1. особенности внутри- и внешнеполитического положения россии

Самостоятельным участником международных отношении постсоветская Россия становится в результате Беловежских соглашений 1991 года. Характеризующие ее сегодня основные черты и особенности отчасти унаследованы ею из исторического прошлого, но в основном являются принципиально новыми, возникшими в результате распада СССР и обретения его бывшими республиками государственного суверенитета. Сочетание как традиционных, издревле присущих российскому обществу и государству, так и новых отличительных черт, вкупе с описанными в предыдущих главах изменениями в самой международной системе, и определяют место и роль России в современном мире.

Одной из традиционных особенностей России, сохраняющейся и в наши дни, является ее географическое положение. В отличие, например, от стран западной Европы, Россия формировалась в равнинном пространстве, не имеющем естественных препятствий как для широкого распространения проживающих здесь племен и народностей на осваиваемые ими новые территории, так и для враждебных набегов на их владения со стороны соседей. Как отмечает В.О. Ключевский, славянское население, которому приходилось постоянно бороться против внешних врагов, «распространялось по равнине, не постепенно путем нарождения, не расселяясь, а переселяясь»1. Он подчеркивает и другую геополитическую особенность России: «Исторически Россия, конечно, не Азия, но географически она не совсем и Европа. Это переходная страна, посредница между двумя мирами. Культура неразрывно связала ее с Европой; но природа положила на нее особенности и влияния, которые всегда влекли ее к Азии или в нее влекли Азию» (см. прим.1, с.65).

Таким образом, российская нация и российская государственность формировались в стремлении к совместному выживанию населения перед необходимостью защищаться от внешней угрозы, в условиях затруднявших хозяйственную деятельность обилия рек, лесов и болот (см. прим.1, с.48). Это не могло не наложить глубокого отпечатка как на соотношение государства и общества в России, так и на господствующие здесь культурные традиции и ценностные ориентации. Исторические и геополитические особенности России обусловили, по словам Н.Я. Данилевского, «необходимость напряженной государственно- политической деятельности при возможно сильном, то есть самодержавном и единодержавном правлении, которое своею неограниченною волею направляло бы и устремляло частную деятельность к общим целям подобно тому, как условия американской жизни вели к деятельности технической при возможно слабом федеративно-демократическом правлении»2. Следствием всеобъемлющей централизации в руках государства материальных и человеческих ресурсов общества стало подчинение всей общественной жизни государственному интересу и подавление личных прав и свобод отдельного человека, а также отмечавшиеся Н.А. Бердяевым такие элементы наследия российской истории, как дух пассивности, привычка к патерналистской опеке со стороны властей и государства3.

Важной особенностью российской государственности является и то обстоятельство, что с самого начала она формировалась как многонациональное, многоэтническое, многоконфессиональное и относительно веротерпимое образование. «Воздвигнутое им государственное здание, - писал Н.Я. Данилевский, имея в виду русский народ, - не основано на костях попранных народностей» (см. прим.2, с.25).

От советских времен нынешняя Россия унаследовала такие немаловажные особенности, влияющие на ее место и роль в международной системе, как, например, обладание одним из крупнейших в мире ядерным потенциалом и членство в Совете Безопасности ООН. Отметим также и другие черты России, характеризовавшие ее прежде и продолжающие составлять ее специфику в качестве участника международных отношений: наличие значительных запасов природных ресурсов и количество населения, сопоставимое с крупнейшими государствами мира.

Вместе с тем наряду с важными особенностями, унаследованными Россией как участником международных отношений из ее недавнего или более отдаленного прошлого, сегодня появился целый рад новых специфических черт, ставших результатом кардинальных изменении, которые произошли в стране в последние годы.

Новизна ситуации обусловливается прежде всего тем, что в наши дни Российская Федерация занимает около 80\% территории бывшего СССР, насчитывает немногим более 50\% его населения, а декларированный ее руководством переход к новому типу развития сопровождается глубочайшим экономическим кризисом, беспрецедентной социальной поляризацией, параличом государства, политической дестабилизацией и невиданной криминализацией общества. Одним из принципиальных последствий распада СССР стал для нее и тот факт, что в своих современных географических очертаниях Российская Федерация сопоставима с Россией допетровских времен: она потеряла почти все свои порты на Черном море, за исключением Новороссийска, утратила ряд стратегически важных портов на Балтике, оказалась отделенной от Европы новыми государствами, с которыми у нее складываются пока что непростые отношения. Во весь рост встала также такая сложная и деликатная проблема, какой является проблема государственных границ.

Положение осложняется разрывом хозяйственных связей между новыми суверенными государствами, а внутри страны - между субъектами Российской Федерации. Одним из последствий углубления экономического кризиса является резкое ухудшение демографической ситуации в стране. В связи с повсеместным падением рождаемости общие потери в числе родившихся за пятилетие 1988-1992 гг. в сравнении с предыдущим составили 2,4 млн. человек. Уровень рождаемости опустился гораздо ниже отметки, соответствующей простому воспроизводству населения. В 1992 г. в Российской Федерации впервые за многолетний период отмечена естественная убыль населения, то есть превышение числа умерших над числом родившихся4. В свою очередь, этот феномен, трагический сам по себе, ведет к усугублению одной из застарелых проблем российского развития - разрыва между масштабами геополитического пространства и демографическими возможностями его освоения5.

Проводимые режимом экономические реформы, характеризующиеся в условиях существующей политической конъюнктуры непоследовательностью и противоречивостью, сопровождаются крупными трансформациями в социальной структуре общества. Оценивая происходящие здесь изменения, специалисты подчеркивают отмечающий их высокий динамизм и вместе с тем чрезвычайную хаотичность. Сегодня, когда структурирование российского общества постсоветского периода находится на одной из своих начальных стадий, когда ясные и осознанные групповые интересы в большинстве случаев еще не сформировались, в нем могут быть выделены пять внутренне дифференцированных и в то же время относительно целостных социальных страт: директора, бюрократы, независимые предприниматели, интеллектуальная элита и основная масса наемных работников. Наиболее оформленные, организованные и способные к реальному социальному действию группы интересов представлены вышедшими из советской экономической и партийно-бюрократической номенклатуры «директорским корпусом» и бюрократическим чиновничьим аппаратом. Именно они фактически определяют тот путь общественного развития, по которому идет сегодняшняя Россия. Он ведет не к свободной рыночной экономике, а к рынку, контролируемому монополиями и тесно связанным с ними госаппаратом, благоприятному для деятельности мафиозных структур. Что касается независимых предпринимателей, то их экономические и политические позиции относительно слабы, поэтому в своей значительной массе они ориетируются не столько на свободу от государственных структур, сколько на их покровительство, стремятся к обогащению любой ценой и слабо воспринимают идеи социальной ответственности бизнеса. В свою очередь, интеллектуальная элита чрезвычайно неоднородна; значительная часть ее обнаружила неготовность к конструктивной реформаторской деятельности, другая, активно участвующая в формировании новой российской экономики и общества, подвержена опасности гипертрофированного прагматизма и технократизма, связанного с равнодушием к социальным и этическим проблемам. Наконец, наемные работники, глубоко расколотые по профессиональным, локальным, культурным и иным признакам, в большинстве своем политически пассивны и инертны6. Формирование атрибутов новой российской государственности - таких как легитимная власть с четким разделением полномочий между ее действительно независимыми ветвями, разработанная правовая база, эффективное взаимодействие «центра» и регионов, стабильная финансовая и налоговая политика, наконец, соответствующая новым условиям армия и получившие международной правовой статус границы - пока еще далеко от своего завершения. При этом ни распад СССР, ни приход к власти в России (как и в других бывших советских республиках) новых политических элит не стали легитимными в глазах всего российского общества или даже абсолютного большинства его населения. Более того, в обстановке стремительно обостряющегося всеобъемлющего кризиса и ухудшения условии повседневного существования масс они стали одним из источников политического раскола общества. Этому же способствовала и непрекращающаяся политическая борьба как между различными ветвями власти, так и внутри самих властных структур, а также противоборство центральных и местных правящих элит. В каждом случае наблюдается, с одной стороны, апелляция к народу, а с другой - явно выраженная склонность действовать за его счет.

Выше уже отмечалось наличие в российской государственности сильных централистских и патриархальных традиций, так же как и привычная для нее невыраженность гражданского общества. Действительно, вплоть до самого последнего времени российское (как и советское) общество в значительной мере объединялось не столько изнутри, сколько извне, то есть усилиями государства, «сверху». Любые более или менее значительные проявления самостоятельности общества, его автономности по отношению к государству энергично подавлялись последним. Российское гражданское общество не достигло поэтому достаточно развитых форм. Подобное положение во многом объясняется именно вышеотмеченными цивилизационными особенностями России, ее промежуточным положением между Европой и Азией, Востоком и Западом. В условиях культурного, национального и конфессионального многообразия характерной чертой российского развития стало тради- ционно сильное государство, опирающееся не на групповые (например, этнические или региональные) интересы и ценности, а на единый цивилизационный проект7. Выраженная в нем объединяющая идея всегда играла мобилизующую роль позволяла сохранить социокультурное равновесие в обществе, осознание им себя как единого целого, своей идентичности.

В обстановке постсоветских реальностей, когда привычные формы государственности (воплощением которых оставался и СССР) прекратили существование, а новые не получили еще должного развития, одним из последствий отсутствия подобной идентичности у российского общества стала фрустрация его массового сознания. Вместе с СССР рухнула и прежняя государственная идеология. Ни одно общество, находящееся на переходном этапе развития, когда меняются все привычные устои, не может рассчитывать на прочную социальную и политическую стабильность, если у него отсутствует объединяющая людей идея, формулирующая те ценности, на основе которых мог бы быть достигнут необходимый минимум общественного согласия. Для России, в силу вышеотмеченных причин, это особенно верно.

Апелляция к общечеловеческому характеру идеалов рыночного общества, плюралистической демократии, защиты прав человека в качестве указанной идеи явно не воспринимаются российским сознанием. И не только потому, что демократия, в отличие от авторитаризма, не может быть построена «сверху»: государство может создать лишь условия, способствующие её развитию, но и потому, что новая правящая элита, выступившая с претензией на роль проводника демократической идеи, самонадеянно игнорировала национальные реальности и национальные традиции, как и то, что демократия и рынок не могут выступать как некие едва ли не самодостаточные цели, как заранее заданное состояние общества.* Они лишь средства - конечно, важные и необходимые - нормализации человеческих отношений и оздоровления экономики. Демократия - это самодеятельность гражданского общества, его свобода от государства. Если же «неразумному» народу пытаются навязать новый строй, рыночное общество (к тому же доктринерски воспринятое) «сверху», в готовом виде, то это гораздо ближе к большевизму, чем к демократии.

Дискредитации правящей элиты и самой идеи демократии, с одной стороны, а с другой - расколу и фрустрации общества - способствует и навязываемый ему комплекс неполноценности. Так, например, средства массовой информации, демократическая печать, и - что еще хуже - иногда даже высокопоставленные правительственные чины при характеристике населения своей страны позволяют себе использовав уничижительный термин «совки» (см. прим.7), противопоставлять современный период в развитии российского общества (с его очевидными тяготами для большинства населения) одномерно и безапелляционно трактуемому в духе «империи зла» недавнему историческому прошлому, пренебрежительно относиться к исторической памяти народа и т.д. Подобные идеологические суррогаты, чем бы ни руководствовались использующие их политики, крайне опасны, ибо в лучшем случае они просто не воспринимаются массовым сознанием или снижают степень доверия людей к правящему режиму, в худшем - способствуют формированию «опущенного самосознания»8, а в самом худшем - вызывают агрессивную ответную реакцию, которая нашла одно из проявлений в событиях 3-4 октября 1993 года.

Сохраняющая значительную часть ядерного потенциала бывшего СССР, но ослабленная в геополитическом и демографичес- ком отношении; испытывающая неимоверные экономические трудности, социальную дестабилизацию, разгул преступности, внутриполитические раздоры и региональные проблемы, не обретшая всех атрибутов государственности, а также того, что Р. Арон характеризовал как «дух нации», постсоветская Россия явно утратила, вопреки все еще встречающемуся мнению, роль глобальной державы. Новое положение России как международного автора требует внимательного осмысления, переформулирования содержания ее национальных интересов и внешнеполитических приоритетов. Однако этому мешает существующее на сегодняшний день противоречие между отсутствием объединяющей общество ясной и четкой идеи относительно характера целей и путей его преобразования, с одной стороны, а с другой - идеологизацией реальных или мнимых проблем такого преобразования. Указанные обстоятельства, а также отсутствие в российском обществе социального консенсуса и кризис его самоидентификации влекут за собой столкновение различных концептуальных подходов к определению основных элементов внешней политики страны.