагментарная модернизация высокотехнологичных секторов); инновационная (создание эффективной национальной инновационной системы, конкурентоспособный человеческий капитал и экономика знаний, динамичный рост экономики). Концепция предусматривает переход России от экспортно-сырьевой к инновационной модели экономического роста и формирование нового механизма социального развития, основанного на сбалансированности предпринимательской свободы, социальной справедливости и национальной конкурентоспособности. В Концепции выделено шесть направлений преобразований: развитие человеческого потенциала; создание высококонкурентной институциональной среды; структурная диверсификация экономики на основе инновационного технологического развития; закрепление и расширение глобальных конкурентных преимуществ России в традиционных сферах; расширение и укрепление внешнеэкономических позиций России; переход к новой модели пространственного развития (включая формирование новых центров социально–экономического развития и создания сети территориально–производственных кластеров). Инновационное развитие в 2008-2020 гг. будет проходить в два этапа. На первом этапе (2008–2012 гг.) будет реализовываться преимущественно энерго-сырьевой сценарий развития с упором на решение задач догоняющего развития при одновременном создании институциональных условий и технологических заделов, обеспечивающих системный перевод экономики в режим инновационного развития. На этом этапе предполагается увеличить ВВП на 37-38\% (2012–й к 2007 г.), производительность труда на 40–41\%, снизить энергоемкость ВВП на 17-19\%, увеличить реальные располагаемые доходы населения на 53–54\%, увеличить инвестиции в основной капитал на 80–85\%, снизить инфляцию до 5-6,5\% в год. На втором этапе (2013–2020 гг.) должен произойти рывок к повышению глобальной конкурентоспособности на основе перехода на новую технологическую базу, улучшения качества человеческого потенциала и социальной среды, структурной диверсификации экономики. Прогнозируется (2020–й к 2012 г.) увеличение ВВП на 64–66\%, производительности труда на 71–78\%, инвестиций в основной капитал на 115– 123\%, снижение энергоемкости ВВП на 25–30\%, инфляции до 3–3,5\% в год. Менее детально прописаны в Концепции социальные и институциональные механизмы, инструменты достижения поставленных целей. Упор сделан на воплощение в повседневную практику формулы «демократия–человек–технологии». Не ясно, как будут обеспечиваться высокое качество человеческого потенциала, как будет стимулироваться уменьшение дифференциации доходов и формирование среднего класса. Ведь известно, что низкий уровень дифференциации доходов в развитых странах обеспечивается не только эффектом Парето (с ростом ВВП дифференциация доходов уменьшается), но и налогово–бюджетным механизмом перераспределения доходов. В Концепции 2020 ставится задача завершить создание национальной инновационной системы. При этом не обозначены контуры, структура системы. Важная задача, поставленная в Концепции – увеличение вклада в рост ВВП наукоемкой продукции и экономики знаний. Но экономика знаний – это не сектор экономики, а качественно новая ступень развития, где источником роста является «человеческая гениальность и дух предпринимательства» (Джордж Гильдер). Например, важнейшие «прорывные» открытия XXI в. в США обеспечили не государственное финансирование исследований, а венчурные компании, хедж-фонды и инновационную активность других институтов гражданского общества. Благодаря их участию активно развиваются принципиально новые компьютерные технологии («облачные вычисления»), происходит прорыв в области нанотехнологий и энерготехнологий. Такая экономика получила название когнитивного капитализма [5, 40-51]. Концепция 2020 исходит из сочетания промышленной политики, решающей задачи догоняющего развития и экономического роста с формированием высокого качества социальных институтов. В то же время эксперты отмечают, что ни одной стране не удалось обеспечить развитие, решая обе эти задачи одновременно. Как альтернатива предлагается система «интерактивного управления ростом» [4]. Догоняющее развитие, предполагающее заимствование передовых технологий и опыта развитых стран, и инновационное развитие, предполагающее выход страны на передовую технологическую границу и опережающее развитие, требует преодоления существующих социальных барьеров. Для перехода к инновационной экономике российскому обществу необходимо преодолеть определенный культурный и институциональный барьер, обеспечив массовое вовлечение граждан в креативную инновационную деятельность. По мнению исследователей, в условиях модернизационного транзита российское общество подстерегает сеть определенных институциональных рисков или институциональных ловушек [6, 23]. «Институциональная ловушка – неэффективная устойчивая норма (неэффективный институт), имеющая самоподдерживающий характер» (В.М. Полтерович). Чем раньше общество осознает опасности ловушек, тем меньше будут трансформационные издержки по выходу из них. Институциональная ловушка в данном случае является своеобразной метафорой для описания того системного риска, которое было порождено всей предыдущей логикой догоняющей модернизации российского общества. Важнейшая черта системных рисков заключается в том, они являются устойчивыми формами проявления рискогенных процессов и становятся формой институализации имеющихся рисков. Поэтому социальные риски являются продуктом функционирования в том числе существующих институтов. Выход из ловушек предполагает системное решение, а сами ловушки являются прямым указанием на нерешенные проблемы предыдущих этапов развития. Какие же институциональные ловушки препятствуют становлению цивилизационного среднего класса? Прежде всего, ловушкой является само инерционное развитие (с включением элементов сценариев «рантье» и «мобилизации»). Велика опасность глобального отставания от мировых технологических лидеров и окончательного превращения страны в сырьевой придаток развитых стран. Выход из этой ловушки будет практически невозможен. Обозначим данное препятствие ловушкой инерционности. В настоящий момент эта ловушка наиболее опасна. Достаточно высокие темпы роста последнего десятилетия порождают иллюзию приемлемости инерционного развития, тем более что выход из нее требует значительных затрат и снижения темпов роста. Ловушка, как и другие, имеет самоподдерживающий характер. Второе препятствие – это бюрократическая ловушка. Ее суть в чрезмерном административном давлении на экономику, в немотивированности чиновников на позитивные перемены. Ведь мотивация на перемены означает готовность к переменам в собственном положении, готовность к риску и потере собственного места, к конфликтам с вышестоящим руководством. Бюрократическая ловушка обусловлена не столько конкретными интересами чиновников, сколько самой системой власти, ее вертикальной структурированностью и соподчиненностью, боязнью принять и даже предложить решения, стремлением избежать конфликтов, ограниченностью кругозора и знаний. И опасность ее не только в коррупционном налоге на бизнес, но, главным образом, в подрыве конкурентных основ российского общества. Третье препятствие – коррупционная ловушка вместе с бюрократической выталкивает из экономики наиболее успешных, грамотных, мотивированных на конечный результат предпринимателей – наиболее активных представителей среднего класса. Коррупционная ловушка для определенного круга лиц становится нормальным видом дохода и может не восприниматься как преступное деяние. Культурная инерция превращает коррупционную ренту в своеобразное «корпоративное благо» и способ легитимного обогащения засчет приватизации государственных институтов различными элитными группами. Четвертое препятствие – инвестиционная ловушка. Ее суть в слабой инвестиционной и особенно инновационной активности бизнеса, недостаточной экономической креативности среднего класса. Инновационная продукция занимает в ВВП России мене 1\%, в ВВП Италии, Испании, Португалии – от 10 до 20\%, в Финляндии – 30\%. Бизнес сегодня ориентирован скорее на получение природной ренты, чем на вложения в долгосрочные проекты. Преодоление этой ловушки возможно на основе создания системы институтов поддержки инновационного предпринимательства, включая венчурные фонды, технопарки, налоговые преференции. Пятое препятствие – ловушки образования. Она состоит в том, что лидерство России по относительной численности студентов сопровождается антилидерством по качеству образования. Низкое качество образования значительной части дипломированных специалистов как результат коррупции при поступлении в вузы в сочетании с низкой квалификацией молодых специалистов – одно из серьезнейших препятствий движения страны к экономике знаний. Главная опасность ловушки необразованности в том, что не мотивированные на знания, труд, студенты свой опыт беспринципности, дополненный системой непотизма, начинают воспринимать как социальную норму, что усиливает и поддерживает бюрократическую и коррупционную ловушки. Это обесценивает образование как таковое. Последовательное внедрение Болонской системы, повышение ответственности вузов, их руководства за качество знаний выпускников позволит уменьшить издержки выхода из этой ловушки. Шестое препятствие – ловушка бедности (У. Истерли). Бедные понижают производительность друг друга. В зоне бедности находится гораздо большая доля населения, чем определяет официальная статистика. Но в отдельных регионах страны, в отдельных населенных пунктах, в отдельных кварталах крупных городов формируется своеобразный кластер бедности с характерными признаками: абсолютная необразованность, культурный примитивизм, низкие доходы, плохие жилищные условия, недоступность качественного образования и качественной медицинской помощи. Задача государства – приложить максимум усилий для того, чтобы «вырвать» подрастающее поколение из этого кластера – зоны социального риска. Для того чтобы обеспечить подросткам из этих семей «свет в конце туннеля», одновременно постепенно сокращая размер этого кластера, решая проблему нарастающего дефицита рабочих кадров, следует продумать предложение о воссоздании института ремесленных училищ с полным государственным обеспечением учащихся. Седьмое препятствие – ловушка богатства (У. Истерли) Высокие стандарты жизни порождают и соответствующий уровень культуры, и инициативность, предприимчивость, образованность. И к такой ловушке надо стремиться. Но в условиях переходной экономики России взрывное формирование относительно небольшого, но влиятельного слоя миллиардеров породило новый российский «праздный класс» (Т. Веблен) с характерным демонстративно престижным потреблением, с ориентацией на низкопробную эрзац-культуру Запада, а часто беспринципных, утверждающих вседозволенность, разлагающе влияющих на гораздо более широкие круги населения, включая средние слои. Несмотря на все многообразие рисков и проблем в процессе модернизации, государство может перенацелить интересы различных конфликтующих социальных слоев в полезное для будущего России русло, изменив институциональную систему взаимоотношениий между государством и обществом. Восьмое препятствие – ловушка инерционной ментальности как совокупность образа мыслей, жизненных установок, способа реагирования на изменяющиеся условия жизни. С позиций эволюционной экономики – это негативная рутина – главное препятствие формированию инновационного поведения, инновационной ментальности среднего класса. Радикальные реформы будут тормозиться чиновниками, опасающимися потерять статусную и административную ренту, олигархами, опасающимися лишиться возможности присваивать природную ренту, политиками, склонными подменять действительность манипулятивными образами, лозунгами и утопическими обещаниями, региональными элитами, опасающимися за свои привилегии. Истоки такого менталитета и в давней российской традиции правового нигилизма, тотального недоверия к законам и государственным институтам, и в сформированном в советские годы патерналистском восприятии государства, немотивированности на труд и собственные усилия, и опыт реформ 90–х гг. – период развала экономики и ослабления всей системы формальных и неформальных институтов. Стремление минимизировать издержки институциональной адаптации, порождаемые институциональными рисками, требует гигантских усилий всех здоровых сил общества. Учитывая обозначенные факторы, возникает необходимость разработки специального курса государственной политики социальной модернизации. Она, по нашему мнению, должна ориентироваться на решение системных задач инновационного развития и устранения тех институциональных ловушек, которые непосредственным образом препятствуют формированию дееспособного субъекта модернизационного развития. Обозначенный курс должен ориентироваться на решение целого комплекса задач: 1. формирование слоя квалифицированных специалистов, обладающих высоким интеллектуальным капиталом, а также достойным уровнем материальной обеспеченности; 2. повышение профессионального уровня тех слоев, которые являются потенциальными кандидатами на вступление в средний класс через доступность обучения и переобучения в специальных учебных центрах; 3. повышение в массовом сознании общества статуса образования, науки, культуры, престижа творческого высококвалифицированного труда засчет приведения в соответствие оплаты работников данной сферы с качественными характеристиками их труда и значимостью для общества; 4. стимулирование развития деловой активности и сфер деятельности среднего класса засчет создания кредитно-финансовых, страховых, налоговых и других институтов; 5. формирование жизненной среды и стиля жизни среднего класса, как стиля, господствующего в российском обществе, через пропаганду социокультурных ценностей и основных стандартов потребления; 6. усиление общественного влияния среднего класса посредством создания собственных институтов (ассоциаций, объединений и т.д.) и политических партий, которые ориентированы на идею «общего блага». Эти задачи должна решать системная государственная политика, которая имеет своей главной целью реализацию общественных интересов, главным носителем и выразителем которых является средний класс. Для расширения его численности важно опираться на ряд комплексных направлений: научно-техническое, информационное, инвестиционно- финансовое, социальное, регулирования заработной платы и занятости. В научно-техническом направлении необходимо следовать долгосрочным интересам и решать такие важнейшие вопросы, как: 1. увеличение финансирования сферы НИОКР; 2. формирование эффективной системы государственной поддержки предприятий, занимающихся разработкой и внедрением инновационных проектов; 3. создание условий для сохранения преемственности научных знаний и привлечения в научную среду молодежи. На современном этапе российской экономики необходимо установление нормативов финансирования научной сферы. Согласно общепринятым предельно-критическим показателям развития общества, доля общих затрат на науку в процентах к ВВП должна быть не ниже 1,5\%, что приблизительно соответствует уровню 4\% расходов федерального бюджета. В РФ в 2007г. эти показатели составляли 0,4\% и 2,22\% соответственно [7, 716]. Важным фактором развития сферы НИОКР является поддержание стабильного максимально возможного спроса на научную продукцию со стороны государства, которое должно способствовать созданию нормативно- правовой базы, предусматривающей выработку законодательных актов, поддерживающих наукоемкие производства, путем льготного кредитования, налогообложения, финансирования части научных разработок за счет средств местных бюджетов и т.д. Опыт развития науки в США, Западной Европе, Японии показывает, что весьма эффективными являются целевые комплексные программы, предусматривающие реализацию конкретных научно-технических задач и позволяющие получать приличные доходы от их использования. Необходимым условием возрождения российской науки является увеличение числа молодых ученых. Решение этой проблемы связано с выработкой гибкой системы поощрений в виде премий, надбавок к окладу за особо выдающиеся достижения в науке, возможностью финансирования научных исследований молодых ученых в виде грантов, предоставлением дополнительных средств на покупку научной литературы. С научно-техническим направлением модернизации тесно связано информационное направление, которое своими основными задачами ставит создание возможности развития интеллектуального капитала как реальных представителей существующего среднего класса, так и потенциальных кандидатов на вступление в данную общность, создание центров обучения, переобучения и повышения квалификации, поддерживаемых и регулируемых государством. Информационное направление требует также развития «сетевой» экономики, глобальной сети Интернет и предполагает общедоступность пользования информационными ресурсами. В рамках инвестиционного направления модернизации можно выделить меры по регулированию налогообложения, развития малого и среднего бизнеса, превращению сбережений населения в инвестиции. В сфере налогообложения необходимо, на наш взгляд, введение прогрессивных налогов на доходы физических лиц, введение налога на роскошь, полной отмене подоходного налога для малообеспеченных граждан. Эти меры будут стимулировать платежеспособный спрос на массовые товары и услуги. В то же время повышенный налог на высокие доходы совместно с налогом на роскошь будет содействовать сокращению масштабов немедленного потребления, особенно эксклюзивных товаров и, тем самым, будет способствовать перенаправлению средств в сферу производства. Инвестиционно-финансовое направление также включает механизм государственного стимулирования развития малого и среднего бизнеса. Количество малых предприятий в России в последние годы увеличивается, но не так быстро, как хотелось бы. Общая численность занятых в сфере малого бизнеса от общей численности экономически активного населения составляет по данным 2007 г. 10,3\%. Это величина в 4-5 раз меньшая, чем в развитых странах, где этот параметр достигает 40-50\% населения. В расчете на 1000 жителей нашей страны приходится примерно 8 малых предприятий, тогда как в странах ЕС – не менее 30 [8,7]. Для поддержки малого и среднего бизнеса необходимы: 1. наличие эффективного законодательства, защищающего интересы малого и среднего бизнеса; 2. разработка и реализация программ финансового, технологического, информационного, консультационного, внешнеэкономического, кадрового содействия; 3. строгое распределение функций поддержки между различными уровнями и органами государственной власти при сохранении за центральными органами общих координационных функций; 4. рациональное сочетание прямых и косвенных мер государственной поддержки; 5. привлечение инвестиций и реализация программ финансовой поддержки бюджетов различных уровней, использование стимулирующих налоговых инструментов, специализированных финансовых, кредитных, страховых и инвестиционных институтов, применение разнообразных методов финансирования, поощрения частных кредитов и инвестиций путем государственных гарантий, страхования, компенсаций долевого участия; 6. существование правительственных и общественных учреждений, обеспечивающих координацию программ и выполнения всего комплекса задач в области поддержки малого предпринимательства; 7. поощрение совместной деятельности, взаимопомощи и кооперирования внутри сектора малого предпринимательства, приводящее к повышению его эффективности, конкурентоспособности и устойчивости; 8. Поощрение различных форм самоорганизованной активности граждан в виде добровольных коммерческих и некоммерческих объединений предпринимателей на региональном и муниципальном уровнях. Необходимым условием модернизации российского общества является благоприятная среда для осуществления сбережений и их дальнейшего инвестирования в реальном секторе. Инвестиционная функция сбережений в наибольшей степени проявляется именно за счет представителей среднего класса, так как у низкодоходных групп населения сбережения отсутствуют, а высший класс оперирует сбережениями в глобальных масштабах, подчас за пределами национального контроля. Поэтому экономические интересы среднего класса в области инвестиций связаны, как правило, с отечественной экономикой и имеют долгосрочный характер. По данным Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) две трети россиян не имеют сбережений вообще. 80\% вкладчиков осуществляют сбережения на банковских счетах Сбербанка. Средний размер депозита в Сбербанке на начало 2008 г. составил 8220 руб., то есть менее величины среднего месячного дохода в расчете на одного жителя страны (15 136 руб.) [9, 663]. Для сравнения, в США имеют банковские депозиты 90,5\% семей. Средний размер вклада на семью превышает среднегодовой доход в расчете на 1 жителя страны. иностранной валюты. Цель государственной политики – социальная модернизация – определяет соответствующую стратегию социальной политики, которая становится направленной не только на защиту «слабых» и «нуждающихся», но на всю нацию в целом. Так, социальная политика экономически развитых стран направлена не только на защиту человека от социальных рисков (утраты дохода в связи с болезнью, старостью, инвалидностью), но ориентируется и на недопущение резкого материального и социального неравенства, предоставление всем гражданам качественного образования, здравоохранения. При этом в развитых странах поддерживаются: высокие расходы общества на заработную плату (40-60\% ВВП); сбалансированные системы доходов населения, не допускающие их резкой дифференциации (не более 1:10); развитые системы социального страхования, расходы на которые составляют не менее 12-15\% ВВП, и социальной защиты, ассигнования на которую (включая социальное страхование) достигают приблизительно 20- 25\% ВВП; существенная доля расходов на здравоохранение (7-9\% ВВП) и образование (4- 6\% ВВП) [10, 11]. Эти показатели, к сожалению, не соблюдаются в России. В расходах на осуществление социальной политики нужно видеть будущую основу для укрепления производительного сектора. Учеными обосновано многообразное позитивное влияние, оказываемое социальным государством на производительный сектор: социальные трансферты финансируют потенциальный спрос; масштабные инвестиции в отрасли социальной сферы оказывают динамический эффект на сопряженные с ними производства, они же поддерживают занятость и адекватную оплату труда работников социальной сферы; социальная сфера готовит кадры для производительного сектора [11, 25]. Таким образом, социальное государство отнюдь не истощает ресурсы производительного сектора, скорее, наоборот, в результате целенаправленной социальной политики происходит увеличение численности среднего класса и выполнение им функций стабилизатора социально-экономической системы. Таким образом, современная политика в сфере социальной модернизации должна предусматривать, с одной стороны, укрепление институтов заработной платы, социального страхования (пенсионного, медицинского, по безработице), публичных благ, а, с другой стороны, развивать рынок социальных услуг, Решение задачи изменения сложившейся в настоящее время структуры доходов населения предполагает легализацию теневых доходов. Скрытое вливание средств в экономику страны, производимое через подставные фигуры и фиктивные организации, серьезным образом меняет структуру интересов. Это притупляет мотивацию бизнеса в России и приводит в ряде случаев к тому, что российские предприниматели начинают реализовывать свои частные интересы, полностью игнорируя, либо даже принося ущерб интересам своего общества. Список литературы 1. Медведев Д. А. Послание Федеральному Собранию [Электронный ресурс]. URL // https://www.kremlin.ru/transcripts/5979. 2. Яницкий О. Н. Социология риска. М.: Издательство LVS, 2003. 3. Рогов К. Гипотеза третьего цикла // Pro et Contra № 3 (Июль– октябрь 2010). 4. Полтерович В. Стратегии модернизации, институты и коалиции // Вопросы экономики. 2008. №4. 5. Баскин А. Экономика знания, когнитивный капитализм, креативный класс и региональное развитие / Проблемы региональной экономики. 2008. №3,4. 6. Гельман В. Россия в институциональной ловушке // Pro et Contra № 3 (Июль–октябрь 2010). 7. Российский статистический ежегодник. 2008.: Стат. сб. М.: Росстат, 2008. 8. Кушлин В. Движущие силы эволюции национальной экономики// Экономист. 2003. № 8. 9. Российский статистический ежегодник. 2008.: Стат. сб. М.: Росстат, 2008. 10. Роик В. Социальное государство: задачи по реализации прав российских граждан на достойную жизнь.// Человек и труд. 2009. № 1. 11. Александрова О.А. Институциональные основы становления социального государства в современной России. Автореферат дисс. на соискание учен. степ. доктора. эконом. наук. М. 2009. II. МОЛОДЁЖЬ, СЕМЕЙНЫЕ ОТНОШЕНИЯ И МЕЖПОКОЛЕННЫЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ.
И.В.Бурцева Ставропольский государственный университет, Россия |
|
