Способы освоения мира

Вслед за Л. Морганом Ф. Энгельс подразделял первобытную историю на присваивающую и производящую. Первые простейшие искусственные орудия труда древнейшими гоминидами изготавливались - уже около 2 млн. лет назад (см.: 90, 189). Возникновение первобытного общества, как полагает современная наука, проходило следующие основные этапы: I) праобщина (первобытное прачеловеческое стадо), существовавшая в эпоху ниж-

19

него - начала среднего палеолита; 2) раннепервобытная (раннеродовая) община, существовавшая примерно в эпоху конца среднего до верхнего палеолита, вплоть до начала мезолита; 3) позднепервобытная (позднеродовая) община, эпоха конца мезолита—начала неолита; первобытная соседская (протокрестьянская) община, существовавшая в эпоху верхнего неолита—энеолита—раннего металла (см.: 90, 25). От архантропа до палеоантропа развитие человека имело преимущественно биологический характер, начиная с неоантропа акцент переносится на социальные изменения, биологически человек изменялся уже незначительно (см.: 90, 237).

В эпоху верхнего палеолита произошло в основном становление человека. Среда условий и факторов важнейшими являются: разрушение привычной среды, возобновление необходимости приспособления к новой среде, изменчивость среды обогащала опыт освоения мира. Что такое освоение?

Освоение - это ознакомление путем проб в ошибок, попыток использования, потребления предметов окружающей среды (практическое освоение). Освоение мира индивидом К. Г. Юнг описал следующим образом: "Ощущение (то есть чувственное восприятие) говорит вам, что что-то существует; мышление говорит, что это такое; чувство говорит вам, приемлемо это или нет; интуиция говорят, откуда оно берется и куда идет" (300, 391-392). Но такое оcвоение опирается на многовековой и даже тысячелетний опыт. Чтобы мышлению определить "что это такое?" - необходимо иметь в памяти достаточный арсенал образцов для идентификации. Чтобы интуиции ответить на вопрос о происхождении вещи и тенденциях ее изменения, необходим опыт многих поколений. Хорошо, когда этот опыт накоплен предшественниками, предками и надежно зафиксирован, приспособлен для трансляции потомкам. А как начиналось накопление этого опыта?

В основе развития психики лежит общее свойство живого - раздражимость, складывающаяся из возбуждения, его передачи, сохранения результата, ответной реакции а ее подкрепления (см.: 223, 37-38). Физиологической основой сознания является активный очаг возбуждения, в то время как остальная часть норы головного мозга находится в состоянии покоя и торможе-

20

ния (см.: 165, 3, 197). Этот очаг возбуждения, перемещаясь по коре устанавливает связи между различными ее участками. В состоянии бодрствования человек приобретает способность и навыки управления очагом возбуждения, однако это подчинение воле субъекта сознания имеет относительный характер, нередко он выходит из под контроля, а в состоянии не-бодрствования практически освобождается от него, его перемещения получают более-менее спонтанный характер. Но и эта спонтанность должна быть также признана относительной. Дело в том, что опыт человека формируется и наращивается на стержневых опорах ценностных ориентаций, пронизывающих всю сферу психического (сознания, в широком смысле слова). Поэтому спонтанность сознания (о чем подробнее речь пойдет ниже) в состоянии не-бодрствования, в частности в измененных состояниях, во время сновидений подчиняется в значительной степени аксиологическим доминантам.

В. И. Вернадский обнаруживал такие этапы в освоении человеком окружающего мира: I) физическое заселение по мере роста и размножения (в геосфере); 2) занятие места (в биосфере); 3) интеллектуальное освоение (в ноосфере). Нас интересует последний этап, но начнем рассмотрение с первого.

Первоначально сознание человека "носит,- по словам классиков марксизма,- столь же животный характер, как и сама общественная жизнь на этой ступени; это чисто стадное сознание, и человек отличается здесь от барана лишь тем, что сознание заменяет ему инстинкт, или же, - что его инстинкт осознан. Это баранье, или племенное сознание получает свое дальнейшее развитие благодаря росту производительности, росту потребностей и лежащему в основе того и другого росту населения" (144, 3, 30). По мнению Маркса и Энгельса, труд - это то, что отличает человека от животного мира, но если попытаться проанализировать первые этапы становления человека, то очень трудно отличить деятельность животного от деятельности человека. Собственно трудом эта деятельность становится, когда производится не по инстинктивным, а по искусственным, условным, сформировавшимся в сознании человека программам. Но чтобы такая программа могла сформироваться,

21

для этого необходимы соответствующие условия. Относительно этих условий в исторической науке дискуссия продолжается. Не вдаваясь в подробности этой дискуссии, можно привести одну из наиболее интересных гипотез. Животные хорошо приспособлены к среде, вполне к ней адаптировались, имеют инстинктивные программы жизнедеятельности, удовлетворяющие системам потребностей животных. Человек такой надежной программы не имел, по каким-то причинам он ее потерял (высказывают предположения о влиянии космических излучений или радиоактивности земного происхождения, которые вызвали мутации человеческого организма), поэтому ему пришлось приспосабливаться к среде заново. Это называют "первоначальным отчуждением" человека от природы, среды обитания. Оно осмыслено в мифе изгнания из рая. Человек становится свободным, способным переступать запреты инстинкта (см.: 48, 144). Спасение для него - подражание животным, более удачно взаимодействующим со средой, хорошо вписанным в нее. Так появляются животные-тотемы, служащие образцами для подражания (48, 144-145). У них заимствует человек программу приспособления к среде.

В ранних произведениях К. Маркса подчеркивается важная роль "искусственной окружающей среды" в становлении человека. Эта искусственная среда возникает на основе накопления опыта и расширения способов обмена, которое возникает там, где нет стабильного удовлетворения возникающих потребностей. Приходится искать новые способы удовлетворения. Новые предметы, вовлекаемые в потребление, видоизменяют сами потребности, которые предъявляют все ноше и новые требования к окружающей среде. Тогда человек начинает перестраивать эту среду в соответствии со своими запросами, требованиями. Так происходит процесс освоения среды, если рассматривать его в общем виде.

А. Г. Спиркин исследовал происхождение сознания в связи с потребностями практического освоения мира и удовлетворения физиологических (материальных) потребностей человека в русле марксистской методологии, обращая внимание лишь на познавательный и конструктивно-творческий аспекты. При таком подходе за пределами анализа остаются многие существенные

22

(проблемы, нельзя понять истоки и роль мифологического сознания, духовных потребностей человека (см.: 223).

Как полагал З. Фрейд, влечение человека к чему-то (или к кому-то) может принимать две формы. Во-первых, человек может стремиться овладеть, присвоить. Так ребенок старается взять предмет в рот. У некоторых аборигенов сохранился обряд прикосновения языком к вещи, которая тем самым становится своей, присваивается, ею овладевают. Во-вторых, можно стремиться отождествить себя с объектом влечения, эмпатически идентифицировать себя с ним. Таково влечение ребенка к отцу (или матери). Стремление к подражанию есть, вероятно, (модификация такого отождествления. Этим можно объяснить возникновение "идеала-Я" в сознании человека (см.: 280; а также: 50, 70-71). Эти два способа использовались древним человеком в процессе освоения мира. Но давайте разберемся сначала о самом понятием "освоения".

Процесс освоения включает в себя несколько составных элементов или сторон: познание, оценку, осмысление, проверку, испытание, эксперимент. В той или иной мере освоение может опираться на практическую деятельность. В этом аспекте оно связано с понятием "присвоения". Соотношение понятий "освоение" и "присвоение" может иметь два истолкования: I) "освоение" может быть трактовано как более широкое явление, включающее в себя "присвоение", имеющее сугубо материально-практический смысл, синонимом "присвоения" тогда является "овладение"; 2) "освоение" может быть истолковано как чисто духовно-интеллектуальное отношение к окружающему миру, к среде, не включающее в себя материально-практическое "присвоение , "овладение". При этом, как уже отмечалось нами (см.: 169, 17), термин "присвоение" (и "отчуждение") характеризуют не только материальность, но и относительную завершенность отношения. Что присвоено, то стало своим полностью. Напротив, что освоено, стало своим лишь в воображении, точно так же, очуждая некоторое явление, мы отстраняем его от себя, хотя и не можем изъять его из памяти, из своего жизненного опыта. Так, узнав, что добрый наш друг совершил по отношению к нам бесчестный поступок, мы перестаем подавать

23

ему руку, но помним о совершенных им прежде добрых делах.

Т. А. Рунева определяет "освоение" так: "Освоение есть осуществляемое в процессе универсальной человеческой деятельности превращение природной и общественной необходимости в свободу, законов объективной действительности - в законы человеческой деятельности, условий социального бытия человека - в его собственную сущность" (202, 130). Осваивая, делая своими предметы и явления окружающего мира, человек вовлекает их в сферу своего существования. Как считает Н. З. Коротков, освоение - это процесс "превращения" предметов окружающего мира в человеческие ценности, при этом происходит социальное становление человека (см.:110, 4).

Уже животные осваивают некоторую территорию обитания и защищают ее от других особей своего вида, поскольку освоенная территория необходима для гарантированного пропитания и безопасного существования. Животное осваивает это пространство инстинктивно на основе ориентировочного рефлекса и эмоционально-практически, обозначая границы запахами своих выделений, голосом и зрительно (внешним видом, угрожающими позами, следами). Как свидетельствуют этнографы, человек тоже использует некоторые приемы животных, так от неожиданного индейского воинственного клича (которому охотники обучаются у девушек) бизон может упасть в обморок, медведь свалиться с дерева или покинуть свою берлогу в страхе и беспомощности.

Этнограф Ю. Ю. Сурхаско рассказывал историю о том, как в одной карельской деревне пастух отказался пасти стадо*, потому что городские охотники убили жившего неподалеку от деревни медведя. Односельчане удивились этому заявлению пастуха. По их мнению, медведя нет, и нет проблем охраны. Пастух же объяснил, что с убитым медведем у него был "договор" о взаимном "нейтралитете" и "мирном сосуществовании". Основу договора можно истолковывать по-разному: пастух придавал большое значение магической силе заговорных формул, записанных в "отпуске", письменном тексте магического заговорного

*Автор выражает глубокую благодарность Ю.Ю.Сурхаско за этот рассказ.

24

обращения к духам. Пастух, придя со стадом на пастбище, прочитывал отпуск и триады обходил пастбище: Чуткий зверь за годы жизни на освоенной территории уже привык к запаху пас-уха, научился "уважать" чужую территорию. Пастух и медведь привыкли друг к другу, признали взаимное право на существование и не нарушали границ. Освобожденное убитым медведем пространство недолго останется пустым, его займет другой медведь, не знающий "правил игры" и сразу же нападет на стаде. Вот почему пастух уже не мог гарантировать безопасности скота. Но для самого пастуха, для которого мифологические представления по-прежнему остаются реальностью, существенно также то, что нарушен "договор" между человеческим сообществом и "чужим", звериным, по которому они обязались соблюдать правила "мирного сосуществования". За это нарушение может быть "наказан" именно пастух как представитель человечества в зоне "контакта" двух миров.

Анализируя структуру способов освоения мира, нельзя не вспомнить высказывания К. Маркса: "...Для сознания (а философское сознание именно таково), для которого постигающее в понятиях мышление есть действительный человек и поэтому только постигнутый в понятиях мир как таковой есть действительный мир, - движение категорий выступает как действительный (хотя, к сожалению, и получающий некоторый толчок извне) акт производства, результатом которого является мир; и это - здесь мы опять имеем тавтологию - постольку правильно, поскольку конкретная целостность, в качестве мысленной целостности, мысленной конкретности, действительно есть продукт мышления, понимания; однако это ни в коем случае не продукт понятия, размышляющего и саморазвивающегося вне созерцания и представления, а переработка созерцания и представлений в понятия. Целое, как оно представляется в голове в качестве мыслимого целого, есть продукт мыслящей головы, которая осваивает мир исключительно ей присущим образом, отличающимся от художественного, религиозного, практически-духовного освоения этого мира" (144, 12, 727-728). Исходя из этого и некоторых других высказываний Маркса были вычленены три способа освоения мира и деятельности: прак-

25

тический, практически-духовный и духовный. С учетом этого нами были выявлены в истории человечества три этапа в освоении мира, три основных способа - эмоционально-практический, эмоционально-рефлексивный и рационально-рефлексивный (см.: 169, 20).

Первоначально и человек, подобно животному, осваивает необходимую ему территорию обитания и охоты инстинктивно и эмоционально-практически, то есть путем проб и ошибок. По свидетельству этнографов, туземцы хорошо знают природу на той территории, где они обитают. Им известны каждое дерево, каждая скала, каждый водоем. Они имеют обширные сведения в ботанике и технологии переработки растений, произрастающих в этой местности. Они могут даже обезвреживать химическим путем ядовитые растения. Особенно хорошо они изучили повадки зверей и птиц, пригодных для еды (см.: 156, 270). Но пространство освоенного мира не беспредельно. За границей освоенной территории начинался неведомый, чужой мир. "Все, что было вне племени, было вне закона. При отсутствии определенного мирного договора царила война между племенами..." (144, 21,99). Свой мир (космос) - это средоточие жизни, лада, упорядоченности; чужой мир - средоточие хаоса, смерти, беспорядка. Постепенно, накапливая в течение тысячелетий опыт освоения мира, человек достигает некоторого уровня, который, наконец, дает переход в новое качество - человек осознает целостность мира и свое место в нем. Это осознание целостности мира, приспособленного, пригодного для жизни человека, осознание различия очеловеченного мира и неосвоенного хаоса выражается в мифе о сотворении мира. Это один из первых мифологических сюжетов. Ярко и эмоционально пишет об этом французский мыслитель Тейяр де Шарден: "Сознание забурлило и брызнуло в пространство сверхчувственных отношений и представлений и в компактной простоте своих способностей оно обрело способность замечать самое себя. И все это впервые" (229, 139). Точно так же мальчик двенадцати лет вдруг осознает, что он "живой, что он есть и весь мир вокруг существует для него". Это ощущение факта осознанного восприятия мира хорошо описал американский писатель Рей Бредбери в

26

повести "Вино из одуванчиков".

В мифах сотворение космоса происходит из хаоса, его элементов, нередко из тела огромного великана (Имира - у скандинавов, Пуруши - у индийцев, Йимы - у шумеров). В мифах о сотворении мира австралийцев рассказывается о том, что до начала времен на земле были только бесформенные несовершенные существа, и именно из них творили боги людей (см.: 2, 115). В некоторых мифах противоборство хаоса и космоса. Осмыслено в виде семейно-брачных отношений, в некоторых мифологиях связью неба и земли выступает мировое дерево.

Таким образом получается, что первобытный хаос - не совсем хаос. Он является хаосом лишь по отношению к человеку, и его масштабу восприятия мира. Но упорядочен относительно сверхчеловеческих или дочеловеческих сил и существ. Поэтому, очевидно, что космос возникает не путем сотворения из ничего, как это обычно полагают, а через упорядочение, осмыслене, придание смысла и значения бессмысленному хаосу. Анаксагор утверждал, что вначале все было смешано, потом божественный ум привел все в порядок и "произвел возникновение Вселенной" (15, 1, ч.1, 311). Это вполне соотносится с современными представлениями о хаосе, согласно которым хаос не есть беспорядок, это упорядоченность бесконечной степени сложности. Хаосом называют природу потому, что человек не в состоянии осознать, осмыслить величину сложности этого порядка. Нашей жизни не хватит, чтобы освоить всю эту сложность. Процесс освоения, в широком смысле, и заключается в постепенной и последовательной типизации, обобщении и абстрагировании отдельных сторон сложного хаоса, оценке и осмыслении его возможностей для удовлетворения потребностей человека, приспособлении его к возможностям человека. Оптимальный количественный предел восприятия факторов внешней среды равен семи. Если объектов освоения более семи, то человек группирует их по каким-то признакам и осваивает отдельно по группам. Человек стремится упростить картину мира, чтобы облегчить познание и использование в своих целях свойств и закономерностей мира. Порядком (космосом) он называет оптимальную, удобную, приспособленную к мере человека сложность ми-

27

ра. Причем мера оптимума может быть различной, и здесь дело не сводится к цифре 7. Академик Д. С. Лихачев в своей книге о поэзии садов пишет о различных типах устройства садов в соответствии со вкусами, господствовавшими в различных культурах. Для культуры классицизма характерна более простая, геометричеокая структура планировки садов, для романтизма кажется более привлекательной усложненная структура, близкая к дикой природе, но с усилением контрастирующих элементов, обеспечивающим возвышение чувств. Для японской традиции садового искусства характерны текучие, как бы "иррациональные" композиции, которые тем не менее подчиняются относительно сложным, хотя и сбалансированным закономерностям и отношениям.

Некоторые особенности процессов освоения мира можно обнаружить, исследуя волшебные сказки. Как заметили фольклористы, в мире сказок существует четкое разделение на "свой" и "чужой" миры, разделение героев на "своих" и "чужих". Но и в "своем" мире есть посланцы, представители, "агенты" "чужого" мира (мачеха, завистливые сестры и т.п.), равно как и в "чужом" есть "свои", дружественно настроенные к герою лица (Василиса Премудрая, прохожий старичок, лесные звери). "Свой" и "чужой" миры разделены каким-то пространством - может быть лесом или толщами земли (если "чужой" мир находится под землей), горами, морем. Между двумя мирами живут посредники, которые чреваты и добром и злом, иногда они помогают герою в его делах, или мешают (см.: 159, 10-14). Такая аксиологическая поляризация очень характерна для мифологического сознания.

Космос древнего человека имел небольшие размеры, он был ограничен масштабами его практической деятельности, это, говоря современным языком, его деревня и окружающие леса, поля реки и озера. Сегодня горизонт освоенного мира расширился до бесконечных размеров. Чем больше мы знаем, тем шире горизонты неведомого, непознанного. И наоборот, чем уже территория, пространство освоенного мира, тем больше уверенности и самоуверенности в достоверности опыта. А на начальном этапе   осознания, освоения мира не могут даже возникнуть со-

28

мнения в достоверности мифологической картины мира. Чем меньше информации, тем меньше проблем, - гласит современная пословица. Можно вспомнить известный спор Вяйнямейнена с Ёукахайненом из карельского эпоса, где певцы состязались в своих познаниях о тайнах мироздания. Песни Ёукахайнена рассказывали о бытовом, практическом опыте древней саамской общины, занятой рыбной ловлей и охотой. Изложена была и несложная космогония:

...Помню древность я седую,

Как вспахал тогда я море

И вскопал морские глуби,

Выкопал я рыбам ямы,

Опустил я дно морское,

Распростер я вширь озера,

Горы выдвинул я кверху,

Накидал большие скалы

Сотворил я эту землю,

Заключил в границы воздух,

Утвердил я столб воздушный,

И построил свод небесный,

Я направил ясный месяц,

Солнце светлое поставил,

Вширь Медведицу раздвинул

И рассыпал звезды в небе.

Но его соперник Вяйнямейнен продемонстрировал настолько глубокое знание тайн космоса, что оно давало магическую власть над вещами. Он пением разоружил противника и загнал его по горло в землю.

Приспособление человека к среде и ее освоение носили изначально коллективный характер, на базе опыта этой коллективной деятельности постепенно начинают формироваться обобощенное эмоциональные представления. К. Г. Юнг подразделяет бессознательное на два слоя: поверхностный слой он называет "личностным бессознательным", приобретаемым в индивидуальном опыте освоения мира, и "коллективное бессознательное" - глубокий слой. Содержанием коллективного бессознатель-

29

ного. как полагает Юнг, являются архетипы (см.: 299, 134). Истоки этих абстрагированных эмоциональных представлений следует искать в процессе удовлетворения элементарных физических, материальных потребностей в еде и безопасности. Удовлетворение потребностей оценивалось как благо, и неудовлетворенность как зло. Подобным же образом возникали чувства безопасности и страха.

Страх - одна из самых глубинных эмоций человека - может рассматриваться как одно из оснований ценностной картины мира, поляризующейся на первом этапе на "страшное" и "нестрашное". Нестрашное - это освоенное безопасное. Страшное включает в себя освоенное опасное (оно представляется страшным в разумных пределах, ограниченным некими рамками, т.е. уже не вполне страшным) и неизвестное. Все неизвестное страшно. Причем, как справедливо утверждал З. Фрейд, страх - это чувство, связанное не столько с размерами опасности, сколько с нашей неготовностью к ней. Если явление освоено, то к такой опасности мы обычно подготовлены, к неизвестной опасности мы не готовы, поэтому переживаем чувство и состояние страха.

Значимость и характер освоения могут быть показаны на таком примере. К. Леви-Стросом описывается случай из юридической практики племени зунья из Новой Мексики, когда мальчика обвинили в колдовстве. В процессе суда от него не ждали, чтобы он подтверждал или опровергал известные факты. От него требуется раскрытие системы, известной лишь по одному фрагменту. Мальчик оказался догадливым и с достаточным воображением. Он признался в совершенном "преступлении" и с такой убедительной достоверностью изобразил всю картины и технологию "преступления", что суд был потрясен. Благодаря его описанию колдовство становится из неясной, неопределенной, пугающей силы чем-то более-менее реальным и понятным. Обвиняемому сохраняют жизнь, поскольку сведения, им сообщенные показались судьям более важными, чем вопрос о наказании виновника (см.: 121,153). Этот пример наглядно показывает, что освоение неведомой ранее опасности, раскрытие технологии колдовства является необыкновенно важным условием спо-

30

койного, безопасного существования. К этой, уже освоенной опасности, человек будет подготовлен, поэтому былого страха она не вызовет.

Аксиологическое отношение формируется на основе ориентировочного рефлекса на новое-неизвестное, которое помогает устанавливать - не опасно ли новое. Потом эта оценка дифференцируется на более сложную ценностную картину мира.

По верному замечанию О. М. Фрейденберг, основой первобытной культуры является ритм (см.: 283, 56). Осознание ритмической основы бытия является одним из факторов, вызывающих ощущение безопасности для древнего человека, как подчеркивал венгерский философ Д. Дукач. Действительно, повторяющиеся ритмы успокаивают, в них все предсказуемо, нет ничего неожиданного. Ритмические процессы легче физически, не требуют дополнительных интеллектуальных усилий, быстрее вырабатываются навыки таких видов деятельности при их освоении. Именно здесь лежат истоки того консерватизма, устойчивости традиций, которые характерны для древнего общества.

С другой стороны, древний человек проявляет исключительный интерес к неожиданным явлениям, выбивающимся из разряда повседневных: наводнения, затмения луны и солнца, падение метеоритов и т. п. Это именно ориентировочный, оценочный интерес, далью которого является установление значимости этих явлений для человека, опасности или может бита полезности для удовлетворения его потребностей. Исключительность, редкость этих явлений и определяет потенциал интереса и нам. Через ориентировочный рефлекс организм решает две задачи: поиск пищи и обнаружение опасности. Поэтому любопытство имеет своей природой не праздность, а потребность в самосохранении.

Процесс обмена со средой заключается во взаимопереходе чужого в свое и своего в чужое. Ориентировочный рефлекс животного перерождается в активность эмоционально-ценностного освоения мира человеком, чувство самосохранения усложняется и превращается в комплекс ценностно-рефлексивных потребностей, на основе которых созревает потребность самоопреде-ления, одна из важнейших потребностей человека.

31

Зародыш мифа складывается на основе обобщенных эмоциональных представлений о целостном освоенном мире в отличие от находящегося за его пределами чужого мира. Как отмечено выше, мифологическую интерпретацию получили именно коллективные формы деятельности. Индивидуальные действия такую интерпретацию получали реже, лишь в том случае, если они осмысливались в отношении к коллективу. Сами по себе они принадлежали к сфере практического сознания. Поэтому оправданы выводы современных ученых (Д. М. Угринович, М. С. Каган) о параллельном существовании мифологического и практического сознания, хотя эти две формы сознания в большой степени противоречат друг другу.

Обобщающая функция сознания проявляется, начинает складываться еще до появления слова. Элементарное обобщение обнаруживается уже во время чувственного восприятия. Ф. Энгельс отмечал, что элементарные мыслительные операции встречаются даже у животных. На эффективную природу мифа указывали Э. Кассирер и В. Вундт (см.:51, 37-51). А. Ф. Лосев отмечал, что интеллект не участвовал в создании мифа (см.:134, 398).

Сознание возникает в ответ на потребность аксиологического освоения мира, сначала эмоционального освоения на основе практического, затем непосредственное отношение к среде приобретает посредника-медиатора, становится опосредованным. Медиатор-тотем становится символом эмоционально-ценностного осмысления единства "своего" мира в отличие от "чужого".

Почему человечество обратилось к тотему? Во-первых, в связи с необходимостью подражания некоторому образцу, который наилучшим образом "вписался" в среду, в поисках возможности обрести утраченную гармонию взаимоотношении со средой. Таким образцом чаще всего был сильный зверь, например, медведь (см.: 48). Во-вторых, по справедливому определению С. П. Толстова, тотем был "формой осознания связи коллектива, его единства, его противоположности другим коллективам" (233, 26). В тотеме, как в "другом", человек увидел себя; тотем как внешнее воплощение себя, помог человечеству осознать себя как нечто, отличное от окружающего мира. Впоследствии тотемы избирались уже не столько как воплощение оптимума гармонии

32

со средой, а именно с целью символизации своего отличия от других, как символ "своего" мира. Существо мифа, как это хорошо показал А. Ф. Лосев, заключено в имени. Называние имени равнозначно в рамках мифологического сознания творению, воссозданию, призыванию из небытия того, кто именем обозначен. Называние сопровождается положительным или отрицательным эмоциональным наполнением - хвалой или худой (см.: 283). В процессе формирования мифологического сознания решающую роя сыграло разделение на "дневное" и "ночное" сознание.