Тема 10. политические учения о роли народа и личности в истории

План

Народ – субъект и объект политики.

Роль личности в политической истории.

1

С древнейших времен и по сей день разрабатывается философская и политическая категория «народ». Кто является народом, а кто этим титулом не обладает? Мэн Кэ (ок.372-289 гг. до н.э.) одновременно с Аристотелем, но независимо друг от друга, под народом понимали тех, кто подчиняется воле других. Аристотель писал в «Политике»: «Ведь властвование и подчинение не только необходимы, но и полезны, и прямо от рождения некоторые существа различаются в том отношении, что одни их них как бы предназначены к подчинению, другие – к властвованию»[160].

Ему вторит Мэн Кэ: «Те, кто напрягает свой ум, управляют людьми. Те, кто напрягает свои мускулы, управляются другими. Управляемые содержат тех, кто ими управляет. Те же, кто управляет людьми, содержатся теми, кем они управляют. Такова общая для всех справедливость в Поднебесной»[161].

Данте Алигьери, гениальный создатель «Божественной комедии», пошел еще дальше в этом направлении: «…не только отдельные люди, но и целые народы способны от рождения повелевать, а другие – подчиняться, служить, …и для таких… быть управляемыми не только полезно, но и справедливо, даже если их к этому и принуждают. Если это так, нет сомнения, что природа приуготовила некое место и племя к владычеству над всем миром… это был Рим и его граждане, или народ…»[162].

Но еще раньше в «Ветхом завете» таким  приуготовленным к владычеству был объявлен народ Израиля. Если бы такие высказывания оставались лишь литературным курьезом, то никакой беды, кроме смеха, не происходило бы. Но в эти «курьезы» вполне серьезно верят целые народы и, поддавшись влиянию болезненно харизматической личности (Гитлер, Муссолини), ослепнув и оглохнув от собственного «величия», бросаются в бой, увлекая за собой в могилу миллионы других народов. К сожалению, мания величия, приуготовленности к властвованию над другими народами владеет и по сю пору некоторыми народами.

Эта мысль о делении всех людей на властвующих и подвластных периодически повторяется на протяжении всей истории человечества. Спустя два тысячелетия после Аристотеля швейцарский реформатор церкви Жан  Кальвин в религиозных выражениях повторил мысль Аристотеля: Бог заранее твердо определил одних людей к спасению и блаженству, других к погибели. «Притом знаем, что любящим   Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу. Ибо кого Он предузнал, тем и определил (быть) подобными образу Сына Своего, дабы Он был первородным между многими братьями. А кого Он  предопределил, тех и призвал; а кого призвал, тех и оправдал; а кого оправдал, тех и прославил»[163].

Однако надо учитывать одну особенность в толковании народа, довольно часто встречающуюся в учениях различных философов. Под народом понимается не вся масса населения, а только ее лучшая часть – знать. Эта точка зрения присуща Фоме Аквинскому, Марсилию Падуанскому, среди русских мыслителей М. Греку, З. Отенскому и др., отстаивавшим идеи сословно-представительной монархии[164].

Разделение на властвующих и подчиненных имеет большой практический смысл. Дело не в том, что один рождается начальником, а другой – подчиненным. У того и другого существенно отличная психологи поведения. Начальник (даже если он занимает самую небольшую должность – староста китайской деревни) по своим социальным и производственным функциям стоит «выше» своих подчиненных: он имеет право давать поручения и контролировать их выполнение, наказывать тех, кто его ослушался. Подчиненный этих функций не  имеет. Между начальниками и подчиненными  всегда имеются противоречия: начальник требует подчинения своей воле, а не всякий подчиненный хочет подчиняться ей. Это противоречие тем больше, чем больше разрыв между начальником и подчиненным: у Президента страны одни полномочия и возможности влияния на подчиненных, а у  последних зачастую нет никаких полномочий и возможностей. Эти противоречия всегда надо иметь ввиду, когда приходится говорить о взаимоотношениях «начальства» и народа: начальникам надо помнить, что они «слеплены из того же теста», что и народ, что народ не глупее начальства, что к мнению народа надо не только прислушиваться, но и вводить его во властные органы, чтобы он мог оказывать непосредственное воздействие на решение властей. Это гарантии долговечности и прочности власти.

Неслучайно поэтому с давних пор мыслители обращали внимание, что социальное происхождение человека не всегда служит гарантией понимания и сочувствия тем слоям населения, из которых они вышли. Став начальником, тем более высоко поднявшись по иерархической лестнице, человек утрачивает связь с социальной группой, из которой вышел, вступает с ней в противоречие, иногда в весьма острое. Чтобы этого не происходило, философы предлагали регулярную замену людей на начальствующих должностях. Очень хорошо сказал об этом Уинстенли Джерард – идеолог диггеров – крайнего левого крыла революционной демократии в период Английской буржуазной революции ХУП в.: «Если общественные должностные лица будут оставаться долгое время в суде, они выродятся и утратят смирение, честность и внимательную заботу о братьях, принимая во внимание, что сердце человеческое склонно переполняться тучами алчности, высокомерия и тщеславия, и хотя при первом вступлении на правительственную должность они были проникнуты общественным духом, стремясь к свободе других так же, как к собственной, однако, оставаясь долго на таком месте, с которым связаны почести и величие, они становятся эгоистичными, добивающимися собственного блага, а не общей свободы… Природа говорит нам, что «если вода застаивается долго, она портится, тогда как проточная вода остается свежей и идет на общее употребление»[165].

Эти наблюдения подтверждаются и практикой наших дней: далеко не все выборные лица, чьи родители были простыми рабочими, сохранили связь с рабочими людьми, защищают их интересы, довольно часто имеют место факты, когда они занимают прямо противоположную позицию, притесняя рабочих, в том числе своих родителей или родственников. Как часто можно наблюдать в наши дни картину, когда жена-учительница, не получающая много месяцев заработную плату, становится в протестную колонну, а муж-милиционер размахивает дубинкой, требуя от собравшихся, чтобы они разошлись, «не нарушали общественного порядка».

Учитель Аристотеля Платон избрал другой критерий определения понятия «народ». В «Государстве» он так определил, кто относится к народу: «…народ – те, кто трудятся своими руками, чужды делячества, да и имущества у них немного. Они всего многочисленнее и при демократическом строе всего влиятельнее, особенно когда соберутся вместе»[166]. Но Платон полагал, что народ  не способен управлять государством, для этого у нет ни умственных способностей, ни свободного времени. Его ученик Аристотель отстаивал уже другое мнение: когда народ допущен к власти, он спокоен.

 История оставила немало поучительных сюжетов относительно понимания некоторыми властителями роли народа в прочности и долговечности государства. Аристотель рассказывает легенду о спартанском царе Феопомпе, который вел дискуссию с собственной женой о способах продления и упрочения власти. Он ограничил царскую власть установлением должности эфоров (т.е. членов народного собрания, выдвигаемых от племен). «Ослабив значение царской власти, - комментирует Аристотель, - он тем самым способствовал продлению ее существования, так что в известном отношении он не умалил ее, а, напротив, возвысил. Говорят, что это он ответил своей жене, которая сказала ему, не стыдно ли ему, что он передает своим сыновьям царскую власть в меньшем объеме, нежели сам унаследовал от отца: «Нисколько не стыдно, так как я передаю ее им более долговечной»[167]. Аристотель называл государственное устройство безукоризненным, если к власти  допускались представители простолюдинов[168].  Цицерон придерживался фактически тех же взглядов: слово respublika он толковал как «дело народа».

Во времена «французского просвещения» понятие «народ» дополняется весьма важными характеристиками: народ – творец, носитель, хранитель духовности, нравственности и культуры, главный выразитель суверенитета государства. Особенно ярко эту мысль сформулировал Ж.-Ж. Руссо. Сторонник теории возникновения государства в результате общественного договора, он так определял роль народа в системе договорного государства: «… общественное соглашение устанавливает между гражданами такого рода равенство, при котором все они принимают на себя обязательства на одних и тех же условиях и все должны пользоваться одинаковыми правами. Таким образом, по самой природе этого соглашения, всякий акт суверенитета, т.е. всякий подлинный акт общей воли налагает обязательства на всех или дает преимущества всем в равной мере; так что и суверен знает лишь Нацию как целое и не различает ни одного из тех, кто ее составляет. Что же, собственно, такое акт суверенитета? Это не соглашение высшего с низшим, но соглашение Целого с каждым из его членов; соглашение законное, ибо оно имеет  основою Общественный договор; справедливое, ибо оно общее для всех; полезное, так как оно не может иметь иной цели, кроме общего блага; и прочное, так как поручителем за него выступает вся сила общества и высшая власть»[169].

Английский философ ХУП в. Д. Локк считал народ верховной властью в государстве, перед которой ответственны все ветви власти: и законодательная, и исполнительная, и судебная. Из трех основных ветвей Локк считал главной законосовещательную (так он называл законодательную). Но и эта власть избирается народом, является его доверенным лицом и в случаях, когда она не оправдывает возложенных на нее функций, народ имеет право сместить эту власть и избрать новую, удовлетворяющую его интересы[170].

Д. Дидро смотрел на народ как на источник духовности, культуры и нравственности. «Число хижин  относится к числу дворцов как 10 000 : 1. Можно держать пари в 10 000 против 1, что гений, талант и добродетель выйдут скорее из хижин, чем из дворцов»[171].

Таким образом, другой взгляд на народ – это не столько подчиненные, бездумно выполняющие волю начальства, сколько – творцы истории материальных и духовных ценностей, носители суверенитета нации, создатели и хранители духовности, культуры, нравственности, главная производительная сила общества. Сами по себе правители (неважно – короли, цари, курфюрсты, императоры) без народа ничего сделать не в состоянии. Без народа – они нуль. Народ пашет, сеет, собирает урожай, вскармливает скот, ткет ткани, кует оружие, строит корабли, перевозит ценности, защищает страну, строит храмы, возводит дворцы, памятники, создает музыку, сочиняет стихи, песни, выдумывает мифы и сказки. Именно народ творит все, что последующие поколения называют историей.

Оба взгляда на народ дойдут до наших дней. Объединенный, сплоченный вокруг идеи свободы народ – несокрушимая сила. Исторический опыт неоднократно подтверждал верность рассуждений Н. Макиавелли о доблести народа. Когда вожди не боялись опереться на народ, тогда никакие объединенные силы врагов стране были не страшны. Вспомним бесславный поход «двунадесяти» языков Наполеона на Россию в 1812 г., интервенцию четырнадцати государств против разоренной России в 1918-1920 годах, до зубов вооруженную объединенную Европу под водительством бесноватого Гитлера. Когда не побоялись вооружить народ, выдвинуть из его среды  талантливых полководцев и командиров, тогда страна не только выстояла, но и добила зверя в его логове. Когда же народ отстранили от управления, то страна завалилась набок и поднять ее может только народ, ведомый патриотически настроенными правителями. Такова сила народа, таков реальный опыт, свидетельствующий о роли народных масс в истории.

Усиленно распространяется мнение, будто народ не способен к управленческой деятельности, поэтому и во власти ему делать нечего. Социологический анализ биографий выдающихся людей, исторический опыт участия народных представителей во властных структурах уже нашего времени опровергает это надуманное мнение. В книге «Всемирная история. 500 биографий», автором которой является Р.К. Баландин[172], приведены сведения о социальном происхождении 500 выдающихся личностей: философов, государственных деятелей, художников, поэтов, религиозных деятелей, военачальников, царей, императоров, королей и др. История разбита на 4 периода: Древность. Античность, Средние века. Возрождение, Просвещение, Новое время. В первом периоде приведены биографии 171 человека; во втором – 133; в третьем – 101; в четвертом – 118. Из 500 фамилий примерно 20\% выходцы из незнатных, бедных семей, иногда стоявших на низшей ступени социальной иерархии (к примеру, Эзоп – раб). По периодам представительство неродовитых в высших кругах общества выглядит так:

Древность. Античность   8,2\%

Средние века. Возрождение           14,3\%

Просвещение      29,7\%

Новое время                                                          22,8\%

Анализ элиты советского общества дал наибольший процент выходцев из простолюдинов за всю историю человечества – свыше 75\%.

В составе 1 Государственной думы 1906 года из 478 депутатов было 179 кадетов, 97 трудовиков, 105 беспартийных (в основном левых убеждений), 18 социал-демократов, октябристов насчитывалось всего 16 человек, правым не удалось провести ни одного депутата[173]. Причем трудовики представляли крестьянство, что называется, «от сохи», и они на равных вели дискуссии с высокородными князьями, графами, министрами, убедительно отстаивая свои права.

Но это только одна сторона характеристики народа. Другая сторона выглядит весьма неприглядно. Первый русский социолог Иван Тимофеевич Семенов (Тимофеев) отмечал, что народ часто ведет себя покорно, пребывая, по его выражению, в «бессловесном молчании». Причем такое покорное поведение народа против деспотизма и тиранства, «людодерства» (Ю. Крижанич) правителей характерно не для одного русского народа. История переполнена фактами покорности народов перед деспотизмом своих правителей. Думается, нынешняя русская «претерпелость» (В. Максимов) имеет то же происхождение, что и «бессловесное молчание» русских перед безумной яростью Ивана Грозного, подвергшего жесточайшему, бесчеловечному погрому Новгород.

Во многих конституциях многих стран народ объявлен источником суверенитета и власти. Это так. Но идея суверенитета народа за свою не столь большую историю претерпела значительные изменения, потеряв в своем содержании многие сущностные качества. Первоначально народ обладал правом не только выбирать и быть избранным в органы власти, но и право контроля за деятельностью своих доверенных лиц, их отзыва в любое время, если их деятельность расходится с интересами народа, он имел право суда над такими избранниками, вплоть до вынесения смертного приговора[174]. Эти положения на некоторое время получили даже законодательное закрепление в деятельности Парижской Коммуны (1870 г.). Теперь от этой идеи осталось фактически одно право – выбирать один раз в течение нескольких лет представителей в органы власти, все остальные права суверена народом утрачены. Самоуправление, где народ должен бы играть ведущую роль, лишено финансовой базы своей деятельности (особенно на нижнем, самом массовом уровне) и фактически бессильно.

Перед глазами нынешних российских правителей имеется довольно убедительный опыт организации самоуправления в Соединенных Штатах Америки[175]. Но целенаправленность их деятельности противоположна американской.

Народ одновременно является и объектом политики, политики государства со всеми его многочисленными институтами принуждения. Нынешнее состояние народа в данном качестве обрисовывалось в предыдущих главах. Повторяться не стоит. Однако следует заметить, что как объект политики народ ведет себя не лучшим образом. Это неоднократно отмечалось в исторической и современной литературе. Народ безвольно уступает те права, которые завоевывает в тяжелой борьбе с угнетателями.

Выдающийся русский историк В.О. Ключевский проследил это поведение на примере земских соборов ХУП в. Известно, что после смуты конца ХУ1 - начала ХУП вв. в России по народному движению учредились земские соборы, служившие выражением воли «всей земли». В соборах первоначально участвовали представители практически всех слоев населения тогдашнего Московского государства, вплоть до черносошных крестьян. Право это досталось им в очень нелегкой борьбе против внутренних угнетателей и внешних завоевателей. Но с усилением крепостного права значение земских соборов как представительного органа «всей земли» стало утрачивать свое значение. В.О. Ключевский обоснованно заключает:  «Закрепощение крестьян нанесло земскому представительству двойной вред, политический и нравственный. Едва земский собор стал складываться в выборное всенародное представительное собрание, как из состава его выпало почти все сельское земледельческое население. Земский собор потерял под собою земскую почву, стал представлять собою только службу и посадское тягло с их узкими сословными интересами. Принося к престолу лишь мысль немногих классов, он не мог привлечь к себе ни должного внимания сверху, ни широкого доверия снизу»[176]. Когда почти все сельское население (85\%, с дворцовыми крестьянами 95\%) выведено было из состава свободного общества, и его выборные перестали являться на земские соборы, которые через это потеряли всякое подобие земского представительства. Политическое обособление сословий повело к взаимному нравственному их отчуждению, при котором не могла не расторгнуться их совместная соборная деятельность. Так земский собор разрушался снизу, подводит печальный итог В.О. Ключевский, от него отваливались нижние, коренные земские элементы, выборные от местных областных обществ, духовных, тяглых городских и сельских, даже служилых, и земский собор, теряя представительное значение, поворачивал назад к старому типу ХУ1 в., к должностному собранию столичных чинов[177].

Примерно такую же характеристику можно дать и нынешнему представительству народа во властных органах нынешней России. Фактически его в них нет. От них «отвалились» нижние, самые мощные слои населения, осталось лишь государственное, партийное, профсоюзное чиновничество да редкие представители общественных организаций. Выражаясь словами В.О. Ключевского, теряя представительное значение, вся система власти повернула назад, к старому, монархическому типу, к должностному собранию чиновников. Причем и в ХУП в., и нынче народ сдал свои представительные позиции практически без видимого сопротивления.

Почему в одних случаях народ проявляет чудеса героизма, сметает все преграды на пути к своей свободе, к идеалу справедливой жизни, а других – дремлет, робеет, пребывает в состоянии «страшивства» и «бессловесного молчания»? Сила народа – в его сплоченности и организованности. В обычной жизни народ разобщен, занят повседневными делами: строит дома, жнет хлеб, льет металл, охраняет границу, нянчит внуков. В этом состоянии он не представляет какой-то силы. Поэтому, по выражению Н. Макиавелли, всегда найдется ловкач, который обведет его вокруг пальца.

Поэтому народ издавна искал формы объединения. Еще в древнем Риме были организованы первые цеховые объединения ремесленников. Позже они превратились в профсоюзные организации, выделяя из своей среды людей, которые специально следят за соблюдением условий труда, оплаты произведенной работы, созданием нормальных санитарно-гигиенических норм производства и т.д. С Х1Х века стали создаваться политические партии, задачи которых намного шире в сравнении с профсоюзами. Главная их цель – власть. Ее можно взять только объединенными силами народа. Поэтому первейшая задача всякой серьезной партии – организация, объединение, сплочение народа.

Есть несколько форм деятельности политической партии: теоретическая, пропагандистская, агитационная, организационная. Теория обозначает цели и методы политической борьбы, вырабатывает идеал будущего общества, за который стоит бороться. Пропаганда их разъясняет по возможности наиболее широкому кругу населения, в первую очередь трудящимся (они объединены трудовым процессом, компактно проживают в микрорайонах). Агитация предназначена для мобилизации народа на борьбу по конкретному случаю, в конкретное время, в конкретных условиях. Наконец, организация ставит цель - таким образом наладить связь с народом, чтобы в случае необходимости можно было поднять его в кратчайшие сроки, расставить по местам, занять ключевые позиции, наладить оборону и отпор противной силе, если она вздумает организовать нападение. Если партия не занимается всеми видами партийной работы, то она скорее напоминает политический клуб, нежели сплоченную политическую организацию.

Если проанализировать деятельность сегодняшних многочисленных политических партий, то ни одна из них ни одним из этих видов партийной деятельности как следует не владеет. Ни у одной из них нет убедительной и вдохновляющей теории. Отсюда пропаганда носит размытый, непонятный характер. Агитация как таковая из форм борьбы исключена. Организация практически отсутствует. Партии оживляют свою деятельность в период избирательных кампаний и снова свертывают ее после окончания выборов. Между выборами в жизни партийных организаций полный штиль. В протестных выступлениях отдельных групп населения партии, как правило, участия не принимают. Нет прочных деловых контактов с профсоюзами. Про абсолютное большинство нынешних партий можно сказать, что их обычное состояние – дремота, прерываемая на короткое время в период избирательных кампаний. Думается, что властей такая их «активность» вполне устраивает.

2

Большую роль в организации масс играет выдающаяся политическая личность, обладающая психологическими, политическими, организационными способностями объединения разрозненных людей в монолитные образования. Вопросу личности в истории уделялось много внимания с древних времен. В трудах Платона подчеркивается роль элит в управлении государством. Именно ему принадлежит мысль, что руководителями государств должны быть философы как наиболее грамотные и наделенные способностями логического мышления. Элитарную концепцию на протяжении многих тысячелетий поддерживает церковь.

Воплощением государственного единства, сплоченности народа, по мысли многих ученых и сочинителей народных произведений, является государь, правитель. В русской литературе эту тему первым открыл митрополит Иларион в «Слове о законе и благодати», где воздал великому князю киевскому Владимиру великую честь за крещение Руси, за одним перечислив все его доблести: «славный от славных родился, благородный от благородных»;  «пас землю свою справедливо  с мужеством и пониманием»; «Тебя же как похвалим, чтимый и прославляемый среди земных владык, предоблестный Василий? Как подивимся доброте твоей, крепости и силе? И как назовем тебя, христолюбец, друг справедливости, пониманию место, милостыни гнездо?»[178] И т.д.

В древнеиндийском политическом трактате «Артхашастра» портрет государя выполнен в высших тонах и наиболее ярких цветах: «…идеал государя, - говорится в сочинении, - является следующим: он должен быть высокого роста, со счастливой судьбой, обладающим умом и положительными качествами, обращающий внимание на совет старых и опытных людей, справедливым, правдивым, не изменяющим своему слову, благодарным, щедрым, в высшей степени энергичным, не имеющим обыкновения медлить, с сильной волей, не имеющим в своем окружении лиц негодных и неохотно принимающим наставления»[179].

В изображении аль-Фараби мудрый государь должен обладать двенадцатью врожденными природными качествами:

иметь абсолютно совершенные органы;

уметь отлично понимать и представлять себе все, что ему говорится;

хорошо сохранять в памяти все, что он понимает, видит, слышит и воспринимает, не забывая из всего этого почти ничего;

обладать умом проницательным и прозорливым;

обладать выразительным слогом и уметь излагать с полной ясностью все то, что он задумает;

иметь любовь к познанию и обучению;

быть воздержанным в еде, в употреблении напитков и в совокуплении;

обладать гордой душой и дорожить честью;

презирать дирхемы, динары и прочие атрибуты мирской жизни;

любить справедливость и ее поборников, ненавидеть несправедливость и тиранию тех, от кого она исходит;

проявлять решительность при совершении того, что он считает необходимым и быть при этом смелым отважным, не знать страха и малодушия[180].

Авторы этих «портретов» правителей были убеждены, что такой государь действительно может стать средоточием единения и сплочения народа в борьбе за справедливость, с тиранией, за благополучие и мощь государства.

В народном творчестве государь наделен божественной силой. Его всевластие подобно всевластию Бога. Эта мысль внушалась с древнейших времен. Древнеегипетские жрецы воспитывали у народа мысль, что царь является сыном Бога, а потому его нужно слушаться и ему нужно оказывать почести не меньше чем самому Богу. Божественное происхождение власти переходило из религии в религию, было освящено в священных писаниях всех мировых религий и их многочисленных ответвлениях.

Лишь к концу ХУШ века этот миф был основательно подорван. Власть государя стала рассматриваться как власть, данная ему людьми для их блага и блага государства. Накануне буржуазных революции в Англии и Франции стали пропагандироваться мысли, что государь – всего лишь лицо, назначаемое народом, сувереном власти, для исполнения государственных обязанностей. Если он не справляется с доверенной ему властью, или злоупотребляет ею, он может быть смещен.

Качества государей можно перечислять бесконечно, один автор назовет их больше, другой меньше. Важно выявить принцип, на основе которого можно судить, действительно ли перед нами великий человек и действительно ли он может играть существенную роль в истории. С этой задачей блестяще справился Г.В. Плеханов. В своей работе, так и названной «К вопросу о роли личности в истории», он дал критерий великой личности и указал условия, при которых личность может сыграть действительно заметную роль в истории. «…последней и самой общей причиной исторического движения человечества надо признать  развитие производительных сил, которым обусловливаются последовательные изменения в общественных отношениях людей. рядом с этой общей причиной действуют особенные причины, т.е. та историческая обстановка, при которой совершается развитие  производительных сил данного народа и которая сама создана в последней инстанции развитием той же общей причины.

Наконец, влияние  особенных причин дополняется действием причин единичных, т.е. личных особенностей общественных деятелей и других «случайностей», благодаря которым события получают, наконец, свою индивидуальную физиономию. Единичные причины не могут произвести коренных изменений в действии общих и особенных причин…»[181]

Великий человек велик не тем, что его личные особенности придают индивидуальную физиономию великим историческим событиям, а тем, что у него есть особенности, делающие его наиболее способным для служения великим общественным нуждам своего времени… Великий человек является… начинателем, потому что он видит дальше других и хочет сильнее других. Он решает научные задачи, поставленные на очередь предыдущим ходом умственного развития общества; он указывает новые общественные нужды, созданные предыдущим развитием общественных отношений; он берет на себя почин удовлетворения этих нужд»[182]. Если «я знаю, в какую сторону изменяются общественные отношения,…то я знаю также, в каком направлении изменится и социальная психика, следовательно, я имею возможность влиять на нее. Влиять на социальную психику – значит  влиять  на исторические события. Стало быть, в известном смысле я все-таки могу делать историю, и мне нет надобности ждать, пока она «сделается»[183].

Плеханов попутно дал блестящий ответ тем, кто до сих пор обвиняет марксистов в «экономическом фатализме», в отрицании роли субъективного фактора в истории. Марксисты не только не отрицали его, но в каждой своей работе подчеркивали значение личностей в совершении, повороте, изменении исторических событий и истории в целом.

И если оценивать нынешнюю, протекающую на наших глазах историю, то она тоже совершается не сама собой, а под влиянием личностей, к сожалению,  обладающих  способностями, которые придают «индивидуальную физиономию истории» с отрицательным знаком. Но история, как известно, развивается «по спирали», наступит время, когда, наконец-то, появится личность, отвечающая интересам народа, которая найдет силы и средства, сможет объединить и сплотить народ для коренного изменения производительных сил и производственных  отношений, изменения общественного строя в пользу интересов абсолютного большинства населения России.

На протяжении всей истории политических учений ставится тема ответственности личности перед народом. Особенно это касается руководителей государства. В древности военачальник, не обеспечивший победу над вражеским войском, более того, допустивший поражение своих войск, лишался гражданства и изгонялся из государства или приговаривался к смерти.

В более поздние времена за насильственное отстранение царя-тирана (вплоть до казни) высказывались средневековые христианские деятели Марсилий Падуанский, Ф. Аквинский. Д. Локк предупреждал против наделения чрезмерной властью одного человека. Это опасно для народа. Если люди «подчинили себя абсолютной деспотической власти и воле одного законодателя, то они обезоружили себя и вооружили его, так что он в любую минуту может сделать их своей добычей»[184].

В русской литературе проблема ответственности не только перед Богом, но и перед «землей», т.е перед народом, также многократно высказывалась. Иосиф Волоцкий, известный своей приверженностью монархической форме правления, тем не менее объявлял несправедливого царя мучителем и призывал не подчиняться его приказам. Другой священнослужитель Зиновий Отенский прямо ставил вопрос об ответственности неразумных, алчных государей, приведших государство к ослаблению и погублению. Мятеж бывает «не токмо от безцарных людей, творящих по своему хотению», но «пагуба», всякое нестроение и мятеж неустраним», может наступить и в том случае, если «сами цареви все начнут творити… перед очами своими, а не разсмотряти всему царству общия пользы и крепости». Такие цари были известны в истории, и они подобными действиями «свои великие  царствия погубиша или чюжим преподаша яко же вавилонские владыки персианам, перские македонянам, македоны римлянам». Да и не только эти, но и такие славные царства, как греческое и иудейское, были погублены, поскольку их цари правили, только «уповая собою и все твориша перед очами своими. Они погубили свои царства и погибли сами, так как «еже царям величие мнится, не хочу глаголати, еже последуют величию их скорее бо злака изменуются высимы и низлагаемы… род бо происходит и род минует и власть восстает и исчезает»[185].

Дьяк Иван Тимофеев не только утверждает право народа на прекращение злодейства царя, охваченного «презельной яростью», но и предлагает конкретные формы его устранения от власти, не исключая и «тайномысленных»[186]. А.Н. Радищев прямо называет народ судией государя: «Неправосудие государя дает народу, его судии, то же и более над ним право, какое ему дает закон над преступниками. Государь есть первый гражданин народного общества»[187]. Начиная с Радищева, в русской политической литературе открыто звучит положение о том, что народ имеет право на восстание. И эта мысль не прекращалась вплоть до свержения самодержавия в 1917 г. Великая Октябрьская социалистическая революция - логическое завершение борьбы прогрессивных русских мыслителей, всего народа за установление более справедливого, отвечающего сокровенным чаяниям народа политического строя.

О правомочности применения силы в отношении деспотических форм правления говорили и отцы-основатели Соединенных Штатов Америки. В «Декларации независимости», написанной в основном Т. Джефферсоном при участии Д. Вашингтона, Б. Франклина, о праве на насильственное свержение деспотической власти говорится со всей определенностью: «Но когда длинный ряд злоупотреблений и насилий… обнаруживает стремление подчинить народ абсолютному деспотизму, то право и долг народа свергнуть такое правительство…»[188].

Мыслители высказывали суждение об ограничении власти государя каким-то правомочным государственным органом, власть которого царь не мог бы преступить. Особенно активно идея представительной власти разрабатывалась в Московском государстве, начиная с ХУ века. Максим Грек изложил ее прямо и обстоятельно. Согласно его взглядам, царь управляет подвластными «в синклитских советах царских». К власти должны быть допущены «благохитренные советники» и «крепкодушные воеводы». «Синклитский совет царский» править должен «по правде», т.е по закону[189].

За представительские органы государственного правления ратовал и русский дипломат и публицист Федор Карпов. Царь правит страной вместе с «начальниками», «правителями» и «князьями». Другой русский служилый дворянин И.С. Пересветов, подвергая нелицеприятной критике и боярство за мздоимство и свару, тем не менее высказывается за создание при царе Совета, куда должны войти знатные и уважаемые бояре.

Мысль о необходимости представительного органа власти никогда не умирала в русской истории. Наоборот, набирала силу. Начиная с трудов первого русского историка В.Н. Татищева, она получала все более настойчивое и активное развитие в трудах князя М.М. Щербатова, чиновников С.Е. Десницкого, Я.П. Козельского, А.Н. Радищева, декабристов, А.И. Герцена, революционных демократов, народников, интеллигентов «серебряного века». Марксисты решительно стояли за ликвидацию всяких промежуточных властных органов, за прямое народоправство в лице съездов Советов. Правда, на практике эта идея вылилась в свою полную противоположность.

Контрольные вопросы

Политическое понятие народа в историческом процессе.

2.             Народ – творец истории, создатель и хранитель духовных, нравственных, культурных ценностей.

Народ как субъект и объект политики.

Народ в политике: причины активности и пассивности. Формы организации и сплочения народных масс.

Типы выдающихся личностей.

Политический вождь – выдающаяся личность. Объективная необходимость в политическом вожде.

Выражение интересов народа, социальной группы – главный фактор успеха политической личности.

Ответственность национального политического лидера перед народом.

Литература

Адорно Т. Исследование авторитарной личности. М., 2001.

Ашин Г.К., Охотский Е.В. Курс элитологии. М., 1999.

Вебер М. Политика как призвание и профессия//Избранные произведения. М., 1990.

Гегель. Политические произведения. М., 1978.

Дилигенский Г.Г. Социально-политическая психология. М., 1994.

Ленин В.И. Детская болезнь «левизны» в коммунизме//Полн. собр. соч. Т. 41.

Михайловский Н.К. Герои и толпа. Соч. Т. 2. СПб., 1896.

Ольшанский Д.В. Основы политической психологии. М., 2001.

Ольшанский Д.В. Личность в российской социологии и психологии//Социология в России. М., 1998.

Плеханов Г.В. К вопросу о роли личности в истории//Избр. произв. в 5-ти томах. Т. 2. М., 1956.

Хьелл Л., Зиглер. Теории личности: основные положения, исследования и применение. СПб., 1997.

Шахназаров К.Х. С вождями и без них. М., 2001.

Шестопал Е.Б. Личность и политика. М., 1988.

Темы рефератов

Понятие «народ»: от древних и до наших дней.

Народ – решающая сила истории.

Народ – творец и хранитель духовных ценностей.

Народ – субъект и объект политики.

Народ в политике: историческая результирующая линия поведения.

Народ – власть – вожди.

Выражение и защита интересов народа, социальной группы – определяющий фактор политического успеха вождя.

Ответственность политических лидеров перед народом.