2.5 сибирское казачье войско как орудие самодержавия в подавлении национально-освободительных восстаний казахского народа 

Подавление национально-освободительных восстаний казахского народа руками казачества являлось целенаправленной политикой царизма. Самодержавие успешно использовало в своих целях казачьи отряды. Подавление антиколониальных протестов кочевников казаками наносило отрицательный эффект во взаимоотношениях двух сторон.

В отличие от других выступлений, в основе восстания, руководимого Саржаном Касысовым, были сильны политические мотивы, а именно – стремление к возрождению независимого Казахского ханства под главенством потомков Аблая - султанов Касымовых.

Если восставшие под предводительством Жоламана Тленчиева в 20-х гг. XIX  века, Исатая Тайманова и Махамбета Утемисова в 30-х гг. XIX века требовали, в первую очередь, возврата пастбищ, отобранных колониальной  администрацией, то сыновья султана Касыма добивались восстановления ханской власти и передачи им ханского титула. Из этого следует, что в национально-освободительном движении Саржана Касымова тесно переплелись земельный вопрос (территориальный) и вопрос «короны» казахской государственности [8, с.22]. 

Для усмирения восставших царизм использует силу военного оружия, активно привлекая к подавлению движения  сибирское линейное казачество. Хорошо организованные, мобильные казачьи войска Российской империи умело применяли различные тактические приемы в ходе борьбы с восстанием казахского народа под предводительством Саржана и Кенесары Касымовых.    

Резко возрастает роль и место сибирских казаков во внешней политике России по отношению к Казахстану с 1822 года, после введения «Устава», так как они обеспечивали безопасность возникавших русских учреждений.

Число высылавшихся в степь отрядов сибирских казаков  возрастало с каждым разом, по мере увеличения там новых русских укреплений. Так, например, если в 1826 году в Среднем жузе пребывали только 2 отряда, Кокчетавский и Каркаралинский, с численностью в 452 строевых казака, то в 1836 году отрядов стало в 4 раза больше. Общая численность находившихся при них казаков соответственно возросла более чем в 2 раза (до 1000 человек всего и 219 находилось в резерве),  о чем свидетельствуют следующие статистические данные.

Таблица 9

Командировки в казахскую степь приветствовались казаками: это освобождало их от изнурительной работы в собственных хозяйствах, бесплатного труда на многочисленных войсковых предприятиях, давало возможность обогатиться за счет военной добычи, о чем открыто сообщалось в периодической печати  XIX столетия. Один из авторов с сочувствием к казахам писал: «Жажда добычи вела за собой военные походы русских, которые совершались под предлогом возвращения ворованных вещей и пленных. Эти походы позорят все сношения сибиряков с киргизами и вплоть до половины разоряли киргизов до нищеты»                                       («Дело», 1869, №3, С. 1) [см 8, с.23-24].

«С 1824 года, когда по мысли Сперанского и согласно «Сибирским учреждениям» в самой степи стало вводиться русское управление вместе с устройством казачьих поселений, казачьи отряды посылаются в степь уже постоянно. Число высылавшихся в степь отрядов увеличивалось по мере размножения оседлых пунктов в степи. Так, в 1826 году было только два отряда: Кокчетавский и Караралинский из 452 строевых казаков, в 1836 году находилось в степи 7 отрядов, а во всех них было 860 человек. К 1853 году степные казачьи отряды были рассыпаны уже по всей площади Киргизской степи Сибирского ведомства» [64, с.97-98].

Разорение казаками местного населения приводило, в свою очередь к обострению их взаимоотношений, о чем сообщается в изданиях XIX  века: «Шли казаки вперед, собирая с дикарей ясак, и часто выводили туземцев из терпения туземцев своими грабительствами, за которые приходилось иногда платиться жизнью». Налицо отсутствие «дипломатического» стиля, именуя местное казахское население «дикарями», «туземцами» [49, с.194]. 

Руководимые опытными атаманами казаки, к началу  XIX  века, представляли собой грозную военную силу. Подавляя сопротивление других кочевых народов, к 20-м гг.  XIX  века сибирские казаки умело овладевали приемами организации военных действий в степи и в сложных климатических условиях [8, с.25].

Главным в степной войне для казачества была «борьба с природой», победа же над противником не составляла труда – «вследствие его плохого вооружения, недостатка обучения, дисциплины, вообще организации» [71, с.297].

Однако в борьбе с восстанием Саржана Касымова сибирским казакам не удалось сразу  победить его, хотя они действительно имели превосходство в военной организации. Так как победа над самим противником для казаков считалась сравнительно легким делом, то основной удар в ходе их экспедиций в степь был направлен  против источника существования кочевников, то есть разрушались аулы и угонялся скот.

Подрыв материальной базы восставших широко применялся, чтобы не дать степнякам возможность собраться с новой силой и организовать оборону. Эта тактика ведения казачьими войсками степной войны нашла широкое применение в ходе борьбы с выступлением Саржана и позже Кенесары.

Известно, что только в 1825 году против Саржана Касымова дважды выступили отряды со стороны сибирской администрации. Решительно используя сибирское казачество, были организованы крупномасштабные экспедиции под командованием сотников Карбышева и Лукина, первоочередной целью которых являлся захват султана Саржана Касымова и окончательное прекращение восстания в степи [8,  с.25-26].

В сентябре 1825 года командир 7-го Сибирского казачьего полка сотник Карбышев, выступив из Каркаралинского укрпеления во главе из 200 казаков при одном орудии, рано утром 8 октября напал на кочевья Саржана у Сарысу, в урочище Кулан-отпес, рассеял их кратечным огнем, убил 150 человек, 200 казахов были ранены, 30 взяты в плен. В бою был ранен и Кенесары. У реки Карасу Крабышев вновь настиг Саржана, разбил его отряды, захватил 2 тыс. лошадей и 200 верблюдов.  В этом походе казаки Карбешева «усмирили» 700 аулов.

Летом 1826 года дружины Саржана напали на Каркаралинский приказ. Против него с 100 казаками и одним орудием снова выступил Карбышев и рассеял воссавших в горах Богалы.

В 1827 году Сибирскому казачьему войску для борьбы с казахами было бесплатно отпущено 500 ружей, 2500 пистолей и 600 сабель. В том же году 500 джигитов Саржана напали на казачий разъезд урядника Кудрявцева и убили 9 казаков, для преследования их из станицы Семиярской выступил командир 3-го полка войсковой старшина Лукин во главе отряда из 500 казаков с двумя орудиями. В сентябре они накрыли аулы восставших в Бетпак-дале. Два месяца каратели бесчинствовали в степи, отогнали 1084 лошадей, 378 верблюдов, 1083 быка, 9739 баранов, сожгли имущество казахов за Шу. 

В 1832 году Саржан вновь появился в Каркаралинском округе и напал на аулы верных царизму феодалов, против него выступил сотник Потанин с артиллерией. Снова отправился в карательную экспедицию против восставших войсковой старшина Лукин. Отряд есаула Симонова двинулся на Сарысу и в урочище Кара-жар и Торт-кулан разорил аулы Саржана. В 1834 году отряд войскового атамана Броневского из 850 казаков при шести орудиях на реке Шу снова разгромил аулы Саржана  [1, с.104-105].  

Сибирские власти деятельно преследовали руководителей восстания, или, как они их называли, «главных возмутителей». В период нападения повстанцев на Каркаралинский приказ арестованы боевые соратники Саржана, «захвачены главные злоумышленники мятежной шайки» - бии Б. Кенжетаев и Б. Чувашев. В этом же году отрядом сотника Чирикова взят в плен Сартай Чингисов.

Плохо вооруженные, стихийно восставшие народные массы были вынуждены отступить. Лишенные родных кочевьев, казахи многих волостей на протяжении 1827-1830 гг. начали откочевывать в глубь степи, что дало сибирской администрации новый повод  организовать против ушедших аулов «воинские поиски», которые предпринимались российскими властями  против той или иной волости для того, чтобы привести ее силой оружия к покорности.

Для возвращения откочевавших волостей из Каркаралинского приказа снаряжается несколько казачьих экспедиций. Но все мероприятия окружных приказов оказались  бесплодными: подведомственные волости, одна за другой, продолжали уходить в глубь, в «Голодную степь» и далее – за озеро Балхаш и реку Чу, в пределы Туркестана. 

Для наказания подобной дерзости и преследования, откочевавших байбуринцев (один из родов Каркаралинского округа) сибирская администрация немедленно сформировала хорошо вооруженный карательный отряд из 500 казаков, которые в сентябре 1827 года силой обратил «отложившихся разных волостей киргиз на прежние кочевья» [8, с.25-27].      

Насколько жестоко расправились каратели с восставшими можно увидеть из исследования Г.Е. Катанаева: «Мятежники бросились в голодную степь Бетпак-дала, казаки за ними: огнем и мечом прошли казаки эту степь вплоть до реки Чу, устилая ее трупами людей и животных. Панический страх напал на киргиз, считавших до сего времени голодную пустыню непроходимую для военных отрядов. 65 дней находился отряд в походе и возвратился в Каркаралы в конце  ноября». Автор описал морально-психологическое состояние гонимых людей: «Проученные такою расправою киргизы притихли на несколько лет. Однако же пламя недовольства не было затушено вполне, и, тлея, скрытно, время от времени проявляло себя разбойническими нападениями то на караваны, то на                           пикеты» [30, с.36-37].            

В 1829 году в Кокчетавском округе побывал отряд есаула Куликова, действиями которого отличились особой жестокостью и непримиримостью. Грабеж, учиненный Куликовым, вызвал недовольство не только казахов, но и возмущение сибирской администрации. Омское начальство, изучив дело, призвало акции Куликова, «сопровождавшиеся несправедливым употреблением власти», как незаконные и или преступлением.    

В 30-е годы XIX века получила дальнейшее распространение политика Российского государства по учреждению в Казахстане русских приказов, продолжилось строительство новых укреплений. В случае полного подчинения коренного народа новой системе российского управления оно могло быть более эффективным. Поэтому для борьбы с восстанием Саржана Касымова царское правительство не жалело ни средств, ни сил, высылая в степь все новые и новые карательные отряды.

Своего апогея противостояние восставших и карателей и лице сибирского казачества достигло в 1832 году, когда отряду Лукина едва не удалось разгромить основные силы повстанцев. 1832 год был особенно напряженным и трагичным в казахско-казачьих отношениях. Обнаружив султана, казаки открыли по нему огонь, но Саржан молниеносно исчез и снова, по выражению Лукина, «остался не схваченным». Тем не менее, каратели не вернулись с пустыми руками, захватив  скот бежавших: 4000 лошадей, 300 верблюдов и до 40 тыс. баранов. 

Требования властей прекратить «мятеж» и угрозы о расправе с непокорными Саржан оставлял без внимания, продолжая расширять районы восстания. Естественно, такая деятельность султана не замедлила возобновить репрессии против восставших и предпринять энергичные меры для восстановления порядка и спокойствия в             степи [8, с.27-28].        

8 апреля 1832 года с Сибирской линии на урочище Кара-Откель высылается есаул Симонов с отрядом конной артиллерии и 3-мя эскадронами, одновременно из Баян-Аульского округа для преследования отловившейся  Тортаульской волости был выслан отряд сотника Кузнецова [54, с.147].

Приказ командира Отдельного Сибирского корпуса Омскому областному начальнику о посылке казачьих частей на подавление сопротивления казахов российской колонизации от 2 января 1833 года:

«Из представления Вашего Превосходительства от 18-го декабря за №4565 весьма мне неприятно видеть, что из Каркаралинского округа, киргизы Куянчи-Тагаевской волости, родов Давлетского и Тагаевского вместе с Карсен-Карнеевскою волостью укочевали за пределы округа по направлению к озеру Балхашу, не заплативши следуемого с них ясака, в намерении отложиться от округа; и что сверх вышеупомянутых киргиз открытого Акмолинского округа Тараклинские и Джабайлинские киргизы, подстрекаемые бием Тобучаком, готовы последовать примеру первых, оказавши буйство и неповиновение против посланных Акмолинским приказом казаков, из коих одного захватили и увлекли насильно с собою, не оставив никакого известия об его участи.

Одобряя, как и Ваше Превосходительство действия Акмолинского приказа, распорядившегося послать отряд под командою сотника Чирикова, для исследования происшедшего с казаками и восстановления спокойствия между тараклинскими и джамбейтинскими киргизами, я поручаю Вам объявить мою благодарность сему Приказу, а особливо Старшему Султану оного и заступающему его место Султанам Кунур-Кулдже Худай-Мендину и Арыслану Худай-Мендину, кои престают изъявлять свое усердие к Правительству, а следовательно и к общему благу всякий раз, как представится к тому случай. Вы не оставите поставить на вид Приказу и сим султанам, чтобы они старались поймать бунтующего бия Тобучака для предания его суду и поступления с ним по всей строгости законов.  Равным образом одобряю и распоряжение Ваше об откомандировании в Акмолы одного конно-артиллерийского орудия.

Что же принадлежит до киргиз Каркаралинского внешнего округа, бежавших из оного, не заплатя ясака, то я также согласен для возвращения оных послать значительный из козакав отряд, тем более, что число сих бежавших киргиз, состоя из 1426 юрт, слишком значительно, чтоб оными пренебречь. А потому я полагал бы составить отряд из трех или четырех эскадронов Козаков и из трех конных орудий под главным начальством  казачьего войска подполковника Лукина, придав ему под команду есаула Карбышева, как офицера уже испытанного в благонадежности при подобных командировках. А как отряд столь значительный невозможно составить из казаков, находящихся в Каркаралинском и Аягузском округах, то предлагаю Вашему Превосходительству о составлении оного совещаться с командиром казачьего войска генерал-майором Гордеевым 1-ым, которому должно быть лучше известно из которого полку удобнее будет составить такой отряд. Поелику сему  отряду будет предстоять поход довольно значительный, простирающийся с возвратным путем  до тысячи верст, а может быть, несколько и более, то, Ваше Превосходительство, озаботьтесь обеспечить оный достаточным продовольствием. Впрочем, если по наступившему теперь вешнему времени невозможно будет отряд сей обеспечить в киргизской степи надлежащим продовольствием, а особливо фуражом для строевых и артиллерийских лошадей, то гораздо выгоднее отложить сию экспедицию до будущей весны, нежели подвергать отряд без видимой пользы совершенному изнурению от позднего зимнего времени.

Приписывая как побег киргиз Каркаралинского округа, так и возмущения весьма малой части оных Акмолинского пронырствам и подстреканием бунтующего Султана Саржана, имеющего по знатности происхождения  своего большое влияние вообще на всех киргизов Средней Орды, я предлагаю Вашему Превосходительству  обратить на него и его сообщников и тайных агентов особенное Ваше внимание, стараясь при удобных случаях их ловить, а особливо последних, для предания их суду по всей строгости                           законов» [51, с.113-115].

Саржан, в свою очередь, заключил военный союз с кушбеком – ташкентским правителем для совместной борьбы против царизма и разослал по степи воззвания и письма с призывом восстать  против российского управления. Его действия оказали влияние на массы: большинство аулов в начале 1833 года откочевало в глубь степи с тем, чтобы примкнуть к Саржану Касымову. Число приверженцев султана возрастало с каждым днем, и сибирская администрация возобновляет организацию крупномасштабных карательных экспедиций против Саржана Касымова.

16 февраля 1833 года генерал-губернатор Западной Сибири высылает новый отряд под командованием Карбышева для возвращения назад откочевавших за пределы Кокчетавского и Акмолинского округов казахов Коянды-Тагаевской, Каракереевской, Тарактинской, Джагалбайлинской волостей и наказания тех, кто совершил вооруженное нападение на посланный ранее за ними отряд казаков. Выступление отряда планировалось на конец марта, а точнее на тот момент, когда «киргизы по худобе скота не в силах будут уйти от преследования». Как и в прежние годы, Карбышев был снабжен «высокими инструкциями».

Из этого следует, что действительно проводники царской политики в своей борьбе с казахскими повстанцами учитывали и традиционные особенности национального уклада жизни. Когда в официальных реляциях апеллирует к «худобе скота», то возникает мысль о том, что в степной войне, шедшей в Казахстане в первой половине XIX века появился новый тактический маневр, который условно можно назвать «природно-циклическим» способом борьбы с кочевниками.

В этот период Саржан полностью отказывается от открытого столкновения с казачьими отрядами и переходит к тактике ведения партизанской борьбы. Совершая нападения на пикеты и посты, делая набеги на линию, он уходил и скрывался в пределах Ташкента.

Поэтому командир Линейного Сибирского казачьего войска Гордеев в начале 1834 года распорядился о «высылке в степь 2000 хорошо вооруженных и способных к действию казаков»: 1000 в Баян-Аульский, столько же в Кокчетавский, Ушбулакский, Каркаралинский внешние округа, 200 человек в Акмолинский.

Прогнозы командира Линейного Сибирского казачьего войска оправдались: в мае 1834 года ташкентский кушбек Ляшкарбаши с отрядом из 6000 человек в сопровождении Саржана вторгся в пределы Улытауских гор. Против него немедленно высылается отряд под командованием начальника корпусного штаба генерал-майора Броневского, узнав о приближении которого, кушбек отступил Саржан Касымов вернулся в пределы Старшего жуза. На короткое время борьба между сибирскими казаками и восставшими прекратилась  [8, с.28-29].       

В 1836 году генерал-губернатором Западной Сибири и командиром Отдельного Сибирского корпуса был назначен генерал-лейтенант князь П.Д. Горчаков, «человек злой, надменный, самолюбивый», по определению Г.Н. Потанина, занимавший бескомпромиссную позицию по отношению к восстанию казахов. В том же году от рук предателя ташкентского кушбека погибли Саржан и Есенгельды. Движение возглавил Кенесары Касымов. Началось 10-летнее противостояние царского генерала Горчакова и казахского хана Кенесары, который к этому времени приобрел громадную популярность среди народа.

Он собрал двадцатитысячную хорошо вооруженную, обученную и дисциплинированную армию с высоким моральным духом, которая на равных могла сражаться с казачьими отрядами. Историк Середа так писал о Кенесары: «Это был человек решительный, энергичный… Стоило ему клич кликнуть, тысячи джигитов готовы были встать в ряды его шаек, сражаться за утраченную независимость или погибнуть… Кенесары умел быть достойным повелителем своих дружин. Духу, которым были одушевлены его шайки, позавидовал бы любой полководец европейских войск. Таков был Кенесары!»

Он выдвинул лозунг – борьба за возвращение отобранных земель, восстановлен хотя бы и под покровительством России, независимого и целостного казахского государства. В письмах пограничным властям писал, что сибирские чиновники, «как пиявки высасывали кровь киргизскую», что «казаки захватывали наших жен и девок и держали у себя», в командировках по степи «казаки же в один день режут для пищи своей по три барана», а «начальники диванов во время разъездов своих берут от киргиз самых лучших лошадей, по халату».

Кенесары перешел к решительным действиям. Осенью 1837 года он появился в Акмолинском округе, в ноябре окружил и уничтожил отряд хорунжего Рытова из Актауской крепости. Сам Рытов и два урядника – всего 30 казаков – были убиты, а 20 ранены.

22 июня 1838 года Кенесары во главе двухтысячного отряда напал на Актауское укрепление, но был отбит. В августе совершил неожиданное нападение на Акмолинское укрепление, где находилось 80 казаков под начальством  войскового старшины Чирикова, захватил крепость и сжег ее. Чириков и ага-султан Кудаймендин едва спаслись бегством.

С вены до осени 1839 года казачьи отряды с линии пытались уничтожить воинские силы Кенесары. Полковник Горский из Пресновской станицы с 655 казаками, ротой пехоты и двумя орудиями с марта по июль совершили 4 похода в степь, к Улытау, Тургаю и Сары-Кенгир, где произошли кровопролитные сражения с отрядами Кенесары, но не сумел их разгромить. Отряд сотника Волкова из Каркаралинского укрепления в составе 200 казаков с двумя орудиями в Улытау и при Каракенгире также однажды сражался с джигитами хана и без успеха вернулся на линию, ограбив только мирные аулы. Карательный отряд штабс-капитана Мачульского из Кокчетавского укрепления был также все лето на Улытау, занимался грабежом аулов. Казачьи отряды таки не смогли подавить восстание, но угнали 40 тыс. голов скота, который на линии был продан за 117 тыс. рублей для покрытия издержек походов.

В 1840 году Кенесары перешел на территорию Оренбургского края и временно прекратил борьбу, начал военные действия на юге, за освобождение сырдарьинских казахов от кокандскго гнета. Тем не менее сибирские власти в течение всего года высылали в степь летучие казачьи команды, против оставшихся его сторонников. В июне-июле из Жаркаинского укрепления сотник Волков с 200 казаками направился к реке Жиланчик, из Каркаралинской станицы сотник Ребров двинулся к Сарысу, из Акмолинской крепости сотник Лебедев выступил к району Улытау, а в сентябре в дополнение к ним майор Гаюс из Атбасара и поручик Толстой из Жаркаима вышли в рейд в район Улытау,  Тургай и Кабырга. Объединенный поход царских войск закончился безудержным грабежом аулов, убийством сотен мирных людей, каратели сожгли несколько тысяч кибиток и угнали около 50 тыс. голов скота. Один только отряд сотника Волкова в Улытау «разорил множество аулов, положил массу киргиз и захватил тысячи голов скота».

Крупные военные действия сторон начались в 1843 году. Все Сибирское казачье войско на пограничных линиях было приведено в полную  боевую готовность для окончательного разгрома восстания. Общее руководство карательной операцией осуществлял начальник штаба Отдельного Сибирского корпуса генерал-майор Жемчужников. В горах Улытау засел отряд второго сибирского полка во главе с подполковником Кривоноговым (200 казаков и 50 солдат), из станицы Преногорьковская в степь к реке Тунтугир выступил отряд зауряд-хорунжего Катанаева. Сибирские отряды объединились с оренбургскими, но все-таки не смогли разгромить восставших. После тяжелых боев на Тургае они вернулись через полтора месяца на линию. На обратном пути сибирский отряд разгромил аул брата Кенесары Кушика Касымова, погибло 100 человек, захвачено в плен 25, угнаны тысячи верблюдов, 3000 лошадей, 10 тыс. баранов.                     

В 1844 году в горах Улытау и арганаты закладывается Улытауское укрепление, где размещается отряд из состава 2-го сибирского полка под начальством есаула Леденева, всего 250 казаков, при двух орудиях. Сонник Фалилеев с 150 казаками отправился к Сарысу и озеру Телеколь, 100 казаков с одним орудием расположились в Атбасарском посту, еще 150 казаков 50 солдат пехоты с одним орудием выдвинулись к урочищу Дюсегат близ Акмолинского укрепления.

Однако и эта карательная экспедиция закончилась безрезультатно, Кенесары успешно действовал в глубоком тылу Оренбургских отрядов. Как видим, сибирское казачье войска принимало самое активное участие в борьбе с движением Кенесары Касымова.

5 декабря 1846 года был утвержден новый штат сибирского казачьего войска из 10 конных полков, каждый шестисотенного  состава, конно-артиллерийская бригада из трех батарей.  В казаки были зачислены   

В 1849 году император Николай I отметил заслуги войска в подавлении восстания казахского народа и за верную и усердную службу, «ознаменованную успешным охранением пограничной сибирской линии на протяжении 2000 верст, всемилостивейше пожаловал чинам войска права и преимущества, чина армии предоставленные», то есть казаки по статусу приравнивались к регулярным войскам.

Казачеству ставилась задача вести охрану линии, торговых и почтовых путей, таможенную службу, осуществлять полицейские функции, подавлять выступления местного населения. Так,  в мае 1851 года сотник Рыбин из Актауского укрепления с 25 казаками захватил в степи младшего сына Кенесары Касымова 19-летнего Жагыпара, который был ранен в стычке. Юный Жагыпар был отправлен в Омск по требованию Западно-Сибирского генерал-губернатора Г.Х.  Гасфорта, боявшегося новых волнений в степи в связи с поимкой сына Кенесары. Жагыпар был осужден и сослан в город Березов и в 1857 году скончался в Топольской городской больнице.  В 1854 году сотник Фролов из Актау преследовал в степи аул султана Худайменды Газина, верного сподвижника Кенесары, захватил в плен его жену Халифу с тремя детьми, сам султан         скрылся [1, с.105-108]. 

Сибирское казачество активно участвовало в подавлении национально-освободительного восстания казахского народа 1916 года. После получения известий об отказе населения Акмолинской и Семипалатинской областей. Выполнять царский указ о мобилизации на тыловые работы, генерал-губернатор Степного края Сухомлинов дал приказ сформировать карательные отряды из казаков станиц Акмолинская, Атбасарская, Баян-Аульская, Каркаралинская, Кокпектинская и Павлодарская до подхода главных сил из Омска. И уже через несколько часов казаки начали прибывать на сборные пункты. Всего для борьбы с повстанцами было выделено три сотни 3-го Сибирского конного полка, три боевые полусотни, сформированы две местные сотни, четыре местные полусотни, две местные команды и восемь рот пехоты. Казачьи карательные отряды были хорошо оснащены и вооружены, имели даже автомобили.    

Восставшие казахские отряды сосредоточились в основном в Акмолинском и Атбасарском уездах, у озера Коргалжын, где их насчитывалось около 30 тыс. человек. Повстанческие группы действовали также в Зайсанском, Семипалатинском, Усть-Каменогорском  и Павлодарском уездах, в Ерементауских горах, в Улытау. Восставшие были вооружены старыми ружьями, охотничьими берданками, пиками, айбалтами и саблями.    Все лето и осень 1916 года проходили  стычки и целые сражения между карателями и казахами, как в эпоху грозного хана Кенесары Касымова, дух которого, казалось, воодушевлял                          повстанцев [1, с.112-113]. 

В целом, надо заметить, что история сибирского казачества очень противоречива.  С одной стороны сибирские (прииртышские) казаки были в некотором роде близки к коренному населению, вступали в бытовые контакты и взаимодействия. С другой стороны, по приказу властей сразу шли войной на своих соседей.